Восточный круиз

Пери

Где-то глубоко, на самой грани сна и яви, мне почудился тихий, но упорный зов. Я глубоко вздохнул и попытался провалиться снова в бездонные глубины сна. Но зов не отставал, он упорно следовал за мной по извилистому и прихотливому сновидению, вплетаясь в сюжет и настойчиво прося обратить на себя внимание.

И в какой-то момент я неожиданно, рывком очнулся. Очнулся совершенно бодрый, собранный, готовый к самому неожиданному. Такие моменты резкого пробуждения свойственны любому человеку. Последователи Дарвина – ну те, которые произошли от обезьяны, – утверждают, что это пробуждаются атавистические инстинкты родовой памяти, приобретенные еще в те далекие времена, когда они, вернее, не они, а их хвостатые сородичи жили на деревьях. И именно боязнь свалиться с ветки во время сна и способствовала закреплению этого рефлекса. Не знаю, может, они действительно произошли от какой-нибудь доисторической макаки… в нашем безумном мире все возможно. Я знавал людей, утверждавших, что их предками были тигры или, еще экзотичнее, змеи. Да и если следовать этой теории, то дикие племена гораздо ближе к своим корням и должны где-то на уровне инстинктов чувствовать свое родство с человекообразными. Вот только все известные на Земле народы не делали почему-то своим тотемом обезьяну. Любые другие животные, пресмыкающиеся, птицы, рыбы, насекомые – да, но никогда обезьяна. Правда, в индийской мифологии Хануман и его подчиненные наделены разумом и где-то даже обожествлены, но те же индусы придумали очень оригинальное и изуверское блюдо из божества: когда вскрывается черепная коробка живой обезьяны и ее мозг поедается со всевозможными специями. И бедная мартышка, заметьте, во время этого действа еще жива. Согласитесь, трудно представить такое отношение к своим далеким сородичам. А между тем индуистская цивилизация считалась и считается одной из наиболее развитых в недалеком прошлом как в интеллектуальном, так и в моральном плане.

Так вот, я несколько отвлекся. В опочивальне было тихо, лишь еле потрескивал огонек в маленьком светильнике, закрепленном в изголовье, да слабый ветерок слегка шевелил кисейные занавеси балдахина.

– Человек, – послышался тихий шипящий голос, – очнись, человек…

Я пригляделся к занавесям и неожиданно увидел два горящих багровым светом булавочных огонька. Обладателем этих злобных глазок являлось маленькое существо весьма отвратного вида. Тельце размером с кулак взрослого человека венчали крылья, доставшиеся ему явно от летучей мыши, на плечах сидела уродливая голова, оснащенная кривыми рожками, пальцы ног и рук заканчивались изогнутыми коготками, которыми оно и цеплялось за занавесь, помогая себе хвостом, обвившимся вокруг одного из шнуров. В общем, вылитый чертик, у которого отсутствовали лишь копыта.

– Человек, – опять завело свою песнь странное создание.

Я приподнял голову. Увидев, что я проснулся, существо поднесло скрюченный палец к губам, призывая к молчанию. Затем оно поманило меня за собой и, сорвавшись с балдахина, нырнуло в дверной проход.

Я осторожно поднялся, стараясь не разбудить сладко посапывающую рядом Сейлин, и вышел за ночным гос­тем.

Существо сидело на подоконнике в соседнем зале, ожидая меня. Я внимательно огляделся, одновременно прислушиваясь. Вроде все вокруг было тихо. Никто не покушался на покой моей женщины. Рассудив, что существо, которое можно убить щелчком, не представляет особой опасности, я приблизился к ночному гостю.

– Мы с тобой одной крови, – прошелестело существо, уставившись на меня красными глазками.

– Может быть, – пожал я плечами, – но я не уверен. Что тебе надо?

– Еды, – жалобно посмотрел на меня ночной гость, – Покорми меня, человек.

– И что ты предпочитаешь? – улыбнулся я такому явному попрошайничеству.

– Кровь, – ответило существо.

– Ничего себе заявочка… И чью кровь ты предпочитаешь?

– Твою. Мы с тобой одной крови…

– Так ты вампир? – Я был неприятно поражен. – И с какой стати я тебя должен кормить своей кровью?

– Я не вампир, – отрицательно помотало головой существо. – Мы с тобой одной крови.

– Что ты все заладил: одной крови, одной крови!.. – Я уже порядочно разозлился. – Если это все, что ты можешь сказать, убирайся прочь.

– Маг Магриба Корасайоглы сказал, что ты накормишь меня. – Глазенки существа лихорадочно вспыхивали и угасали. – Если я не поем, то не доживу до утра.

– Так ты от мага? – удивился я. – Так бы сразу и сказал. Что тебе велел передать маг?

– Еды, – почти простонал ночной гость. – Покорми меня, человек…

Я чертыхнулся, оглядывая залу в поисках чего-нибудь острого. Неподалеку на столе стояла ваза с фруктами, около которой лежал почти игрушечный ножик. Я проколол себе палец, и на подоконник капнуло несколько капель крови. Существо, радостно урча, приникло к красной жидкости и моментально вылакало ее.

– Спасибо, человек. – Ночной гость отвалился от угощения, облегченно вздохнув.

– Что велел тебе передать маг?

– Тебе не следует задерживаться в этом дворце, – прошелестело существо. – Это опасно.

– Корасайоглы и Темир не в силах дотянуться до меня во владениях Сейлин? – хмыкнул я. – И поэтому хотят выманить наружу под предлогом опасности?

– Сейлин – пери. – Существо умоляюще посмотрело на меня. – Рядом с ней тебе нельзя находиться. Уходи.

– Подумаешь – пери, – пожал я плечами. – Тебя-то с какой стороны это беспокоит?

– Мы с тобой одной крови… – опять заладило существо.

– Ну и что?

– Если ты погибнешь, мне нечего будет есть и я умру с голода, – пояснило свое участие в моей судьбе существо.

– С какой стати ты взял, что я тебя буду кормить?

– Так мы же с тобой…

– Знаю, знаю, – прервал я ночного гостя. – Но на кой ты мне сдался? Сейчас вот щелкну, и одним вампиренышем станет меньше…

– Не делай этого, – в испуге шарахнулось от меня существо. – Маг сказал, что у него больше не осталось твоей крови и он не сможет еще раз создать меня…

– Так ты из моей крови?! – наконец-то до меня дошло.

– Естественно, – заявило существо. – И послан охранять и предостерегать тебя от необдуманных поступ­ков.

– Корасайоглы соглядатая, значит, приставил?

– Почему соглядатая? – обиделся ночной гость. – Мы с тобой одной крови. Разве я могу причинить тебе вред?

– Ладно, оставайся, – подумав, заявил я. – Как-нибудь я тебя прокормлю, если не будешь сильно прожор­ливым. Вот только почему маг создал тебя таким… несуразным?

Я специально подобран наиболее нейтральное слово, чтобы существо не оскорбилось.

– Почему «несуразным»? – удивился ночной гость. – Маг сказал, что видел у тебя в мыслях демона твоего мира, которого ты называл чертом. Вот и сделал меня в точности таким. Он сказал: «Черта Максум сразу узнает».

– Да какой же ты черт, – рассмеялся я. – Уж скорее бес. Или бесенок. – Я оценивающе посмотрел на существо: – Решено. Отныне ты зовешься Бесом.

– Тихо, – жалобно заныл Бес. – Не разбуди пери.

– Да что ты привязался к женщине?! – возмутился я. – Чем она тебе не угодила?! Ты же ее в первый раз видишь!

– Опасно, – простонал Бес. – Она выпьет тебя до дна, и ты уснешь навеки.

– Да объясни же мне, чем она так опасна?!

– Посмотри на нее в зеркало, – попросил Бес. – Отражение не лжет.

– И что я там увижу?

– Посмотри. Я буду ждать тебя неподалеку.

С этими словами ночной гость вылетел в окно. Я недоуменно пожал плечами и отправился досматривать сон, решив утром рассказать Сейлин о забавном ночном происшествии.

Уже в постели, заботливо поправив покрывало на спящей женщине, я поймал себя на мысли, что ни разу не видел во дворце ни одного зеркала. В жилище женщины это было, по меньшей мере, странно. В свете этих мыслей предупреждение Беса неожиданно приобрело совершенно иную окраску. Через некоторое время поняв, что так и не засну, я стал размышлять над тем, где же разыскать зеркало. Неожиданно вспомнилось, что как раз в соседнем зале, среди богатой коллекции оружия, развешанной по стенам, наличествовал почти до зеркального блеска отполированный щит. Устав бороться с бессонницей и искушением, я опять тихонько поднялся и пошел за щитом. Возвращаясь с металлическим кругляшом в спальню, я с внутренним содроганием представлял, насколько глупо буду выглядеть, если Сейлин проснется.

То, что отразилось в щите, повергло меня в ступор. Прекрасная смуглокожая девушка с роскошной гривой каштановых волос исчезла. В отражении на кровати раскинулась мерзкая старуха, крючковатый нос которой почти касался тонких потрескавшихся губ, кожа, покрытая зеленоватыми трупными пятнами и струпьями, плотно обтягивала черепную коробку, на макушке которой сохранилось несколько седых сальных прядей.

И в этот момент чудовище, бывшее недавно прекрасной Сейлин, открыло глаза. Старуха мгновенно сообразила что к чему. Из-под покрывала взметнулась уродливая рука, украшенная кривыми черными когтями, и устремилась к моему лицу. Почти инстинктивно я прикрылся щитом. Раздался противный скрежет, а затем сильный удар отшвырнул меня в противоположный угол комнаты. Я вскочил и в панике бросился к выходу. На металлическом щите остались борозды чуть не в полсантиметра глубиной. Коснись эти коготки моей шеи, и голова уж точно осталась бы существовать отдельно от тела. Ведьма, а иначе я уже не мог ее назвать, выметнулась из комнаты следом за мной и, расставив в стороны вдруг удлинившиеся руки, пошла на меня. Я метнулся в одну сторону, потом в другую, но старуха неизменно оказывалась передо мной, надежно перекрывая выходы из зала.

– Иди же сюда, любимый, – вдруг проскрипела она. – Я обниму тебя так нежно, что ты забудешь обо всем.

И в этот безнадежный момент меня спас недавний знакомец. Бес вынырнул из ночной темени окна и, отчаянно вереща, вцепился этому ночному кошмару в лицо. Старуха взвыла, стараясь ухватить невесть откуда взявшееся существо. Но пока она в спешном порядке укорачивала свои руки-грабли, которыми собиралась сграбастать меня, я, вспомнив популярную игру фризби, метнул щит в ведьму, вложив в бросок все свои силы. Металлическая тарелочка со свистом ушла в сторону старухи и своим отточенным краем, как скальпелем, смахнула мерзкую голову на пол. Ведьма закачалась и осела вслед за головой, ее руки, беспорядочно подергиваясь, скребли пол, оставляя на нем глубокие борозды. Я неожиданно почувствовал слабость в коленях после пережитого шока и тоже обессиленно опустился на каменные плиты.

– Бежим, человек, – пропищал Бес, пикируя на меня откуда-то сверху.

– Да куда же сейчас торопиться. – Усталость навалилась на меня, и не хотелось делать ни одного лишнего движения. – Мы ее вроде прикончили.

– Пери нельзя убить, – продолжал виться перед моим лицом Бес. – Бежим отсюда скорее.

Я с трудом поднялся на ноги и выпрыгнул в окно из такого гостеприимного и уютного еще вчера дворца.