Врата дракона

Глава четырнадцатая Последний евнух

– Ты знаешь, что это такое? – совал ему свиток под нос император.

– Нет, о Будда наших дней, – почтительно сгибался в поклонах Гунь Сяотин. – Раб не ведает, что держит в своих руках почтенный предок.

– Мы полагаем, что ты лжешь! – орал Пу И.

Гунь Сяотин, прикрыв лицо руками, отрицательно мотал головой.

– Ладно, не хочешь по-хорошему, – с этими словами император вытащил из кармана халата револьвер и направил его в грудь слуги.

Окружающие испуганно шарахнулись в разные стороны. Побледневший Гунь Сяотин упал перед повелителем на колени и ткнулся лбом в разноцветную плитку пола.

– Итак, мы ждем! – приставил револьвер к его затылку Сын Неба. – Говори, презренный!

Гунь Сяотин заплетающимся языком поведал государю, что, по его ничтожному разумению, в бумаге сокрыта тайна сокровищ Юя, спрятанных по приказу Цыси. В 1908 г. он стал нечаянным свидетелем разговора императрицы-регентши с главным евнухом двора Ли Ляньином. Беседа велась как раз по поводу некого свитка, похожего на тот, который держит в своих руках государь.

– И ты думаешь, что это та самая бумага?

– Рабу почтенного предка так показалось…

– Посмотрим, посмотрим, – быстро пробормотал Сюаньтун и нажал на курок.

Раздался глухой щелчок. Император улыбнулся и, разведя руками, обратился к присутствующим:

– Да я просто пошутил над ним! Револьвер-то на самом деле был не заряжен!

Уже без малого семьдесят лет прошло, а у него все стоит перед глазами эта сцена. И так живо и ярко все видится, словно приключилось только вчера. И с чего бы это? Он ведь так надеялся, что со временем все пройдет, забудется, как дурной сон.

Не забылось.

Уже и к врачам обращался, уповая на их искусство. Но то ли ему одни шарлатаны-недоучки попадались, то ли кошмар запечатлелся в его сознании где-то на самых глубинах – ничего не помогало.

Правда, один раз он уже совсем было посчитал, что исцелился. Это когда в шестьдесят седьмом узнал о смерти императора. Видения как рукой сняло. То почти еженощно приходили, а тут три месяца сряду не беспокоили. Даже благодарственный молебен заказал в храме предков.

А потом Янь-ван его надоумил примириться с покойным…

Как последний дурак отправился в столицу, разыскал родственников покойного императора и выпросил у его брата ту бумагу. Вернее, снял с нее копию. Злой дух нашептал, что это всенепременно нужно сделать. Следовало взять бумагу и сжечь ее на жертвенном огне в храме предков. Дескать, именно тогда его душа успокоится окончательно.

Ну, привез бумагу домой. Начал готовиться к церемонии примирения. И тут снова Янь-ван стал его мучить своими сладкими речами.

В ушах раздавался змеиный свист:

«Загляни в бумагу».

Заглянул.

«Прочти ее».

А как тут прочтешь, если написано старинным стилем багу, который не использовался в Китае с конца XIX века?

«Читай, читай», – подзуживал злобный дух преисподней.

– А вот и не стану! – воспротивился он и, скомкав бумагу, побежал искать душевного равновесия у ног священной статуи Будды Вайрочаны.

Пять дней провел в молитве и воздержании от пищи. На шестой не выдержал. Сдался. Вернувшись домой, поднял с пола дьявольский листок и… начал читать.

Как это у него вышло – сам никак не мог взять в толк. Вот так, ни с того ни с сего стал понимать хитросплетения жучков-иероглифов.

И открылась ему Великая Тайна. Тайна, могущая поднять его, ничтожного евнуха, до тех самых сияющих вершин, о которых он мечтал с тех самых пор, как впервые осознал себя способным мыслить…

Евнухи при императорском дворе играли большую роль. Они одновременно использовались и как надзиратели, и как слуги, и как сводники, и как шпионы. Некоторые из них становились доверенными лицами государя и высших сановников и оказывали значительное влияние на политическую жизнь государства.

Во времена династии Цин ежегодно к императорскому двору поставляли до сорока изувеченных мальчиков. Для китайцев это была одна из вернейших возможностей получить службу при дворе и хоть как-то приблизиться к вожделенным рычагам власти.

Большей частью евнухи происходили из бедных семей и набирались из определенных областей Поднебесной. Во дворце их делали учениками старых евнухов и платили им небольшое жалованье. Заслуженные евнухи часто имели собственные дворцы, слуг, лошадей, экипажи.

Гунь Сяотин попал в Запретный город в пятилетнем возрасте. Его семья, жившая под Лояном, очень нуждалась в деньгах, и отец продал малыша уездному начальнику, а тот, в свою очередь, преподнес мальчика в дар губернатору. Ребенок был миловидным, не по возрасту смышленым и это решило его судьбу. Губернатор передал Гунь Сяотина в «Шэньсинсы» – Департамент внутренних дел, где над карапузом была проведена соответствующая операция, а затем его определили ко двору вдовствующей императрицы-регентши Цыси.

Такие как Гунь Сяотин маленькие евнухи в Запретном городе были в особенной цене у женского пола. Они использовались для забав и развлечений у придворных дам, которые держали таких мальчиков при себе до десятилетнего возраста. Они даже имели свое особое название – «непорочные» и приравнивались к девочкам, прислуживая молодым дамам. Затем их сменяли, и евнухи-подростки переходили в разряд обычных слуг во дворце.

Он прошел через все эти ступени придворной иерархии, дослужившись к двадцати годам до начальника отделения евнухов (таковых при дворе было сто пятьдесят два человека при общем количестве придворных скопцов в три тысячи человек). Однако честолюбивая душа Гунь Сяотина жаждала несравненно большего. Хотелось для начала попасть в круг шестнадцати главных управляющих придворными евнухами. А затем…

Чем Янь-ван не шутит. Может быть, удастся ему достичь положения главного евнуха при правлении Цыси, Ли Ляньина, который был удостоен второго государственного ранга и носил на своей шапке красный шарик и разноцветное перо.

Юноша изо всех сил старался втереться в доверие к молодому императору Сюаньтуну. Но Сын Неба предпочел дружбу другого молодого евнуха, Ван Саньэра. Красивый, статный и высокий, белокожий, с овальным тонким безусым лицом, тот был похож на юную прекрасную девушку. Некоторые евнухи говорили даже, что он женственнее и красивее любой девушки. Государь приблизил его к себе и дал ему официальное имя Ван Фэнчи. Вскоре, став неразлучными друзьями, они всегда и везде были вместе. Гунь Сяотин только бессильно скрежетал зубами, наблюдая за веселыми совместными проказами и попойками молодых людей. У него самого так и не появилось ни одного друга в огромном и мрачном Запретном городе.

Несколько раз он предпринимал попытки оклеветать Ван Саньэра в глазах императора. Тщетно. Сюаньтун оставался глух к злобным наветам. Тогда Сяотин попытался отравить соперника. И тоже неудачно. Чуть сам не умер, надышавшись ядовитым паром, исходившим от котла, в котором готовилось кушанье для государева фаворита.

А потом произошел тот самый случай с проклятой бумагой. И все разом рухнуло. Не осталось ни тщеславия, ни честолюбия. Одна уязвленная гордость. Отравленная ненавистью душа.

Как радовался Гунь Сяотин, когда император лишился крова, изгнанный республиканцами за пределы Запретного города. То, что он и сам был выставлен вон, его не волновало. Вернулся в родной Лоян, где еще жила его семья. Поселился в старом отцовском доме, вскоре похоронил престарелых родителей и стал жить, лелея планы мести.

А его враг, как назло, не унывал. Оправившись от удара, нанесенного гоминдановцами, он стал правителем Маньчжоу-Го. Когда красные разгромили Японию и ликвидировали марионеточное государство, Гунь с затаенным дыханием ждал, когда Сына Неба поведут на казнь. Не повели. Пройдя через застенки коммунистов, Великий Цин благополучно вернулся к нормальной жизни и даже занял высокий пост в народном правительстве.

И вот недавно император умер.

А Гунь Сяотин так и не успел отомстить. Разве же смерть от болезни – это достойное воздаяние за муки и унижения, которые пришлось перетерпеть бедному евнуху?

«Найди сокровища Юя, – нашептывал злобный дух, – и тогда ты отомстишь своему обидчику так, как тебе даже не могло присниться. Завладев ими, ты навсегда закажешь Цинам дорогу к престолу. Кто знает, вдруг ты и сам станешь императором…»

– Замолчи! – зажал руками уши. – Ну, какой из меня, старого калеки, Сын Неба?!

«Как знать, как знать… Переменчив жребий людской».

– Кто ты? – взывал Гунь Сяотин к голосу, но тот предпочитал отмалчиваться.

Старый евнух таки поехал в Сиань и, руководствуясь планом, отыскал клад Цыси. При этом в Сяояньте, не доглядев, он угодил в хитроумную ловушку. Хорошо еще, что вовремя успел сгруппироваться и прыгнуть. Из четырех металлических стрел, внезапно вылетевших из стены, его задела только одна, насквозь пробив левую руку. Наверное, штырь был смазан какой-то гадостью. Рана долго и упорно не заживала. Думал даже, что придется распрощаться с рукой. Слава всемилостивым богам, выздоровел. Но его счет к Цинам значительно вырос.

Найденные сокровища он привез на родину, где и спрятал, вверив их опеке Будды Вайрочаны. Так ему велел все тот же таинственный голос, впрочем, сразу же после всего происшедшего умолкший и больше не появлявшийся.

Уже почти четверть века прошло с тех пор.

Гунь Сяотин поначалу ждал, когда сладкоречивый голос объявится вновь и исполнится то, что им было обещано.

Но вернулись только страшные сны. Сразу же после того, как были перепрятаны драгоценности Юя.

И почти каждую ночь к старику являлся его покойный молодой государь и направлял дуло револьвера прямо в лоб нерадивого слуги. Странно, однако все чаще евнуху хотелось, чтобы Сюаньтун нажал на курок и револьвер выстрелил…

– Лоян – одно из самых богатых в историческом плане мест Китая, – увлеченно щебетал Джимми, продолжая исполнять добровольно принятые на себя обязанности гида. – Основанный в тысяча двухсотом году до рождества Христова, город служил столицей десяти династиям, пока не потерял свой статус в десятом веке, когда династия Цзинь перенесла столицу в Кайфэн. В двенадцатом веке в Лоян ворвались орды чжурчжэней, и город так полностью и не оправился от этой катастрофы. Веками потом он оставался маленьким провинциальным городком, растущим на месте исчезнувшей имперской столицы.

– Sic transit gloria mundi, – констатировал Чен с довольной улыбкой. – Так проходит слава земная.

Бетси хмыкнула.

Большая часть из того, что обыкновенно нес «лучший водитель Гонконга», напоминала бред сивой кобылы. Какие-то мелодраматические истории о многочисленных родственниках, описания его любовных похождений, впечатления от увиденного и пережитого во время дальних странствий, воспоминания об артистической карьере и тому подобное. Как правило, мисс МакДугал, пропускала все это мимо ушей, особенно не вникая в суть произносимого Джимми, и лишь иногда вставляла реплики, чтобы создать видимость беседы. Она знала, что водителям, прежде всего, во время дальних поездок, просто необходимо вести с пассажиром разговор, чтобы ненароком не заснуть. Так девушка и относилась к дорожному трепу мистера Чена.

Правда, иногда ее попутчик озадачивал ее. Как, например, вчера во время их визита в монастырь. Она-то снова посчитала рассказ Джимми об участии в съемках фильма «Кинг-Конг против Шаолиня» очередной уткой и не придала ей значения. Оказалось, зря. В байке Чена были крупицы истины. Нужно все-таки хоть иногда отбрасывать свой скептицизм.

В то же время рассказы Джимми об исторических достопримечательностях мест, которые они проезжали, отличались поразительной точностью. Как будто Чен специально вызубрил кучу путеводителей, словно заранее готовился к этой поездке.

«Да нет же, – одергивала себя Бетси. – Это полный нонсенс. Мы познакомились совершенно случайно. Я вполне могла нанять себе в компаньоны-переводчики кого-нибудь другого. Маршрута нашего следования он не знал наверняка. Ведь я ему только и сообщила, что собираюсь в Сиань. Ни Пекин, ни Лоян не планировались. Нет, я просто страдаю манией преследования. Эти маленькие стычки в Сиане и Пекине сделали меня подозрительной. Уж скорее немой Вей подходит на роль «темной лошадки»».

Посмотрев на толстяка, мирно кунявшего на заднем сидении, девушка улыбнулась. Хорош шпион, нечего сказать. С его грацией и расторопностью только Винни Пуха играть в детских спектаклях.

Разглядывая просторы широких проспектов и бесконечные кварталы бетонных и кирпичных одинаковых домов Лояна, англичанка с удивлением обратилась к Джимми:

– Что-то непохоже на мелкий провинциальный городишко.

– Это все красные. Именно им Лоян обязан своим вторым рождением. Они построили фактически новый город. Представляете, в тысяча девятьсот двадцатом году здесь проживало всего двадцать тысяч человек. А сейчас население перевалило за миллион!

«Ага, запел славу коммунистам! – нахмурилась девушка, но тут же устыдилась. – Боже, снова я взялась за свое. Лучше бы подумала, как найти в таком огромном муравейнике старого евнуха. Вдруг он уже давно умер. Тогда все пропало».

Удивительно, но на сей раз все обошлось без аварий и поломок. Они благополучно добрались до отеля, разместились в нем и стали заниматься каждый своим делом. Бетси, как она сообщила своим попутчикам, отправилась осматривать исторические памятники. Чен пошел наводить справки о том, проживает ли в Лояне и где именно некий гражданин Гунь Сяотин. Ну а Вей… Он как всегда полез под их колымагу.

Ну и что с того, что не обломались. Профилактика автотранспорту никогда не помешает. Не зря учил мудрый Конфуций: «Когда усердны в труде, добиваются благих результатов». Так чего же такому ценному механику, как Вей Линь попусту терять время и пребывать в праздности?

Примерно с такой аргументацией выступил Джимми в ответ на нерешительное предложение мисс МакДугал взять толстяка с собой на прогулку.

Бетси не стала настаивать. Ей хотелось побыть одной, поразмыслить о том, о сем.

Даже беглый анализ ситуации показывал, что до сих пор все шло как-то уж слишком гладко. Словно некий невидимый, но всемогущий кукловод, тщательно отрежиссировавший спектакль, манипулировал ею, как марионеткой.

Куда, интересно, подевались бандиты из «Триады»? Не может быть, чтобы они так легко сдались. Ведь поначалу она буквально ощущала их дыхание на своем затылке. Потом, после Сианя, иллюзия присутствия мафиози пропала. Или они замаскировались получше, притаились, чтобы нанести последний удар? Выжидают, пока Бетси приведет их к заветному кладу, а там…

И где хваленые красные «безопасники»? Проворонили ее контакт со вдовой императора, позволили встретиться с его братом. Странно, очень странно.

Долговязый Кен Чжоу с неприкрытой ненавистью следил за пышногрудой блондинкой, осматривавшей гробницу полководца Гуань Юя, казненного в III веке основателем царства У, но впоследствии, во времена династии Тан, реабилитированного и возведенного в ранг святого.

Вот она, причина всех его неудач. До встречи с этой дамочкой в работе Кена никогда не случалось проколов. А теперь…

Сколько замечательных парней зря сложили головы. Начальство рвет и мечет. Грозится в случае провала операции разобраться с ним самим и со всеми его родственниками. С них станется. Не впервой.

И из-за чего весь шум поднялся? Из-за каких-то древних вещиц, принадлежавших императорам Китая. Неужели они стоят пролитой крови? И кто за нее ответит, за эту священную кровь его братьев?

Он вчера так и спросил у старшего брата. На что тот ему ответил, что, дескать, кровь, пролитая за святое дело, будет непременно отомщена. Но не сейчас. Теперь дело близится к финалу. Нужно еще немного потерпеть. Скоро все закончится, и Кен получит право на благородную месть.

Ишь, благочестивый монашек. Так и чесались руки выстрелить прямо в его мерзкую бритую харю. Надел оранжевую рясу и думает, что может распоряжаться чужими жизнями.

Ничего, ничего, красотка. Побегай, порезвись напоследок. Думаешь, забыл, как прокололся там, в подвалах Даяньты? Такое не прощается. Связала, как последнего идиота. Еще и по голове треснула так, что всякие глюки начали мерещиться.

– Ума не приложу, – пожал плечами Цзинь Хунчжи, – что в этом деле заинтересовало «Триаду»?

Они с капитаном Лю уже полчаса наблюдали за иностранкой и долговязым субъектом из «садовничьего» джипа, следовавшим за нею по пятам. На этот раз парень был один. Двое его шкафообразных спутников куда-то подевались.

– А что ты, собственно, знаешь о нашем задании? – покосился на подчиненного Лю Сычан.

– Ну-у, – заюлил лейтенант, – задание как задание. Что-то там найти. Древние сокровища какие-то.

– Не какие-то, а реликвии Юя, – ядовито уточнил капитан.

– Неужели они так дорого стоят, что за ними охотится гонконгская мафия? – усомнился Цзинь.

– Ты просто представить не можешь, насколько дорого. Я, признаться, до сих пор сомневаюсь не столько в том, что с помощью этой девчонки мы сможем выйти на след сокровищ, но, главным образом, что они вообще существуют.

Лю Сычан помолчал, как бы взвешивая, стоит ли продолжать начатый разговор.

– А что касается «Триады», то что тебе о ней известно?

– Ну, мафия такая. Наркотики, оружие, игорный бизнес…

– Да-да, – досадливо прервал капитан. – Однако не все так просто. Это не только преступная организация, но и духовный орден…

«Общество Сань-хо-гуэй» или «Союз трех» возникло еще в XVIII веке и быстро распространилось по провинциям и городам, получив всеобщее признание и став во главе борьбы китайского народа с маньчжурскими завоевателями и династией Цин. «Прочь Цинов, восстановим Минов» – вот девиз, под которым выступал «Союз трех».

С самого начала «Триада» была организацией, подчиняющейся сочиненному давно ритуалу, братством, опирающимся на бережно хранимые традиции предков, легенды, мифологию. Она предлагала своим членам поклоняться троице: небу, земле и человеку, соединяя их в единое целое – «правитель». Во главе «Союза» стояли «учителя», хранители мудрости, руководившие организованными низовыми отрядами или бандами, боровшимися с цинской администрацией. Эта структура в целом сохранилась и до наших дней. То, что мы привыкли видеть на поверхности – результат деятельности именно низовых банд. Все, что связано с верхушкой братства, покрыто тайной.

Одним из главных духовных центров «Триады» был Шаолиньский монастырь. По преданию, когда в XVIII веке правительственные войска осадили обитель и сожгли ее, пятерым монахам удалось бежать, унеся с собой древний меч основателя монастыря. Этот меч с выгравированными на его рукоятке двумя драконами, борющимися за жемчужину, и надписью «Свергнем Цин, восстановим Мин» стал боевым талисманом пятерки, основавшей «Сань-хо-гуэй» и получившей звание «старших братьев». До сих пор при вступлении новичка в члены братства обязательным элементом ритуала является поклонение «старшим братьям» из Шаолиня.

– Эге, – хмыкнул Цзинь Хунчжи, – так, выходит, посещение монастыря таки было не случайным. А не связана ли и эта наша дамочка с «Триадой»?

– Судя по нашим данным, нет. Она вообще ни с кем не связана. Работает, обычно, в одиночку. Иногда выполняет заказы богатых коллекционеров.

– И все же какая связь между всей этой религиозной чепухой, «Триадой» и конкретными древностями?

– И как тебя только в наш отдел взяли? – окрысился Лю Сычан. – Надо же быть таким тупым! По преданию, империя будет стоять до тех пор, пока Сын Неба обладает сокровищами Юя. Потомки Цинов еще живы. Если клад будет найден и случайно попадет в их руки, то возможна реставрация в Китае империи. «Триада» исторически ненавидит Цинов. Понимаешь теперь, почему она заинтересована в том, чтобы реликвии не прошли мимо них?

– Теперь понимаю.

– Вот и хорошо. И не зевай. По-моему, иностранка закончила осмотр этого объекта.

Как выяснил всемогущий Джимми Чен, последний императорский евнух жил неподалеку от гротов Лунмынь. Найти его не составило большого труда. Гунь Сяотин был в Лояне чуть ли не местной достопримечательностью.

– Правда, меня смущает одно обстоятельство, – добавил Чен ложку дегтя в медовую бочку. – Старику уже без малого сто лет. Может быть, он полностью выжил из ума.

– Проверим, – парировала Бетси. – Чего гадать на кофейной гуще.

Уже на подходе к нужному ей дому Элизабет почувствовала некоторое беспокойство. И не потому, что заметила за собой слежку или что-то в этом роде. Здесь, кажется, все было чисто.

Нет.

Просто самый воздух вокруг обиталища евнуха был пронизан флюидами зла. Даже без помощи ее верного «Охотника за привидениями» можно было сказать о присутствии в этом месте мощной некробиотики.

В чем же тут загвоздка? Неужели старик держит сокровища Юя прямо в доме. Почему бы и нет? С него станется. Старые люди вообще любят все свои ценности держать под рукой, чтобы в любое время иметь возможность полюбоваться ими. Как дети малые.

Однако дары Фу-си не могли обладать такой ярко выраженной отрицательной полярностью. Тут явно что-то не то.

С замирающим сердцем постучалась в обшарпанную, давно некрашеную дверь.

Сначала никто не отозвался. Бетси даже подумала, что в доме нет никого живого, и уже хотела было развернуться и уйти, но тут вмешался мистер Чен. С яростной энергией он принялся колотить в дверь, выкрикивая нечто по-китайски.

Внезапно с той стороны ответили, а затем дверь со скрипом отворилась.

На пороге стоял человек.… Нет, скорее живая мумия. Скелет, обтянутый кожей. При виде его Элизабет содрогнулась, а Вей, тоже увязавшийся вместе с ними, опасливо спрятался за спину Джимми.

– Ни хао! – почтительно поздоровалась девушка.

Евнух не ответил. Лишь посмотрел на нее выцветшими глазами, а затем перевел взгляд на Чена.

– Здорово, папаша! – радостно завопил «лучший водитель Гонконга».

«Мумия» не ответила и ему, теперь взирая на Вей Линя. Толстяк, верный своей роли «немого», промычал что-то похожее на приветствие.

– Убирайтесь! – категорично проскрипел старик.

Джимми лихорадочно переводил.

– Думаете, я не знаю, за чем вы пришли? Как же!

Гунь Сяотин рассмеялся нежданным посетителям прямо в лицо. Его смех больше походил на кудахтанье потревоженной наседки.

– Вы их не получите, так и знайте! Презренные слуги негодяев Цинов! Передайте им, своим повелителям, что им никогда и ни за что не повернуть время вспять и не возродить свою жалкую династию. Тайна сокровищ Юя умрет вместе со мной. Один лишь Вайрочана знает о них. Но вам ни за что не открыть уста Просветленного!

– И тебе тоже не удастся, будь ты проклят! – неведомо кому погрозил старец кулаком, а затем развернулся и, хлопнув дверью, скрылся в доме.

Охотники за сокровищами застыли в изумлении, не зная, что делать. Бетси растерянно смотрела то на дверь, то на Чена, то на Вея, снова на дверь.

– Ну не старый ли кретин?! – выругался Джимми.

Толстый механик знаками показал, что вполне солидарен с приятелем.

– Что будем делать? – деловито осведомился водитель у леди-босса. – Возьмем халупу штурмом, или как?

– А потом что? Пытать его будем?

– Вы тут командуете, вам виднее.

– Нет. Пожалуй, на сегодня хватит. Завтра попробуем еще раз. Может, за ночь старик передумает и станет посговорчивее.

– Это вряд ли, – усомнился Чен.

– Вот ты и снова явился! – проскрипел Гунь Сяотин в темноту. – Теперь-то что тебе от меня нужно?

«Отдай мне сокровища Юя».

– Как бы не так! – презрительно закудахтал евнух. – Сначала выполни то, что ты мне обещал.

«Отдай по-хорошему!»

– Мерзкий голос! Ты угрожаешь мне?

«Как ты догадлив».

– Ты глуп, голос. Хоть и явился из преисподней. Ужели ты полагаешь, что меня можно чем-то испугать? Меня, одной ногой уже стоящего в могиле!

«А вот поглядим».

– Не нравится мне все это! – скривился Джимми, тыча пальцем вперед.

Да, Бетси тоже не нравилось то, что творилось у дома евнуха.

Там собралась огромная толпа, в которой мелькали мундиры местных служителей закона. Тут же стояло несколько машин с мигалками и карета скорой помощи.

Двое санитаров вынесли из дома носилки, покрытые белой простыней. Под ней явно угадывались очертания человеческого тела.

– Что тут произошло? – распихивая локтями зевак, поинтересовался Чен.

– Ночью кто-то убил нашего Гунь Сяотина, – всхлипнула какая-то старушка.

– Убили?

– Да. Выстрелили из ружья прямо в сердце. А сначала поиздевались над стариком. Всего изрезали, искололи. Вот изверги!

Водитель перевел для Бетси слова пожилой дамы.

– А она откуда знает?

– Говорит, что сама и вызвала милицию. Иногда по-соседски заходила к евнуху. Помочь прибраться по дому или принести что-нибудь вкусненькое. Вот и сегодня купила на рынке свежего соевого творога тофу и решила угостить соседа. Пришла, глядит, а двери распахнуты настежь. В коридоре и комнатах беспорядок. А на кровати лежит окровавленное тело…

«Что же теперь делать? – в отчаянии кусала губы Элизабет. – Как найти тайник, в котором евнух спрятал сокровища Юя? Здесь, в гротах Лунмыня, не одна квадратная миля».

– Вот и все, пташка! – со злобой прошептал Кен Чжоу. – Отлеталась. Ничего не нашла, значит, моя миссия окончена. И руки мои теперь тоже развязаны! Так-то вот, «старший братец»!