Восточный круиз

Шемсум. Ночь

Мы с пареньком-провожатым с трудом дотащили моих собутыльников до казарм. Оборванец резво смылся прогуливать заработанные деньги, а я с помощью одного из караульных водрузил Бекара и Халка на лежанки. Заглянув под кровать, я не заметил никаких изменений в котомке. Бес не подавал сигналов, тихонько посапывая во сне.

Я оглядел мое новое временное жилище. Загул в кабачке, сваливший подчистую сотника и десятника, мало отразился на моем самочувствии. Спать не хотелось совершенно. Нацедив чарку вина из стоящей на столе фляги, я неторопливо дегустировал светлое вино, поглядывая то на спящих сотоварищей, то на луну, бесстыдно подглядывающую в окно. В голове постепенно зрела шальная мысль навестить «уважаемого Ахмеда» этой ночью, не откладывая в долгий ящик. В результате мысль не без помощи выпитого одержала верх. Я встал, позаимствовал у храпящего Бекара длинный узкий кинжал и, нацепив его на пояс, вышел во двор.

– Что, не спится? – поинтересовался пожилой стражник, опирающийся на копье у ворот.

– Да, – кивнул я.

– Дело молодое, – улыбнулся в седые усы караульный. – Я в твои годы тоже мучился бессонницей…

– А где тут поблизости имеется подходящее снотворное? – решил я подыграть стражнику.

– Два квартала к востоку, – кивнул в сторону ворот караульный, – там неплохой кабачок с очень аппетитными и покладистыми служанками…

– Пойду прогуляюсь, пожалуй. – Я направился в указанную сторону.

– Ну-ну, – напутствовал меня караульный. – Успехов тебе.

Узаконив таким образом свое отсутствие в казармах, я прямиком двинулся к дому моего «друга» Ахмеда.

Улицы к тому времени почти опустели. Лишь изредка шоркали по пыли шаги припозднившегося путника, да монотонно постукивала где-то неподалеку колотушка ночного сторожа. Я крался вдоль глиняных дувалов, стараясь побыстрее проскользнуть через освещенные луной участки. Стараниями эмира город действительно основательно подчистили от личностей, предпочитающих ночную жизнь. Мне не попалось за весь путь ни одного подозрительного типа, если не считать неожиданно выруливший из-за угла ночной патруль. Я сжался в тени, не имея никакого желания общаться с доблестной Городской стражей Шемсума. Если уж Пограничная стража полна отморозков, то представляю, какой сброд осел среди этих блюстителей порядка. Да и потом, по аналогии с моим миром не стоило лишний раз да еще ночной порой мозолить им глаза. К счастью, стражники, кажется, заканчивали свой обход и торопились на пересменку. Одинокий ночной гуляка не привлек их внимания.

Когда-то, в дни беспечальной молодости, моя семья проживала в одном небольшом поселке. Учился я тогда, кажется, классе в пятом или шестом. Учился и не подозревал, что наш маленький, полусонный то ли городок, то ли поселок ждет судьба очередной всесоюзной комсомольской стройки. И вот как раз, когда я и мои одноклассники созрели для подвигов, которые частенько в этом возрасте балансируют на грани, а то и переходят за нее, становясь уже уголовно наказуемыми, вышеупомянутая стройка и началась. В поселок хлынула техника, грузы, стали лихорадочно возводить жилье для появившихся вслед за техникой и грузами в большинстве своем далеких от комсомольского возраста строителей. Но жилья на первых порах не хватало, завезли множество вагончиков-балков, где дожидались своей очереди на квартиру съехавшиеся со всех сторон еще единого Союза Советских люди.

Тогда-то и появилось у нас странное развлечение, получившее не менее странное название – «шухер» или «шухарить».

Судя по этимологии, данное слово родилось где-то в недрах криминального мира. Вообще-то с началом стройки наш словарный запас довольно сильно расширился за счет уголовного жаргона.

Так вот «шухарили» мы следующим образом. Когда темнело, наша компания перебиралась поближе к затихающему разноязыкому становищу строителей светлого будущего, и начиналось форменное мелкое хулиганство. Типа: воткнуть в окошко балка нитку с иголкой и где-нибудь из темноты водить по этой нитке алюминиевым обломком. Звук в помещении раздавался ну очень своеобразный. Или еще – собак развелось с началом стройки неимоверное количество. И даже наличествовал один натуральный, благородных кровей черный королевский дог, хозяин которого куда-то незаметно пропал. А собака осталась. Естественно, мы быстро сдружились с этим чудом, виденным ранее разве что только в фильмах про гнусных гестаповцев или не менее гнусных буржуев. Доги сильно прожорливы, поэтому каждый из нашей компании старался по мере возможностей подкормить собаку. Естественно, она частенько таскалась с нами по лабиринтам временных улиц временного жилья. И самый коронный фокус нашего «шухера» проходил при участии вышеупомянутого дога. Фокус был очень прост. Всего-то надо было постучать в чье-нибудь освещенное окошко и положить следом на подоконник мосол или рыбью голову. В то время когда хозяин, а лучше – хозяйка выглядывали на улицу, дог становился передними лапами на подоконник в надежде достать так высоко положенное угощение. Можно представить, что чувствует человек, когда из ночной тьмы на него неожиданно вылупляется такое черное чудище с красными глазами и капающей от предвкушения слюной с вислых губ… Н-да…

Бывало, мы доводили жильцов до того, что за нами устраивали настоящие погони. А нам только этого и надо было. Пьянящий, упоительный ужас погони, бурливший в крови, дурманящее чувство опасности… Сейчас мне кажется, что это была какая-то разновидность адреналиновой наркомании…

Но я вроде отвлекся. Хотя ощущения, которые я испытывал сейчас, чем-то походили на те – из далекой молодости. А может, и сама окружающая обстановка их навеяла. Такая же сухая теплая южная ночь с треском цикад и посвиркиванием древесных лягушек, шаркающие шаги одинокого путника, кругляш луны на небе, заливающей все вокруг шелковистым неверным светом…

Хорошо, что Ахмед не держал собак. То ли не любил этих животных, то ли экономил. Мне это было только на руку. Вбивая кинжал в трещины глиняного дувала, я быстро добрался до верхушки забора и накинул на торчащие осколки стекла толстый грубый плащ, позаимствованный в казармах. Перебравшись на ту сторону, я спрыгнул вниз и замер у стены, готовый в любой момент ретироваться. Во дворе стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием вездесущих цикад. Скользнув к дому, я попытался кинжалом открыть запертые изнутри ставни, но все мои попытки закончились неудачей. Для таких трюков надо быть или вором, или, по крайней мере, фокусником. Ни тем, ни другим я не был. Дверь также не поддалась моим усилиям. Я отогнал мысли о неудаче и решил попробовать пролезть через хлев, пристроенный к одной из стен жилого дома. Но и там меня ждало фиаско. Встревоженно всхрапнувший конь да забеспокоившиеся овцы с курами заставили меня в темпе покинуть это помещение. Ничего не поделаешь – приходилось возвращаться, так и не выполнив задуманного. Напоследок, уже на пути к забору, я еще раз окинул взглядом дом-крепость и вдруг увидел маленькое приоткрытое окошко под самой крышей. Раньше я его не мог видеть – хлев полностью закрывал эту стену от обзора.

Быстро забравшись на крышу пристройки, я подпрыгнул и, уцепившись за подоконник, подтянулся вверх.

Оконце действительно было до того мало, что мне с большим трудом удалось протиснуться внутрь. Я подождал, пока глаза привыкнут к полумраку, и с ужасом увидел, что одна из моих ног находится буквально в нескольких сантиметрах от похрапывающей туши. Оказывается, я приземлился прямо в ту комнату, где предпочитал проводить свои ночи глава дома с женой. Мне крупно повезло, что я не финишировал в объятия одного из супругов. Пробудись в этом случае мой «друг» Ахмед, и шанс закончить дело без шума становился нулевым. Да еще вопрос: кто бы победил при борьбе в партере. Спящий сном младенца Ахмед был как минимум раза в полтора тяжелее. Ну и соответственно сильнее.

Осторожно отступив подальше от дрыхнущего хозяина, я огляделся. В комнате, кроме самого Ахмеда и его жены, не было больше никого. Мне предстояло принять решение, что же делать дальше. Несмотря на громкие слова о мести, сказанные Синдбаду, я не собирался резать горло спящему хозяину, каким бы подлецом он ни был. Конечно, если бы мы сцепились, то вариантов не было бы. Там уж либо я его, либо он меня. В нынешней ситуации мне хотелось сделать так, чтобы стражник испытал хотя бы толику тех унижений, что довелось пережить мне. А если уж быть до конца честным, я предпочел бы видеть на этом месте кого-нибудь из его на­парников. И желательно Сафара… Но выбирать не приходилось.

Приглядевшись повнимательнее к спящему Ахмеду, я заметил, что он, как и все мусульмане, предпочитал спать одетым. Лишь распустил шнуровку на рубашке и широких бриджах.

Нагнувшись, я тщательно привязал друг к другу болтающиеся лямки его штанин у щиколоток, потом отошел к дверям комнаты и громко кашлянул.

Бравый воин Пограничной стражи пробудился мгновенно. Сказалась привычка, обретенная в месячных скитаниях по пустыне. И сориентировался Ахмед практически моментально.

Выхватив из-под подушки не замеченный мной кривой кинжал, он с рычанием бросился в мою сторону.

До этого момента все шло так, как я и предполагал. И лишний раз смог убедиться, что в честном поединке еще неизвестно, кто одержал бы верх. Но ему не суждено было состояться. Ахмед запутался в связанных штанах и с шумом обрушился возле моих ног. Я живо добавил слишком активному стражнику пяткой чуть повыше уха и кинулся к испуганно завизжавшей жене Ахмеда.

Когда сотрудник Пограничной стражи Шемсума пришел в себя, он не мог пошевелить ни ногой, ни рукой. Я также позаботился, чтобы и его жена не смогла поднять на ноги соседей. Для этого к ее веревкам пришлось добавить еще и кляп.

– Кто ты такой?! – Ахмед задергался, пытаясь освободиться из опутывающих его веревок.

– Погоди, сейчас узнаешь. – Я отошел к противоположной стене, где находились какие-то полки, и на ощупь попытался найти светильник.

– Ты хоть знаешь, куда залез?! – Апломбу связанного, извивающегося, как червяк, хозяина дома можно было позавидовать. – Я из Пограничной стражи!

– Ну и что? – Наконец-то я нашел плошку с маслом и фитилем. Теперь оставалось разыскать кресало с крем­нем.

– Тебе не жить, вор! – прохрипел связанный Ах­мед. – Завтра тебя будет искать вся Городская стража.

– Но ведь завтра еще не наступило? – Я высек искру и раздул фитиль. Когда он достаточно разгорелся, я повернулся к супругам.

Жена Ахмеда лежала неподвижно, лишь по крупной дрожи, сотрясавшей ее тело, можно было понять, насколько испугана женщина. Сам же хозяин скатился с курпачей и прополз половину расстояния до валявшегося у стены кинжала.

Я подобрал кинжал и пинками вернул Ахмеда на брачное ложе.

– Что ты там говорил насчет завтра? – я поднес светильник к побагровевшему от злости лицу хозяина дома.

– Тебя будет искать не только Городская, но и Пограничная стража! – просипел Ахмед.

– А почему ты так уверен, что завтра для тебя наступит? – поинтересовался я.

– Кто ты?! – еще раз поинтересовался Ахмед.

– Ты все равно не поверишь, – усмехнулся я. – Как недавно не поверил бедному путнику, встреченному недалеко от Полуночных гор. А он так пытался убедить тебя и твоих дружков, что является посланцем шаха Магриба…

– Ты из Ночной стражи? – Ахмед моментально сообразил, о ком идет речь, и его рожа посерела от ужаса.

– А разве это важно? – Я поставил светильник так, чтобы мое лицо находилось в тени.

– Я не виноват, – прохрипел Ахмед. – Это Керим и Сафар… они решили, что никто не узнает…

– Они волки, а ты, значит, невинный ягненок?

– Я был против… – На Ахмеда было жалко смотреть.

– А твоя жена еще очень даже ничего. – Я повернул за подбородок бледное лицо женщины к огню. – Ты не будешь возражать, если мы немного развлечемся?

Ответом мне было яростное рычание. Ахмед, извиваясь, старался приблизиться ко мне. Я довольно невежливо вернул его на место посредством ноги, которую он почему-то непременно желал укусить.

– Не хочешь проявить гостеприимство? Что ж ты так скуп?

– Я убью тебя!

– Ну-ну, блажен, кто верует. – Я похлопал по щеке жену Ахмеда. – А как ты на это смотришь? Не возражаешь?

Женщина на это не смотрела никак. Ее состояние, если употреблять термины психиатрии, было близко к истерике. Она уже мало что соображала и даже не делала попыток освободиться.

– Твоя жена не возражает, Ахмед, – я повернулся к связанному стражнику. – Так что придется тебе потерпеть. Она мне понравилась.

Ахмед только сипел. Его морда приобрела цвет, очень близкий к спелому винограду. Я имею в виду сорт Изабелла. Пора было заканчивать развлечение. Иначе оно могло закончиться печально для принимающей стороны и совершенно безо всякой выгоды для меня.

– Но мы можем поступить по-другому. – Я попинал неподвижное тело стражника, чтобы привлечь внимание.

– Что ты хочешь?! – сверкнул в мою сторону ненавидящими глазами Ахмед.

– Ты передашь мне ту сумму денег, что вы изъяли у посланца шаха Магриба, – пояснил я. – Плюс те деньги, за которые его можно выкупить у Хасана, и я, пожалуй, оставлю тебе жену в единоличное пользование.

– Мне досталась только третья часть, – прохрипел Ахмед. – Остальное у Керима и Сафара.

– Мне недосуг навещать еще и твоих подельников. Возьмешь у них сам.

– Они не дадут…

– Это твои проблемы, – улыбнулся я, – но, если ты против, я могу взять третью часть… Глазки Ахмеда радостно блеснули.

– …а остальное получить натурой, – закончил я.

– Какой натурой? – насторожился стражник.

– Как какой? – Я изобразил изумление. – Твоей женой, конечно. Или ты думаешь, я польщусь на тебя? Хотя у меня есть знакомый, предпочитающий мальчиков, и он мог бы выплатить мне часть суммы…

– Я согласен, – просипел опять побагровевший Ах­мед.

– На моего знакомого? – уточнил я.

– На деньги! – рявкнул Ахмед.

Я шел, весело насвистывая, по пустынному Шемсуму, погруженному в предутренний полумрак. Увесистый кошель с золотом похлопывал меня по бедру. Ночь прошла вполне продуктивно. Надеюсь, я надолго отбил у моего «друга» Ахмеда желание пополнять свой бюджет за счет случайных путников. Да и его дружки-отморозки будут теперь гораздо осторожней. На прощание, оставив кинжал хозяина на таком расстоянии, чтобы он мог легко до него дотянуться, я предупредил Ахмеда, что, не исключено, могут всплыть и другие грешки троицы и тогда придется посетить уже и Сафара с Керимом. И посоветовал не переступать черту закона в будущем.

Перед моим внутренним взором всплыло лицо Синдбада и вспомнился наш незаконченный спор. Вот так, господин капитан, я намерен поступать и дальше. А с освоением науки прощения, пожалуй, повременю.