Волшебство на грани 2

- Семён! - я услышал чей-то голос и обернулся.

Наша староста, Раиса Демонс, тощая длинная блондинка, махала мне в знак приветствия правой рукой. Казалось, форма ЧАЛИКУНа ей немного великовата, по крайней мере, пиджак.

Раиса, придерживая на плече джинсовую сумку, подошла ко мне ближе:

- А ты чего вчера не был на занятиях? - тут же спросила она, словно директор школы, делающий выговор непутевому учителю.

- Мне нездоровилось, - отмахнулся я, устремляясь вперед к нашему корпусу.

- Эй, подожди!

- Что?

- Держи, - и она, с улыбкой, порывшись в своей сумке, протянула мне небольшую плюшевую серую собачку с длинными ушами и большими черными глазками. - Это тебе с прошедшим днём рождения, от группы.

Простая дурацкая плюшевая игрушка, не имеющая никакого сакрального значения. Но, все же, приятно, что помнят, не забывают. Хоть я и наговорил им позавчера, что они не обязаны скидываться и вообще могут забыть, ведь каждый день рождения отмечает промежутки, когда ты становишься на год ближе к смерти.

- Спасибо.

Я убрал игрушку в сумку, и мы вместе поднялись по лестнице. Я открыл дверь, пропуская старосту вперед, зашел следом, и мы оказались в холле нашего корпуса, кишащем студентами. Как муравейник, все равно что!

- А еще я рада, что ты решил снова ходить в форме нашего факультета, - похвалила меня Раиса, проходя между колоннами до лестницы, ведущей на другие этажи. Согласись, хорошо, когда соблюдаешь правила...

И она остановилась, не понимая, почему я вдруг застыл перед мемориальной стеной, которую организовало руководство факультета после смерти Карсилины Фротгерт. Фотография с уголком, выделенным прилепленной темной лентой, висящая на стене, а под ней стол, накрытый красной бархатной материей и заставленный свечами, обложенными цветами, каждый день свежими.

Раньше, когда я проходил мимо этого мемориала, то старался не смотреть на него, ведь это служило напоминанием о смерти Карсилины, которое глубоко вонзалось иглой в сердце и терзало душу. Я и так, без подобных напоминаний, очень мучился из-за гибели принцессы, но пытался держать себя в руках, надевая маску безразличия. Но на этой фотографии Карсилина была слишком живой, когда я на неё смотрел, то не мог сдержать слёз. Мне приходилось сбегать с занятий и сидеть где-нибудь в одиночестве, чтобы никто не видел, стараясь более-менее успокоиться. Самое дурацкое - проходя мимо, мне хотелось на неё посмотреть, ведь тогда я снова увижу принцессу - хотя бы на фотографии, а не только в своих воспоминаниях.

А сейчас - это неправильно! Карси жива, а ей тут мемориал стоит. Пора его убрать.

- Семён, ты идешь? - поторопила меня Раиса Демонс.

Но я, не ответив, приблизился к фотографии и оторвал с нижнего уголка чёрную ленту.

- Эй, ты что делаешь? - одернула меня Раиса. К счастью, те, кто были в холле, не заметили, что я сделал.

- Поможешь? - улыбнулся я, комкая ленту.

- Дурак что ли! - она выхватила у меня её из рук, но присобачить этот кусок ткани обратно уже было невозможно.

Раиса действительно думала, что я выжил из ума, со всеми этими переживаниями, но она ведь даже не догадывалась о том, что Карси Фротгерт вернулась.

- Так лучше, - я дотронулся до фотографии, Карси, изображенная на ней, улыбалась, держа в руках букет белых лилий.

Раиса уткнула свои руки в бок и, сердито попыталась воззвать меня к совести, пригрозив университетским уставом, и просто сказала:

- Прекрати, ты нарываешься на неприятности!

- Да нет, - отмахнулся я, принимаясь тушить зажженные свечи.

- Хватит! - и она больно вцепилась мне в локоть. Её патриотические чувства взяли верх.

Студенты, что толпились в холле, с интересом нас обступили. Кто-то выкрикнул: "Этот парень явно сошел с ума", а со спины, чтобы помочь Раисе усмирить моё "буйство", подступил широкий пятикурсник Физ-Мага и в три счета заломил мне руку за спину.

- Так его!

- Бей его!

- Ты чего вандализмом занимаешься? - насупившись, бурчал пятикурсник, не отпуская моей руки. - Что-то имеешь против нашей королевской Династии? Иностранец? Не уважаешь страну, в которой учишься!..

Поморщившись и согнувшись пополам, я пытался сказать, что это вовсе никакой не вандализм:

- Ребята, вы неправильно меня поняли.

- А что, по-твоему, ты сейчас делаешь? - насупилась Раиса, которая даже не пыталась помочь мне выбраться из хватки этого парня. Он наверняка ходит в тренажерный зал и качает себе мышцы.

- Убираю мемориал.

- Вандал! - пятикурсник, казалось, еще чуть-чуть, и точно мне руку сломает. - Этот мемориал показывает почтение листонского народа погибшей принцессе Карсилине Фротгерт. Нельзя самовольно взять и...

- Я знаю, что он собой представляет, - я тоже начал терять терпение. - Карсилина Фротгерт жива, так что мемориалы ей ни к чему!

В толпе послышались перешептывания, а пятикурсник перестал выкручивать мне руку и позволил выпрямиться, глядя на меня, как на больного:

- А, ты один из тех фанатов, что пытались как-то украсть её фотографию! - ошибочно предположил он. - Выдаешь желаемое за действительное.

- Она, правда, жива, и я не фанат, - начал отрицать я, что еще больше убеждало народ в моей неадекватности.

- Мы, к сожалению, учимся вместе, а Карсилина Фротгерт была его девушкой, - стыдясь, пояснила Раиса Демонс, с кривой улыбкой. Она хотела молчать до победного, но не смогла, понимая, какая глупая складывалась ситуация, и каким дураком я себя выставляю.

- Не "была", а есть, - тут же вставил я.

Толпа сразу же наполнилась сочувствием, а пятикурсник перестал держать меня, и, посмотрев с жалостью, хлопнул, в знак солидарности, по плечу так, что я покачнулся:

- Прости, парень.

Сейчас он был даже готов подружиться со мной, и вообще создавал ощущение открытого и добродушного человека, который вовсе не пытался сломать мне руку пару минут назад:

- Не знал принцессу лично, но мне её действительно жаль.

Я смотрел на него, скрестив руки, приняв самый закрытый для общения вид. Но его, это, похоже, не отталкивало. Рая Демонс стояла и супилась, боясь опоздать на пару, но ей хотелось сделать мне выговор, поэтому она держалась и не бежала в кабинет на всех парах. Толпа заинтересованных личностей разочарованно расползалась, никого ведь не побили, к величайшему разочарованию многих, а драма, в отличие от драки, для них уже не так интересна.

- Будем знакомы, меня зовут Эйвар Солл, - и он протянул мне руку, думая, что я её пожму.

Я молчал и сверлил его недовольным взглядом. Он мне чуть руку не выкрутил, а сейчас уже готов брататься! Не лицемер ли?

- Мой отец - хороший психоаналитик, могу поговорить с ним, насчет тебя, - сообщил он, не на секунду не сомневаясь в моей расшатанной психике. - Он поможет справиться.

Так и стоял, дурак, с протянутой рукой. Ну, точно, лицемер!

- У меня всё хорошо, - ответил я. Вообще, неприятно, когда намекают на то, что ты психически нездоров, особенно такие незнакомцы, как этот Эйвар Солл. Еще и в душу пытаются залезть, ботинок не снимая и не вытирая ноги о коврик.

- Все равно, тебе нужна помощь, - настаивал Эйвар.

Я смотрел на него исподлобья, стараясь заставить свой взгляд быть как можно презрительней. Этот парень так и не убрал руку. Пожать её что ли, чтобы отвязался?

- Будем друзьями?

- Ладно, - снисходительно ответил я и пожал его шершавую мозолистую ладонь.

- А звать тебя как?

Ну, раз уж я произвел впечатление сумасшедшего на него, почему бы не подыграть?

- Семён Фротгерт, - улыбнувшись, представился я.

Раиса была явно недовольна тем, как я себя представил, а Эйвар изобразил что-то похожее на улыбку и прошептал "Бедняга", думая, что я его не слышу. Наверное, он думает, что я живу иллюзиями.

Когда Раиса уводила меня на лекцию, он все же втюхал визитку его отца, и заставил пообещать, что я к нему обращусь. Затем, к моему облегчению, Солл остался на втором этаже, когда мне и Раисе нужно было на третий. Демонс недовольно бурчала, что я когда-нибудь допрыгаюсь, и, что чудо - что меня за попытку убрать мемориал, не отчислили, ведь это "Посягательство на Корону".

***

Если честно, на учебный процесс настроиться не получалось, все это время я сидел и думал о чем-то своем с таким мечтательным видом крутя между пальцев простой карандаш украшенный блестящими звездочками, что Мистер Зорт, который вел у нас первую лекцию, подумал, что не будет лишним меня окликнуть.

- Семён, не огорчай меня, ты теряешь свою сосредоточенность, - он опустил свою старую тетрадь с записями, голос у него был недовольный.

Ну да, если учесть, что мы второй год постигаем его дисциплину, в которой внимательность была главным принципом, преподавателя моё витающее в облаках отвлеченное состояние огорчало.

- Простите, - я похлопал глазами и выпрямился, сначала вообще не сообразив, что мистер Зорт ко мне обращается.

- Жаль, что ты не используешь методы, пройденные на наших занятиях, на практике. Это многим студентам помогает быть собраннее, - покачал головой Мистер Зорт. - Посмотри, хотя бы, на Раису, она никогда не позволяет себе отвлекаться.

Раиса Демонс, которая сидела со своей вечно улыбающейся прыщавой подружкой Нэйзой, обернулась кинуть на меня осуждающий взгляд, все еще не понимая моего поступка в холле. Я пренебрег советом Мистера Зорта и не бросил ей ответного взгляда, потупив взор, уставившись в угол парты.

Когда преподаватель снова поднял тетрадь и продолжил читать лекцию, я притворился даже, что слушаю, но, получалось не очень. Мысли не хотели приступать к методике самоконтроля, разработанной господином Чинским, и вдумываться в глубины его изречений по поводу дисциплины. Афанасий косился на меня, явно желая что-то сказать. Помедлив минуты две-три, он все же не выдержал и прошептал, выдавив из себя:

- Ты сегодня странный.

- Разве? - я даже посмотрел в его сторону, отвлекшись от созерцания мерцающей лампы над головой Мистера Зорта.

- Да, - кивнул он, записывая несколько мудрёных терминов. - Ты ведешь себя странно.

Афанасий Лоин отличался не шибко богатой фантазией и синонимами оперировал плохо.

- И что навело тебя на эту гениальную мысль? - поинтересовался я, запихивая карандаш за ухо. Скелет большой черепахоподобной рыбы глядел на нас пустыми глазницами со своей полки. Знаете, если бы я был режиссером и решил снять фильм ужасов, то снял бы про скелет этой рыбы, увеличив его раз в двадцать, и отправил бы крушить Зебровск, пожирая людей, разбрасывая их оторванные конечности, заливая всё кровью...

- Потому что ты улыбаешься, и ничего не записываешь, а еще надел форму университета, а еще слишком довольный...

Услышав это, я закатил глаза и ответил:

- Лоин, в бездну тебе провалиться, почему ты считаешь, что это ненормально, если половина, даже больше, студентов ЧАЛИКУНа ведут себя точно так же...

- Но ты ведь так не делал, - Афанасий сглотнул, но настаивать на своём не прекратил, хоть и чувствовал себя неуверенно, - не улыбался, все время в черном был, мрачный, как туча...

- В кои-то веки веду себя обычно, а они еще и возмущаются, - я действительно не понимал, что он от меня хочет.

- Обычно?

- Да, Лоин, ты, наверное, отвык. Извини, что не оправдываю ожиданий, но повторно вогнать себя в депрессию я не могу, да и не хочу, - я вынул карандаш из-за уха и стал раздраженно крутить его в руках, уже не смотря на своего соседа по парте.

- Но ты же...

- Да когда до тебя дойдет, что сердитым гоблином я быть не собираюсь. Я снова хочу жить, понимаешь, это ведь здорово! - воскликнул я, воздев руки к потолку, на всю аудиторию, Афанасий боясь, что задену, чуть не упал со стула.

В этот момент все, кто был в аудитории обернулись на нас, а Мистер Зорт выглядел чуть ли не сердитым. Я так и замер, Афанасий, если бы был черепахой, спрятал голову в панцирь, ну а так, он просто вжался в свой стул. Преподаватель из последних сил сдерживался, чтобы не повысить тон:

- Семён, я вижу, мой предмет тебе сегодня не интересен.

- Простите, - произнес я, медленно опуская руки (который раз уже это ему говорю сегодня?). Одногруппники, кто с осуждением, кто с недовольством, кто с интересом, кто вообще без эмоций, смотрели на меня, ожидая, как же отреагирует Мистер Зорт. Никто за годы нашей учебы еще не мешал ему вести лекции, и вообще не вел себя так вызывающе.

- Ну, раз уж обратил наше внимание на свою персону, так изволь поделиться причиной своего ликования, - ухмыльнулся Мистер Зорт, снова опуская свою тетрадь. Вообще, он не считал меня плохим студентом, да и я ходил несколько месяцев к нему на индивидуальные занятия, и он знал обо мне то, что не каждый преподаватель должен.

Я потупил взгляд, считая виноватым Афанасия, которому опять не досталось даже малюсенькой порции замечания.

- Ну же, встань и скажи. Может, мы тоже порадуемся, - не отставал преподаватель, он был из тех преподавателей, кто проявлял ко мне своё сочувствие, после гибели Карси.

Я набрал в легкие больше воздуха, встал, выпрямился по струнке, выдохнул, снова вздохнул. Все смотрели на меня, даже Раиса, которая хотела провалиться сквозь землю, потому что чувствовала, как ей стыдно за мое поведение. И они тоже будут думать, что я ненормальный. Хотя, наверное, дальше некуда.

- Вы можете не поверить, но Карсилина Фротгерт жива, - сообщил я на выдохе, стараясь не смотреть в их лица, - И из-за этого я чувствую непривычное для себя состояние радости и не могу сосредоточиться.

Раиса сразу же презрительно отвернулась, громко щёлкнув ручкой.

- Что, правда? - послышались восклицания.

- А она придет?

- Как здорово!

- Ты не врёшь?

Одногруппники ждали, что еще им скажу, но я тактически молчал. Отец вообще-то запретил сообщать о том, что Карси жива, сказал, что ДС должно подготовить эту новость для народа. Объяснить возвращение принцессы не с точки зрения того, что её вернул к жизни какой-то принц из другого мира, а с точки зрения того, что она инсценировала свою смерть, пережидая угрозу для жизни, исходящую от колдунов ОбГаТра, или еще от кого-то (кого отец, Зольтер и Серебринка еще не придумали). Мне, если честно, не нравилась эта за уши притянутая обманка, если и говорить людям, то честно, ибо это не в характере Карси - пережидать угрозу, вместо того, чтобы столкнуться с ней нос к носу. Пережидать - трусливо, она так считает.

Мистер Зорт пристально смотрел на меня, пытаясь понять, есть ли в моих словах правда, но, он так этого и не понял, думая, наверное, что я придумываю себе воображаемый мирок, в котором пытаюсь существовать. Его это печалило, ведь боевому магу нельзя так делать. Боевой маг должен быть уравновешенным.

- Семён, я хочу, чтобы ты остался после этой пары, мне нужно сказать кое-что, - сообщил преподаватель, вздохнув и подняв тетрадь с материалом на уровень носа. Он не хотел осуждать меня при ребятах. - Можешь садиться. А вы, пожалуйста, не отвлекайтесь.

Все послушно притихли, но я слышал, как они то и дело перешептывались, обсуждали, верить ли мне, и собирается ли Карси показаться им, если она, действительно, жива. Афанасий, настроение которого заметно улучшилось, не сдержался и спросил:

- А, она будет учиться с нами? - он старался шептать так, чтобы преподаватель его не слышал. Лоину не требовались доказательства моих слов. Для того чтобы поверить в то, что принцесса жива, ему достаточно было услышать это от меня. И не важно, вру я, или нет.

- Не знаю, - ответил я. Все-таки, Карси очень много пропустила, она погибла в первом семестре первого курса, а мы сейчас уже на втором. Если она и будет восстанавливаться, то, наверное, на курс младше, или вообще в следующем году учиться пойдет.

- Было бы здорово, если бы Кари вернулась к нам в группу.

- Да, конечно, - я бы тоже хотел снова учиться с ней вместе, но, не будем пока вперед загадывать.

Похоже, на оставшуюся часть пары, такая штука, как "Сосредоточенность", выветрилась из нашей аудитории. Все ерзали, переговаривались, им не сиделось на месте. Мистер Зорт старательно игнорировал сей факт, но лекцию стал читать в более резком тоне, так быстро, что я еле успевал записывать, а под конец вообще плюнул на это безнадежное дело и стал рисовать закорючки на полях тетради.

После звонка вся группа хотела меня обступить и расспросить насчет Карси, но преподаватель сказал, чтобы они не толпились в кабинете, и ребята поспешили выйти в коридор.

- Семён, подойди, пожалуйста, - мистер Зорт, сидя за столом возле доски, захлопнул дверь с помощью магии и выжидающе на меня посмотрел.

Я присел перед его носом за парту, на которой обычно ютилась Раиса Демонс и сложил руки в "замок".

- Я так понимаю, наши с тобой внеклассные занятия прошли зря, - поспешил подытожить он, качая головой, - Сколько раз я твердил, что наши чувства и эмоции не должны быть открыты врагу, как открытая книга. Если ты, не дай Случайность, вступишь в бой с колдуном из ОбГаТра, то заведомо подаришь ему победу.

- Мне кажется, что наши занятия были очень полезны, - процедил я.

- Кажется? А контролировать себя, я вижу, ты так и не научился. А, ведь, сколько сил я потратил на тебя, и, всё впустую. Ты так и не научился держать свои эмоции при себе.

- Я пытаюсь...

- Недостаточно пытаться, Семён. Ты меня огорчаешь. А ведь, способный парень! И, дело даже не в твоих переживаниях, а в том, как ты пытаешься от них избавиться. Вместо того чтобы смириться, наконец, со смертью Карсилины Фротгерт, ты придумываешь для себя то, что она жива.

- Но, она, правда, жива.

- Искренне, веришь в это, боясь, что кто-нибудь разрушит твою крепость, - Мистер Зорт не повышал тон, глядя на меня своими мудрыми глазами, полными сочувствия.

Я нахмурился. Почему все считают, что вру? Почему бы им просто не поверить! Они же сами убедятся скоро, что это правда. А это их сочувствие уже в печенках сидит!

- Боевой маг должен обладать стойкой психикой, но, глядя на тебя, я не вижу этого, - заявил Мистер Зорт. - Я вижу человека с не проходящей психологической травмой, и...

- Вы думаете, мне стоит прекратить обучение? - спросил я, поймав себя на мысли, что не могу определить цвет его глаз.

- Я не настаиваю. Тебе выбирать, продолжать ли этот путь. Но, ответь мне, пожалуйста, на вопрос, ты хочешь быть боевым магом?

- Думаю, да, - я сказал, не мешкая.

- Ты так считаешь, потому что, Карсилина Фротгерт выбрала эту специальность, а ты пошел с ней за компанию? - поинтересовался Мистер Зорт.

Я отвел взгляд на доску, где были записаны даты жизни очередного теоретика. Это правда, я поступил сюда из-за Карси. Но, ответить ему, что, он прав? Нет уж!

- Я дам тебе индивидуально здание, Семён, - сообщил преподаватель, - Ты должен будешь написать, почему ты хочешь стать боевым магом, зачем тебе доучиваться на этой специальности, и кем ты представляешь себя в будущем.

- Зачем? - не понимал я.

- Мне хочется верить, что тебе еще можно помочь. Завтра жду с сочинением. Можешь идти на перерыв.

Я, нехотя, вышел в коридор, где на меня сразу же налетела группа с расспросами о Карси, они так галдели, обступив меня, и перебивая друг друга, что у меня даже голова разболелась. Раиса одиночкой стояла возле большого окна с широким белым подоконником, хмурилась и качала головой, думая, как можно быть такими глупыми, чтобы так сразу поверить в мои слова. Она продолжала утверждать, что я лгу. Вот только, зачем мне это нужно, она не понимала, и это ее бесило еще больше.

Отвечать на односложные вопросы было, конечно, просто. Но, когда на тебя наваливается вот такая толпа, жаждущая выяснить, правду, хочется убежать от них, и как можно дальше. Я уже выкрикивал им ответы:

- Да, она жива!.. Действительно, жива!.. Я ее видел!.. Да, мы разговаривали...

И тут втиснулся Лоин со своим:

- А Кари говорила что-нибудь про нас? Про то, как скучает по своей университетской группе?

- Нет, Лоин, ей было не до этого.

Никогда я еще не испытывал такого большого внимания окружающих. Одногруппники все не желали отстать с вопросами. Как же они все бесят!

- Ты точно не врешь? - очередной, похожий на несколько предыдущих, вопрос.

Мне даже захотелось ударить того, кто это спросил. Но я сдержался. Если начну проявлять агрессию, Мистер Зорт точно не обрадуется.

- Нет, не вру! - Раздраженно выпалил я, пытаясь выбраться из центра толпы, отталкивая от себя Нейзу, открывшую было рот, чтобы что-то спросить.

Наконец, Раиса Демонс не выдержала, отошла от подоконника и крикнула на весь коридор:

- Прекратите этот цирк!

Группа застыла, и все обернулись.

- Раиса, ты чего? - не понял Ропс Бурков, который каждое утро намазывал свои волосы гелем, чтобы лучше лежали. Но они у него смотрелись, будто жирные, будто он их неделями не мыл.

- А того! Вы что, не поняли, что он придуривается? - хмуро буркнула она. - Взяли и поверили в этот бред!

- Это не бред, он говорит правду, - тут же вступился Афанасий, который был чуть ниже, чем Демонс.

- Да, он - ненормальный! Неужели не видите? - прошипела Раиса.

Больше половины группы решили с ней согласиться и перестали толпиться вокруг меня. Остальные попытались утешить, мол, не огорчайся, они просто не понимают, что ты прав, а мы тебе верим.

От дальнейших разговоров меня спас прозвеневший звонок, и я поспешил забежать в аудиторию и оказаться за своей последней партой.

Остальные пары прошли утомительно. Я постоянно смотрел на висящие над дверью часы, но время не хотело идти быстрее, ползло, словно сонная улитка. На учебу я сегодня настроен не был. Мне даже прилетело несколько записок от тех, кто поддержал Раису Демонс, в которых было что-то типа: "Не паясничай", "Твой план с воскрешением принцессы был идеален, но с одним минусом - она все равно остается мертвой", и просто: "Тебе нужно к психиатру".

- Не обращай внимания, - посоветовал Афанасий, в то время как к нам на парту приземлилась очередная записка, которая гласила: "Ну, ты и дурак!".

Я фыркнул, смял её и выкинул в открытое окно.

- Сами они - дураки, - сказал Лоин, насупившись. - Вообще с их стороны жестоко тебя в этом обвинять.

- Плевать, пусть делают, что хотят, - отмахнулся я. Я был рад, сидеть здесь, практически в тишине, прерываемой лишь голосом преподавательницы по эстетике и Афанасием. Какое наслаждение для ушей - быть не в эпицентре шумной толпы.

Я снова глянул на часы, пара даже не думала заканчиваться, нахмурился и уткнулся в тетрадку. Мне хотелось поскорее увидеть Карси.

С трудом высидев последнюю пару, я мигом побросал все тетради в сумку, закинул на плечо и выбежал из аудитории, бросив преподавателю поспешное "До свидания".

Пробежался по коридору третьего этажа, лавируя между неспешно бредущих студентов, сбежал вниз по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки сразу, миновал холл и выбежал на улицу. Так и хотелось крикнуть: "Ура! Наконец-то!". Но я сдержался и вприпрыжку отправился к дворцу Фротгертов. Правда, меня заметил Димка, вышедший из своего корпуса, я делал вид, что не заметил его, хоть тот и помахал весьма старательно.

- Куда так спешишь? - воскликнул Морквинов, нагнав меня. Он даже и не подумал о том, что может быть сейчас, я с ним не хочу разговаривать. А то еще продолжит свою утреннюю тему. Тогда я его точно придушу на месте.

- Просто, радуюсь, что пары закончились, - ответил я, поняв, что отвязаться от его компании не получится.

- А, понятно, - сказал он. - А у нас сегодня на учебе было уныло, и никто ничего не предпринял, чтобы разогнать эту нудную и застоявшуюся атмосферу. Ты бы знал, как я устал! Сейчас бы в кровать завалиться и проспать до вечера.

- А меня просто достали ребята из группы, - решил поделиться я. - Я случайно им сообщил, что Карси жива, а они весь день после этого с расспросами лезли.

- О, это ты зря. Твой папа же сказал...

- Я знаю, это случайно получилось.

- Случайно и глупо, да?

- И не говори, - кивнул я. - Меня теперь считают ненормальным.

- Да тебя и раньше половина Листона величала психом, ничего не изменилось, - усмехнулся он и сплюнул на газон.

- Но сейчас-то я действительно нормальный... - поспешил заверить я.

- Ага! Все так говорят, а потом оказываются самыми буйными клиентами психиатров, - он ткнул меня в бок и засмеялся. В каком месте ему это показалось смешным, не знаю.

Я насупился, но промолчал. А он, заметив это, бодро сказал:

- Ты не переживай, нормальных людей вообще нет, у всех какие-нибудь отклонения, - и скорчил рожу.

- Ты прав, по тебе эти отклонения сразу видны, - и я хмыкнул, шутливо замахнувшись на Димку, чтобы треснуть.

- Знаешь, - заметил он, отпрыгнув, и придерживая захотевшую свалиться кепку, - а я скучал по твоей улыбке.

- Да?

- Конечно! - и он хлопнул меня по спине, - Все эти два года ты меня пугал своим настроем. Казалось, будто, ты кого-нибудь зашибить хочешь.

- Слушай, Димка, я и сейчас тебя прибить не против, - я не смог сдержать смешка.

- Да, но я могу не бояться, что ты с собой что-нибудь сделаешь! - воскликнул он и подтолкнул меня вперед.

***

Во дворце в холле нас встретил мой отец, который в первый раз (за всё время, что я его видел), был не в чёрном фраке и шляпе-цилиндре, а в фиолетовом пиджаке, на голове у него ничего не было, а брюки оставались неизменно-черными.

- А от меня Фольма ушла, - сообщил он обычным будничным тоном, словно и не был огорчен этим фактом.

- И почему я не удивлён? - иронично сказал я.

- Мне она вообще изначально не нравилась! - выразил сочувствие Димка.

- Записку оставила, что наша свадьба была большой ошибкой, что она меня никогда не любила и т.д. и т.п. - Прохор Мылченко слишком радостный для брошенного мужа.

- А как же Сельма?

- Твоя сестренка, Семён, остаётся со мной, - сообщил отец. - Эта кукушка о ней даже не вспомнила, когда сбегала. Зато, она вскрыла мой домашний сейф и взяла оттуда некую внушительную сумму, а еще золотой слиток.

- И где она сейчас? - поинтересовался Димка.

- Даже знать не хочу! - Прохор Мылченко сделал вид, что отмахивается от комара.

Морквинов прыснул, я ткнул его в бок, а отец сказал:

- Единственное, о чем я жалею, так это о том, что она не сбежала раньше.

Теперь уже и я рассмеялся. Отец никогда не скрывал своих натянутых с ней отношений, да и на пару они похожи не были.

Димка отправился в свою комнату переодеваться, а отец прошептал мне на ухо:

- Проходи в столовую, тебя там сюрприз ждет.

- А почему именно меня? - я не понимал, вроде, нам надо отмечать возвращение Карси.

- Мы же твоего дня рождения так нормально и не отпраздновали, - подмигнул он, - вот, исправляемся.

- А я-то забыл...

Отец засунул руку к себе в карман, затем вынул, что-то в ней сжимая.

- Держи, - разжал пальцы и положил мне на ладонь золотое кольцо с рубиново алмазным цветочком, мерцающим в свете люстр холла.

После минутного созерцания кольца, я положил его к себе в карман, и мы с отцом прошли по коридору в столовую. Отец открыл дверь и пропустил меня вперед, я вошел, и в лицо ударил очень яркий свет, я даже не знал, жмурясь, что здесь может быть настолько светло. Тут же я услышал ликование собравшегося здесь народа, взрывы хлопушек, и был окутан дождём из конфетти.

Когда я перестал моргать и более-менее привык к свету, то увидел Карси и Мартину в пышных бордовых платьях, сидящих, сложив ногу на ногу, прямо на столе. У Мартины в голове был большой белый бант, напоминающий розу. Над девушками в воздухе парили искрящиеся объемные буквы: "С Днём Рождения, Семён!". Альфред стоял возле сестёр и размахивал догорающим бенгальским огоньком зелёного цвета. Под столом грызла кость собака Ленди, очень увлеченная этим занятием. Так же здесь находились Серебринка в серебристом узком платье до колен, её прямые волосы доставали ей до поясницы, и Зольтер в ярко-желтом пиджаке, золотистых брюках и желтых кедах. В руках он держал бокал с ярко-красным напитком, в котором плавала вишенка. Так же, чуть поодаль, возле окна, стояла столбом, спрятав руки за спину, Сулитерия, которая чувствовала себя неловко в своём темно-синем платье с черными розами. В голове у неё блестела чёрная заколка. Конфетти не прекращало сыпаться с потолка, и я решил, что стряхивать его с головы - гиблое дело.

Следом зашел мой отец, он воскликнул:

- Это будет самый лучший праздник в году! - и поспешил меня обнять.

- А вот и наш именинник! - обрадовался Альфред, зажигая еще один огонёк и протягивая его мне.

Заиграла музыка, правда, я не понял, откуда. Я начертил в воздухе круг бенгальским огоньком, притворяясь, что творю заклинание. Все засмеялись, а Карси спрыгнула со стола.

- Это я их уговорила устроить тебе День Рождения, - сообщила она и взяла меня за руку. - Я не хотела, чтобы это был праздник сугубо моего возвращения. Это скучно, согласись?

- Я бы и это с удовольствием отметил.

Она потянула меня на себя, мы поцеловались, потом начали танцевать, Зольтер танцевал с Серебринкой, Альфред галантно пригласил Мартину, поклонившись ей. А вошедший в кухню Димка, который где-то нашел у себя ярко-бирюзовую рубашку, был схвачен моим отцом, и ему пришлось крутиться с ним в танце. Двигались они настолько смешно, что сдержать смех было невозможно. И только Сулитерия скромно мялась в углу.

Когда танец был закончен, и мне раздали подарки (полезные и не очень), я подвёл Карси к окну и произнёс:

- Карси, я давно хотел тебе кое-что сказать... Точнее, даже, не сказать, а спросить.

Я замялся, чувствуя, как потеют ладони, надеясь, что мои щеки не порозовели.

- Да, что? - она смотрела на меня с интересом.

Я глубоко вздохнул, набираясь смелости. Давай, решайся! Ну же!

Встал на колено, доставая из кармана кольцо с рубиновым цветком. И, краснея, все же вымолвил:

- Дорогая Карсилина Фротгерт, согласишься ли ты стать моей женой?

Я, не отрываясь, смотрел на неё, чувствуя себя очень глупо. А она, затаив дыханье - на меня. Эта возникшая пауза действовала убийственно. Кажется, мне не хватает воздуха.

Мартина и Альфред, словно сговорившись, воскликнули в унисон:

- Ну же, Карси, соглашайся!

- Да, да, соглашайся! - Подхватил Зольтер. - Не упуская парня, который ради тебя готов отправиться чуть ли не в ад!

Сулитерия дрожала, ей хотелось взять и убежать, но она держалась.

- Я согласна, - наконец, сказала Карси, поспешив поднять меня с колен.

- Что? Серьёзно? - я пошатывался, словно в опьянении, боясь поверить своему счастью, под всеобщее ликование.

Кто-то взорвал хлопушки, и нас обсыпало розовым серпантином.

- Да.

Не помня себя от радости, я подхватил Карсилину на руки и закружил на месте. Она смеялась, размахивая руками. Этот день подозрительно счастливый.

- Ура! Ура! Вы это слышали! - воскликнул Альфред, взрывая очередную хлопушку.

Когда мы перестали кружиться, я опустил Карси, и мы поцеловались. Сулитерия все же не выдержала и выбежала из столовой, громко хлопнув дверью. Кажется, она плакала.

Эпилог.

Сулитерия лежала на неудобном пружинистом диване у себя в комнате, в коммуналке, и глядела в уродливый от водных разводов потолок.

Комнатка эта находилась на самом последнем этаже серой, потрескавшейся от времени, кирпичной четырёхэтажки. Временами с крыши доносились чьи-то голоса, страшные звуки, скрип половиц, мяуканье котов, вой ветра, ворвавшегося в разбитое окно чердака. Жильцы поговаривали, что на том чердаке обитали призраки, но Сулитерия не решалась подняться туда и проверить.

Комнатка Сулитер была маленькой и тёмной и была похожа на коробку. Из умывальника в углу монотонно капала вода. На полу лежал пожелтевший и потрескавшийся линолеум. Обои, которые когда-то были светло-голубыми, почти облезли с холодных безжизненных стен. Потолок был низкий, и Сулитерии постоянно снились кошмары про то, что комната сужается, а потолок давит её.

В комнате были всего три вещи: Старый трехногий шкаф, неудобный пружинистый диван серого цвета и деревянный столик, покрытый глубокими царапинами.

Сулитерия лежала, представляя себе образ того, в кого была безответно влюблена, когда она закрывала глаза, образ словно приклеивался к её взору, ухмылялся и смеялся над ней. Он, подобно яду, проникал в подсознание и растекался ядом по мыслям девушки.

- Нет! Нет! Мне нельзя его любить! - убеждала себя Сулитерия, ударяя кулаком в спинку дивана. - Я ему безразлична...

Но внушения не помогали: она всё глубже и глубже утопала в этом злосчастном омуте, и уцепиться было не за что.

- Карсилина - моя подруга!

Но и это не помогло. Сулитер понимала, что от их прежней дружбы не осталось и следа. Она уже не та, да и имеет ли право зваться дружбой?

В голову начал протискиваться мерзкий план...

- Нет, я не злодейка! - Сулитер испуганно вскочила с дивана так, что голова закружилась, а план сгинул, уступая место желанию вернуться в убежище тетушки.

- Нет, я не пойду по её стопам! Я начала новую жизнь, без ОбГаТра! - как же трудно, порой, себя переубеждать, бороться с ненавистными воспоминаниями о Гадритте и с желанием совершить подлость.

- Я не злодейка! - еще раз повторила Сулитерия, в мыслях прочно засел образ человека, которого она любила. - Я не стану причинять ему боль! Не стану!

За стеной послышались громкие голоса соседей (видно, опять ссору затеяли), на чердаке что-то заскрипело.

Сулитерия, тяжело вздохнув, подошла к окну и посмотрела на пасмурное небо. Ветер гонял по пустырю песчаные вихри.

Вдруг, прямо перед окном возникла прозрачная серая фигура и сказала колдунье:

- Вернись в убежище, это единственный шанс измениться... - и пропала.

"Померещилось" - подумала Сулитер. Измениться? В какую сторону?

- Я не злодейка! - еще раз повторила Сулитер, отворачиваясь от окна и присаживаясь на диван.

Вспомнилась тетушка Гадритта и ее записка, которая попала к Сулитерии уже после смерти тёти.

- Надо идти прочь и без оглядки от этой дыры! - твёрдо решила девушка.

- 265 -