Возвращение изгнанника

18

Нэш галопом влетел в ворота замка и направил коня к конюшне. Бросив поводья конюху, он спрыгнул на землю, пересек двор, быстро прошел через боковую дверь, пробежал по короткому коридору, снова оказался во дворе и наконец по зеленому газону добрался до отведенной ему Селаром башни. Перепрыгивая через две ступени, он взлетел по лестнице и, задыхаясь, остановился на верхней площадке. Дверь перед ним была закрыта, но он резко распахнул ее, так что она ударила в стену, и вошел в комнату.

— Почему, черт возьми, ты не сказала мне, что Финлей Дуглас — колдун? — рявкнул Нэш, захлопнув за собой дверь.

Валена вскочила со скамьи у окна, побледнев от неожиданности.

— О чем ты говоришь? Финлей? Когда ты…

Нэш со свистом втянул в себя воздух.

— Я только что получил сообщение от судей, вызванных в деревню под названием Килфедир. Там схватили человека по подозрению в колдовстве — первого за столетие. Судя по описанию и по перстню с печаткой, который у него отобрали, это Финлей Дуглас. И не говори мне, будто ты ничего не знала.

— Но я действительно не знала! — Валена, хмурясь, подняла книгу, которую уронила при появлении Наша. — Я совсем ничего не почувствовала, когда была с ним рядом.

— О боги, ты была в Данлорне целых три дня, женщина! Проклятие, как могла ты ничего не заметить? Ведь ты опытная малахи. Тебя еще в детстве обучили распознавать ауру колдуна! Ты должна была его разоблачить. Так почему ты этого не сделала?

— Ну, может быть, потому, что распознавать было нечего, — бросила в ответ Валена. — Ты почему-то уверен, что обвинения основаны на истине. Откуда известно, что тут нет путаницы? Свидетели могли быть пьяными или просто все выдумать. Почему ты решил, что ошиблась именно я?

— Потому, моя дорогая, — тихо проговорил Нэш, придвигаясь к ней, — что пленник исчез без следа. Он выбрался из запертой снаружи камеры мимо двух десятков стражников. Разве мог это сделать кто-нибудь, кроме колдуна?

Валена снова опустилась на скамью, стиснув книгу так крепко, что пальцы ее побелели.

— Он бежал? Его поймали?

— Нет.

Голос женщины превратился в еле слышный шепот.

— Но это не мог быть Финлей. Я бы почувствовала. Что-нибудь обязательно бы почувствовала.

— Не почувствовала бы, если он знал, что ты — малахи. Он мог воздвигнуть вокруг себя щит, как только разоблачил тебя. Тогда его аура показалась бы тебе совершенно нормальной.

— Но почему в этом случае он меня не убил? — Валена взглянула на Нэша расширившимися от гнева глазами. — Почему ничего не предпринял, если знал, что я такое? Ты слишком подозрителен, Нэш, пытаешься заглянуть за все углы. Шинлей не мог знать, что я малахи.

Нэш покачал головой и потянулся за графином с вином. После долгой скачки горло у него пересохло. Он осушил кубок и со стуком поставил его обратно на стол.

— Может быть, знал, а может быть, нет. Дело в другом: ты его не разоблачила.

— Но, Сэмдон… — начала Валена, однако Нэш оборвал ее:

— Это еще не самое худшее. Та деревня, где они его держали — Килфедир, — не больше чем в трех часах езды от Элайты.

— О боги, — выдохнула Валена. — Тогда может оказаться…

— Что я во всем ошибался. Финлей Дуглас может быть Врагом. Иначе что ему делать так близко от ее дома? И разве иначе оказался бы он достаточно силен, чтобы закрыться щитом от тебя, сильнейшей из малахи? Какая сила нужна, чтобы подобным образом бежать из тюрьмы! — Нэш чувствовал, что его охватывает паника, и постарался взять себя в руки. Если он ошибался и Врага не удалось уничтожить, если Враг так могуществен и так хорошо знает окрестности Элайты, то все его усилия, все, чего он достиг за эти четырнадцать лет, — все впустую. Опасность не миновала. Враг жив и на свободе! Если ему, Нэшу, не удастся решить эту проблему, то все снова оказывается под вопросом, как и было многие столетия.

Нэш сделал глубокий вдох и заставил свое сердце биться медленнее. Возможно, еще не все потеряно. По описанию Валены, Финлей Дуглас не может представлять собой настоящей угрозы. А если ему неизвестна его роль в истории, если он не знает, против чего должен бороться, то это на руку Нэшу. Что ж, прекрасно. Игра продолжается.

Когда Нэш повернулся к Валене, на ее прелестное лицо снова вернулся румянец.

— Мы должны его найти, — резко сказала женщина.

— Да. — Нэш двинулся к двери.

— Куда ты?

— Я должен увидеть короля… и Вогна. Нужно убедить их отправить меня на юг расследовать это дело. По слухам, стражник около тюрьмы видел незнакомого паренька. Я должен его найти. Тем временем тебе придется собрать наших людей. Пошли Лиссона в Элайту, пусть поспрашивает в деревне. Отправь остальных искать Дугласа. Необходимо его найти — и убить.

Вогн пошатнулся и протянул руку к креслу, в котором сидел Селар. Хотя проктор постепенно овладел собой, он смог только открыть рот и прошептать:

— Финлей Дуглас? Вы уверены, Нэш?

Молодой сановник протянул письмо, полученное от судей в Килфедире.

— Я могу лишь основываться на описании кольца, милорд. Черный орел на серебряном поле.

— Это Финлей, — проворчал Селар. — Кольцо Роберта наследника, было золотое. Я видел оба кольца тем летом, когда братья находились здесь.

— Но… — заикаясь, выдавил Вогн, который с трудом мог поверить в то, что рассказал Нэш. — Вы уверены, что это не Данлорн?

— Довольно, проктор, — бросил Селар, поднялся и подошел к камину. Вогн следил за королем и заметил, как углубились морщины на его лице, как неожиданная тень промелькнула в глазах. — Колдовство, — пробормотал Селар, — снова колдовство. Почему? Почему сейчас?

Вопрос явно был обращен к Нэшу, и Вогн закипел. Молодому человеку понадобилось так мало времени, чтобы завоевать доверие короля, стать его ближайшим соратником. Невозможно и дальше считать, что Нэш предан только Вогну. Когда можно рассчитывать на милость короля, какие только амбиции ни возникают у человека!

Скоро придется что-то делать с Нэшем. Ну, еще не сейчас. От него пока еще много пользы.

Нэш свернул бумагу, заложил руки за спину и начал терпеливо отвечать на вопрос Селара.

— Мы не можем быть уверены в том, что это колдовство, сир. Пока что мы имеем лишь невразумительный отчет судей, которых послал милорд Осберт. Имеется двое свидетелей преступления, но будут ли они говорить то же самое под присягой — другое дело.

— А что там с мальчишкой, которого видели около тюрьмы? Его нашли?

— Не знаю, сир. Вероятно. Селар повернулся к Нэшу и Вогну.

— И не менее вероятно, что именно он и помог бежать колдуну. Вы об этом думали? Один — или с ним был еще и старик?

Вогн сделал шаг назад, устрашенный яростью короля. На Селара это было не похоже. Неужели он так же ненавидит колдовство, как и сам Вогн? Хотелось бы надеяться…

— Сир, позвольте мне… — начал Вогн осторожно. — Я пошлю в ту деревню Осберта, как только он завтра вернется в

Марсэй. Это дело слишком важно, чтобы доверить его судьям. Осберт сможет все расследовать, задать вопросы от вашего имени, докопаться до истины. — Селар кивнул, но Вогн заметил, что Нэш как будто собирается что-то сказать, и решил, что нужно опередить его. — Я пошлю туда и Нэша, если он не нужен вам здесь, сир. Уверен, что он приложит все усилия, не так ли, Нэш?

Нэш поклонился:

— Да, милорд. Как пожелаете.

Ну вот, это будет ему урок: пусть знает, кто управляет Гильдией! Может быть, несколько дней в седле поубавят ему самоуверенности! К тому же, если повезет, может быть, Нэшу удастся доказать, что Финлей — колдун.

О боги! Двое! В одной и той же семье! И никто ничего не знал… Столько лет они были важными фигурами при дворе, и никто не заподозрил, что гниль проникла так высоко! Что ж, может быть, Финлея и не удастся схватить, но есть еще возможность поймать его брата!

Как только Нэш выехал из Марсэя, начался дождь. Он лил не переставая — упорный, бесконечный, унылый. Дорога превратилась в грязную кашу, мост в Меррине снесло. Дождь казался выражением жестокой насмешки — так бывает в конце лета, когда крестьяне начинают уже верить, что хорошая погода удержится до конца года; тут-то небеса и обрушивают на землю потоки воды, уничтожая урожай за неделю до начала жатвы.

Нэш наслаждался поездкой.

Дороги были пусты, свежие лошади ждали у каждого трактира, а необходимость опустить капюшон плаща, чтобы защититься от дождя, означала, что никто не увидит его лица. Никто не запомнит ни его самого, ни вопросов, которые он задавал. Никто не станет приглядываться к незнакомцу, проезжающему мимо. Полная анонимность.

Однако дождь скоро кончился. К тому времени, когда Нэш встретил в Фенлоке Лиссона, о дожде напоминал лишь легкий туман, поднимающийся над долиной. Они встретились в таверне на углу рыночной площади — «Кабане и дубе». Нэш уселся у огня, лицом к двери. Не было оснований предполагать, что она может появиться здесь, но зачем рисковать?

Нэш сбросил плащ и заказал эль для себя и для Лиссона. Теперь каждая лига, которую он проскакал за последние три дня, давала себя знать; Нэш поставил локти на стол и позволил себе отдохнуть в ожидании Лиссона. Когда тот появился, он заговорил непринужденно и любезно, словно разговаривал со случайным знакомым о пустяках, — именно так, как его учили.

— Здесь уже ходит множество слухов, господин. Народ думает, что этот тип может даже быть тем темным ангелом, появление которого предсказал отшельник в прошлом году. Страх не мешает людям любопытствовать. Никто здесь не имел дела с колдовством, поэтому здешние крестьяне находят случившееся скорее занятным, чем устрашающим.

— Я это запомню, — пробормотал Нэш, когда на столе появились два больших кувшина с элем. Он расплатился и незаметно огляделся, чтобы убедиться, что никто не прислушивается к их разговору. — Продолжай.

— Насколько мне удалось узнать, в тот день, когда поймали колдуна, в замке была суматоха: привезли пораненного лорда. В замке за ним ухаживали, его осмотрел доктор. Пострадавший был его светлость герцог Хаддон.

— Роберт Дуглас? — удивленно пробормотал Нэш.

— Да, господин.

— Он все еще здесь?

— Нет, господин. Следующим вечером он уехал.

— Один?

— Да, господин.

Все это было в высшей степени странно. Может быть, братья были вместе? Если да, то что они здесь делали? И почему Хаддон так неожиданно уехал? Очень, очень странно…

Нэш допил свой эль и встал.

— Оставайся здесь еще несколько дней и постарайся узнать все, что сможешь. Я сниму комнату в гостинице и приведу себя в порядок. Мне предстоит встретиться с дамой.

Невозможно было не заметить, с какой подозрительностью смотрели на Нэша все встречные, когда он ехал к замку. Люди отрывались от работы и разглядывали его самого и его одежду гильдийца. В их глазах Нэш читал преданность своему господину, мятежному графу, — странное наследие уходящей эпохи. Они не хотели видеть здесь, на своих землях, ни Гильдию, ни Нэша.

Тем не менее управляющий, Нейл Хогарт, встретил его почтительно, проводил в зал и подал вино. О чем все они думали, эти молчаливые настороженные люди? Думали ли они о том, что он явился как провозвестник новых порядков, к которым они относились с отвращением и ненавистью, как глашатай власти Гильдии?

Нэш с трудом сдержал смех. Если бы они только знали! Что сказали бы эти люди о задуманной Селаром войне? Останутся ли они верны Дому Росса, если Селару удастся убедить их, что со стороны его брата, со стороны Майенны им грозит нешуточная опасность? Бросят ли они своего лорда, чтобы сражаться на стороне ненавистного им Селара?

Конечно, они будут сражаться. В этом-то и красота задуманного. Одним быстрым ударом Селар объединит все старые Дома с новой знатью, чтобы бороться с общим врагом. История не раз доказывала эту аксиому. Но Селар никогда не узнает, что своими усилиями разрушил все, к чему стремился, не узнает, пока не будет слишком поздно.

— Милорд сейчас вас примет, — объявил Нейл с другого конца зала. Нэш поставил кубок на стол и последовал за управляющим по короткому проходу. Тот распахнул перед ним дверь, и Нэш вошел в богато обставленную комнату, но не мебель и ковры привлекли его внимание.

Она была там, стояла позади отцовского кресла. Длинные черные блестящие волосы, рассыпавшиеся по плечам. Черное платье, которое подчеркивало свежесть девушки и яркую синеву ее глаз. Руки девушки были благонравно сложены — может быть, чтобы не дать им дрожать, как это было — Нэш помнил — во дворе королевского замка. О боги, до чего же она прелестна!

— Простите меня, милорд, — поклонился Нэш графу. — Приношу свои извинения за то, что явился без предупреждения, но меня послал король.

— С какой целью? — спросил Якоб, указывая гостю на кресло.

Нэш благодарно улыбнулся и сел. Он заметил плед, которым были прикрыты изувеченные ноги старика. Не сражаться уже больше этому воину…

— Мне поручено расследовать происшедшее в деревне Килфедир.

— Так зачем вы явились сюда?

Нэш знал, что левушка следит за ним, отмечал про себя выражение ее глаз, но продолжал разговаривать с Якобом.

— Вы знаете, что там случилось?

— До меня доходили слухи.

— Тогда вам должно быть известно, что местные власти считают схваченного человека лордом Финлеем Дугласом.

Якоб ничего не ответил. Он просто сидел, ожидая, чтобы Нэш продолжал. Что ж, прекрасно.

— Мне говорили, что его брат, герцог Хаддон, был здесь в Элайте в тот же самый день.

— И что из этого?

— Не могут ли эти события быть связаны?

— Как могут они быть связаны?

Нэш нахмурился. Может быть, он что-то упустил? Якоб не выглядел человеком, который лжет или пытается что-то скрыть. Так что же происходит?

— Но ведь наверняка не может быть совпадением, чтобы младший брат был арестован по обвинению в колдовстве, а старший в это же самое время оказался поблизости, выздоравливая от ран.

— Ваша информация значительна, советник, но не полна. Финлей Дуглас мертв.

Нэш напрягся, стараясь обнаружить изъян в самообладании старика, поймать его на лжи. Однако Якоб говорил правду.

— Вы видели тело? Якоб покачал головой:

— Нет. Но его видела моя дочь.

Теперь Нэшу пришлось взглянуть на девушку. Она твердо, лишь с намеком на настороженность, смотрела на него. Нэш понимал необходимость соблюдать величайшую осторожность: он не мог себе позволить вызвать в ней враждебность, но и должен был получить ответы на некоторые вопросы.

— Как это случилось, миледи?

Прежде чем ответить, Дженн взглянула на отца.

— Я ухаживала за его светлостью, получившим ужасные ушибы. Только к вечеру второго дня к нему вернулась память — один из ударов пришелся по голове, видите ли. Они с братом накануне поднялись в горы. Финлей поскользнулся и упал, его светлость стал его искать и упал тоже.

— Как он оказался здесь?

— Я возвращалась из Марсэя и проезжала через лес. Я услышала крик и бросилась на помощь. Его светлость был изранен и бредил. Он почти сразу потерял сознание, так что я не смогла выяснить, что случилось. Я привезла его в замок и стала лечить раны.

— И он, когда вспомнил о падении брата, уехал отсюда? Один? Наступило молчание. Потом Якоб бросил взгляд на дочь и резко помотал головой.

— Нет. С ним отправилась моя дочь.

— Я беспокоилась, что он отправляется в такую дальнюю дорогу, еще не совсем поправившись. Мы взяли с собой запасную лошадь в надежде, что найдем Финлея и он сможет ехать верхом. Мы и нашли его… его переломанное и окровавленное тело у подножия утеса. Он застрял между камнями в реке, лицом вниз. Мертвый.

О, лгала она хорошо. Так хорошо, что Нэш почти мог бы ей поверить. Рассказ девушки был так убедителен, что он испытал искушение принять его за правду. Однако она еще не кончила говорить.

— Я помогла его светлости вытащить тело из воды и погрузить его на запасную лошадь. Мы поехали обратно, в сторону Элайты, но на опушке леса расстались: его светлость вернулся домой, чтобы похоронить брата. — Девушка отвернулась и стала ворошить угли в камине. Ее отец протянул руку и трогательным жестом откинул волосы с ее лица. Якоб верил дочери.

Нэш встал и отошел к окну, чтобы дать себе время обдумать услышанное. Лгала ли она? Нэш никак не мог прийти к окончательному решению. Однако если все это — правда, значит, Финлей Дуглас — не Враг. Так кем же был тот человек, что столь искусно бежал из тюрьмы и скрылся?

И почему он носил кольцо Финлея?

— Мне очень жаль, что приходится расспрашивать вас об этом печальном событии, миледи, — пробормотал Нэш, боясь, что голос его выдаст. — Вам, должно быть, оказалось очень неприятно найти молодого человека мертвым. Вы хорошо его знали?

— Я его никогда не встречала, — ответила она, снова встав за креслом отца. — Я знала о нем только по рассказам его светлости.

— Во время путешествия из Шан Мосса в Элайту? Конечно. Скажите мне, когда вы нашли Финлея, был ли у него на руке перстень-печатка?

— Не знаю… Я не обратила внимания. А в чем дело? Такая наивная, такая скромная, так потрясенная несчастьем…

Нэш готов был ее расцеловать.

— ао человеке, которого держали в Килфедире, вы ничего не слышали? О колдовстве?

— О колдовстве? — Девушка рассмеялась, и тут-то Нэшу все стало ясно! — Откуда мне что-то знать о колдовстве?

Да! Теперь он был уверен. Безупречная ложь. Такая же безупречная, как и все остальные, только сейчас он знал, что она лжет. Ей все известно о колдовстве, ее силу он ощутил еще в Марсэе, когда она так умело сопротивлялась его нажиму. И сейчас она лгала — так же ловко, как делала это раньше.

Но зачем? Чтобы выгородить Финлея? Должно быть, так. Значит, это именно Финлей бежал из тюрьмы, а она отправилась ему навстречу с лошадьми… и в обществе его брата.

Да, все так и было. Нэшу отчаянно хотелось снова надавить на нее, противопоставить свою силу ее силе, но он не осмелился. Если она почувствует его вмешательство, она поймет, что и в Марсэе это был он, а не Вогн, а для такого открытия время еще не пришло. И все же Нэш не смог устоять перед искушением прибегнуть к уловке малахи.

— Удивляюсь, милорд, что вы позволили дочери отправиться в лес ночью, да еще с человеком, которого считаете предателем.

— Мои чувства к Роберту, советник, вас не касаются. Не трудитесь возражать. Что же касается Дженнифер… то я вовсе ей ничего подобного не разрешал. Она выскользнула тайком, считая, что поступает правильно.

— Но подобный поступок… Со стороны высокородной леди… Как будто нарочно, чтобы подразнить Нэша, Якоб улыбнулся и взял руку дочери в свои.

— Вы должны знать, советник, что у моей дочери было… весьма необычное детство. Некоторые рано обретенные привычки трудно переломить. Впрочем, должен сказать, что я очень за нее горд.

— О, конечно! У вас есть для этого все основания. — Нэш искренне улыбнулся девушке. Бесспорно, ею следовало гордиться — хотя и не теми качествами, которыми гордился Якоб. — Теперь я покину вас. Мне следует заняться еще и другими делами. Благодарю вас за то время, что вы мне уделили.

Нэш поклонился и вышел из комнаты, унося с собой образ девушки. Такая могущественная, такая прекрасная… и очень, очень опасная. Бессмысленно было бы пытаться принудить ее к признанию, она воспротивилась бы этому, как уже делала раньше. Нет.

Правду придется вытянуть из кого-то другого. Кого-то, кто тоже был в лесу, кого-то, кто не сможет ему сопротивляться. Из Роберта Дугласа.

Когда дверь за Нэшем закрылась, Дженн попыталась высвободить руку, но сильные пальцы Якоба не отпустили ее. Вместо этого отец притянул девушку к себе, так что их глаза оказались на одном уровне.

— Запомни, дочь! Ты никогда больше не увидишь Данлорна! Слышишь? Никогда!

— Но, отец, он же не сделал ничего дурного…

— Ты не можешь оставаться моей дочерью и уделять внимание этому человеку. Не важно, что он вернул тебя мне: это мой долг, и я расплачусь с ним, как сочту нужным. Но ты будешь поступать так, как я тебе велю: ты дашь мне слово никогда не видеться и не разговаривать с ним. Обещай мне!

Дженн попыталась найти слова, чтобы выиграть время и убедить отца в его неправоте, но десять лет ненависти нанесли урон, который она не могла исправить за несколько коротких месяцев. Для Якоба Роберт символизировал несчастье. Он был худшим из предателей, человеком, променявшим верность своей стране на блеск и славу на службе королю-узурпатору. Тому королю, который способен с легкостью и не задумываясь уничтожать древние Дома, как он уничтожил Люсару. Если она не согласится, она станет такой же предательницей.

О боги, что могла она сказать? Роберт обещал вернуться, и когда это случится, она увидится с ним… Ей придется с ним увидеться…

Но все было безнадежно. Со свинцовой тяжестью на сердце Дженн опустила голову, с трудом сдерживая слезы.

— Да, отец. Я обещаю.