Врата Бездны. Лучший в аду

Глава 18

Я с огромным трудом приоткрыл глаза. Кто я? Где нахожусь? Как меня зовут, и как я сюда попал?

Я попытался повернуть голову, но у меня ничего не получилось, мысли не слушались. Попробовал поднять руку, ведь они были искусственными, протезами, но не смог. Все, что я мог — это пошевелить глазами, приподняв веки.

Скосил глаза вниз, и увидел, что я лежу на больничной койке, абсолютно голый. К моему телу шли какие-то трубки капельниц, были присоединены электроды. На груди виднелись бугристые шрамы, причем огромных размеров, будто мне вскрывали грудную клетку. Ну что ж, это вполне возможно, я ни капли этому не удивлюсь.

Руки и ноги были привязаны к койке, именно поэтому я и не мог пошевелиться. С огромным трудом я смог сглотнуть. Во рту было так сухо, будто я не пил целую вечность. Хотелось закашляться, но я не был способен даже на это действие.

Меня накрыло отчаянием. Всю свою сознательную жизнь я был здоровым мужиком. Рост метр восемьдесят восемь, под сто килограммов живого веса, причем не жира. Прослойка имелась, но большей частью там были мышцы. При том, что я никогда не был фанатом качалки, больше занимаясь смешанными боевыми искусствами.

Теперь я знал, что все это — генетика и правильный гормональный фон. Раньше не думал об этом, и просто был рад. Девчонкам нравилось, у парней вызвало уважение. У некоторых страх.

Сейчас же я превратился в свою бледную тень. Лежу и еле дышу. Но что происходит? Я ведь умер. Я был в аду. Я убивал демонов и боролся с сектантами, как выяснилось, я работал на самого Сатану. Я должен был убить Ублюдка, его незаконнорождённого сына, который внешне был моей полной копией, и словно воплощал все мои негативные черты.

И теперь я тут. На больничной койке. Умираю?

Да вроде нет. Чувствую себя нормально. Биомонитор, правда, не работает, кибердека не запускается, словно все заблокировали аппаратно. Может быть, так оно и есть.

И боль… Больно ведь. Если мне отключили кибердеку, то и модулятор боли не работает, как и все остальные импланты. Руки, ускоритель рефлексов, все остальное.

Хотя стоп. Оптика в порядке, слуховой имплант тоже. Значит, отключили только определенные импланты. По-видимому, модулятор входил в их число.

Я услышал, как сдвигается в сторону створка двери, и через несколько секунд передо мной появилась…

Ангелина. Я с первого взгляда узнал любимое лицо, пусть оно и чуть отличалось. Длинные кудрявые волосы были собраны в две аккуратные косы, которые расходились в разные стороны. Прекрасное милое лицо, карие глаза. И вообще, она была ещё красивее, чем там, в аду.

Это был сон? Или я действительно был там? Может быть, сон — это то, что происходит сейчас? Черт его знает. Я уже ничего не понимал, все в моей голове смешивалось воедино, будто какой-то бармен решил замещать коктейль из моих мозгов, взбить их, словно яйцо.

Я с трудом сфокусировал глаза и увидел у нее на груди бейдж. Корпорация «Биотика», доктор Ангелина Андреевна.

Биотика. Значит, я вернулся домой, туда же, где меня создали, вырастили. Что ж, это даже интересно. Странно, но интересно.

Ангелина отошла в сторону и стала что-то там делать, а через минуты полторы подошла ко мне. Наклонилась, чуть коснувшись меня грудью, и ввела препарат из шприца прямо в систему для капельницы.

Я почувствовал, как в груди стал медленно разгораться огонь. Дыхание невольно становилось все чаще и чаще, а потом меня накрыло судорогой. Ноги сами собой зашевелились, туловище нагнулось вперёд, лицо исказилось в гримасе.

— Что, больно тебе, Женя? — спросила она.

Голос не отличался от того, который я слышал в аду. Низкий, грудной, очень приятный. Я бы хотел, чтобы у моей женщины был такой голос, хотел бы слушать его всю жизнь.

Только вот, кажется, не суждено.

— Сейчас, погоди, — проговорила она, снова отошла и скоро вернулась с ещё одним шприцем. Ввела его, но уже в капельницу с другой стороны.

Боль ушла практически мгновенно, тело успокоилось, а жар в груди сменился на холод. Зрение чуть затуманилось, и мне пришлось постараться, чтобы сфокусировать его снова.

— Ты как вообще? — спросила она. — Тело у тебя оживает потихоньку, хотя, когда привезли, на нем живого места не было…

Она присела рядом со мной на край кушетки.

— Только вот, в коме ты лежал. Но, сегодня, вижу в себя пришел? Тело слушается? Попробуй улыбнись.

Я попробовал, но ничего у меня не получилось. Даже мимические мышцы меня не слушались, хотя, казалось бы, чего там, минимальное усилие.

— Нет, лицо, как обычно, каменное, — сказала она. — И говорить ты тоже не можешь. Пить охота, наверное? Моргни, если да.

Вот оно. Придумала способ коммуникации. Нормально — один раз, если да, два раза, если нет. Хоть немного поговорим.

Я моргнул.

— Сейчас, — сказала она, поднялась и скоро вернулась с салфеткой. Поднесла ее к моим губам, протёрла. Немного влаги пролилось мне в рот, но это было, словно капля воды в пустыне.

Пустыня. Последний месяц я и находился в пустыне. В столице это было не так заметно, но, если выехать, кое-где встречались деревья, но они были совсем черными, обгоревшими.

— Тебе, наверное, интересно, сколько ты тут уже лежишь?

Я снова моргнул.

— Давай так, — сказала она. — Один раз, если да, два раза если нет. Ну, раз тебе интересно, то скажу. Чуть больше полутора месяцев. Официально — тебя убили «Волки», даже похороны устроили, якобы кремировали, только не сказали, где прах, чтобы поклонники твои туда паломничества не устраивали. Ты знаешь, у тебя много достаточно поклонников, даже несколько сайтов создали. Люди гадают, думают, что ты на самом деле жив. Это интересно даже, они ведь правы.

Да, действительно. И если то, что я в аду — правда, это одна из вещей, которые не дают мне забыть о своем прошлом. То, о чем они помнят, я не забываю.

Одна проблема. Они ведь знают меня исключительно как наемника и террориста. Никто не помнит обычного парня, Женю Петрова. Коллеги, старые друзья, они все давно забыли, работал у них в офисе паренёк, а потом исчез, его уволили за то, что не появлялся на работе больше двух недель. Вот и все.

— Так вот, официально тебя убили. Но как только узнали о том, что с тобой случилось, то «Биотика» сразу летуна послала за тобой. Понятия не имею, какие там договоренности было, но нам передали тело. Мы тебя реанимировали, потом провели операцию. Лёгкие заменили на синтетические, от твоих живого места не осталось, одно кровавое месиво. Уж понятия не имею, какие пули «Волки» используют, но они тебе там все порвали.

Понятно. Я продолжил слушать. Знать о своем положении всегда нужно. Особенно, когда оказался в такой ситуации, как я.

— Прооперировали тебя, теперь положили в палату на реабилитацию. Я вообще сообщить должна, о том, что ты в сознании, но не буду. Пару дней подождем, пока восстановишься. А потом уже будут решать, что с тобой делать.

Хорошо. Мне это не очень-то интересно, понятное дело, что меня отсюда уже не выпустят. Запрут в клетке как пленника, сделают подопытным для экспериментов. Они ведь суперсолдат создают, которые могли бы выполнять самые сложные задачи, которые только возможно. Чтобы потом продавать этих клонов другим корпорациям, правительству и частным военным компаниям. А я всего лишь самый удачный из всех результатов.

— Мне не говорят, что с тобой делать будут, просто курировать приставили. Я не научный сотрудник, один из рядовых докторов, — она усмехнулась, но ее улыбка была очень доброй. — Хотя, если честно, в науку я никогда не лезла. Скучно это достаточно, лучше уж с пациентами работать.

У меня возникло ощущение, что она находится тут на своем месте. Учёным, особенно таким, чуждо сострадание, они просто выполняют свою работу и относятся к подопытным… Как к объекту эксперимента. А вот она… Тут совсем другое. Я понимаю, что ей это далеко не чуждо.

— Но, думаю, что в живых тебя оставят в любом случае. Ещё видела, как у тебя генетический материал брали. Много. Значит, будут что-то и с ним делать.

Ага. Очередных моих клонов вырастят. Кстати, странно, что они его с Князя не взяли, я ведь его убил. Хотя, может быть, труп не сразу нашли, протухнуть уже все успело.

А мы теперь с ним вместе работаем. Ещё более странно, и он меня даже не ненавидит. Доволен обретенным бессмертием, хоть и в аду.

Хотя… Если так посмотреть, то наша жизнь и ад не так уж сильно и отличаются. И Бога нет ни тут, ни там.

— Ладно, Жень, — сказала она. — Я пойду, у меня ещё другие пациенты есть. Постараюсь зайти попозже. А ты поспи. Всё-таки здоровый сон — это не то же самое, что кома. Может быть, тебе снотворного ввести?

Я только моргнул два раза. Мне этого не нужно.

Она называла меня по имени, Женей, а не собачьей кличкой, как все остальные. Мне почему-то вдруг стало очень приятно. Она не воспринимала меня как наемника-отморозка, террориста номер один в России, и прочее, прочее, прочее. Она воспринимала меня просто как человека.

Я почувствовал… Сочувствие.

Никто никогда не проявлял ко мне сочувствия. Меня всю жизнь гнали вперёд, заставляли добиваться все больше и больше. Клевали мозги, называя это мотивацией, требуя от меня все, что только можно достать.

А она… Она не могла ничего требовать, она просто мне сочувствовала.

У меня из глаз сами собой потекли слезы, они медленно стекали по щекам, и я даже не мог сделать ничего, чтобы утереть их. Я не плакал с раннего детства, просто не мог. Когда расстался с матерью, понимая, что это навсегда. Когда меня кинула Ната. Когда Ив заживо сгорела из-за меня. Когда убили Крисси. Когда погибли Ника и Чех.

Я рвался вперёд все дальше и дальше, я не мог остановиться. А тут взял и заплакал.

— Ну чего ты, — проговорила она, наклонилась и вытерла ладонью мои слезы. — Главное ведь, что ты жив, верно? И с тобой все будет хорошо. Ну… По крайней мере никто не собирается тебя убивать, более того, у корпорации на тебя большие планы.

Да имел я эту корпорацию. Меня вообще не волновали их планы. Если бы я мог двигаться, я бы вырвался отсюда, убил бы всех, кого встретил бы на пути. Потому что они забрали у меня самое ценное, что у меня есть — свободу.

Всех кроме Ангелины. Но, думаю, она поняла бы меня и ушла бы со мной. А как иначе, она ко мне что-то чувствует. А я люблю ее.

***

Я открыл глаза, и увидел, что по-прежнему держу Ангелину за горло. Но теперь мои конечности мне подчинялись, и я сумел разорвать хватку. Девушка упала на спину, ее лицо покраснело, на шее остался след.

— Прости, — прохрипел я, падая на колени.

Так что это было? Я реально побывал в своем теле, которое осталось на Земле? Или просто кольцо стало пичкать меня сладкими галлюцинациями, души, которые хранятся в нем, выбили меня из моего же тела, чтобы взять его под контроль?

Как оно там говорило? Ангелина — помеха? И оно решило избавиться от нее.

И помехой она была вовсе не от моего превращения в темного властелина. Помехой она была именно для того, чтобы выбить меня из тела.

«Каждый решает для себя сам» — в очередной раз проговорил у меня в голове голос.

— Я понимаю, — просипела девушка. — Ты это не контролируешь. Тебе надо избавиться от этой штуки.

— Если бы я знал, как, — ответил я. — Мы пытались. Она убила рвача, который пытался заменить мне руку. Выстрелила черной вспышкой.

— Может быть, я попробую его снять? — спросила она.

— Нет! — тут же вскрикнул я. — Не надо!

Я не хотел ее потерять.

— Все в твоей воле, Женя. Тебе надо просто сосредоточиться. Ты сам можешь это сделать, понимаешь? И никто кроме тебя не сделает этого.

Я посмотрел на кольцо. Да, тварь, никто не сделает этого кроме меня. И я тебя уничтожу.

Сосредоточился на нем, на этом ободке из металла, напоминавшего больше всего что-то вроде латуни. Закрыл глаза, представил этот ободок, а потом стал медленно сжигать его в пламени, расплавлять. Словно бросить в вулкан, как это сделал карлик из старой фэнтезийной сказки.

«Ты уверен? Со мной ты можешь стать действительно великим».

Мне не нужно твое величие. Мне просто хочется снова стать самим собой.

«Ты уже никогда не будешь самим собой. Души, которые ты поглотил, никуда из тебя не денутся. Они будут менять тебя изнутри. Я — единственное, что их сдерживает».

Ну уж нет. Моей воли хватит на то, чтобы удержаться от этого безумия.

«Ты собираешься уничтожить Ублюдка без меня? Он разорвет тебя на куски».

Да я сам разорву на куски кого угодно. Особенно его.

Потому что он — это все самое плохое, что есть во мне. И убить его, означает для меня измениться. Раз и навсегда.

Кольцо в моей голове стало медленно растекаться, опадать на землю лужей расплавленного металла.

— Получилось! — услышал я голос Ангелины.

Открыл глаза, посмотрел на свой палец, и увидел, что нем больше нет кольца. Выемка осталась, сустав всё-таки был поврежден. Бросил взгляд на землю, и увидел на нем лужицу расплавленного металла, которая постепенно прожигала асфальт.

Меня что-то ударило в грудь, и вдруг я увидел вокруг демонов. Всех, кого я убил. Их было больше сотни, они окружали меня со всех сторон, они шли ко мне, тянули руки. Они собирались что-то со мной сделать.

Да хрен, что вы со мной сделаете, твари. Я уже в аду, и ничего хуже со мной случиться не может.

А потом налетел порыв резкого ветра, и рассеял их всех в прах, в песок, как тот, который остаётся, когда ты сжимаешь в ладони камень души. Через несколько секунд на стройплощадке остались только я, Ангелина, и трупы сектантов.

— Получилось? — спросила она.

Иконки демонических способностей исчезли. С одной стороны, теперь мне будет гораздо сложнее. Но с другой…

С другой теперь я снова обычный человек. Все наносное, все заемное уничтожено. Ну и хрен с ним, я справлюсь. Что они мне сделают?

— Получилось, — я поднялся на ноги.

На душе было очень легко, и, наверное, я впервые осознал, что это такое. Никакого беспокойства не было, ничто меня не преследовало.

Кроме Ублюдка. Его нужно убить. И тогда…

— Я позвоню, тебя спрячут в надёжном месте, — сказал я. — Дождешься меня.

— И что ты собрался делать?

— Это урод. Его нужно убить.

— Ты снова хочешь мстить? — спросила она.

— Нет, — я покачал головой. — Это не месть. Это кое-что совсем другое, гораздо более персональное. Ещё бы узнать, как его найти.

— Так, — она показала на один из трупов. — У них эти коробочки, с помощью которых они перемещаются. Там должны быть координаты его укрытия.

Действительно. Там должны быть координаты Цитадели Ублюдка. И я попаду прямо туда. Внутрь, не куда-нибудь ещё.

Пришло время действовать.

Я открыл интерфейс, нашел номер Отца и набрал его. Тот взял трубку практически мгновенно. Теперь я знаю, что он — сам Сатана, но говорить об этом пока не буду. Не нужно это. Если выживу, у нас ещё будет тяжёлый разговор.

— Я иду за Ублюдком, — сказал я без всяких приветствий.

— Ты нашел его?

— Да.

— Прислать людей в помощь?

И снова Сатана предлагает мне помощь. Но нет, тут я должен отказаться. Мне не нужны ни демоны, ни грешники, мне никто не нужен. Я справлюсь сам. Деваться просто некуда.

— Сам пойду, — ответил я.

Он чуть помедлил прежде чем ответить. А потом просто спросил:

— Ты уверен?

— Да. Пришли кого-нибудь, пусть заберут Ангелину. Спрячь ее понадежнее, когда закончу, вернусь, заберу ее. Ну и разговор будет к тебе.

— Принято, — ответил он. — Жди.