Волхв

Глава 2

Председатель Совета министров СССР Алексей Николаевич Косыгин, как никто знал, что кадры решают всё. Людей способных к управленческой работе тщательно подбирали по всему Союзу, обкатывали на разных должностях, временами подсовывая провокационные взятки и вообще давая совершить разные ошибки, смотря как себя ведёт человек в разных ситуациях, и уже на основании этого принимали решение о дальнейшем продвижении. Причём взятка была грехом небольшим, если она не вредила общему делу. Человек слаб, а зарплата, если подумать, совсем не впечатляла размерами. У министра СССР она была в пределах пятисот рублей, что примерно равнялось доходу проводника на южном направлении летом. Конечно существовали всякие способы стимулирования работников, от путёвок до импортной аппаратуры и вещей, но с разрушением системы спецраспределителей, всё стало куда менее привлекательным. Импортную технику можно было купить в магазине, а одними санаториями человека не мотивировать.

Поэтому ударными темпами строились новые дома, а освобождаемые по суду или по отъезду граждан из СССР квартиры в элитных домах, полностью попадали в фонд правительства Москвы, Управделами ЦК, и прочих госучреждений высокого уровня. К счастью, квартира принадлежавшая государству переходила в собственность гражданина только после пятнадцати лет проживания в ней, так что не возникало необходимости в огромном жилом фонде. Те, кто по разным причинам терял работу в Москве, имел право на компенсацию в виде квартиры в крупном городе — миллионнике, но прежнее жильё нужно было освободить. Поэтому все, кто устроились на хорошую работу, держались за неё руками и зубами.

Ещё одним способом поощрить работника была выдача разрешения на приобретение машины, выделение участка под дачу, недалеко от Москвы, и кредита на всякие бытовые нужды от Сберкассы под символический процент.

Так вот ни один из этих способов поощрения для Виктора Николаева — самого молодого номенклатурного работника в СССР, не годился. С деньгами у него было судя по всему всё в порядке, хотя бы потому что он сначала заплатил полсотни тысяч за прогулочный кораблик, а чуть позже просто подарил его пионерам. Дача, или точнее загородный дом, у него уже был и в самом роскошном месте Москвы, напротив Водного Стадиона. Машина? Тому, кто ездит на Линкольне, подаренном самим президентом США? Техника? По слухам, Бердский радиозавод которому он нарисовал внешний вид комплекса домашней аппаратуры, и даже расписал некоторые конструктивные решения, подарил полный комплект за номером 0001 собранный и вылизанный заводскими мастерами. Путёвка? Да он только что приехал из санатория для сотрудников внешней разведки, о котором слухи один круче другого. И выходит, нечем его подмаслить. А сделать это необходимо. Как минимум потому, что Алексей Николаевич планировал плотно привлечь Николаева к работе в Совмине. Он естественно согласовал это с Брежневым, и тот сильно удивил Косыгина ответив: «Ну если уговоришь». И тут же пояснил.

— Понимаешь, самому Витьке, это вообще не нужно. Ни славы, ни наград. Всё что ему нужно, он с лёгкостью добудет хоть здесь, хоть в Африке. А делает он это всё только потому, что ему страна дорога. И он реально много делает для нас. Ты вот хочешь, чтобы он делал ещё больше… А мы сможем это всё переварить? Не захлебнёмся? Знаешь эту историю с новой Волгой? Под неё купили завод у гансов. Нормальный такой завод. Хоть танки выпускай. Но уговорили тебя и меня новые машины на нём делать. Мол торговля задыхается. А этот… — Брежнев тяжело вздохнул. — Пришёл с папкой, в которой состояние наших дорог. И сколько мы теряем машин из-за аварийности в год, и столько ресурсов тратим на обслуживание машин. И какие схемы проворачивают дорожники чтобы пилить бюджеты. И доказал, как дважды два, что нам нужны не Волги, а катки, грейдеры и всё остальное что нужно для укладки дорог. А завод… завод пусть делает внедорожники пока нормальные трассы не построили.

Тот разговор Косыгин запомнил хорошо. И в первую очередь потому, что в первый раз столкнулся с тем, что человек не рвался на какие-то управленческие позиции и высокую зарплату, а делал это в силу каких-то внутренних убеждений. И вопрос с усвоением новых вводных был действительно непраздным.

Сотни управленцев уже понизили в должности потому что они не справлялись с новыми задачами, которые никак не вытекали из их предыдущего опыта. Их место занимали совсем другие люди. Не искушенные в аппаратной борьбе, а технари и работники с «земли». Возможно с годами они пообтесаются в коридорах, и станут более терпимыми к аппаратным играм, но пока, руководству приходилось постоянно сглаживать противоречия между технарями и управленцами.

Но у Косыгина была совсем другая проблема. Корабль под названием СССР уже довольно заметно отклонился от маршрута, которым шёл после Сталина. И дело вовсе не в развитии кооперативного движения, которое задушил Хрущёв. Изменилась вся политика страны включая глубинные, целеполагающие слои.

Прекратилась помощь компартиям, соцстранам и вообще экономическая стратегия стала жёстче. И если раньше можно было уверенно сказать, что СССР опора всех социалистов и коммунистов, то теперь, им нужно было очень постараться чтобы получить хоть копейку помощи. А как только Союз ушёл с рынка продажи государственных идеологий, сразу сбавили обороты США, и Европа. И тут неожиданно выиграл именно СССР. Потому что невозможно соревноваться с конгломератом европейских стран, и США. Ни в военной сфере ни тем более в экономической. И вместо того чтобы проигрывать за большие деньги, Союз стал проигрывать бесплатно, чем прежде всего облегчил жизнь своих граждан. Пошли вверх зарплаты учителей и врачей, инженер стал не изгоем, а уважаемым членом общества, а торгаши, сидели тихо, или просто сидели, получив свой пятерик, и запрет на работу в сфере торговли.

Происходили и другие подвижки в обществе, словно сквозь всю страну прорастало что-то новое, и неведомое.

И ведь вот только-только экономический механизм устоялся после реформы 66–70 года. Собственно, реформа была не особо глубокой, и прежде всего была направлена на стимулирование рабочего класса. Предприятия получили возможность оставлять у себя гораздо больше средств на материальную поддержку работников, что сразу привело к росту производства примерно на семь процентов в год. И вот новые изменения…

Реформы Николаева, если там можно выразится, уже дали годовой прирост в пять процентов, и это без всяких постановлений, и приказов. Просто там подвинули, тут прикрутили, и то, что отдавало пар в свисток, начало работать. И всё это без участия правительства страны.

А председатель правительства очень не любил чего-то что находится вне его контроля. Вот поэтому он и хотел, чтобы Николаев, поучаствовал в работе правительства. Пока как заместитель председателя госкомитета по науке и технике, что вообще — то было очень и очень весомо в плане карьеры. Но, конечно не для начальника управления при Верховном Совете.

— Да… — Протянул Косыгин, задумчиво перебирая докладную по Николаеву лежавшую на столе. — Парню двадцать два, а у него всё есть, и даже более того. — Он поднял трубку, и набрал по памяти четырёхзначный внутренний номер.

— Пётр Семёнович? — Зайди пожалуйста.

Давний соратник Косыгина, матёрый аппаратчик Пётр Семёнович Радищев, уже через минуту входил в кабинет Председателя правительства. Они давно были на «ты» ещё с пятидесятых годов, и несмотря на сложившуюся разницу в положении, оставались близкими друзьями. Кроме того, Пётр Семёнович, был вхож в кабинеты очень разных ведомств, и порой приносил весьма ценные сведения, помогавшие принимать решения.

Косыгин дал ему почитать объективку на Николаева и коротко рассказал об имеющейся проблеме.

— Понимаешь, Лёня-то знает, куда рулит, но никому не говорит. А я тоже хочу знать. Ну и парень этот, интересный. Тоже было бы неплохо его к нашим делам пристегнуть. Он конечно и так в них по уши. Но я хочу, чтобы было не как он хочет: Прибежал, что-то сделал, и снова занялся своими делами.

— А ты хочешь его сначала в стойло поставить, а после запрячь. — Кивнул головой Пётр Семёнович, не отрывая взгляд от текста. — И это у тебя не получится. — Он отложил документ в сторону давая понять, что прочитал. — Я тебе вот что скажу, того что нет в этой писульке. — Он пренебрежительно оттолкнул от себя объективку. — Знаешь, что его охраняют парни из Девятки?

— Да, там вроде были какие-то покушения… — Косыгин кивнул.

— Не какие-то, а очень даже конкретные. — Радищев хмыкнул. — Сначала спецгруппа ЦРУ, которых он свинтил в одиночку, убив одного из боевиков. Затем группа обученных парней из Палестины, ну и в самом конце, пара израильских диверсантов. И всех сделал он один. И это, не считая террориста в самолёте, и настоящей банды. И вот такого парня, ты собрался определить в стойло? Да, когда к нему Туполев прискакал ругаться, Андрея Николаевича уже через пять минут увезли на скорой. Инфаркт, и нет человека. Что мог сказать двадцатилетний парень такому прожжённому интригану как Туполев? Ты пойми, я не нагоняю жути, но сейчас его охраняет усиленная бригада, какой и у тебя нет. Бронированная машина, плюс два микроавтобуса. И это, не считая, что в его аппарате люди из ГРУ, и прочих интересных мест. Итак, резюмируем. У парня, который в состоянии завалить пятерых боевиков ООП, и пару израильских диверсантов охрана чуть поменьше чем у председателя КГБ, или, например, у самого Брежнева. А знаешь, что на столе у парня, кроме кремлёвской «вертушки» аппарат ЗАС[2] министерства обороны?

— Хрена себе. — Косыгин покачал головой. — У меня такого нет.

— А я о чём. — Пётр Семёнович кивнул. — И это всё, оно не про его золотую голову, будь она хоть сто раз бриллиантовая. Это всё про секретность, и уровень доступа. Это значит, парень секретоноситель высшей категории, каким был, например, Курчатов. Что уж там такого в его голове, что к нему лезут со всех сторон, я не знаю, но явно не тайны хранения овощей.

— И что, советуешь не соваться? — Опытнейший руководитель каким был Косыгин, переживший двух генсеков, и работавший в правительстве третьего, прекрасно понимал, что такой кадр ему точно не по зубам.

— Зачем? — Радищев покачал головой. — Можно с ним работать. Только на его условиях, и не нарушать взаимные обязательства. Просто найди его как-нибудь в неформальной обстановке, да пообщайся. Он говорят парень не только головастый, но и за дело радеет. Так что вам точно есть что обсудить. А повод… повод мы найдём. Двадцать второго июля день рождения у Павла Осиповича Сухого. Там будет Пётр Николаев, папа Виктора, и он сам. Ну а мы вполне можем заехать поздравить.

— О! Он тут заявку присылал, на высокотемпературные печи и стенд высокого давления. — Вспомнил Косыгин. — Можно подписать, и в качестве довеска к подарку, вручить.

— А в качестве основного подарка часы из спецфонда. — Подсказал Радищев. — Сделаем дарственную надпись, всё честь по чести…

— И всё это лишь для того, чтобы поговорить с каким-то пацаном. — Проворчал Косыгин.

— За простым пацаном Ватикан гоняться не будет. — Задумчиво произнёс Пётр Семёнович, и наткнувшись на ошарашенный взгляд Косыгина, улыбнулся. — О, я не рассказал тебе самого интересного!

Несмотря на крайне преклонный возраст, Павлу Сухому было уже семьдесят девять, он был вполне бодр, и активен, хотя и постоянно прикладывался к кислородному баллону, который за ним таскал один из охранников. Павел Осипович в годы войны перенёс туберкулёз, и последствия этой болезни, он ощущал всю последующую жизнь.

Для праздника сняли кооперативный ресторан «Тройка», где в огромном зале могло поместиться более полутора сотен гостей.

Отец Виктора очень удивился тому, что приглашение пришло не только ему, но и его сыну, которого он считал кем-то из технических работников аппарата Верховного Совета, связанным с какими-то секретами. Ну а Павел Осипович, точно знал кому он обязан расширением КБ до уровня полноценного конструкторско-производственного объединения со своими заводами, филиальными КБ, кучей смежников, и социальных объектов. И поэтому, когда застолье разбилось на небольшие группы по интересам, Генеральный конструктор находившийся в окружении заместителей и ближайших соратников, вполне серьёзно представил Виктора, всем как «доброго ангела КБ Сухого» из Верховного Совета. Народ проникся, а папа Виктора натуральным образом впал в глубокую задумчивость, из которой его вывел Сухой.

— Да ты видать понятия не имеешь, что у тебя в семье творится. — Он негромко рассмеялся. — Именно с подачи Виктора Петровича начальником КБ Туполева был назначен не его сын, а зам генерального Дмитрий Сергеевич Марков — отличный конструктор, и хороший человек. Ну а за производственный комплекс Небо, весь наш коллектив должен ему в ноги поклониться.

— Скажете тоже. — Буркнул Пётр Николаев.

— А и скажу. — Сухой улыбнулся. — Начнём с того, что этот завод нам поставили и собрали исключительно по решению трёхсторонних правительственных переговоров между американцами, французами и Германией. И если бы не он — Палец генерального ткнул в Виктора, — ничего этого не было бы и в помине. То есть этот молодой человек неведомым мне образом выгрыз современный завод под ключ, у наших противников, а после сделал так, чтобы он достался нашему конструкторскому бюро. И поверь Пётр, я знаю о чём говорю. Так что, спасибо, тебе, Витя. — Сухой приложив руку к груди, поклонился. — Ну и отдельно, за беспилотники, и тему с полимерными композитами. Благодаря твоей идее, мы сразу перепрыгнули в область практической реализации, а это совсем непросто.

— Павел Осипович. — Над Сухим склонился один из референтов. — Товарищ Косыгин приехал.

— Так что ты тянешь? Давай веди его сюда. Тут чужих нет.

Косыгин приехавший с помощником подарил золотые наручные часы, с дарственной надписью от Правительства СССР, изготовленные малой серией по заказу Совмина, и в качестве шутливого подарка, пачку подписанных заявок на различное оборудование для Конструкторско-производственного объединения.

— Эх, жалко, что день рождения раз в год! — Павел Осипович, с улыбкой принял подарок, и маленькое тесное застолье продолжилось.

Пользуясь некоторой суматохой, которая возникла, Пётр Александрович, отошёл от стола, и подсел к супруге.

— Тома, ты не поверишь, что я сейчас услышал. — Он не разбирая подхватил бокал с вином и сделал пару больших глотков. — Оказывается наш Витька очень большой начальник. Как сказал генеральный именно с его подачи, французы построили нам производственный комплекс в Дубне, и передали его нашему КБ. Ну и там до кучи всего.

— Знаешь, Петь, — начала мама, — Ты конечно прекрасный конструктор, и возможно даже гениальный. Но как можно быть таким слепым во всём что касается собственного сына? — Она вздохнула, и пододвинула мужу тарелку с антрекотом. — Закусывай давай. А то упадёшь внезапно. Вот ты видишь, что твой сын ездит на иностранном лимузине каких я в Москве и не видала ни разу, ты знаешь, что в квартире напротив поселились сотрудники КГБ, у нас вдруг завёлся телефон для секретной связи, и спесивый как индюк начальник первого отдела Сухотин, первым бежит с тобой здороваться. Это что благодаря твоим разработкам?

— Ну… — Вилка с наколотым кусочком мяса описала затейливую траекторию. — Мне хотелось бы надеяться…

— Петя, очнись. — Телефона секретной связи нет даже в квартире у Павла Осиповича. И ездит он на Чайке, а не на Линкольне. И охраны у него три человека, а не шестеро в три смены. — Тамара Анатольевна постучала по столу, привлекая внимание мужа. — А ты помнишь Калугиных? Ну тех, что пять лет назад отказались знакомить свою дочку с Витей? Вчера звонила, всё интересовалась как там наш сынок. Змея подколодная. Даже твой родственник из Минфина, который носа к нам не показывал, теперь всё названивает. И вон, смотри, Клавдия Анатольевна, кругами всё ходит.

— А ей-то чего надо? — Удивился Пётр.

— У неё три дочки. Две уже учатся в вузе, одна в девятом классе, без пяти минут невеста. Думаешь ей такой зять не нужен?

— Все сошли с ума. — Папа Виктора покачал головой.

— Да все как раз в порядке. — Тамара Анатольевна покачала головой. — Это ты Петя тормозишь. Твой сын уже можно сказать в генеральских чинах, а ты всё его за дитё держишь. И ладно сам был бы маршалом, а то, вон, в вечных замах.

— Так что, мне его теперь облобызать троекратно? — Пётр от возмущения выронил вилку.

— Он твой сын Петя. Плоть от плоти как говорится. И как минимум ты должен его воспринимать как взрослую и уже состоявшуюся личность, а не прибегать ко мне с тем, что известно всем в нашем КБ, а от тебя каким-то волшебным образом ускользнуло. А ты всё к нему как к пацану. А пацан между делом уже со звездой героя, орденом Ленина, орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги». Такое не всякий ветеран войны привозил с фронта.

— Ну, это да. — Пётр отпилил ещё кусочек мяса и засунул в рот. — Ордена — это сильный аргумент.

— Петя… — Тамара Анатольевна вновь постучала по столу. — Очнись, чёрт побери! Это твой сын. — Она выпрямилась и оглянулась вокруг ища Виктора взглядом, а найдя остановилась, и медленно опустила голову. — Это твой сын, — повторила она. — И в данный момент он разговаривает с товарищем Косыгиным, в окружении парней из КГБ. Видно, чтобы не беспокоили.

— Где? — Пётр привстал с места и найдя взглядом беседующих Косыгина и сына в окружении высоких статных парней в серых костюмах, плюхнулся обратно. — Охренеть не встать. — С остановившимся взглядом он пережёвывал кусок мяса, и словно жалуясь, произнёс. — А я его наказать хотел, за то, что он редко появляется у нас.

— У него уже собственная жизнь. — Тамара пожала плечами. — Собственная жизнь и кстати свой дом.

— Дом? — Глаза Петра стали словно два блюдца. — Откуда у него деньги на дом?

— А ты знаешь какая у него зарплата и какие премиальные? — Спросила Тамара Анатольевна. — Может он получает столько что ему хватило. Или вообще подарок от правительства. Вон, всяким актёрам и композиторам дарят дома. Чем мой сын хуже?