Воровка

Часть 5

Академия оказалась единственным местом на Коррибане, выглядевшим более-менее современно. Вернее, здесь современность в виде противокорабельных турелей, уличных фонарей, силовых полей и мощеных темно-серым дюракритом площадок обросла древнюю пирамиду и ее окрестности, как полипы — остов затонувшего корабля. Все это выглядело диковато: хотя новые постройки возводились явно всерьез и надолго, они все равно казались чем-то временным и чужеродным на фоне сложенных в незапамятные времена каменных стен и громадных статуй с истершимися за века чертами.

— Вот это махина, — шепнула Рисса Ремису, когда они вслед за остальной группой вылезли из шаттла. Дорога, ведущая от посадочной площадки, пролегала вдоль обрыва и заканчивалась широким плато у подножия гигантской пирамиды. Хотя детей от нее отделяло порядочное расстояние, здание Академии нависало над ними мрачной и неимоверно древней громадиной. У Риссы не шло из головы сравнение с большущим надгробным монументом. — По-моему, древним ситхам чего-то сильно в жизни не хватало.

Ремис страдальчески закатил глаза. Шедшая чуть позади Милли густо покраснела и прыснула в кулачок. Рисса глянула на нее со снисходительной усмешкой: ну-ну, будто малявка-невольница могла в самом деле понять шутку.

— Тихо вы! — шикнула Иллин, сделав страшные глаза, и ткнула обоих приятелей под ребра. — Не видите, что ли?

Со стороны Академии к ним уверенным, почти армейским шагом направлялся высокий мужчина в темно-серой мантии с красным орнаментом. Он был не молод, но и не стар; его лицо будто обтесало коррибанскими ветрами, которые стерли из его грубых черт всякую выразительность. Возможно, у него в роду пробегал кто-то из красномордых: узкие желтовато-карие глаза, похожие на змеиные, и смуглая кожа с красноватым оттенком напомнили Риссе о том ситхе на Таларме. Он, правда, был намного симпатичнее.

Краснокожая девица-надсмотрщица засуетилась, принялась сгонять подопечных в шеренгу гневными окриками и тычками. Она заметно нервничала и, похоже, плохо представляла себе, что делать с десятью бестолковыми и напуганными детьми, ни в какую не желавшими четко исполнять приказы: прежде чем надсмотрщица все-таки сумела с ними совладать, ребята умудрились устроить небольшую давку, оттоптать друг другу ноги и дважды сломать строй. Мужик в мантии остановился у края посадочной платформы и наблюдал за потугами девицы, сложив руки на груди. Судя по недовольно поджатым губам, увиденное его не впечатлило.

Наконец кое-как построив подопечных, молоденькая надсмотрщица поклонилась ему.

— Надзиратель Аргейл. — Ее голос чуть дрогнул: видимо, начальства она побаивалась. — Новые послушники готовы к вашим распоряжениям.

Аргейл удостоил ее резким кивком и небрежной отмашкой. Девица расторопно отступила на шаг назад и в сторону, давая старшему получше рассмотреть детей. Тот неспешно прошелся вдоль шеренги, скользя по ребятам тяжелым, цепким взглядом. Риссу, как бы она ни храбрилась, бросило в дрожь: Аргейл смотрел на них с неприкрытым отвращением и злобой. Судя по тому, как напрягся Ремис и побледнела Иллин, ей не показалось.

— Послушники, — процедил Аргейл и впился уничтожающим взглядом в одного из парней — тощего рыжего дылду с прыщавой физиономией. Тот судорожно сглотнул и склонил голову чуть ли не до груди. — На невольничьем рынке я не дал бы за вас всех больше трех сотен. Вы оскорбляете землю наших предков уже тем, что разгуливаете по ней без рабских оков.

"Очаровательно, — подумала Рисса, невольно сжимая кулаки. — Я уже готова выпрыгнуть из штанов, лишь бы тебе угодить. Ага, щас".

Почувствовав на ладони чужое прикосновение, Рисса встретилась взглядом с Иллин. Та молча помотала головой и крепче стиснула свои тонкие нежные пальчики, оказавшиеся на удивление сильными.

— Лицо попроще, — шепнула она одними губами.

Рисса нехотя придала физиономии более-менее почтительное выражение. Иллин была права: незачем нарываться на неприятности — тем более этот тип, похоже, только повода ждал, чтобы их организовать.

— Благодарите нашего милостивого Императора, — продолжал Аргейл, — за то, что по его воле вам был дан шанс подняться из грязи, в которой вы были рождены, и превратиться из жалких рабов во властителей галактики. Но не обольщайтесь: я буду поражен, если хотя бы половина из вас доживет до совершеннолетия, и буду поражен вдвойне, если хоть кто-нибудь из выживших сумеет пройти испытания. Коррибан не терпит слабых. Свое право находиться здесь вы будете доказывать ежедневно, потом и кровью. Свои слезы держите при себе — здесь никому до них нет дела. Если сгинете, никто даже не спросит о вас. Не ждите помощи, не ждите снисхождения. Лишь самые достойные покинут Коррибан полноправными ситхами. Остальные — не покинут никогда. Вам все ясно, отребье?

— Да, сэр! — нестройно выкрикнули ребята, и Рисса вместе с ними, хотя больше всего ей хотелось плюнуть этому напыщенному уроду в лицо, развернуться и уйти — жаль, что идти было некуда.

"Одолжение они нам делают, — думала она с глухой злобой. — Чтоб вы провалились все. Кто просил вас тащить нас сюда? Никому ваш шанс нахрен не сдался, сволочи самовлюбленные. Правильно вас Республика тысячу лет назад раскатала. Жаль, дело до конца не довела".

— Хорошо, — гаркнул Аргейл. — Младшая надзирательница Дильхаш покажет вам казармы. С вопросами можете обращаться к ней. Построение — завтра в шесть утра, начало занятий — в половине седьмого. Остальное узнаете сами из внутренней сети Академии. Разойтись!

Аргейл развернулся на каблуках, да так резко, что полы мантии взметнулись, и решительно зашагал прочь. Рисса представила, как он наступает себе на подол и нелепо растягивается на пыльной земле, мордой в песок. Картина вышла — загляденье. Но долго предаваться фантазиям Риссе не дали.

— Все за мной, — Дильхаш зазывно махнула рукой. По сравнению с очаровашкой Аргейлом она казалась почти дружелюбной.

Дети унылым хвостиком потянулись за ней. Особо жизнерадостные еще с интересом вертели головами по сторонам и тихо переговаривались с теми, с кем успели более-менее сдружиться за время пути, но большинство подавленно молчали и смотрели себе под ноги. В здание Академии они плелись, как нерфы на убой.

А вокруг кипела жизнь: послушники в серо-красной униформе деловито сновали туда-сюда, кто-то прохлаждался в теньке, многие трепались между собой — на вид вполне дружелюбно. Рисса была немного удивлена тем, как много здесь было имперских военных. Они занимались своими делами и не обращали внимания на послушников, а послушники — на них. На новеньких если и смотрели, то вскользь, безо всякого интереса. Видимо, пополнения здесь случались регулярно.

Когда они наконец поднялись по выщербленным ступеням и прошли через гигантские двустворчатые двери пирамиды — сейчас гостеприимно распахнутые, — Рисса вздохнула с облегчением. Иллин не соврала, местный песок был настоящим кошмаром: царапал нос и горло при каждом вдохе и забивался в глаза, вызывая жуткую резь. Тускло-оранжевое солнце палило так нещадно, что всего за пару минут пешей прогулки Рисса почувствовала себя так, будто целый день бродила по пустыне. В Академии же оказалось прохладно, даже холодно. Стерильно-чистый, прогнанный через систему фильтрации воздух неприятно отдавал металлом, но после улицы Рисса даже им не могла надышаться.

Она ожидала увидеть внутри такую же древность, как и снаружи: на вид пирамида Академии выглядела такой же старой, как и руины вокруг — разве что сохранившейся намного лучше прочих. Однако вместо крошащегося от старости камня полы, стены и потолки оказались забраны новехоньким, отполированным до зеркального блеска металлическим сплавом. Лишь изредка попадались намеренно оставленные участки старой кладки — в основном с барельефами или иероглифическими письменами. Если не считать их, даже статуи здесь были новыми. Большинство из них изображали закутанную в плащ фигуру в три человеческих роста высотой. За неимением лучшей версии Рисса решила, что это Император, только почему-то очень схематичный. Табу у имперцев на изображение монаршей физиономии, что ли?

— Не шуметь, — предупредила детей Дильхаш, остановившись перед аркой, в которую без труда прошел бы фрахтовик средних размеров. Хотя младшая надзирательница говорила практически шепотом, ее голос разнесся по коридору гулким эхом. — Через главный холл часто проходят лорды. Потревожите их — пожалеете, что родились.

Но волновалась она напрасно: холл (неспроста он назывался главным: окинув его взглядом, Рисса тихонько присвистнула и окончательно убедилась, что ситхи страдают неизлечимой гигантоманией) оказался практически пустым — только несколько молодых ребят в скромных черных робах негромко переговаривались у покрытого иероглифами каменного обелиска, да неподвижно стояли на постах стражники в глухих алых латах. Рисса даже заподозрила в них пустые доспехи на манекенах, расставленные чисто для пафоса, но тут один "доспех" слегка повернул голову в их сторону. Милли, с интересом разглядывавшая стражей, едва не подпрыгнула от неожиданности.

Миновав холл, Дильхаш долго вела подопечных однообразными коридорами, устланными алой ковровой дорожкой. Рисса пыталась запоминать дорогу, считая полотнища с имперской шестиконечной звездой, но на втором повороте поняла, что во всех коридорах они развешены абсолютно симметрично, и позволила себе окончательно потеряться. Потом научится ориентироваться здесь, никуда не денется. Когда они наконец добрались до казарм, Рисса добавила к длинному списку "хрени, за которую стоит ненавидеть Империю" еще один пункт: дизайн, от которого хочется выть в голос. Эти любители порядка и одинаковости хоть бы картинки какие по стенам развесили, что ли.

Зато казармы оказались чистыми и не очень большими: в комнате, куда привела их Дильхаш, было всего десять спальных мест, и ни одного занятого. Как раз на их группу. На длинном столике у стены были сложены аккуратной стопкой именные инфопланшеты. Отыскав свой, Рисса плюхнулась на первую попавшуюся койку и с удовольствием вытянулась в полный рост. Хотелось завалиться спать прямо сейчас. Рисса чувствовала себя просто отвратительно: после побоев, тюрьмы и долгого перелета в ее теле болело все, что могло болеть. На сегодня у нее уже не осталось сил ни бояться, ни злиться, ни думать о будущем. О будущем думать вообще не хотелось, потому что вырисовывалось оно отвратительно безрадостным.

— А вдохновляющую речь этот Аргейл толкнул. — Ремис без спроса плюхнулся на край Риссиной постели. — Думаешь, он всерьез говорил, что почти никто из нас до совершеннолетия не доживет?

— По-твоему, этот тип умеет шутить? Ты его рожу видел? — угрюмо ответила Рисса. — Да и вообще, тебе-то что? Ты же у нас по головам идти собирался, ну и флаг тебе в руки.

— Да ну тебя. Всю жизнь мне это припоминать будешь? — Ремис сделал вид, что собирается треснуть ее инфопланшетом по голове. Рисса даже не моргнула. — Не понравилось мне, как он на нас смотрел. Знаешь, будто и рад бы передушить всех, да руки коротки.

— Думаешь, ты один это заметил? — Смирившись с тем, что спокойно повалятся ей не дадут, Рисса села на постели. — Без тебя знаю, что мы в дерьме. Лучше бы предложил что-нибудь дельное.

Ремис сунул Риссе под нос планшет.

— Могу и предложить. У нас в инфопланшете есть вкладка с распорядком, и по нему выходит, что у младших групп ужин через двадцать минут. Ты с девчонками как хочешь, а я его пропускать не собираюсь. Об остальном можем потом подумать. Нас все-таки не грозились убить в первый же день, правда?

— Ага. Очень обнадеживает. — Рисса усмехнулась. — Ладно, пошли есть. Кстати, а карты в этом планшете нет? А то в этой долбаной пирамиде мы скорее от голода помрем, чем найдем столовую вовремя.