Волхв

Глава 11

Последний год обучения, это преддипломная практика, от которой Виктора освободили, и собственно диплом, который он писал по теме Оптико-локационная система обнаружения. Саму матрицу сенсора ему изготовили в лабораториях Глушкова, как и обрабатывающий процессор, облучающий лазер и прочий обвес, и даже смонтировали в блок. В своей лаборатории в институте Физики Твёрдого тела, где он продолжал ковырять антиграв, сделал вывод на телевизионный экран с относительно плоским кинескопом, получив достаточно законченный комплект. Теперь оставалось научить комплекс выделять на фоне цель, и всё остальное. Комплекс должен был сам переключаться в режим инфракрасного видения, подключая матрицу усилителя оптического потока. С надёжностью у всего комплекса были проблемы, но это и не требовалось. Лабораторный стенд-демонстратор — это не готовое изделие. А после, пришлось всё это описывать словами, делая всякие графики, и вставляя листинги программ, и всего что требовалось. Текст ему перепечатала Елена, а все картинки нарисовала одна из девчонок из его Управления, которая имела художественное образование.

Что-то похожее делали инженеры ПО Сухой, для Су-27 пока ещё носившим заводской индекс Т-10, но их ОЛС была по сути лазерным дальномером, и не распознавала цели.

Как только руководитель диплома ознакомился с предварительными набросками Виктора, он сразу отнёс черновик в первый отдел, где поставил гриф «Секретно», и поэтому на защиту диплома, собрались только те, кто имел соответствующий допуск.

В преддипломном и предэкзаменационном галопе, проскочили новогодние праздники, зима в целом, и даже сдача в эксплуатацию первой сети распределённых вычислений, объединявшей крупнейшие университетские и исследовательские центры. Достаточно было лишь намекнуть программистам, как в течение месяца, появился первый почтовый клиент, сетевая библиотека, и что-то вроде браузера-портала, где появлялись новости, и вообще шло обсуждение разных тем.

Но Виктору было не до любования только что вылупившимся интернетом. Он хотел не просто защититься, но сделать это с блеском, для чего напрягся по-настоящему, и к защите у него всё было готово в идеальном виде. Даже тезисы диплома, размножены на рапидографе, сшиты в маленькие брошюрки, и розданы членам комиссии и части присутствующих. Неожиданно для Виктора рецензию на диплом написал главный маршал авиации СССР, Павел Степанович Кутахов, и руководитель космической программы маршал Николай Петрович Каманин, и это тоже было отмечено всеми присутствующими.

В зале собрались ведущие профессоры и преподаватели МАИ, представители Минобороны, и несколько незнакомых Виктору мужчин. Всем же было ужасно интересно что это за тема такая, что первый отдел сразу засекретил, да и личность дипломника тоже была постоянно поводом для сплетен.

Начал Виктор со вступления, где рассказал о самом трудном этапе воздушного боя — скрытном сближении, без включения боевого радара, и вообще о важности темы автоматического обнаружения целей, и темы машинного зрения в целом.

Затем рассказал об аппаратной реализации конкретного решения, показал свои расчёты, графики, на большом экране куда проецировал слайды, с помощью эпидиаскопа. Далее были вопросы, и когда один из преподавателей довольно кивнул и произнёс:

— Что-ж. Отличная теоретическая работа, с перспективой быть воплощённой в реальное изделие. — Николаев понял, что в суете подготовки к защите, не снял ткань со стенда-демонстратора.

— Прошу прощения товарищи. — Виктор покачал головой. — Замотался совсем. — И подойдя к стенду, который под тканью был похоже на холодильник, снял чехол, и поскольку тот был на колёсиках, развернул линзой к экрану проектора, и щёлкнул выключателем.

— Если сейчас система увидит что-то знакомое, то она отреагирует соответствующе. — Виктор нажал кнопку протяжки слайдов, и на экране возникла птица. Щёлкнул ещё раз, и возникло изображение самолёта. И сразу же прибор издал негромкий, но резкий звук.

— А так? — Один из преподавателей подхватил со стола модельку перехватчика Су-9, и помахал им перед объективом, но машина молчала.

— Понимаете, система определяет дистанцию до объекта, и сопоставляет это с угловыми размерами. То есть для себя выясняет физический размер. А если объект похож на самолёт, но очень маленький, значит он не опасен. Учитываются объекты свыше метра длиной.

Ректор МАИ Беляков Иван Тимофеевич присутствовавший на защите, молча встал, и подойдя к стенду, стал внимательно его рассматривать.

— А это что? — Он ткнул пальцем в один из аппаратных блоков.

— Процессорный блок с оперативной памятью, накопитель на магнитном диске, стабилизатор питания. — Виктор прошёлся указкой по элементам комплекса. — Здесь модуль управления лазером, и смеситель, для двух типов излучения. А вот тут изображение, попавшее в линзу, фокусируется на светочувствительную матрицу. Разрешение сенсора пока невелико, всего тысяча на тысячу точек, но через пару лет, товарищ Глушков обещал поднять его минимум в пять раз, и сделать хотя бы восемь бит на точку, чтобы получить цветное изображение.

— Что скажете, товарищ Саблин. У вас на МиГе, вроде такое же делают? — Обратился ректор к Дмитрию Саблину работавшему на Московском авиационном производственном объединении — базовом предприятии КБ Микояна.

— Делают, да. — Но не такое точно. — Конструктор покачал головой. — Наш ОЛС — это лазерный дальномер. Ни распознавания, ни уж тем более двухчастотного излучателя там и в помине нет. — Он встал и подошёл к стенду, внимательно его рассматривая. — Схемотехника не безупречна, но общий уровень решений, и реализации, чрезвычайно высокий. Я бы мог предположить, что молодой человек воспользовался помощью конструкторского коллектива, но просто не знаю кто из наших мог бы такое придумать. — Он ещё раз внимательно прошёлся взглядом по раме внутри которой был смонтирован прибор.

— А где вы всё это сделали? Не в гараже ведь вы сваривали алюминиевые трубы?

— Это мне сделали в институте физики твёрдого тела РАН. А электронный блок взял от вычислительной машины Волга в НИИ кибернетики. Пришлось только допаять исполнительный модуль, и собственно прописать всю программную часть. Оптику частично делал сам частично воспользовался ресурсами наших институтских лабораторий.

После сдачи госэкзаменов и диплома, Виктор фактически закончил обучение. Осталось лишь получить в деканате диплом, и значок, попрощавшись с Альма-матер окончательно. Николаев отказался оставаться в аспирантуре при МАИ, да и вообще не желал снова заниматься наукой. Всё же полноценно работать и учиться одновременно было тяжело, и после защиты диплома Виктор просто физически чувствовал, что устал.

Ранг заместителя председателя Верховного Совета, позволял ему приезжать в любую из черноморских резиденций, кроме естественно Брежневской, хотя если договориться, то можно и туда. И это тоже было показателем статуса: отдых в «Глицинии».

Но Виктору всё это было безразлично. Отпуск он собирался провести в крошечном пансионате аппарата Верховного Совета, который обычно стоял в резерве. Там было всего двадцать мест, что не покрывало требование охраны и части сопровождающих лиц пришлось поселиться в соседнем доме отдыха. К тому же с Виктором летели пять человек из Информационного Управления, которые три последних месяца были заняты на большой работе для Минобороны, и Николаев счёл что ребятам нужно отдохнуть.

Константин Рябинин, который командовал охраной Виктора, на вопрос откуда это вокруг так много народу, виновато развёл руками.

— Ну, как вы сами Виктор Петрович часто говорите, мы же не партизанский отряд. Пришёл приказ принять в состав группы охраны людей, вот мы и принимаем. А что так много… Ну по сути немного. Три смены по шесть человек, это уже восемнадцать. Плюс инженер-связист, врач, ваш секретарь и администратор.

— Да… Виктор покачал головой вспоминая относительно нового члена своей команды — Наталью Егорову. Улыбчивая молодая дама лет тридцати, с хваткой словно у крокодила, и медвежьими когтями, была представлена самим генералом Цвигуном, как человек, который возьмёт на себя организацию быта самого Николаева и всей команды. Дама крепко подставилась в США, вывозя важные документы, и теперь естественно могла рассчитывать только на работу внутри СССР. Вот ей и предложили стать администратором команды молодого заместителя Председателя Президиума Верховного Совета.

Так и поселился у Николаева ураган с именем Наталья. И как-то само собой вдруг случилось так, что все костюмы Виктора были вычищены, идеально выглажены, как и рубашки, платки, носки, и всё остальное, пребывает в полном порядке и разложено. И даже мозеровские часы, которые обычно просто лежали у зеркала, теперь поселились в аккуратной коробочке, вместе с подарочными часами от Флота, Армии, и прочих организаций. Что-то кроме дедовских часов Николаев одевал редко, в основном чтобы подчеркнуть уважение к дарителю, когда шёл к нему на встречу.

Наташа мгновенно договорилась с охраной и секретарями Виктора включая Елену Пожарскую, и тут навела армейский порядок. Теперь рядом с Виктором постоянно находились один-два секретаря, и Елена, которая исполняла роль личного референта. По её же настоянию, вся команда Виктора стала одеваться в экспериментально-техническом цехе Общесоюзного Дома Моделей одежды на Кузнецком мосту, которым руководил известный модельер Вячеслав Зайцев. И в любой ситуации, люди, окружавшие Николаева, выглядели модно, но строго, и по-деловому, напоминая скорее группу оборонных инженеров, чем охрану и сопровождение.

Свой самолёт Виктор не завёл, хотя и предлагали. Просто не было необходимости. По стране он летал редко, и ему вполне хватало «конюшни» Верховного Совета и Совмина — «Специальный авиаотряд» который обеспечивал перевозки первых лиц. Там было достаточно машин, а в крайнем случае, свой борт легко отдавал министр гражданской авиации, или аэрофлот быстро готовил Як-40 из резерва, где помещалась вся команда.

Вот и сейчас, все машины были в разгоне, и Аэрофлот обещал в течение часа. Подогнать во Внуково борт, который отвезёт их в Симферополь. Машины туда ушли ещё вчера утром, и должны были ждать на месте.

Подъехав к зданию аэровокзала, вся группа выгрузилась из автобусов и машин, и уже двинулись в сторону «Зала официальных делегаций» как в то время назывался ВИП-зал, как Виктор заметил знакомую фигуру метрах в тридцати.

Высоцкий стоял оперевшись на гитарный чехол, и курил, глядя куда-то в пустоту, а набитый до круглого состояния чемодан, стоял у ног.

— Володя? — Виктор подошёл ближе. — Добрый день.

— А… Витя. — Актёр, одетый в джинсы и джинсовую рубашку, сфокусировал взгляд на Николаеве, пи пожал протянутую руку. — Вот, встрял. Четвёртый раз уже рейс отменяют.

— А тебе куда?

— Да в Симферополь, будь он неладен. — Высоцкий махнул рукой. — Договорился уже о десяти концертах по всему побережью, а первый уже сегодня вечером.

— Это весь твой багаж? — Виктор показал глазами на чемодан.

— Да… а…

— Пошли. — Виктор подхватил неожиданно тяжёлый чемодан, и пошёл вперёд. — У меня с друзьями, рейс через час. Как раз в Симферополь. Так что полетишь с нами.

— А регистрация? — Удивился Высоцкий, подхватывая гитару, и пристраиваясь следом.

— Зачем нам регистрация? — Удивился Виктор. — Мы же не женимся? А то вот так, отдашь паспорт девице из Аэрофлота, а когда его вернут, окажется что ты уже женат и у тебя пятеро детей. — Он вошёл в зал делегаций через распахнутые двери, и сразу пройдя к столикам и креслам показал на них Высоцкому. — Устраивайся. Кстати у них тут есть душ. Если хочешь освежиться — рекомендую занять его прямо сейчас.

Высоцкий много разъезжал по стране с концертами, и не в первый раз оказывался в транспортном тупике откуда не выбраться. Техника ещё не дошла до практической всепогодности, и рейсы часто отменяли по причине плохих метеоусловий. И тут совершенно неожиданно ему встретился Виктор Николаев, который сейчас занимал одну из высших должностей в СССР. Но при этом ни на копейку не стал чиниться, а помог донести чемодан, до зала для номенклатурных работников, и даже предложил сходить в душ, чем Владимир Семёнович сразу же воспользовался.

Парни и девушки, летевшие с Николаевым, отличались от советских граждан будто все они были с другой планеты. Подтянутые, легко и грациозно двигающиеся, словно танцоры, одетые просто, но с определённым шиком, и самое главное глаза. У всех был уверенный, но не давящий взгляд, и какая-то внутренняя мощь.

Несмотря на практически семейную жизнь с Мариной Влади, Владимир не переставал интересоваться женщинами, но здесь, он чувствовал будто попал в чужой прайд. Все дамы, которые находились рядом с Виктором смотрели на него взглядом мартовской кошки, а уж в этом Высоцкий разбирался. И это тоже было необычно. К семьдесят пятому году, Высоцкий был знаменитостью на уровне первых лиц государства. Изо всех окон, и автомобилей неслись его песни, а диски продавались миллионными тиражами.

Было какое-то время, когда его не хотели даже записывать, но в семьдесят втором ему позвонил сам директор фирмы Мелодия, и попросил! приехать и записать новый диск. С тех пор выходил уже третий диск-гигант, и пятый по счёту магнитоальбом, что полностью решило все финансовые затруднения Высоцкого. Также вдруг изменилось отношение к нему со стороны журналистов, и даже те, кто поливал его в статьях грязью, вдруг преисполнились самой горячей любви. А всё потому, что по Москве, прошёл слух о том, что Высоцкому помогает молодой, но уже очень серьёзный руководитель Виктор Новиков, про которого ходили слухи один другого краше. Высоцкий сам не отрываясь посмотрел интервью с Николаевым по телевидению, и уже тогда его не отпускала мысль, что Виктор с одной стороны какой-то совершенно чужеродный. Одевается не так, и говорит как-то странно, а с другой понятен и прост, словно председатель колхоза.

Самую правдоподобную версию Владимиру высказал один из его почитателей, служивших ещё в том, Бериевском НКВД. Мол готовили парня для внедрения куда-то, но операция сорвалась. И чтобы не терять ценный кадр, пристроили к службе внутри страны. Теория вроде бы многое объясняла, но Высоцкий чувствовал, что в этой истории слишком много вопросов без ответов. И вот теперь, наблюдая Николаева в его привычной среде, он понимал, что вопросов всё больше.

— Товарищи, — Тонконогая и стройная девица в синей форме Аэрофлота, цокая каблучками, и плавно покачиваясь вошла в зал, и вроде бы ни к кому конкретно не обращаясь, повернулась демонстрируя плавные аэродинамические обводы своего фюзеляжа. — Автобус ждёт. Свои вещи можете оставить у входа в зал, мы их уложим в багажный отсек. — Дама, ослепительно улыбнулась, чуть поведя грудью. — Прошу следовать за мной. — Элегантно развернувшись, она пошла вперёд словно рассекая воздух своей грудью, и с лёгкой полуулыбкой поглядывая на Виктора Николаева, давая ему понять, для кого весь этот микроспектакль.

Николаев лишь улыбнулся стюардессе, и пошёл к автобусу.

Вырулив на взлётку, самолёт взмыл в небо, и взял курс на юг.

Стюардессы на борту разносили минеральную воду, лимонад и конфеты, а народ, занимался кто чем. Читали книги и журналы, играли в шахматы, пара девушек что-то чертили в большом блокноте, а Елена, с Наташей словно наседки внимательно следили за всем.

Виктор сидел у окна, и листал какую-то книгу, когда самолёт как-то вдруг дёрнулся всем корпусом, и стал потихоньку заваливаться на крыло входя в поворот, но выправился и снова вошёл в крен.

Виктор встал, и кивнув начальнику охраны и пошёл вперёд, к пилотской кабине.

Дверь в кабину была заперта что было правильно по правилам пассажирских авиаперевозок, но не соответствовало регламентам полёта первых лиц.

Тут самолёт качнуло ещё раз, и он стал заваливаться носом вниз, и Виктор, выдернув пистолет из кобуры начал стрелять в дверь, чтобы перебить запирающий ригель.

Когда он распахнул дверь, самолёт уже почти вошёл в пике, и первый пилот, обернулся и вскинув пистолет Макарова попытался выстрелить в Виктора, но тот уже перехватил руку буквально выломал из кисти оружие, и его рукоятью наотмашь ударил по голове пилота. Затем он расстегнул ремни на втором пилоте, вытащил тело из кресла и одним прыжком занял его место.

— Ишь что удумал говнюк. — Он потянул штурвал на себя, выводя машину из пике, и глянул на приборы.

Нырок обошёлся Яку сравнительно недорого. Они потеряли тысячи полторы высоты, но всё ещё были на двух тысячах.

— Борт девяносто восемь тридцать один, Борт девяносто восемь тридцать один. Что у вас происходит? Доложите обстановку.

— Борт девяносто восемь тридцать один, докладываю. — Виктор посмотрел на тело, лежащее в проходе, над которым завис врач. — Второй пилот ранен, пилотировать не в состоянии. Первый пилот… Коля, глянь там первого, я его не убил?

— Нет, Виктор Петрович, до следователя доживёт точно. — Один из охранников имевший квалификацию медбрата, вынимал из кресла первого пилота.

— Первый пилот в бессознательном состоянии и тоже пилотировать не может.

— Кто у штурвала?

— Пилот второго класса полковник Виктор Николаев. Налёта на Яке сороковом не имею, но пилотировал разные машины включая бомбардировщики. Так что думаю, что птичку посажу без особых проблем.

— Борт девяносто восемь тридцать один, займите высоту пять шестьсот, и следуйте указаниям диспетчера. Будете садиться в Орле.

— И зачем мне в Орёл, когда мне нужно в Симферополь? — Виктор поёрзал в кресле устраиваясь поудобнее. — Нет уж. Давайте мне нормальный коридор, и тащите в диспетчерскую в Симферополе, кого-нибудь из опытных пилотов. Будет подсказывать.

— Я вам приказываю…

— Нет, товарищ диспетчер. Вы не поняли. — Виктор поправил гарнитуру и бросил взгляд на приборы. Набор высоты шёл нормально. — Это я вам приказываю, обеспечить мне коридор до Симферополя, и перестать меня отвлекать пустыми разговорами.

В этот момент в кресло первого пилота сел начальник охраны Константин Рябинин, надел наушники с микрофоном на голову, и повернулся к Виктору.

— Меня слышно?

— Да, Константин Георгиевич. — Виктор кивнул.

— Здесь полковник Рябинин, КГБ СССР. Начальник охраны Заместителя председателя Президиума Верховного Совета, Виктора Николаева. Требую немедленного коридора до Симферополя, и квалифицированную помощь при посадке. Вы меня слышите, товарищ диспетчер?

— Слушаюсь. — Коротко отозвался диспетчер. — Примите курс сто восемьдесят три, высота пять восемьсот.

— Борт девяносто восемь тридцать один, принял курс сто восемьдесят три, высота пять восемьсот.

— Полегче, товарищ полковник. Это вам не истребитель, прозвучало в наушниках.

— Есть полегче.

На посадку Виктор заходил мягко и бережно, словно самолёт был из хрусталя. Приноровившись к управлению, он по команде с башни выпустил закрылки, тормозные щитки и аккуратно коснулся полосы, и так же аккуратно переложил турбины на реверс.

Когда появилась машина-финишёр, зарулил на стоянку, и только после, с трудом разжав руки сжимавшие штурвал, понял, что смертельно устал.