Воины столетия. Дар (СИ)

Глава 7

Меня разбудил яркий свет. Я открыла глаза, но в комнате было темно. Я встала с кровати, глянула в окно — звезды в черноте неба по-зимнему мерцали синим. Поежилась, замерзая со сна, и вдруг явственно ощутила чьё-то безмолвное требование. Мне нужно было что-то выполнить, какую-то просьбу.

"Камень", — мелькнула мысль.

Я мигом достала свою половинку — она была тёплой, если не сказать горячей. Я закрыла глаза, сжала её в ладони и представила Камень целым.

Тишина.

Я не знала, что делать дальше. Камень в руке горел, но ведь не я требовала Переброса, а Сашка. И как его затащить сюда? Я снова зажмурилась. Вот моя комната, а вот целый Камень, и…

— Разбудил?

Я вздрогнула и вся сжалась. Почему-то, услышав его голос, мне стало страшно. Открыв глаза, я растерянно взглянула на стоявшего передо мной напарника.

— Ну, вообще-то я спала, — да и он сам, похоже, только вылез из кровати — футболка мятая, сам взъерошенный, только глаза злые.

Сашка подтянул спортивные штаны.

— Извини, что не при параде.

— Хорошо, что не в нижнем белье, — и только тут до меня дошло, что сама-то я стою перед напарником в майке, которая едва прикрывает зад. Я попятилась и, сев на кровать, накинула на себя одеяло.

— Я видел сон, — Сашка заговорил шепотом. — Тот дух, Спрут, он жив.

Я нахмурилась.

— Ты уверен?

Напарник лишь на миг задумался.

— Да.

— Ты считаешь, это нормально? Твои видения?

— Не знаю, — он потер шею, огляделся. — Но точно могу сказать, что он жив, и что-то творит в Перехлестье.

Я завозилась.

— Нуууу, есть какое-то смутное чувство тревоги, но, по-моему, это из-за всех событий… вчерашних…

Сашка шумно выдохнул.

— Так мы идем в Перехлестье?

Я поджала губы и протянула ему свою половинку Камня.

Мы очутились в толпе заблудших. Один схватил меня за руку, другой за волосы, третий попытался отобрать лук. Арес воткнул в землю кинжал, и свет заставил заблудших отступить.

— Поехали, — напарник крутанул в руке меч, и мы пошли в атаку.

В ближнем бою я сражаться не могла, поэтому расчистила себе пятачок слева от Ареса и оттуда обстреливала наступающих со всех сторон заблудших. Их было настолько много, что мне начинало казаться, будто мы попали в фильм про зомби. Даже вспышки от оружия света пробивались через толпу атаковавших тусклыми бликами. А заблудшие все перли и перли, сжимая кольцо вокруг нас. Я уже не могла толком стрелять, когда услышала окрик Ареса.

— Стой!

Я замерла, держа стрелу наготове. Заблудшие тоже, словно повинуясь команде Ареса, застыли — рты разинуты в беззвучном крике, в пустых глазницах мечется тьма, руки тянутся к нам.

— Что с ними? — шепотом спросила я.

Арес поднял меч и указал на возвышавшегося над головами заблудших Спрута. В пылу сражения я его даже не заметила.

— Великолепно! — фантом двигался к нам, по пути щупальцами раскидывая неподвижных заблудших, некоторых раздавливая, других разрывая на лоскуты. Духи, потерявшие чужое сознание, метались вокруг его тела, как растревоженные птицы.

— Ваши умения совершенствуются, ваша сила растёт, — Спрут изобразил улыбку, показав острые клыки. — Чувствуете, воины?

Он с силой хлестанул щупальцем по земле, и мы отскочили в разные стороны.

— Что тебе нужно? — прокричал Арес.

— Ох, юноша, — Спрут сокрушенно покачал головой. — В нашем мире так скучно, что я не могу отказать себе в удовольствии немного поиграть с вами. И мне весело, и вам полезно, разве нет? Разве не хочется узнать, есть ли предел у твоих возможностей?

Мы с Аресом переглянулись и приготовились к атаке.

— Прекрасно, воины, — Спрут оскалился и, откинувшись назад, выпустил из-под брюха ещё пару щупалец. — Поиграем!

Бой начался. Две дополнительные конечности обернулись новыми проблемами. Я перепрыгивала с одного щупальца на другое, по мере того, как фантом вскидывал их, пытаясь настичь Ареса или прихлопнуть меня, но из-за такой скачки попасть по цели никак не могла. Вспышки света от моих стрел блестками рассыпались по склизкой шкуре, не причиняя духу каких-либо видимых неудобств. Мы крутились и уворачивались, нападали и отступали. Время шло, но ничего не менялось.

Я отскочила подальше от Спрута, пытаясь со стороны оценить наши возможности. Нужно было вывести из боя лишнюю пару щупалец. Но тварь ломала мои стрелы, а от меча Ареса попросту отмахивалась, как от докучливого комара.

Что-то схватило меня за ногу и, резко дернув, повалило на спину. Я зажала стрелу в руке, решив по традиции вогнать её в щупальце, но оказалось, что меня поймал заблудший. Разница не велика — стрела света вспыхнула, и раб духа замер. Я попыталась высвободить ногу, но заблудший держал крепко. Все бы решила поражающая стрела, но до неё я дотянуться не успела. Второй подоспевший заблудший вцепился мне в руку. Я вскрикнула и попробовала ударить нападавшего луком, но меня резко и легко, как куклу, буквально подняли над землей, лишив возможности защищаться. Лук полетел в сторону, стрелы рассыпались по земле. Заблудшие окружили меня — тянули за руки, сжимали ноги, дергали за волосы. Я как будто тонула в массе призрачных тел. Один укусил мне за голень, я сдержала крик и попробовала лягнуть нападавшего, но десятки рук держали очень крепко. Я ощутила себя пришпиленной к листу бумаги букашкой — распластанной, жалкой, которой живьем отрывают конечности.

— Как тебе перспектива быть съеденной заживо? — услышала я голос Спрута.

— Мать твою, — я закусила губу, когда еще один заблудший вцепился мне в бок.

Яркая вспышка ослепила — Арес подоспел вовремя. Заблудшие застыли на миг, а потом отхлынули прочь, бросив меня на землю. Я сама вскочила на ноги и первым делом схватила потерянный лук.

Арес открыл было рот, но не успел произнести ни слова, как щупальце припечатало его к земле. Я отскочила в сторону и выстрелила двумя стрелами.

Спрут что-то крикнул, щупальце, придавившее Ареса, с молниеносной скоростью метнулось ко мне и, обернувшись вокруг талии, подняло меня на высоту собственного роста. Одна рука оказалась зажата, второй я попыталась схватить стрелу, но спрут тряхнул меня и опустил в толпу заблудших.

Они накинулись на меня, как хищники на жертву. Резкие вспышки боли дергали тело. Я запрокинула голову, чтобы не видеть, как из меня вырывают куски, но это мало помогло. Мысли спутались, подкидывая картины одну страшнее другой. Я билась и орала. Где-то на задворках сознания почему-то всплыл образ Прометея с развороченным боком, привязанного к скале. Мир, вспыхивая ярко-красным, пульсировал в такт с ударами сердца.

Внезапно заблудшие замерли. Щупальце дернулось, и моя голова безвольно откинулась назад. Спрут поднимал меня, точнее то, что от меня осталось, всё выше. Боль сменилась нестерпимым зудом — тело восстанавливалось за считанные минуты.

— Чего же ты стоишь, воин? Неужели иссякли силы? — пропел Спрут. — Мы можем играть так вечно, — и резко опустил щупальце.

Заблудшие бросились ко мне.

"Я бессмертна. Бессмертна! Ничего… Ничего не будет", — цеплялась я за мысль, проваливаясь в бездну таких отвратительных ощущений, что хотелось умереть.

А потом что-то произошло. Я уже ничего не могла видеть, но через боль ощутила невероятной силы толчок, будто Спрут снова резко вскинул меня вверх. Раздался оглушительный треск, и заблудшие отпустили меня. Возможно, я потеряла сознание. Во всяком случае, я утратила вообще какое-либо представление о том, где нахожусь. Тьма сменялась вспышками яркого, жёлтого света. Вокруг все гудело и вибрировало.

Казалось, прошла вечность, прежде чем мир затих.

Я лежала, не двигаясь, на содрогающейся, словно от рыданий, земле. Зрение возвращалось белесыми всполохами. Я зажмурилась, провела ладонью по холодному песку. Земля ответила слабым толчком.

"Снова землетрясение", — мелькнула мысль.

Кто-то коснулся моего плеча — я вздрогнула и открыла глаза. Передо мной раскинулась бесцветная пустыня, расчерченная полосами неровных трещин. Откуда-то издалека доносился гул, неприятный, утробный, словно шедший из нутра земли.

— Ты как?

Я села, подтянула колени к груди.

— Целая вроде.

Арес сел рядом.

— Что произошло? — я принялась разглядывать свои пальцы, руки, ноги. Даже одежда уже была целой.

— Не знаю, — Арес оглянулся. — Спрут исчез.

— Ты убил его?

Арес снял шлем. Вытер ладонью кровь над верхней губой и повторил.

— Не знаю.

Земля вздрогнула так, что мы подпрыгнули.

— Я хотел ударить Спрута мечом со всей силой, какую мог собрать, — Арес вскинул руку и что-то показал мне. Крест? — И промахнулся. Меч ушёл в землю. И началась эта тряска. Спрут и заблудшие повалились в трещины. Я вытащил меч, хотел добить тех, что остались… И вот…

— А, так это рукоять! — я коснулась оплавленной крестовины.

Мы молча разглядывали остатки оружия. Оно не спешило восстанавливаться.

— Ты точно в порядке?

Я повела плечами.

— Наверное, да, — я грустно посмотрела на Ареса. — Это ужасно выглядело со стороны?

Он отвел взгляд и коротко кивнул.

— Даже одежда восстановилась. Как удобно, — я вымученно улыбнулась, коснувшись рукава.

— Мы должны связаться с Ключником. Так больше не может продолжаться.

Я кивнула и, подавшись вбок, прижалась к плечу Ареса. Он положил мне руку на спину, и мы еще долго сидели так, наблюдая за то появляющимися, то исчезающими трещинами в пустой земле Перехлестья.

Дома, в моей комнате, все еще было темно. Я села на кровать, положила руки на колени и долго сидела так, рассматривая свои пальцы. Временами накатывала тошнота, и я судорожно сглатывала. Что-то треснуло в коридоре, так резко и сухо, что я вскочила на ноги. Мимо проехала машина, фарами осветив дверь и этажерку с книгами и игрушками возле неё. Я осторожно подошла к полкам, взяла розового кота, погладила по мягкой шерстке. Чувство пустоты и отвратительной, жалкой беспомощности не ушло, зато стало не так страшно.

— Здесь же их нет, — вслух сказала я и вернулась в кровать.

Вместе с розовым котом мы встретили рассвет — уснуть я так и не смогла.

Когда я не вышла к завтраку, ко мне поднялся отец.

— Опять температура, — сокрушенно сказал он, забирая у меня градусник, который принёс, услышав мои жалобы на недомогание. — Ты еще не выздоровела окончательно, а тут такое…

Я нахмурилась.

— Откуда…, - и вовремя спохватилась. — А, ты про Ящика. Да чёрт с ним.

— Поедешь за подарками, как поправишься, хорошо?

Я прикрыла глаза, не желая даже отрывать голову от подушки. Отец помялся рядом некоторое время и ушёл. Явилась мать — принесла завтрак, но мне есть не хотелось.

— Что ты хочешь? Мы сейчас поедем по магазинам, может, книгу или… Что-то вкусное?

Книги я читала раз в год, когда вообще нечем было себя занять. Но матери-то откуда знать. Я покосилась на стоявший на столе поднос.

— Можно фруктового мармелада и деликатесного кошачьего корма?

— Кошачьего корма?

— Да, знакомый завёл котенка.

Мать пожала плечами.

— Хорошо. Отдыхай. Мы скоро. Ася сегодня с обеда, звони отцу, если что.

Я, кажется, задремала, и проснулась от ощущения падения. Вздрогнула всем телом и села.

Наверное, хорошо, что мы не видим сны. Иначе, зная, что творится по ту сторону сознания, я бы вообще не могла уснуть.

В животе заурчало, и я вся сжалась — ощущение, что у меня копошатся в кишках, напугало так, что мне стало трудно дышать. Я подошла к окну, хотела его открыть, но где-то снаружи резко загудела машина. Я отскочила к кровати, хотела вздохнуть — и не смогла. Воздух будто застрял в горле. Сердце заколотилось, как бешеное, в ушах зашумело. Я схватилась за горло и, наконец, вздохнула, потом залезла в кровать и закуталась в одеяло. Сидела я так долго, пока не ощутила необходимость взять Камень.

Сашка опять требовал Переброса. Но я не хотела в Перехлестье. Половинка Камня уже обжигала ладонь, когда я, наконец, дала добро.

В этот раз Сашка был в верхней одежде и ботинках.

— Как самочувствие? Нормально?

Я задумалась и отрицательно покачала головой.

— Я сейчас не пойду в Перехлестье, — собственный голос звучал как будто со стороны — тихий, усталый, если не сказать замученный. Такой я себя и чувствовала.

Сашка потер шею, оглядел комнату при свете дня.

— Твоя комната? Тут все так…, - он замялся.

— По-девчачьи, — подсказала я.

— Да, — Сашка кивнул. — Ну, я тогда пойду.

— А как? Без выхода в Перехлестье?

— Ногами, — мрачно отозвался напарник.

Так вот почему он так тепло оделся! Ботинки-то чистые, значит, не с улицы. Знал, что я в Перехлестье не пойду.

Просто пришел ко мне?

— Есть хочешь? — я кивнула на поднос. — Садись, перекусим.

Сашка ещё раз обвел комнату взглядом.

— А родители?

— А ты как выходить собирался? На твое счастье нет никого.

Напарник кивнул и, сняв куртку, сел в компьютерное игровое кресло и повозился в нем.

— Как на троне, — он подъехал к столу и, взяв с подноса сэндвич, оглядел его и спросил. — Ты сама вообще не готовишь?

— Помогаю Асе иногда, — наблюдая, как он ест, я было потянулась к бутерброду, но рука безвольно упала на кровать. Вряд ли я смогу проглотить хоть кусочек. Сашка проследил за моим движением и отложил сэндвич.

— Мы со всем разберёмся. Этого больше не повториться.

— Нет, — я покачала головой. — Это только начало.

Мы помолчали. Сашка снова ушел в себя.

— Саш, — позвала я.

Он хмуро глянул на меня.

— А что, если мы не вернёмся оттуда? — спросила я.

— Этого не может быть.

— Ты уверен?

— Уверен. И со Спрутом мы разберемся. У нас отличная команда.

— Правда? — я усмехнулась. — Знаешь, там мы друг друга лучше понимаем, чем здесь.

— Там другие условия, — уклончиво ответил Сашка.

— Да, наверное… Условия…, - я обхватила рукой горло. — Позвони, пожалуйста, Ключнику. Нам надо переговорить с ним как можно быстрее.

Вечером, когда уже стемнело, и весь город расцвёл новогодней иллюминацией, мы встретились в нашей кодовой подворотне и направились к обозначенному Ключником месту сбора.

***

Ключник, слушая нас, смотрел телевизор, висевший над барной стойкой. Сегодня мы встретились в прокуренном грязном баре, расположенном в подвале древнего трухлявого дома. Из посетителей, кроме нас, здесь были только горький пьяница, спавший на стойке, да жирный таракан, подъедавший крошки на соседнем столе. Я, понятное дело, ничего заказывать не стала, даже руки на столешницу не положила. Сашка делал вид, что ему все равно, но выглядел мрачнее обычного.

Рассказывала о Спруте я, напарник иногда кивал. О Сашкиных снах я умолчала — пусть думает сам.

— Какое имя вы ему дали? — Ключник оторвался от просмотра новостной передачи и посмотрел почему-то на Сашку.

— Спрут, — ответила я.

— Символично, — он кивнул и снова вперился в телевизор. Я искоса посмотрела на напарника.

— Что нам делать? — резко спросил тот.

Ключник, словно моментально забывший о нас, подпрыгнул от неожиданности.

— Хороших новостей для вас у меня нет, — недовольно глянув на Сашку, ответил Ключник. — Встреча с подобными духами предопределена. Для воинов они — главные противники. Это очень сильные духи, они не выходят в Перехлестье. То, с чем вы сражаетесь — такой же отголосок реальности, как и видения спящих людей, с той лишь разницей, что фантом свои видения держит под контролем.

— Значит, просто убить мы его не сможем? — спросила я.

Ключник перевёл взгляд на меня, хотел что-то сказать, глянул мимолетом не Сашку и покачал головой.

— Не в Перехлестье. Повторюсь — его там фактически нет.

— Супер, — я откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. — Как нам быть? Мало приятного, когда тебя едят живьем.

— Сочувствую, леди. Можете поверить, я вас прекрасно понимаю.

— Вы тоже сталкивались с ним?

— С подобными ему — конечно. Твари эти — самые главные враги воинов. Они отвлекают от необходимых дел и очень усложняют жизнь.

— И как вы решили эту проблему?

Ключник отвернулся, оглядел бар, поморщился.

— Мы рискнули, — и замолчал, сосредоточив своё внимание на пьянице.

Мы с Сашкой переглянулись.

— Что вы сделали? — спросил напарник.

Ключник кивнул самому себе.

— Мы отправились в мир духов.

У меня глаза полезли на лоб.

— Вы "что"?! А это возможно?!

— Конечно, возможно. Мы рискнули, и проиграли. Посмотрите, — Ключник указал на себя. — Я слишком молод для своего положения.

— Как и мы, — я растерянно посмотрела на Сашку. — Значит, предыдущие Арес и Артемида…

— Мертвы, — мрачно закончил Ключник.

— Они погибли… там?

— Нет. Хотя в мире духов воины не бессмертны, их все же сложно убить. Но умереть можно не только… физически.

Я плотнее прижала руки к груди.

— То есть, вы предлагаете нам вести борьбу в Перехлестье?

— Однозначно, леди, — Ключник протер глаза. — Послушайте, эти трудности…

— А если мы сильнее своих предшественников? — перебил его Сашка.

Я, вскинув брови, уставилась на напарника.

— Ты о ч…

— Что, если у нас получится? — он не дал мне договорить.

Ключник посмотрел на меня, потом на Сашку и поджал губы.

— Вы готовы рискнуть друг другом, чтобы проверить свои возможности? И в своих возможностях вы уверены?

Он снова сосредоточил своё внимание на Сашке, и их игра в гляделки затянулась. Эти двое словно знали о чем-то, до чего я ещё не додумалась.

— Это нам решать, — процедил Сашка.

— Я не считаю, что вы готовы получить это знание, — Ключник полез в карман пиджака и вытащил наружу бумажник. — В мире, где каждая сущность враждебна, вы будете искать противника слишком долго. А в итоге на его место придёт другой. Из двух зол выбирайте меньшее.

— Может, нам нужны ещё воины? — тихо спросила я.

Сашка и Ключник посмотрели на меня так, будто я сморозила дичайшую чушь.

— Вы сами ещё многому не научились, чтобы учить нового компаньона, — Ключник поднялся, снял со спинки стула тёплое пальто и бросил деньги на столик. — И прежде всего вам нужно научиться терпению.

— Терпению? — Сашка вскочил на ноги и злобно глянул на собеседника. — Терпеть, пока нас разрывают на части?

— Так не доводите до этого, — Ключник пожал плечами. — Оттачивайте свое мастерство и способности. Поверьте, хоронить своих друзей куда тяжелей, чем терпеть издевательства этого вашего Спрута. Всего хорошего, воины.

Сашка сдался и, опустив голову, рухнул на стул.

— Мы должны прикончить эту тварь, — тихо произнёс он.

Я подождала, пока дверь за Ключником закроется, и повернулась к напарнику.

— Он прав. Нам надо тренироваться, пусть и такой ценой. Может, потом…

— Тебе понравилось, как у тебя копаются в кишках? Ты видела, скольких заблудших он привёл? А скольких мы не смогли вернуть?

— Но… Это вообще другой мир! Мы там даже не были!

— Значит, пора.

Я открыла было рот, но Сашка поднялся, резко отодвинув стул, схватил куртку и направился к двери. Я нагнала его у лестницы, ведущий из подвала. Он закурил, и мы пошли по протоптанной дорожке среди сугробов.

— Выходит, ты все решил?

— Это имеет значение?

Я недовольно посмотрела на напарника.

— Спесь убавь.

Сашка замолчал. Я поскользнулась на наледи и схватила его за плечо. Он согнул локоть, и я взяла его под руку. Захотелось прижаться к нему и разбить его злость, но такими полномочиями я не обладала.

— Что же мы будем делать дальше?

— Ты боишься?

Я посмотрела себе под ноги и пожала плечами.

— Наверное, да.

— Для тебя Перехлестье — игра.

— Ну, — я обиделась. — Очень реальная, знаешь ли. А ты ни капли не сомневаешься в наших силах?

— Я не зову тебя сломя голову бросаться в их мир. Мы можем туда зайти, оглядеться…

— Прогуляться? Кто тут ещё все это безобразие считает игрой.

Сашка закатил глаза.

— Ты же понимаешь, что один я не справлюсь.

— А я не хочу умирать непонятно как и непонятно где. Я к этому не готова! И вообще никогда готова не буду!

— Извини, — он вдруг накрыл мою ладонь, лежащую на изгибе его локтя, своей. Я глубоко вздохнула, ощущая, как заколотилось сердце. — Не мне за нас решать.

Я кивнула и отвернулась, чтобы он не увидел моей глупой, довольной улыбки.

— Хорошо бы найти Зевса. Может, он что посоветует, — провожая взглядом яркую витрину с елками, сказала я. — Только не сегодня, хорошо? Я отдохнуть хочу.

— Как скажешь, — Сашка явно устал спорить и совсем некстати ушел в угрюмую оборону. — Такси?

— Нет, — я потянула его на остановку. — Поехали на автобусе.

Он ничего не сказал и молчал всю дорогу, глядя в покрытое узором стекло промерзшего автобуса. А я смотрела на Сашку. Но этого он, к сожалению, не замечал.

Он проводил меня до дома, задумчивый и отстраненный, как всегда.

Отец с матерью пили чай в столовой.

— Анечка, иди сюда, — отец махнул рукой. — Вижу, свидание пошло тебе на пользу?

— Это не свидание, — кисло ответила я, присаживаясь на стул. — Просто…

Зазвонил мобильный. Я вытащила его из кармана и, бросив взгляд на экран, вытаращила глаза.

— Что с тобой? — спросила мать.

— Офигеваю от наглости некоторых мразей.

— Анна! — прикрикнула мать. — Что за выражения? Прочь из-за стола! Иди в свою комнату! Нет, ты слышал? Какое безобразие.

Отец что-то бросил в ответ. Конечно, о вчерашнем инциденте мы матери ничего не сказали. Меньше знаешь…

Я зашла в комнату, прижалась спиной к стене и нажала "Принять".

— Да? — спросила зло, раздраженно.

— Прости меня. Пожалуйста, Аня, — Ящик говорил спокойно и мягко, как будто не извинялся, а успокаивал меня. — Я был пьян, перебрал, не ожидал, что так выйдет. Шутил и…

— Шутки перешли границы, Фролов. Я не желаю тебя знать.

— Пожалуйста, Аня. Я очень виноват.

— Отец заставил звонить, да?

— Нет. Я… Мы же друзья. Выйди, пожалуйста, я тут, у твоего дома.

Я выглянула в окно. Под фонарем маячила одинокая фигура. Почему-то вспомнилось, как мы с Ящиком и Настей таскали яблоки у соседей, как будто дома сладостей не хватало. Ярик тогда залез на самую высокую ветку и сорвал нам огромное, красное яблоко, но не удержался и свалился вниз. Пролетел через все ветки, исцарапался, вывихнул руку, лежал в листьях и смеялся, держа это гребаное яблоко. Оно сладкое было, как мёд.

— Ладно, иду.

На лестнице я столкнулась с отцом.

— Все хорошо? — встревожено спросил он.

— Извиняться пришёл, — скептически поджав губы, бросила я.

— И ты ещё с ним говоришь, — отец покачал головой. — Пригласи его сюда, хочу иметь возможность наблюдать за ним.

— Ну уж нет, в дом я его не позову, — отрезала я. — Ничего он мне не сделает.

— Я буду рядом, — мрачно ответил отец и вышел на кухню.

Я схватила с вешалки пуховик и кое-как влезла в старые уличные сапоги. На улице было холодно. Я скрестила руки на груди и быстрым шагом пошла по дорожке к воротам. Мне хотелось побыстрее отделаться от Ящика.

— Привет, — Ярослав шагнул ко мне. На носу пластырь, под глазами круги. — Прости меня.

Я нахмурилась, глянула исподлобья.

— Мы друзьями уже не будем, Ящик. Ты все загадил.

— Знаю, — он опустил глаза. — Я — фиговый друг. Меня переклинило, что ты с… этим…

— Нехило переклинило. И у него имя есть.

— Ну да… Есть… А ты действительно готова была в суд на меня подать? Я не собирался тебе ничего делать. Прости…

— Не собирался? Сделал. Сашка тебе за дело вмазал.

— Так у вас все серьёзно?

— Тебе какое дело, Ящик? Что ты лезешь?

— Да так. По старой дружбе, — он блекло улыбнулся. — Надо было мне от него тебя защищать, а не наоборот.

— Он мне ничего плохого не делал.

— У него с головой не в порядке. Он меня вчера и прибить мог.

— Не мог. Стрелки не переводи.

Ящик пожал плечами.

— Он все равно своё получит, — глянув куда-то вдаль, задумчиво заметил одноклассник. — Спокойной ночи, Львова.

Я недоуменно посмотрела Ящику в спину.

— Ты о чем?

Он, ничего не ответив, вскинул руку и помахал мне.

Я скрипнула зубами. Куча навозная, вот точно… Пришёл извиняться — в итоге ещё больше выбесил. Нет, про пацана с яблоком пора забыть.

— Эх, Ящик, Ящик, — вздохнув, я тронула калитку, и тут меня как громом поразило.

Мгновение я стояла, касаясь пальцами ледяного металла, а потом, выругавшись так, что онемел язык, я развернулась и бросилась вверх по улице. Ящика догонять не имело смысла — себя он обезопасил со всех сторон. Если я правильно поняла, что он имел в виду, сейчас искать мне следовало Сашку.

Похоже, носиться, как сумасшедшая, у меня входило в привычку. Поздним предпраздничным вечером на улицах нашего района было непривычно тихо, и от этого тревога почти достигла границ паники.

Когда до нашей подворотни оставалась пара домой, я услышала грохот — металлический скрежет, как будто, машина коммунальных служб выгружала баки. Я перешла на шаг. Фонарь надо мной мигнул и погас. Впереди закричали. Крик, глухой поначалу, стал отчётливо-резким, и из нашей подворотни выбежал человек. Он упал на тротуар, неподалёку от работающего фонаря, навзничь, резко перевернулся, хотел было встать, но не успел. Его крик потонул в громыхании и скрежете. Я остановилась, попятилась, прикрыла рот ладонью, чтобы не закричать. Из прохода, снеся на углу каменную кладку, вылетел покореженный ком зеленого металла, размером с легковушку, острым углом процарапал наледь и, завалившись на бок, рухнул на кричащего человека.

Сорвавшись с места, я бросилась в проход. Сашка стоял там. Перед ним, поджав колени к подбородку, лежал парень в грязной рваной куртке.

— Отпусти, хватит, отпусти, — ныл он, корчась на заплеванном снегу. — Я не буду, хватит… Не буду…

Грязные, потрепанные кеды на тонких, обтянутых в джинсы, ногах, чертили дорожки в снежном месиве, когда парень дергался и ежился.

— Пустииии, — ныл он.

В подворотне тошнотворно воняло мочой.

— Саша! — крикнула я.

Сашка вскинул голову и обернулся. Его глаза отливали серебром. Он, не моргая, смотрел на меня. В ушах зазвенело. Я вздрогнула и отступила.

— Саша…, - свой голос показался чужим. — Что ты делаешь… Сзади!

Он не успел обернуться. Человек, появившийся у него из-за спины, ударил его по голове железным прутом. Глаза Сашки потускнели, он мешком рухнул на землю. Звон в ушах мигом прекратился, только сами уши заболели, как будто я резко вытащила неисправные наушники.

Я бросилась к Сашке. Нападавший что-то выкрикнул, шарахнул прутом о стену и побежал прочь. Второй, сначала ползком, потом на четвереньках, добрался до улицы и принялся там блевать.

— Саша, — я коснулась щеки напарника ладонью. Ох, как дорого стоило это прикосновение! — Арес…

Я достала свою половинку Камня.

— Уйдём, давай! Там ты быстро придёшь в норму…

Сашка поморщился, прикрыл глаза.

— Не надо.

— Где твой камень? — я вытащила телефон. В свете фонарика под головой напарника я разглядела лужу крови.

— Господи… САША, ГДЕ КАМЕНЬ?!!

— Тебе туда нельзя.

— Тебе здесь нельзя! Тут мозги так быстро не заживут!

Сашка шумно вздохнул.

— Не лезь мне в карманы. Слушай…

У меня так тряслись руки, что я уронила на Сашку свою половинку.

— Матери не говори, — он закрыл глаза. — Матери не говори, что я сделал.

Он потерял сознание прежде, чем я набрала номер скорой.