Время перемен

Глава 17

Самое противное на болоте это даже не гнус и болотная живность, а сырость, особенно если вода не только под ногами, но еще и падает сверху. Одежда промокла до нитки, и холодная ткань неприятно липла к телу. Правда, это замечалось только первые три дня. Потом стало казаться, что отсырела полностью от кончиков волос, до пальцев ног. Из-за того, что приходилось с усилием выдирать сапоги из болотной жижи, тело уже к полудню налилось усталостью. И это еще усугубляло положение.

Мы шли по болотам уже неделю, хотя порой начинало казаться, что целую вечность. Во влажных сумерках очень сложно было определять время. Лишь квартероны в этой мутной пелене каким-то чудом понимали, что солнце уже встало, или скоро вечер. Они сообщали это Бриану, и тот давал команду подъем или привал. И то и другое встречалось со стоном. Но если первое со стонами ужаса, то второе со стонами облегчения.

Болота Догонда оказались самым странным местом, которое только могло породить разгулявшееся воображение сумасшедшего.

Едва наша команда углубилась в глубь болот на пол дня пути, как испарения, что поднимались от многочисленных мелких лужиц и очажков со стоячей водой, скрыли солнце. На вечернем привале, мы сняли с лошадей только сумки с припасами, и командир отряда стражников, который провожал нас из Кагората, пообещал переправить наши вещи и скакунов в Лорунд - самую восточную крепость Глухих Земель. Там они будут ожидать нас уже через две недели, а мы пока продолжим разгуливать по болоту. И с утра мы пешие, с навьюченными на спину мешками, отправились в путь.

Испарения становились все гуще, воздух все влажнее, дышалось с трудом. Из зеленоватого марева выплывали заросли странного камыша, который непрерывно шуршал и гнулся под порывами ветра, хотя в воздухе не ощущалось даже малейшего дуновения. Камыш сменяла осока, настолько острая, что неловким прикосновением можно было располосовать руку до кости. Под ногами то пружинил мох, то спутанная в единый ковер болотная трава, которые так и норовили прорваться под ногами. И тогда провалившегося по колено, а особо неловкого и по пояс, вытягивали общими усилиями. Ближе к вечеру полагалось бы темнеть, но марево, окутывающее все вокруг, начинало светиться гнилостной зеленью. И от этого становилось непонятно день сейчас или ночь, воздух вместо света пронизывала все та же зеленоватая муть. После того как Бриан, как самый тяжелый в команде, провалился по горло и, надрывая пупы, всем дружно пришлось вытягивать его из топи, мы обвязались веревками. Первым, нащупывая путь при помощи магии, шел Морвид. Вторым, на случай, если придется отражать нападение, двигался Бриан. Лишь вдвоем из команды они уже не единожды бывали в болотах. За ними Лиас, как легконогий воин. В самой сердцевине шеренги мы поставили Эльму. Оберегать, а заодно и присматривать за ней следом поставили Лорила. А я замыкала шеренгу.

Не знаю, как менестрель умудрилась прорваться за нами. Эрик, едва услышал предложение: 'сгонять на болота - спасти мир', - отказался на отрез, и еще накричал на девушку. А когда та ляпнула, что все равно пойдет, запер ее в фургоне. Впрочем, это не помогло. Уже к середине следующего дня, когда отряд стражников с лошадьми был далеко, девушка нагнала нас. Я понятия не имею, как она умудрилась, но факт оказался налицо - теперь она шла с нами в общей связке.

Конечно, ее появление вызвало шквал возмущенных криков. Досталось и мне, как сманившей глупую дурищу, и самой дурище. На голову несчастной обрушились все кары небесные, угрозы, увещевания, обвинения. Но девушка держалась твердо, заявив лишь, что не будет для нас обузой. И действительно - она стойко выдерживала все тяготы, не жаловалась и наравне с нами тянула дорожную лямку.

На следующий день пошел холодный моросящий дождь, который быстро пропитал всю одежду и дрова, что мы несли на спине, оставив нас без возможности согреться.

И вот так мы шествовали. Я наблюдала как по сосулькам спутанных волос, дождевая вода стекала на трясущуюся спину менестрели, потом зачерпывала силу и кидала поисковое заклятье - вдруг что вылезет из топей, - а потом вновь переводила взгляд на дрожащую от холода девушку, или утыкалась в напряженные до каменного состояния плечи квартерона.

Когда девушка к нам примкнула, братья ругались больше всех. Наконец не выдержав их ора (дело уже дошло до личных оскорблений), я напустилась на них. Мягко говоря, некрасиво называть Эльму лживой, лицемерной и алчной стервой, не имея на то веских оснований. И даже имея - некрасиво! Вот это я им и высказала, заодно припомнив встречу на лугу, когда девушка нагнала нас на пути в Аниэлис. Квартероны расшипелись как рассерженные змеи, но поостыли и, наконец, Лорил, как более спокойный из братьев, извинился. Но мне этого показалось недостаточно, и я потребовала объяснений.

А как все хорошо начиналось!

Едва мужчины оставили меня в покое, я махом сообразила, на что подписалась и естественно попыталась отыграть все назад. Доверия к тем, кто меня уже раз предал, не было, а влипать в еще одну авантюру по их вине, я не желала. Теперь при трезвом рассуждении мое согласие попахивало если не сумасшествием, то мазохизмом однозначно.

Появился Эрик, неся в руках доску. Девушка, едва увидев его, подскочила и начала оживленно щебетать. Она горячо его убеждала отправиться с командой. В ответ силач лишь ожег меня взглядом и, сунув деревяшку в руки, уволок менестрель в фургон вправлять мозги. Я же решив поостыть немного от натиска жреца, взялась за ремонт настила. Вот приду в себя и схожу, откажусь от похода.

Отодрать трухлявый кусок стало минутным делом. Потом, повыдергав гвозди, я спрямила их молотком, и принялась прилаживать замену.

- Бог в помощь, - раздалось над ухом.

Я дернулась, молоток выпал из руки.

- Уй! Чтоб тебя! Баба с молотком, что обезьяна с гранатой!

Передо мной на одной ноге скакал Арагорн, именно ему молоток угодил по пальцам.

- За рулем - обезьяна с гранатой, - поправила я, удивленно глядя на его подскоки.

- Хорошо, что в этом мире еще автомобиль не изобрели. Страшное дело бы было!

Я устало взглянула на него.

- Что тебе на этот раз надо?

- Почему сразу надо? - он в притворном изумлении вскинул брови. - Может я так, проведать заскочил?

- Аха...

- Фи барышня, сколько скепсиса?!

- У тебя сепсис? Почему запустил? - начала я игру слов. Но, видя, что Бог не поддержит, закруглилась: - Лучше сразу скажи - за чем пожаловал. У меня денек, знаешь ли, не очень. Еще трудный разговор предстоит.

- Вот как раз по его поводу я и пришел.

После этих слов у меня аж руки затряслись, а душа рухнула камнем вниз.

- Ты садист? - зачем-то обреченно уточнила у него, хотя понимала, что, скорее всего, ответ будет утвердительный.

- Нет, - похоже, Арагорна мой вопрос так же выбил из колеи. - Пошутить люблю - есть за мной такой грешок. А вот пристрастием к насилию не страдаю.

- А если не страдаешь, то почему от меня не отстанешь? Зачем ты меня вообще сюда перенес? Тебе что, нравится меня мучить?

- Алена, что ты!.. - казалось, Бог был поражен. - Мучением бы для тебя было, если, скажем, ты в прежнем теле была. А теперь у тебя сила и божественная, и физическая. В лоб можешь звиздануть так!..

- Но не тебе. И домой я вернуться тоже не могу.

- Вот и по этому поводу у нас тоже разговор будет.

Я лишь молча присела на настил и вопросительно посмотрела на него. Арагорн, приняв это за мое согласие, начал.

- Понимаю, что с тобой не совсем все гладко вышло, но отчасти в этом есть и твоя вина. Я перемещение на шлем зачаровал. Кто ж знал, что Мария его больше ни разу не наденет. Да что там! Она и в той злополучной игре не участвовала. Вот ведь дура девка! Пыталась меня охмурить. Поспорила с подругами на флакон 'Шанели', что уже на другой день со мной роман закрутит. Что я у нее с рук есть стану... Пришлось ей немного гонор обломать. Вообще-то этот мир именно ее выбрал стабилизатором, он ее тянул. С моей стороны оставалось немного помочь и... Но ее демарш все изменил. Резкая смена желаний и настроения разрушили связь. Уже хотел кого-то другого подыскать, а глядь - шлем-то почти месяц назад взял и сработал. Ну думал все - попалась рыбка. В разных мирах со временем по-разному: где в будущее заскочишь, где в прошлое. Хронопоток муторное и запутанное дело. Подумал, что ошибся тогда, не ту вероятность просмотрел. Посчитал, что девчонка прямо с ролевки загремела, а оказалось, что это ты. Два мира жестко связанных меж собой заклятьем переноса успели отсчитать одинаковое количество времени. Вышло, что я опоздал. Поэтому тебя пришлось спешно нагонять и, не дав окрепнуть и прижиться, начать перебрасывать из мира в туман.

- Ты рассказал все это и? Это как-то должно мне компенсировать все, что произошло?

- Нет, но...

- Вот и я про то же. Я обычная девчонка. Что я могу? Раз у тебя спецназовцы с пулеметами в руках бегают, так и дальше засылай их. От них проку больше, и защищены они лучше: бронежилеты, каски, патронов куча. Вышел такой в одного против армии, раз - и нет ее - армии. А я?!..

- Погоди, погоди, - перебил мою возмущенную речь Бог. - Какие спецназовцы? Какие пулеметы? Там не может быть... Да нет, не должно...

- Что не должно?! Я своими глазами видела такого кренделя в тумане.

- Ладно, разберемся, - махнул он рукой в задумчивости. Его лоб на миг избороздили морщины, но неприятные мысли тут же были отброшены. - Вернемся к нашим с тобой баранам. Понимаю, я поступил с тобой некрасиво. Прости меня наглеца. Я даже готов вернуть тебя домой, но...

- Но? - подозрительно прищурившись, уточнила я.

- Есть тут одно обстоятельство. Ты для мира Бельнориона стала настоящим стабилизатором, и просто так он тебя не выпустит. Здесь даже я ничем помочь не смогу, - Арагорн развел руки в стороны, как бы демонстрируя свое бессилие. - Но есть одно 'но' - едва ты выполнишь то, что ему необходимо, мир отпустит тебя.

- И что это? Нужно умереть на алтаре?

- Зачем все так печально, - скривился Бог. Хотя мне показалось, что подобная вероятность может быть большой. - Можно сказать, тебе очень повезло в сравнении с остальными попаданцами - возможность исполнить пожелание мира само плывет в руки с самого появления. Парням приходится рваться, добиваться, чтобы выполнить, а тебе сразу предлагается... Фортуна к тебе благосклонна, расклад удачен, так сказать... Карта прет.

- И это конечно твоих рук дело?!

- Я Бог игры, и несколько ответственен за удачный ход. Игры моя стихия...

- Это я уже поняла, - оборвала я его словоизлияния. - От меня ты что хочешь?

- Пустяк. Исполни пророчество Ярана, проведи ритуал у камня трех душ, то есть отправляйся с командой и большая часть работы будет сделана за тебя. Я ж говорю - тебе несказанно повезло!

- А потом?! Что будет потом?

- Потом я отправлю тебя домой.

- Обещаешь?

- Я что, не Бог?!

- А кто тебя знает. Я мало кому уже могу верить ...

- Да ладно, ладно! Без трагизма! Как в поговорке сказано? Сделал дело - гуляй смело. Вот и ты так - сделала и свалила. Надеюсь, я доступно выразился?!

- Ага, и я, вот с таким богатырским видом домой...

- Давай решать проблемы по мере их поступления, хорошо? Сначала выполни свою часть, - и чтобы смягчить, добавил: - Естественно в таком виде тебя никто не отправит. Мне самому светиться не выгодно... Ну что, сделаешь?

- А если нет? Снова Лемираен натравишь?

- Алена... Ну что ты, в самом деле?! Тогда мне просто нужно было проверить тебя. Ты ж оказалась для меня котом в мешке. В общем, договорились, и я побежал? А то у меня еще дел много. Спецназовцы всякие навязались на мою голову... Интересно, кто не по правилам заброс начал?.. - и пропал.

Посидев в молчании еще какое-то время, я тяжело вздохнула и пошла собирать вещи, поскольку выбора мне как всегда никто не оставил. Завтра снова в поход, а у меня еще доспехи не намолены. Будем надеяться, что после выполнения этого задания все же мне удастся вернуться домой. Остаться в этом мире я не хочу, буду рваться обратно любыми способами, цепляясь за малейшую возможность.

Проводить нас вышли все артисты. Мистрэ Кальриен на прощание подарил мне последний кристалл Морского Народа. Мол, в случае чего пригодятся. Я попыталась сунуть ему те две жемчужины, что получила в тумане, но погодник лишь покрутил пальцем у виска, и сказал, чтобы я не маялась дурью. Наскоро расспросив его, я поняла, что одна такая жемчужина равняется десятку очень крупных кристаллов. Можно выцедить из нее силу, а можно и использовать на манер гранаты. Как я провела параллель - эффект будет тот же.

Мостин крепко обнял меня на прощанье.

- Илина, если бы не ты...

После того как его воскресил Дидье (вот за что я была ему особо благодарна), у мальчишки за пару часов выросли коренные зубы, и как следствие пропала шепелявость.

- Слушайся мать и братьев, - попросила я его, взъерошив вихры макушке.

Мистрис Сиобан, тоже на свой лад отблагодарила меня, дав амулет, зачаровывающий землю. Хватить его должно на пару, от силы тройку срабатываний, но ощутить в болотах хотя бы три раза твердую почву под ногами - дорогого стоит. После изгнания лиха с Глухих земель, мистрис вновь почувствовала себя замечательно и начала спокойно колдовать. Похоже, что скверна первым делом тянула силу именно из земли, и когда ее не стало - полегчало магу этой стихии.

Взамен меня с артистами остался Дидье де'Куси. Он пообещал довести их до границ Дорната. Он оказался неплохим малым, разве что был немногословен и редко улыбался, что впрочем, в нашей 'профессии' наемных клириков - неудивительно. Погоняешь пару десятков лет нечисть и разучишься веселиться.

Из крепостных конюшен мне выделили во временное пользование лошадь. Я быстро собралась, увязав свой доспех в мешки, и утром под многочисленные прощальные выкрики, словно мы были героями, отправлявшимися на подвиги, двинулась с командой в путь.

- Я требую объяснений. Немедленно! На каком основании, вы так обращаетесь с ней? Чего плохого лично вам она сделала? - уперев руки в бока и расставив ноги пошире, я нависла над братьями.

Они сидели рядышком на своем непромокаемом плаще.

- Ну?!

- Да все они лицемерные, лживые... Только поют о красивом, а как копни поглубже, готовы мать родную продать за два гроша или за историю поинтересней! Все одинаковые!.. - в запале попытался объяснить Лиас, но захлебнувшись возмущением, перешел на заковыристую эльфийскую ругань.

- Если вам однажды какой-то менестрель сделал гадость, то это вовсе не значит, что Эльма тоже такая, - возразила я.

- Гадость? Гадость?! - квартерона аж перекосило. - Да что ты понимаешь?!

- Ничего! - рявкнула я в ответ. - Вот поэтому и спрашиваю!

Лиас, высокомерно вздернув подбородок, сидел с таким царственным видом (даже заморосивший дождь не был ему помехой), что я поняла - от него ответа точно не дождешься. Лорил же наоборот опустил голову и сосредоточенно изучал носки сапог, заляпанные болотной тиной.

- Если вы немедленно мне все не объясните, я оставляю команду и вместе с Эльмой возвращаюсь в Кагорат! - постаралась, чтобы это прозвучало как можно тверже и убедительней. Я не побрезговала шантажом, хотя и понимала, что давлю на больную точку. - Не собираюсь и дальше оставаться с командой, которая мне не доверяет, ни я ей!

О том, что мне самой позарез необходимо оставаться с ними, я благоразумно умолчала. Узнают - еще больше помыкать начнут.

- Наша сестра была менестрелем, - наконец нехотя выдавил Лорил. Его брат, лишь поперхнулся от возмущения, однако смолчал.

- И-и??? - поощрительно протянула я. - Мне все из вас клещами тянуть?

- Мы не желали, но она против воли семьи...

- Но она сбежала, - закончила я за него фразу. - Ребята, если я и дальше за вас все додумывать буду, мы тут до зимы прокукуем!

Тут вмешался Морвид.

- Ольна, ты ворошишь очень неприятные воспоминания.

- Так посвятите меня в них, или сделайте так, чтобы они не мешали отношениям в команде! - не выдержала я. - Они ходят, словно лом проглотили! Презрением от них веет за километр! Я уже не понимаю, каким неосторожным словом могу наступить им на любимую мозоль.

Жрец пожевал губу, потом вздохнул, словно перед прыжком в воду, но Лиас опередил его.

- Только не при этой! А то она очередную песенку об этом сложит! А я не хочу, чтобы имя моей сестры потом в каждом пропитом трактире звучало!

Увидев, что из глаз Эльмы вновь закапали крупные слезы, я решила взять с нее обещание. Девушка согласилась.

- Клянусь памятью моей матери, что и словом не упомяну о том, что сейчас услышу.

- Матерью клянется, - пробурчал себе под нос квартерон. - Может, у нее и матери никогда не было...

- Лиас, ты переходишь все границы! - рыкнула на него. - Требуешь уважения, а сам оскорбляешь, что дорого другим?!

Тот в смущении отвел глаза. Кончики его ушей заалели.

Вместо братьев решил рассказать Морвид. Прокашлявшись, он начал.

Оказалась, что квартероны были из очень древнего рода. Родословную им несколько подпортила бабка, но иметь в предках одного из великих королей древности, тем не менее, считалось очень почетным. Келеврон Серебряный приходился им троюродным не то дедом, не то прадедом, а может и прапрадедом. У эльфов очень сложно устанавливать, кто кем кому приходится, если срок жизни у них от пары сотен лет (это если по детской глупости в драке проткнут) до бесконечности. Например поговаривали, что Келеврону больше тысячи веков исполнилось.

И вот случилось небывалое: у 'почти эльфов' родилась сразу тройня, триединых души: двое братьев и сестра, все близнецы. Дети росли дружно в беззаботности и любви. И если мальчики интересовались исключительно мужскими занятиями, то девочка больше всего любила исполнять свои песни на лютне. Одно дело, если бы она была бездарна. Но квартеронка была талантлива, очень талантлива. Строки, что она сочиняла, затрагивали души даже умудренных веками эльфов, позволяя проживать жизнь вместе с ее героями. А пела так, что на какое-то время проходила их извечная тоска по благословенным землям.

Но зачастую порыв у творческой души один - нести прекрасное. И тем он больше, чем сильнее одобрение и признание. Девушка стремилась подарить свои песни людям, всему свету, причем беззаветно, без единой мысли о вознаграждении.

Единственное было 'но' - не только близкие, но и венценосный родственник были против, чтобы она покидала просторы лесов Таурелина. И на это было несколько причин. А основная, самая веская - несбывшееся пророчество. Бельнорион издревле был нашпигован предсказаниями и пророчествами, как рождественский гусь яблоками. Одно из них гласило: однажды триединых души сделают мир, что когда-то приютил дивные народы, сбежавшие из своего погибающего, их новой родиной. Оттого-то и берегли сестру, как зеницу ока, мол, братья мужчины и сами за себя постоять могут, а девушка - нет.

Стремления стремлениями, но их сестра все же сбежала от излишней опеки. Большой мир радостно принял ее в свои объятья. Правда, практически тут же выяснилось, что не все здесь так радужно, как представлялось вначале. В Бельнорионе все, кто занимался каким-либо делом, состояли в гильдиях. Ткач ты или портной, торговец или меняльщик, певец или каменщик - будь добр, вступи, уплатив взнос, а если нет, то и прав не имеешь заниматься любимым делом. И без разницы кто ты: эльф или человек, гном или тролль - плати или гуляй на свободе.

Помыкавшись, бедняжка кое-как собрала положенную сумму. Конечно, она в любой момент могла обратиться к родным, но гордость для нее была превыше. А пока собирала деньги, играя по трактирам в глухих деревнях, о ней слава пошла, как о Сладкоголосом Соловье - поскольку звали ее Тиндомерель, что на языке светлых эльфов и означало невзрачную птаху, с дивным голосом. А как пошла слава, так появились и завистники. Ну а когда девушка в гильдию вступила, да ее в лучшие дома, а то и в королевские дворцы зазывать стали, и вовсе неприкрытая вражда пошла. Вдобавок квартеронка, не умея врать и изворачиваться, многим из певцов прямо в глаза все говорила, да еще и при нанимателях, тем самым еще большую ненависть вызывая.

Вот однажды и надумали считавшиеся тогда лучшими менестрели, которым, как оказалось было далеко до девушки, заставить ее бросить петь. Начали распускать слухи, говорить гадости, всячески травить ее. Так мало-помалу, девушку перестали звать выступить перед знатными особами, больше ей приходилось петь при простом люде, в трактирах да тавернах. Но именно такой слушатель по-прежнему любил ее песни, и всегда принимал. Друзья тоже не отвернулись от нее, не поверили клеветникам.

И тогда те решили извести Тиндомерель, чтобы у даже памяти о ней не осталось.

Была одна пара - Майра и Графор, которые сильнее всех ей завидовали. А зависть, как известно - страшное чувство. И придумали страшную вещь. Графор, как обаятельный мужчина покорил девичье сердце, а Майра, пока тот охмурял девушку, сговорилась с отреченными клириками. У тех был свой расчет, они исполняли какое-то свое пророчество. И по нему требовалось принести эльфийскую деву в жертву на каменном алтаре. Ей стала угодившая в ловушку менестрель. Девушку убили, а душу заключили в филактерий.

Родные Тиндомерель, хоть смирившись с ее желанием быть менестрелем, но все же издалека присматривали за ней. А в тот злополучный раз не уследили, не успели прийти ей на помощь.

Не зря считали, что на троих близнецов единая душа. Братья чувствовали друг друга, как продолжение себя. И оттого без сестры им было одиноко и тоскливо. Получалось, что части души у них не было. Они поклялись отомстить обидчикам, найти душу сестры, освободить ее, чтобы она могла ожидать их в Западных чертогах у подножия трона Манве.

Для этого квартероны примкнули к тогда юному барону - Бриану де Ридфору и его учителю - Жрецу Войны Морвиду.

Обидчиков они уже давно нашли, а вот в поисках филактерия пришлось не одно десятилетие по свету нечисть побить, не в одном сражении поучаствовать. И только теперь, когда в узловой точке в очередной раз сошлось множество предсказаний, его удалось найти.

Только после всего у братьев осталась стойкая неприязнь ко всем труженикам пера и лютни. Всех их они считали лицемерными и лживыми, ровняя под одну гребенку.

Выслушав все это, я в растерянности почесала макушку.

- Пресветлая, ну что за мир?! Пророчество на пророчестве, и предсказанием погоняет!

В молитвенном зале горели свечи, тлели курильни, кровь жертвенных животных стекала с алтаря на мраморный пол. Но тщетно, Призываемый был глух. Лучезарный Адорн не знал, что еще предпринять, чтобы достучаться до него. Может, требуется человеческая жертва? Тогда он немедленно прикажет и...

Нужно как можно скорее призвать! Совсем недавно оборвалась связь с его человеком в команде. Он больше не находится под контролем. Он больше не служит Призванному! Необходимо что-то предпринять, чтобы...

- Лучезарный? - раздалось от дверей.

Адорн вскинулся, прервав молитву.

- Несущий Свет Гарост просил передать...

- Ах, Несущий Свет просил передать?! - воскликнул клирик, с нечеловеческой быстротой вскакивая на ноги.

В мозгу билась только одна мысль: 'Вот она - жертва, которая сама пришла! Вот жертва!'.

Стражник даже не успел удивиться, как Первый Перст метнулся к нему и, вытащив из сладок одеяния длинный кинжал, ударил в грудь. Сила Лучезарного с началом изменения настолько возросла, что он, насаживая рослого стража на клинок, приподнял, оторвав от пола. Несчастный лишь вздрогнул и обмяк.

Клирик, выдернув кинжал, подхватил падающее тело и отволок к алтарю. Там взгромоздив жертву, он, невзирая на кольчугу, что сковывала ей грудь, принялся полосовать тело, стремясь добраться до сердца. Во все стороны полетели кольчужные кольца, кровь обильным потоком потекла на пол.

Лишь когда еще теплое сердце оказалось в ладони, он остановился и выкрикнул:

- Артас, в твою славу! В твою честь! - и поднеся окровавленную руку, оторвал зубами кусок. - В твою!

Пространство перед алтарем тут же пошло рябью. Начал раскручиваться смерч портала и оттуда ступил Бог. За его спиной стоял двое: женщина в черном наряде и одетый на манер иноземного купца мужчина. Двое остались с той стороны, а Призванный, довольно расхохотавшись, вскочил на алтарь.

- Теперь я вижу, ты готов на все, чтобы именно я был твоим господином и покровителем!

Адорн, отшвырнул растерзанное сердце, и замер в поклоне.

- Зачем звал? - требовательно рыкнул Бог.

- Затея с чашей провалилась, - осторожно пояснил клирик. - Человек покорный вам, вышел из подчинения.

- Человек? Из подчинения? Что мне с него!

Недовольный он ногой скинул тело стражника с алтаря, а сам, расставив ноги пошире и уперев руки в бока, поинтересовался:

- Лучше скажи, как дела с посланцем Игрока?! Ты нашел его?

- Нашел. И приказал убить.

- И? Где труп??? Я что-то не вижу!

- Но Всемогущий?! Посланник - это мелочи. Главное чаша. Если с ее помощью будет проведен ритуал, Богов Бельнориона не удастся свергнуть!

- Чаша?! Свергнуть Богов?!

- Да. Мы так и останемся в их власти! У нас не будет магии. Мы по-прежнему будем подчинены им.

- Да плевал я на вас и ваших Богов! Этот мир уже мой! УЖЕ! И все будет так, как Я захочу! А я хочу видеть посланца Игрока мертвым! Ваш мир узловая точка Веера и если посланец падет, то!..

- Тогда я разрываю наш договор! - выкрикнул Первый Перст. - Именем Пресветлой я проклинаю тебя!

- Пресветлой?! - Артас зашелся в гомерическом хохоте. - Ты МОЙ раб! И что я прикажу тебе, то и исполнишь! Ты провел ритуал отречения! Имя бывшей покровительницы для тебя пустой звук!

- Dousis penati danou forsus! Et luxiti tu auxiliaries! (Богиня Покровительница дай силу! Пусть свет поможет!) - воззвал Лучезарный, воздев руки в подсохшей крови к небу.

- Вспомнил?! - издевательски зашипел Бог. - Только поздно! Довольно! - но, видя, что клирик по-прежнему пытается дотянуться до Лемираен, рявкнул. - Хватит, я сказал! Ты сам виноват... Хотя, что я с тобой вожусь?!.

Неведомая сила начала сплющивать кости Адорна, сминать их, перекореживая и изгибая. Вой готов был исторгнуться из глотки, однако изменения, что волнами сотрясали некогда человеческое тело, не позволяли сделать этого. В оставшихся нетронутыми глазах мелькнуло выражение ужаса и осознание содеянного. Уже не человек, но еще не бестия, попытался воспротивиться происходящему с ним, но было поздно.

Властный жест руки Призванного, и последний всплеск сознания погас во взоре. Теперь у его ног бесформенной грудой застыла тварь, преданная и готовая по мановению руки исполнить пожелание хозяина.

- Вот так-то лучше, - удовлетворенно произнес Бог, легко потрепав свое создание по загривку.

Тварь издала курлыкающий звук, означавший не то согласие, не то удовольствия от ласки.

- А теперь ты откроешь мне Врата.

Призванный раскинул руки. И в тот же миг неистовый ветер принялся рвать полы его черных одежд, трепать черные волосы. А перед ним из точки начал раскручиваться черный смерч, рваные края которого начали превращаться в окно портала. С той стороны показались необозримые просторы степей, нынче покрытые вместо разнотравья неисчислимыми всадниками, на кривоногих скакунах. Позади них сплошной стеной двигались двухколесные повозки, над которыми реяли флаги, больше напоминавшие замурзанные лоскуты ткани, нежели боевые знамена. Правда встречались и гордо реющие штандарты. Возле них толпились самые свирепые и грозные на вид воины. Иногда из повозки, над которой плескался такой знак, выглядывала завернутая в темную хламиду худая фигура. Когда резкий ветер откидывал с ее головы ткань, всеобщему обозрению представали запавшие глаза, безгубый рот, ссохшаяся кожа мумии. Это степные личи гнали свой народ вперед. Вот откуда-то ровными рядами, как муравьиная река, уничтожая все на своем пути, бежали вперед пустынные орки. Неожиданно крупные, злобные, подстегивая себя гортанными выкриками, они спешили навстречу степнякам.

Бог уже было шагнул в портал, как вспомнил.

- У меня же здесь еще есть сторонники!.. - и, ухмыльнувшись, взмахнул рукой.

Через пару секунд дверь буквально сорвало с петель вбегающими в зал измененными. Они лавиной из всех уголков Дома Совета стремились к нему. Где-то в дальних закутках те, кому когда-то Лучезарным Адорном были розданы 'новые амулеты Пресветлой' еще претерпевали изменения, что запустил своей волей Артас. Но большинство из них, кто сознательно ступил на путь измены вместе с Первым Перстом, давно завершили превращение и теперь презрев все законы мира, по стенам и по потолку, когда не стало хватать места, спешили на божественный зов. Окруженный тварями всех видов и мастей, довольный Он стоял и смеялся.

Портал жерлом вихря слюдянисто поблескивал и манил к себе. Достало лишь мысленного приказа и измененные потоком хлынули в распахнутое окно степей.

Лишь когда вихрь вслед за последней тварью сжался до точки, и растворился. Лишь когда взметнувшиеся его ветром остатки белоснежных портьер, что раньше украшали молитвенный зал, безвольно повисли, Гарост рискнул показаться из-за потайной дверцы. Он был неимоверно рад, что чутье подсказало не надевать подарок Лучезарного на шею. Во что обратился личный помощник Лучезарного - Ториан иль'Эван - он видел. Этакая свинья, облаченная в остатки богатых одежд, пронеслась мимо и канула вслед остальным. Ныне он один, да еще жалкая кучка приверженцев Пресветлой остались в Доме Совета. Все же прочие - перекинувшись в уродливых бестий, исчезли в вихре портала.

Что ж время все расставило по своим местам. Показало, стоит ли менять привычных Богов на новых. Вот теперь, когда не успел поругаться со старыми, и не доказав свою лояльность у новых, следует вернуться к истокам. Вот теперь можно твердо определиться: кем быть и с кем остаться. А остаться следует с победившими и перестать быть отринутым. Тем более что он никакого ритуала, как остальные, предусмотрительно не проводил..

Мир Бельнориона принадлежит Троице Богов, и с ней же останется. Тем более в их защиту выступают и половина совета Посвященных и таинственная посланница. Скорее всего, она осталась жива. Ну что ж сейчас мы ей поможем, а вот потом посмотрим... Планы нужно менять очень быстро, иначе можно остаться в проигрыше.

Несущий свет, опустился на пол оскверненного молитвенного зала, сложил руки и зашептал, взывая к Богине.

Слова падали бессильно в тишине. Не было молитвенного сосредоточения, даже присутствие Пресветлой не ощущалось. Казалось его молитва, словно разбивались о невидимый щит, что отрезал небеса от земли.

Поморщившись, Несущий Свет вздохнул:

- Ну что ж, придется обращаться к недавним противникам. Все же хорошо, что я задержал приказ об уничтожении старого пня! - и, сосредоточившись, мысленно потянулся куда-то по направлению на запад.

Долгое время ничего не происходило, в ожидании тело начало затекать, как наконец-то появился знакомый отклик.

- Лионид? - еще раз беззвучно позвал он. - Вы слышите меня? Лучезарный? Вы живы? Лионид?

- Что ты меня тревожишь?! - раздалось извечно сварливое брюзжание в голове Гароста.

Место, где находился старик, определить не удавалось, но все же становилось понятно он в добром здравии, а отнюдь не сгинул на просторах Раолина.

- Крупные проблемы в Совете, - осторожно попытался пояснить Несущий Свет.

- Кто опять чего не поделил? Имрад вновь отходил посохом Кривала?

Гарост фыркнул. Извечная нелюбовь двух посвященных всегда вызывала всеобщее веселье. Но тут же одернул себя.

- Хуже. Гораздо хуже. Произошел прорыв Иномирья. И, кажется, все случиться у камня трех сердец. Первый Перст Адорн предал Богиню и призвал иного бога в наш мир... - и выдал весьма подкорректированную версию всех дел, без своего непосредственного участия в них.

- Ни на день оставить нельзя, - казалось, даже в мысленном слушании Лионид скривился. - К Пресветлой взывал?

- Доступа к небесам нет. Я не могу дотянуться.

- А вот это очень плохо, - помрачнел Пятый Перст. - Этим молокососам сообщил?

- Третьему и Четвертому Перстам?

- Да!

- Нет, вам первому. Вы как старший....

- Завилял, завилял хвостом! - оборвал его речь Несущего Свет Лионид. - Я тебе не красная девица, чтобы ты мне комплименты расточал. Лучше не лебези, а собирай всех, кто еще остался в Доме. А потом открывай портал к Клайвусу.

- У меня нет высочайшего соизволения.

- Пока Боги не видят, открывай!

- Да у меня на него сил не хватит! - взвыл Гарост.

- Сосунок! - хмыкнул Лионид. - Вот в мои времена были Несущие Свет! Нечета нынешним! Ладно, не причитай. Там у третьей статуи в коридоре Поклонения есть небольшой медальон в постаменте. Выломай его и будет тебе портал. Учти работать будет не полных полчаса. Так что рассчитывай, сколько сможешь перебросить к месту сражения. А теперь все! Не отвлекай меня. Буду разгребать, что вы там наворотили.

И исчез из головы Гароста.

Едва присутствие Пятого Перста растаяло, он злобно прошипел:

- Ничего, старый пень. Я тебе еще припомню такое обращение! Вот придет мое время, и потягаемся!