Вредина, маг и обряд, пошедший не так!

Глава 26. Не только маги бывают одиноки

…Два часа спустя Артур приподнял бровь и самодовольно сказал:

— Не забудь закрыть рот, когда на нойдича сядем. А то мало ли что там тебе влетит на ходу.

Я опомнилась и захлопнула челюсть.

— С ума сойти, Эдинброг! Да ты, оказывается, нормальный человек! А не замкнутая ледышка, каким кажешься…

— Интересные у тебя критерии, — хмыкнул он. — Но вообще, по мне так нормальность — не комплимент. Кто в своем уме захочет быть посредственностью?

— Ты не поверишь… — с усмешкой покачала головой я.

На Земле, как помнится, хотел каждый второй. Ибо шаг вправо, шаг влево от принятой нормы — расстрел. И как бы ни бились в своих местечковых войнах те или иные отклонения от шаблона, как бы ни сочувствовало им всё больше людей, а всё же… До сих пор куда лучше быть обыкновенным, выбирать проторенную тропу. Мало кто из нас по-настоящему готов столкнуться с древним, под кожу лезущим, душу вытряхивающим неодобрением — ты не такой, как мы, вали отсюда, да пошустрее, ты странный, а странности хороши за стеклом.

В ответ на мой монолог Артур сорвал какую-то травинку и, пробежав по ней зубами — отметины резцов остались по всей длине — бросил с обрыва, на котором мы сидели.

— Тоже верно, — сказал он.

А травинка легко и кружась падала вниз, подхваченная ледяным ночным ветром. Звездное небо колыхалось перед нами, мигая созвездиями, обрушая кометы.

Как и договаривались, два часа назад мы с Ван Хофф Расслабленным обменялись краткими биографическими справками. Потом увлеклись и полезли в детали.

Так, я рассказала ему, как несколько лет шаталась по разным околокультурным проектам — то помогала восстанавливать старые усадьбы, то в археологические и этнографические экспедиции ездила, то даже — волнующий опыт — преподавала во вьетнамской школе, но сбежала оттуда из-за страшного языкового одиночества… И огромных жуков, поселившихся в моей ванной.

После чего я осела в столице и стала фрилансером сразу в пяти разных сферах: выбирала проекты под настроение, чтоб никогда не скучать и не растерять собственные навыки. Это очень понравилось Артуру. Он долго вытягивал из меня подробности такой "свободной" жизни, удивляясь ее разнообразию и комфорту. Еще сильнее его удивляло, что при такой свободе выбора я не выгляжу самым счастливым человеком на свете.

— Да нет, в целом мне нравится, конечно! Но… Глобально чего-то страшно не хватает.

— Чего? — заинтересовался Артур.

Я развела руками. Я и сама не знала.

— Может, любви? — кривенько улыбнулась. — Ты говорил про одиночество магов, помнишь? Так вот, не только маги бывают одиноки.

Он серьезно кивнул. И спросил-напомнил:

— Ты не рассказала мне про свою семью?

Да уж, в его аристократичном мире это важно.

— Да здесь нечего рассказывать… Ее у меня нет. Я сирота. Родители погибли под завалом, когда я была ребёнком. Росла у опекунов, от которых… Хм. Рада, что сбежала. Братьев и сестёр нет. Мужа тоже нет, как ты уже понял.

Артур смутился и нахмурился.

— Мне жаль.

— Мне тоже… Ну, зато ни у кого не будет инфаркта, если я вдруг от вас не вернусь, — горько усмехнулась я.

— Почему ты думаешь, что не вернёшься? — опешил он.

— Да не, я не то чтобы думаю. Я просто иногда так глупо себя утешаю в любых непонятных ситуациях: раз я никому не нужна, то можно и не бояться по жизни… Не стесняться провалов и ошибок. Мне некого разочаровать, некого подставить. Я сама по себе. Это иногда грустно, но в другие моменты весьма…

— …Освобождающе, — вдруг закончил за меня Эдинброг. И, после паузы: — Но скорее грустно.

И хотя это могло прозвучать как бестактная жалость, я поняла, что он говорит от сердца. Ему и впрямь жаль. Хотя у него, кажется, немного обратная ситуация.

"И ещё это уязвимо, — подумала я, — Потому что я рефлекторно тянусь к каждому, каждому, кто поманит… Не самая безопасная вещь — такая дыра в душе".

Мы помолчали какое-то время.

— А ты чем занимался до Форвана? — пришла очередь моего допроса. — Ты выглядишь старше других пятикурсников. Работал где-то после школы?

— Нет. Просто учился в предыдущем университете. Он называется Галлак, находится в джунглях далеко на юге и специализируется на флоре и фауне. Я планировал стать ветеринаром, но… Потом, когда во мне почуяли великого мага, меня принудительно забрали в столицу. Примерно год изучали мои способности, думали, что со мной делать. А затем я поступил сюда, снова на первый курс — уже по другой программе.

— Так ты хотел зверюшек лечить? — умилилась я.

— В твоих устах это прозвучало как-то недостойно мужчины, — хмыкнул он. — Но в целом — да. Я люблю животных.

— И я люблю… Мда, в таком случае я представляю твое разочарование, когда в результате ритуала ты получил не тигра, а меня!

— Нет, не представляешь, — рассмеялся Артур. — Но я надеюсь, что, когда мы с тобой разорвем нашу связь, мой тигр все же прибудет ко мне.

— Ага, щаз! Твой тигр — это мой кот, вообще-то!

— Не может быть. Когда мы проверяли, он был ничейным котом.

— Вы когда проверяли?

— За неделю до ритуала.

— Вот! Вот! Он успел стать моим! — триумфально запрыгала я. — Не отдам! Если, конечно, к моменту моего возвращения он вообще еще будет у меня… Или у МарьИваннны… А то, может, обратно на помойку сбежит, — я тяжело вздохнула.

— Так и хорошо, если сбежит. Всяко веселее, чем одному сидеть. Да и вообще… Неужели ты за неделю так уж к нему прикипела? — засомневался Артур.

— Естественно. За неделю я даже к тебе прикипела!

…Зря я это сказала, наверное. Артур посмотрел на меня с таким удивлением, что я покраснела.

— А почему вообще ты хотел фамильяра-тигра? — спросила я, разбивая неловкую паузу.

Я уже знала, что колдунам определяется возможный класс фамильяра в зависимости от их магического профиля, но в рамках класса они сами делают выбор животного.

— Просто в Галлаке у всех стражей были тигры, и мне они очень нравились, — поделился Артур. — Так что это скорее дань ностальгии.

— Ого. А расскажи поподробнее? — опешила я.

В итоге рассказы Артура о его учебе в Галлаке оказались просто замечательными. Там фигурировала компания легких на подъем друзей, много студенческих приключений, розыгрыши преподавателей, отчаянные влюбленности, глупости, дерзкая охота на болотных гулей (читай, зомбарей) и многое другое…

Артур показал мне шрам в виде аккуратной дырки под ключицей — пинок от рога единорога, которого они как-то решили поймать.

Еще — прядку темно-зеленых волос на затылке, такую тонкую, что не видно, если не приглядываться, — это был «подарок» от лесной ведьмы, которую Эдинброг умудрился разозлить тем, что обыграл ее в карты.

И будто золотой крестик-стежок на лбу под челкой. Сувенир с той ночи, когда они наперегонки гонялись по острым крышам академии, пока в одном месте кровля не оказалась прогнившей, и Эдинброг не провалился прямо в кабинет декана. После чего не придумал ничего лучше, чем с помощью колдовства мимикрировать под гобелен на стене. Уловка сработала, но… Заклинание он закрепил криво. И еще две недели ходил с шитьем задницы дракона во всю физиономию. А одна ниточка так и осталась даже годы спустя.

— Можно потрогать? — попросила я, и Артур, убрав со лба вечно падающие волосы, чуть наклонился ко мне. От него слегка пахло лимоном, свежескошенной травой и еще чем-то терпким, неуловимым.

Я потрогала стежки. Наощупь крестика не существовало. Меня это удивило, и я надавила пальцем сильнее, поелозив по коже туда и сюда.

— Эй! — возмутился Эдинброг. — Я тебе не счастливая статуя, чтобы так интенсивно тереть.

— Ну не скажи… Нас завтра ждет первый экзамен, так что любые добрые приметы приветствуются! — подмигнула я, но руку все-таки убрала.

— В нашем мире самая добрая примета — это накануне важного мероприятия увидеть мерцающее созвездие Анемона. И в этом смысле я уже спокоен, — Артур кивнул куда-то на безграничную черноту неба.

Видимо, созвездие было где-то там.

Но там было много созвездий! Я попросила подробностей:

— А что из этого — оно?

— Вон те пять лепестков под особенно яркой звездой, видишь?

— М-м-м. Не уверена. Нет.

Артур показал пальцем:

— У них будто дымка в центре.

— А, справа от Крика, что ли?

— Ох, нет, совсем нет… Давай так.

Он поднялся, подошел ко мне сзади, а потом сел вплотную, раскинув ноги по сторонам — будто мы устраивались в аттракционе-вагонетке один за другим. Потом Артур приобнял меня за плечи, потянулся вперед, прижав свою щеку к моей, взял мое запястье и вытянул уже обе наших руки в небо…

— Зажмурь левый глаз. А я зажмурю правый. Тогда наша точка зрения почти совпадет, — сказал Артур. Сказал негромко, чтобы не оглушить меня — он был так близко — из-за чего его голос прозвучал неожиданно мягко. От этого у меня внутри что-то тихо тренькнуло. Очень сладкий звоночек.

Я сделала, как он просил. Да, теперь точность указаний была определенно лучше.

— Теперь видишь? — спросил Эдинброг так же тихо и завораживающе.

— Да, — признала я с легким сожалением, потому что, если честно, мне понравилось так сидеть: лопатками чувствовать, как бьется его сердце.

Но Артур не отодвинулся, как я думала. Он перевел прицел наших рук на запад:

— А вот это — созвездие Киновари… Говорят, оно загорается в годы в большой войны или большой любви. Киноварью звали девушку, дочь кузнеца, жившую в мире Гало двадцать тысяч лет назад…

А потом еще созвездия. И еще.

И еще…

Мы опомнились только когда далеко внизу, под нами, вдруг по секторам стал гаснуть свет на территориях академии.

— Скоро полночь, — с сожалением сказал Артур. — Нам пора возвращаться.

Он вызвал нойдича. Обратно мы летели неспешно и как-то приятно сонно. Впервые за все дни в академии я засыпала с улыбкой на лице.