Возвращение мумии

14

В комнате наступила гробовая тишина. Я судорожно сглотнул, ошеломленный дядиными словами.

Но тут же его лицо расплылось в широкой улыбке.

— …недооценив наше открытие! — закончил он. — Это будет важнее открытия Тутанхамона! Эта гробница еще больше!

Ликующие возгласы эхом отразились от каменных стен. Рабочие бросились вперед, чтобы пожать дяде Бену руку и принести ему свои поздравления.

— Поздравляю всех нас! — торжествующе отвечал дядя Бен.

Смеясь и возбужденно переговариваясь, мы один за другим протискивались через узкое отверстие в следующую комнату.

Когда лучи наших фонарей осветили помещение, я понял, что увиденного никогда не забуду. Даже толстый слой пыли и паутины не мог затмить великолепия наполнявших комнату сокровищ.

Мои глаза быстро обежали погребальную камеру. Я старался охватить взглядом все сразу. Но обозреть все было попросту невозможно! У меня аж голова закружилась.

Стены от пола до потолка покрывали иероглифы, высеченные в камне. Пол был загроможден мебелью и всевозможной домашней утварью, отчего все помещение напоминало скорее чей-то чердак или кладовую, чем древнюю гробницу!

Мой взгляд приковал к себе высокий трон с прямой спинкой. На спинке было выгравировано в золоте лучистое солнце. А позади трона стояли кресла, скамьи и длинная кушетка.

У стены стояли дюжины глиняных и каменных сосудов. Некоторые треснули и развалились. Однако большинство находилось в идеальном состоянии.

Посреди комнаты лежала на боку золотая голова обезьяны. А позади нее я увидел несколько вместительных сундуков.

Вместе с одним из рабочих дядя Бен осторожно поднял крышку с ближайшего сундука. Широко раскрыв глаза, они смотрели на его содержимое.

— Драгоценности! — воскликнул дядя Бен. — Он набит золотыми украшениями!

Сари подошла ко мне и остановилась, сияя от восторга.

— Это потрясающе! — прошептал я.

Она охотно кивнула:

— Потрясающе!

Мы шептались в полной тишине. Кроме нас никто больше не разговаривал. Все были слишком поражены удивительным зрелищем. Самым громким звуком было щелканье фотоаппарата Нилы.

Дядя Бен встал между Сари и мною и положил руки нам на плечи.

— Ну разве не поразительно? — воскликнул он. — Все в идеальном состоянии! Оставалось нетронутым все четыре тысяч лет!

Взглянув на него, я увидел в его глазах слезы. И понял, что это был ключевой момент всей его жизни.

— Нам нужно действовать крайне осторожно… — начал дядя Бен. Но вдруг умолк на полуслове, и я увидел, как выражение его лица изменилось.

Когда он провел нас с Сари через комнату, я понял, на что он смотрит. У дальней стены, скрытый в тени, стоял огромный каменный саркофаг.

— Ух ты! — прошептал я, когда мы приблизились к нему.

Длинная трещина пересекала тяжелую крышку, сделанную из гладкого серого камня, ровно посередине.

— Царевича похоронили в нем? — спросила Сари.

Дядя Бен не сразу смог ей ответить. Он замер между нами, а глаза его были прикованы к древнему саркофагу.

— Скоро увидим, — ответил он наконец.

Когда они с четырьмя рабочими взялись за тяжелую крышку, Нила опустила фотоаппарат и вышла вперед, чтобы лучше видеть. Ее зеленые глаза пристально следили за тем, как сдвигается крышка.

Внутри находился гроб в форме человеческого тела. Он был не слишком длинный. И оказался намного уже, чем я ожидал.

Рабочие неторопливо поддели и сняли крышку. Я охнул и схватил дядю за руку, когда перед нашими глазами предстала мумия.

Она казалась такой маленькой и хрупкой!

— Царевич Хор-Ра, — благоговейно прошептал дядя Бен, заглядывая в каменный гроб.

Царевич возлежал на спине, скрестив на груди тонкие руки. Черная смола проступала через его бинты. На голове они разорвались, обнажив залитый смолою череп.

Когда я склонился над саркофагом, чувствуя, что сердце едва ли не застревает в горле, казалось, будто покрытые смолою глаза беспомощно глядят на меня.

«Здесь лежит настоящий человек, — думал я, чувствуя, как по спине бежит холодок. — Ростом совсем как я. И он умер. И покрыли его горячей смолой и пеленами. И лежал он вот так, в гробу, четыре тысячи лет».

Настоящий человек. Царевич.

Я смотрел на испещренный пятнами, растрескавшийся слой смолы, покрывавшей его лицо. На бинты, истрепанные и пожелтевшие. На неподвижное тело, такое маленькое и хрупкое.

«А ведь он когда-то жил, — думал я. — Мог ли он представить, что однажды, по прошествии многих веков, придут люди, откроют его гроб и будут смотреть на него, любоваться его мумифицированным телом?»

Я отступил на шаг, чтобы перевести дух. Это было уж слишком.

Я видел, что у Нилы, как и у дяди, глаза блестели от слез. Она положила руки на край саркофага и склонилась над телом царевича, не сводя глаз с его почерневшего лица.

— Должно быть, это самые хорошо сохранившиеся останки из всех, что когда-либо были найдены, — тихо проговорил дядя Бен. — Разумеется, нам предстоит провести еще множество тестов, дабы точно установить личность этого юноши. Но, судя по тому, что мы обнаружили в этой камере, можно с уверенностью сказать…

Его голос прервался, когда до нас донеслись звуки из предыдущей комнаты. Шаги. Голоса.

Я повернулся к двери как раз в тот момент, когда в погребальную камеру ворвались четверо полицейских в темной униформе.

— Так. Всем отойти на шаг, — скомандовал один из них, положив руку на кобуру пистолета, висевшую у него на боку.