Волшебство не вызывает привыкания 5 (СИ)

113

Последние участники рейда ждали нас в условленном месте на собственной машине. Правда, я ожидал очередной вездеходный грузовик с кунгом, а у них оказался тюнингованный «УАЗ» со шноркелем до самой крыши, «кенгурятником» из сварных труб и здоровенными колёсами на шипастой резине. Такому вездеходу любая грязь нипочём, а если он всё же увязнет где-нибудь, в его распоряжении есть мощная лебёдка под бампером. Судя по наклейкам, машина раньше принадлежала любителям экстремального автоспорта, но сейчас её капот украшала фирменная эмблема Организации — шипастый треугольник с кругом посередине.

Точнее, это что-то вроде амулета. От чего именно — никто не знал, включая самих сотрудников. Но почти вся их техника носила подобное клеймо. По ней я их обычно и вычислял.

Несмотря на все внешние «навороты», начинка у машины осталась почти нетронутой, позволив ей благополучно дотянуть до наших дней. Прокачивали её с упором на повышенную надёжность, а в глухом лесу или на речных перекатах бортовой компьютер ничем не поможет. Тут даже полный привод включался по старинке — с колёс.

Сотрудников было всего двое — старый, с обильной проседью в бороде, и совсем молодой, идеально подходящий на роль студента с летней практики. В обычной толпе их ни за что не вычислишь. Держались оба спокойно, лишних вопросов не задавали. Надо ехать на опасное задание, значит — надо. К ним мы заодно перегрузили излишки людей, отчего в машинах стало чуть легче дышать. В наш «козлик» помимо Гусевых и Ерёменко, примостилась Шухерезада со всей своей новой компашкой. К сожалению, даже в невидимости Шланг занимал объём, и ему вместе с напарником пришлось ютиться в багажнике. За неимением других мест. Остальные ехали ничуть не в лучших условиях, но никто не жаловался.

Забрав подкрепление, мы долго петляли по просёлочным дорогам, объезжая особо злачные места. Очень хотелось лететь по прямой, не сбавляя скорости, только подобная спешка могла кончиться очень плохо. Примеров было множество, самых печальных. А на мне висела ответственность не только за себя, но и за других, включая детей. Больше им помочь некому.

А ещё меня по дороге мучило противное чувство дежавю. Ведь я однажды уже собирал народ на штурм населённого пункта, чтобы спасти там заложников вместе с дочерью. Видимо, некоторым дуракам нужно несколько раз пробежаться по одним и тем же граблям для лучшего усвоения урока…

По дороге общались мало, каждый настраивался перед непростой вылазкой. В то, что у нас получится вернуть детей без боя, не верили даже простодушные разведчики из первой группы. Не те люди собрались вокруг Кирсанского — по-хорошему они не отступят.

Будто чувствуя наше хмурое настроение, по пути нам никто не встретился. Даже бродячая нежить куда-то запропастилась. Хотя нам всё равно пришлось несколько раз возвращаться по своей же колее в поисках объезда. Где-то дорогу наглухо завалило деревьями, а где-то заторы состояли из брошенных машин, между которыми затаились магические аномалии. Рядом с такими «пробками» кожу начинало отчётливо пощипывать, поднимая волоски дыбом, будто слишком резко снял с себя шерстяной свитер.

В итоге мы, пусть и с небольшим опозданием, но всё же добрались до поредевшего леска, за которым бушевала Пьяна. Некоторые деревья налакавшаяся шальной воды речка затопила, всё остальное смыло вниз по течению. Чуть дальше новое русло делало элегантную петлю, после чего поворачивало куда-то на север. Нам же нужно было строго на восток, где располагалась Коровинка. Деревня насчитывала всего полтора десятка домов, растянувшихся вдоль единственной дороги. Практически как в Ломе, где я встретился с «Твиксами», только здешняя улица не могла похвастать длиной.

Мы специально не стали туда ломиться всем гуртом, а для начала выслали разведку. Лучше всего для этой роли подходил Шланг, который был не прочь размять ноги после многочасовой поездки в багажнике. До заката оставалось ещё часа три, благо с каждым днём световой день понемногу прибавлял лишние минуты. Вроде бы не сильно задержались, но я всё равно не находил себе места.

Добровольцы разбились на кучки, тихо общаясь меж собой, остальные приглядывали за округой. Гоблин о чём-то хихикал с Шухерезадой, Ерёменко в сотый раз просматривали изменившуюся карту местности. И только Гусевы напряжённо молчали, дуясь друг на дружку. Зверолюды же обошли всех, тщательно обнюхав каждого.

Времени на слаживание у нас не было, поэтому каждой боевой группе предстояло действовать самостоятельно, хоть и с поправкой на остальных. Лучше уж так, чем мешать всех в одну малоэффективную кучу. Со знакомыми воевать всегда проще, это давно известно. Мы с ребятами, например, прекрасно понимали друг друга с полуслова, а вот Пашке пришлось бы всё растолковывать в самый неудобный момент. Зато он прекрасно сработался со своими ребятами из госпиталя, а ополченцы притёрлись меж собой. Тем более, там друг друга давно знали.

Нынче для координации между группами вместо раций использовались короткие сообщения, посылаемые через интерфейс. Хотя парочку девайсов мы всё же прихватили на всякий случай. И только зверолюды не владели ни тем, ни другим, поэтому их предстояло использовать с большой осторожностью. Скорее всего, им предстояло охранять транспорт вместе с девчонками. Ни Шухерезаду, ни тем более Ромашку я тащить в деревню не собирался. Парочка ополченцев с отчётливыми пивными животиками тоже не внушали особого доверия, поэтому они должны были составить ушастым компанию.

А вот мне с ребятами предстояло нырять в самую гущу. Как и всегда. Флористы и ландшафтные дизайнеры сейчас не в почёте.

Я вытащил из салона топор, успевший нагреть коврик, и закрепил походный пояс на шортах. Вмещалось туда не так много, как хотелось бы, но любой расходник в бою может сыграть важную роль. Лучше так, чем вообще без ничего. Жаль, что в нынешних полуигровых реалиях у нас до сих пор отсутствовал инвентарь. Желательно — бездонный. Приходилось таскать всё по старинке на себе или в карманах. До жути неудобно.

Едва я закончил нехитрые приготовления, как где-то неподалёку в зарослях ивняка послышался пронзительный звук духового инструмента. Спутать его с чем-то другим невозможно, если хоть раз довелось услышать. Почему-то именно этот мелодичный свист у меня ассоциировался с волшебством. А ещё — с безмятежностью, хотя конкретно сейчас он означал, что дела наши плохи.

Твою же бабушку! Хотели устроить засаду, и сами в неё угодили…

С другой стороны, почему только у нас должны быть божественные информаторы?

Я было дёрнулся, чтобы заткнуть себе уши, но проклятая музыка пробивалась даже сквозь пальцы. Остальных приморозило наглухо, лишив способности даже моргать. Каждый теперь представлял из себя прекрасную мишень. Легче попасть, чем промахнуться. Хоть бери палку поувесистей, да по головам стучи.

Нет уж, мы ещё повоюем!

В груди заклокотала первобытная ярость, разливая жар по всему телу, а руки сквозь липкое онемение потянулись к поясу. Нечто подобное испытывают глубоководные аквалангисты, двигаясь под чудовищным давлением воды. У меня была заготовка на случай столкновения с флейтисткой, но чтобы всё подготовить требовалось время. Которого никто мне давать не хотел. На опушке, где осталась пара дозорных, уже маячили чьи-то силуэты, передвигавшиеся под прикрытием деревьев. Несмотря на парализующую музыку, они соблюдали осторожность и не высовывались до поры.

И не зря, потому что у нас имелся собственный бард.

Не знаю, как у неё получилось, но Шухерезада смогла провести смычком по струнам ребека, издав раздражительно громкий звук. Будто тарелку ножом поцарапали. Однако эта какофония немного развеяла чары флейты, позволив мне достать дужку стареньких наушников. Остальным соратникам полегчало значительно меньше, и лишь самым упорным удалось рухнуть в траву.

Помимо меня худо-бедно могла двигаться лишь Эльга со вскинутым луком, но ей всё равно не хватало координации для прицельной стрельбы. Фигуры больше не маячили — они на всех парах спешили к нам, чтобы покончить с группой. Всего семь человек в камуфляже, при виде которых моя шутка про дубинки резко перестала быть таковой. У двоих бойцов в руках сияло призванное оружие, а остальные прихватили на дело всякий холодняк, включая самый настоящий полуторный меч с прямой гардой. А вот огнестрела я так ни у кого и не увидел. Наверное, они слишком боялись заглушить музыку.

Наша скрипачка приноровилась к исполнению непослушными руками, и звуки из скрипки полились сплошным потоком. Фальшивым и насилующим уши, но вряд ли сейчас это кого-нибудь заботило, кроме засадников. Среди них всё же нашёлся один стрелок, вооружённый блочным арбалетом с оптическим прицелом. Такие штуки только в стрелковом тире можно встретить, даже на охоте они строго запрещены.

Целью, как несложно догадаться, стала Шухерезада, стоявшая как на ладони. Спрятаться за ближайшую машину она не успевала — её едва хватало на то, чтобы водить смычком по струнам. Однако арбалетный болт всё же достался не ей, а Гоблину, что успел дёрнуться в последний момент. Щуплый разведчик упал, как подкошенный, а скрипачка продолжила играть, глотая слёзы. Музыка стала резче и пронзительней, из неё практически исчезли фальшивые ноты. Это вынудило показаться вторую исполнительницу — Кара вышла из леса, не отнимая флейты от губ. Подметая подолом платья палую листву, она тоже направилась к нам навстречу.

Раздосадованный арбалетчик вставил новый снаряд в паз, но на свою беду он задержался на одном месте слишком долго. Эльга хлопнула травянистой тетивой, и стрела из берёзового подроста вонзилась ему куда-то в район пупка, чуть ниже бронежилета. Не смертельная рана, но очень болезненная. Стрелок скрючился и выронил оружие из рук, на время выключившись из битвы. На ногах осталось всего шестеро, которые почти успели добежать до крайней машины.

Но тут уже я наконец-то нацепил на себя наушники одревесневшими руками. Неудобные кругляши, с облупившимся от времени поролоном. Плеер был им под стать — кассетный динозавр на кнопках, перепаянный кучу раз. Треснувший корпус держался на изоленте, но аппарат по-прежнему исправно работал. Разве что, клавиша «Пуск» немного заедала, поэтому приходилось давить на неё с усилием, чтобы не отжалась обратно. Стоило ей клацнуть, как в ушах загремел хрипловатый голос Егора Летова, твердившего одно-единственное слово: «Убивать!»

Сегодня этот совсем не мирный лозунг прозвучал как нельзя кстати. Онемение окончательно развеялось. Больше не было слышно ни флейты, ни скрипки, ни прочих звуков. Только песню, выкрученную на максимум громкости. Минут пять у меня в запасе точно есть, а там хоть трава не расти. Кстати, о траве…

Не слишком ли вы торопитесь умереть, товарищи?

Бег по пересечённой местности для них резко превратился в прыжки через препятствия. Противники непочтительно разогнались, и выскочившие из-под земли шипы стали для них неприятным сюрпризом. Группа была вынуждена рассыпаться, но парочка людей всё-таки напоролась. Одному пробило ногу в районе голени, а вот второму — всё остальное. Тело ещё дёргалось на кольях, а система уже поздравила меня с очередным успешным убийством. Печально, только дипломатией сейчас ничего не решишь. Придётся пополнить личное кладбище.

Подручные Кирсанского тоже времени даром не теряли. Самый шустрый успел добраться до нашей буханки, стоявшей с краю, по пути избавившись от водителя из числа ополченцев. Тот отошёл покурить в нарушение приказа, и поплатился за свою вредную привычку гораздо быстрее, чем предупреждал Минздрав. Я скрипнул зубами.

Боевой чародей призвал себе в помощь нечто вроде косы с длинным древком и загнутым серповидным лезвием. Оружие позволяло бить на приличной дистанции, да ещё и по дуге. Сквозь древесные шипы он лихо прорубился, почти не испачкавшись в смоле. Опасный противник, таким нужно заняться в первую очередь.

Но сначала я призвал ещё несколько частоколов, немного отгородив наш правый фланг от быстрого вторжения, и заодно попробовал устроить неприятный сюрприз Каре. Но ту, к сожалению, прикрывал Шмель, который появился следом. Сладкая, блин, парочка. Вокруг них всё плющилось в труху, как под невидимым прессом. Сомневаюсь, что долетели бы даже автоматные пули. Впрочем, как и по нам. Многие участники рейда имели защитные заклинания, пусть и со своей спецификой. Например, «Щит ветра» Паши изменял траекторию снарядов, отправляя их в «молоко», а Олег мог отразить любую атаку энергетическим всплеском.

Конечно, всегда найдётся контрзаклинание, но среди нападавших я к своему облегчению не увидел Бергера. Вот он мог нас знатно проредить, не сходя с опушки. Неужели совесть взыграла или он просто притаился где-то неподалёку? Хотя и без охотника проблем хватало с головой.

Пока я наспех колдовал, Эля успела взяться за новую стрелу, предварительно ткнув ей мне прямо в спину. Спасибо, что неглубоко, но всё равно — обидно. Дриада как ни в чём не бывало вытащила из меня окровавленный наконечник и с отчётливым трудом натянула тетиву. Теперь даже пустяковая царапина от стрелы может стать смертельной, но враги об этом вряд ли догадывались.

В любом случае, оставшаяся четвёрка вряд ли будет ей специально позировать, чтобы та лучше прицелилась. Нужно их устранять на короткой дистанции.

Под задорные запилы электрогитары я рванул вперёд, пока меня окончательно не превратили в подушечку для иголок. С Эли станется. Наше положение немного выровнялось, но всё могло обрушиться в любую секунду. Шухерезада, вместо того, чтобы благоразумно отсидеться за машинами, вышла вперёд со скрипкой в руках, помогая остальным спрятаться. Грушевидный инструмент не помещался на плече, так что обычно ей приходилось играть на нём, как на миниатюрном контрабасе, зажимая нижнюю часть ложа коленками. Сейчас она просто прижала его к груди, второй рукой направляя смычок по струнам. Навстречу ей бесстрашно шагала Кара, вокруг которой приминались даже придорожные камни.

На такой странный поединок двух бардов стоило посмотреть подольше, но нас тут хотели вырезать, как сонных птиц в курятнике. Благо хоть усилий скрипачки хватило, чтобы оттаявшие статуи заняли хоть какое-то укрытие. Увы, от их вялого копошения больше не было толку. Полноценно воевать могла лишь Эльга, да и та двигалась с изяществом свежевыструганного манекена.

Первым на моём пути встал тот самый обладатель «бастарда», будто позаимствованного в средневековом музее. Надо признать, пользоваться им он совершенно не умел, бестолково размахивая клинком перед собой. Против топора это очень плохая идея. Особенно, когда его держит в руках очень злой друид. Я дождался очередного «вжика» и встретил лезвие раскалённым обухом. Бедолаге отсушило обе руки, а экспонат со звоном лопнул. В следующую секунду атакующих стало трое. Раненного в ногу мага, который попытался скосить шипы заклинаниями, настигла отравленная стрела. Вряд ли у него имелась способность на нейтрализацию ядов, такое чаще всего у целителей попадается, а Ромашка вряд ли бы стала ему помогать.

Следующим пал плечистый мужик с самодельной булавой из арматуры с приваренным набалдашником в виде шипастого шара. «Анальгин» без труда разрубил неказистое изделие а следом и его хозяина. Я перепробовал много всего за последний год, но подобный эффект проявлялся лишь на Проклятом оружии. Лезвие не резало в привычном смысле этого слова, а прожигало себе путь, подобно лазеру из научно-фантастических фильмов. Металл при контакте плавился не хуже масла, а плоть обугливалась или вовсе превращалась в пепел. Даже мне руки пекло, как будто я слишком долго шурудил кочергой в печных углях.

Помнится, серебряный топор слегка нагревался, поглощая мелких полтергейстов. Возможно, он и вызвал тот пожар в часовне, всосав в себя кладбищенский дух. В любом случае, теперь это настоящий артефакт, без кавычек.

Волшебство меняет всех нас, без исключений…

Видя, что план стремительно проваливается куда-то в деревенский толчок, оставшиеся противники взялись за меня всерьёз. Больше всего хлопот доставлял обладатель боевой косы. Пару раз он чуть не подсёк мне ноги, а его помощник пытался проткнуть меня копьём. Девушки-барды почти сблизились, но Шухерезада была вынуждена отступать, двигаясь всё тяжелее. Поле Шмеля давило и на неё, пригибая к земле, и даже очередная стрела от Эли шмякнулась с большим недолётом.

Самое поганое, что мы с Егором Летовым никак не могли ей помочь. Я увяз в этой парочке недоделанных стрельцов, едва успевая обороняться. Призванная коса высекала искры от «Анальгина», но у меня никак не получалось подловить шустрого соперника. Очень мешал копейщик, которому в конце концов удалось меня достать прямо в бок. Только радость его была недолгой — я рванул к нему навстречу, чувствуя противный скрип черенка по рёбрам, после чего полуоборотом корпуса дёрнул его в нужную сторону. Боец слишком сильно цеплялся за древко, как утопающий за соломинку. Он по инерции засеменил следом, а потом и вовсе потерял равновесие, плюхнувшись прямо перед косильщиком. Тот в свою очередь не успел остановить очередной выпад, и разрезал союзника вместо меня.

Как сказала бы Оля в такой ситуации: «френдли-фаер».

Мне осталось только обломать локтем торчавшее древко, чтобы не сильно мешалось. Выражение лица чародея, оставшегося в одиночестве, с лихвой компенсировало всю боль. Правда, двигаться стало гораздо тяжелее. Всё-таки во мне осталось немаленькое инородное тело, и дискомфортом эти ощущения никак не назовёшь.

Косильщик с головы до ног окутался ярким сиянием, готовя какую-то «ульту», но против него вышел полуорк, а не какой-то джентльмен с дуэльным кодексом подмышкой. Я поскорее метнул топор, сбивая «распальцовку», и ринулся следом. От «Анальгина» он благополучно увернулся, а вот от меня — нет. Мы рухнули на истоптанную землю, мутузя друг друга изо всех сил. Вместо неудобной косы он призвал небольшой серп, едва не отпилив мне голову, но я успел перехватить его запястье и от души боднул лбом ему прямо в лицо. Жаль, рога у меня так и не отросли, несмотря на всех моих бывших, но удар вышел что надо. Чародей поплыл, прямо во всей своей волшебной броне. А поблизости не оказалось рефери, чтобы дать ему время прийти в себя. Он ещё немного потрепыхался, но его разбитый нос и губы впитали слишком много яда, обильно сочившегося из моих кулаков. С его физиономией они повстречались не один десяток раз.

На ноги я поднялся уже один, понимая, что слишком долго провозился.

Музыкальная битва подходила к концу. Шухерезада прижалась спиной к кенгурятнику «УАЗа» чтобы не упасть, а в нескольких шагах от неё с торжествующим видом свистела Кара. Прямо скажем, с ехидством. Соревнуйся они один на один — ещё непонятно, чья бы взяла, но рядом с флейтисткой стоял Шмель. Эля попыталась было к нему приблизиться, но её вдавило в рыхлый грунт, как посадочный материал в лунку. Хоть бери, да проростай. Как держалась скрипачка — непонятно. Видимо, её музыка частично рассеивала враждебную магию, хотя одна из струн ребека уже успела лопнуть.

Я находился слишком далеко, но всё же подхватил топор с земли, которая успела запечься, и заковылял на выручку. Хоть и понимал, что не успею.

Всё закончилось ещё на полпути.

Шмелю в какой-то момент надоела роль стороннего зрителя шоу, и он решил поставить жирную точку в противостоянии бардов. Придавив всё, что хоть как-то шевелилось в округе, включая мои побеги, защитник шагнул к едва держащейся скрипачке с ножом в руке. Грубо, но эффективно, стоит признать. Такое музычкой не парируешь.

Однако подлый удар так и не дошёл до цели. Рука с ножом застыла рядом с девушкой, которая не прекращала играть. В следующий миг удивление на лице защитника сменилось на болезненную гримасу, а он сам согнулся чуть ли не пополам, выронив нож. Кара чуть об него не споткнулась, сбившись с темпа, что позволило Шухерезаде из последних сил отлипнуть от бампера. Песня в наушниках как раз закончилась, и я расслышал, как звуки ребека окончательно заглушили флейту. А когда девушки поравнялись, скрипачка внезапно отбросила смычок и с двух рук врезала сопернице инструментом по голове, держа его за гриф на манер дубинки. От удара брызнули щепки, а Кара без чувств рухнула на обочину, взметнув напоследок подол платья.

— Вот тебе мой финальный аккорд, сучка! — выдохнула Шухерезада и упала следом.

Сразу видно, кто с приятелями шлялся по кладбищам и подворотням, а кто ездил на серьёзные фестивали фолк-музыкантов. Это не беззащитных детишек похищать.

Шмель тоже принюхался к дороге в обе ноздри, а на его спине восседал небывало серьёзный Шланг. Он не раз признавался, что в любимой невидимости плохо слышно звуки, а защитник вдавливал лишь то, что видел сам. В руках Иннокентий держал тот самый нож, которым едва не зарезали нашу спасительницу.

— Тимофей, я против грубого насилия, но всё же…

— Нельзя, — вздохнул я, подходя ближе. — У меня вот брать языков не получается, почему-то. Дохнут, заразы.

— Думаете, он всё нам расскажет? — скептически нахмурился сельский интеллигент.

Я нехорошо ухмыльнулся, невольно продемонстрировав орочьи клыки.

— Ну, паяльника у меня, к сожалению, при себе нет. Но есть кое-что получше…