Во все Имперские ТОМ 10 Крокодил

Глава 227 — Тысячелетняя эсэмэска себе самому

— Эм… Только вот пока что под контроль евших Слизевик берёт царь Дмитрий из другого мира. Он же тоже Рюрикович… — сообщил я.

— Да, я наслышан об этом персонаже, — Соловьев поморщился, — Безумный царь, которого вы притащили из другого мира. Настолько безумный, что он женился на Алёне Оборотнич и служит ей! Это ужасно, князь. Нет-нет, нам не нужен этот Рюрикович из другого мира. Нам нужны вы.

— Хех, а почему собственно вы решили сделать ставку на меня, а не на Царя?

— Потому что астрологические карты определенно говоря о вас, а не о нём, князь. А я привык доверять таким вещам. Поймите, что это точная наука, как и вся магия. Так что Царь обречен погибнуть. А вы — сесть на трон, возродить династию Рюриковичей и спасти Россию. Кроме того, у кого восемьдесят восьмой ранг — у этого Царя из другого мира или у вас? Кроме того, кто пришёл сюда и сейчас беседует со мной — он или вы? Нет, князь, всё указывает на вас. Однозначно.

— Мда, а вы в курсе, что я тоже попаданец из другого мира?

— Котов.

— ЧТО?

Я аж вскочил на ноги.

— Сядьте, князь, — хохотнул Соловьев, — Прошу вас, сядьте. И простите, что напугал вас. Ваша фамилия в прошлом мире — Котов. Так?

— Верно, — признался я.

— Ну вот видите… Её я тоже высчитал. Побуквенно. По астрологическим картам. Надеюсь, теперь вы понимаете, что мне можно доверять. Меня не зря зовут крупнейшим знатоком магии, князь. И я не только теоретик, не только болтун, не просто пишу книжки. Нет, я практик. Нехорошо хвалить себя, но не будет преувеличением сказать, что я познал многое.

— Что ж, с этим не поспоришь… Ну и как мне подчинить себе всех магов, евших Слизевик?

— Всех сразу? Боюсь, что никак. Подчинение воли требует личного контакта. Иначе эта магия не работает. Да, разумеется, вы вряд ли способны облететь мир и за сутки собрать себе стотысячную армию. Но постепенно вы её соберете. У вас же есть заклинание?

— Есть, — я открыл на экране смартчасов свой спелл-бук и продемонстрировал Соловьеву «Царское подавление воли» Рюриковичей, — Появилось, когда я вкачался в восемьдесят восьмой ранг. Вот только у меня три заряда в сутки.

— Хм… Такого я, признаться, не ожидал, — Соловьев явно расстроился, — Я думал, что вы будете свободны от ограничений и сможете кастовать это заклинание бесконечно. Но с другой стороны — это означает, что вы сможете подчинять себе пару десятков магов в сутки. Тоже неплохо.

— Ага, неплохо. Только вот армию так не соберешь. У Царя, помнится, это заклинание развеивалось через несколько минут…

— Потому что он ложный Рюрикович. Заклятие Слизевика настроено не под него. А под вас, князь. У вас оно будет действовать вечно. Просто попробуйте, как найдете подходящую жертву. Разумеется, не стоит вам напоминать, что это заклятие предназначено только для ваших врагов. Использовать его на друзьях, которые и так вам верны, или на нейтралах, которые не нападают на вас — просто аморально…

— Да это всё понятно. Я не отморозок.

— Простите если я…

— Нет, ну что вы. Всё в порядке. Я обязательно испробую это заклинание. Как только представиться случай…

Я плотно загрузился. Сказать что ли Соловьеву или нет?

В конце концов я решил сказать. Просто потому, что нужно было прояснить ситуацию полностью, собственно, за этим я сюда и пришёл.

— В общем, я не хочу вас расстраивать, — осторожно произнёс я, — Но… Есть мнение, что вы ошибаетесь. Я не Рюрикович. Точнее, Рюрикович, но не тот предсказанный спаситель России, которого вы ждали. И никакую армию мне не собрать, мне даже неделю не прожить. Есть мнение, что я — вот это.

Я стянул с руки перчатку и продемонстрировал Соловьеву шрам на моей руке.

Философ не пришёл в ужас, даже кофе не подавился. Просто уставился на мою руку, потом чуть нахмурился:

— Что это?

— Знак Крокодила, конечно же. Магия пометила меня. Я — Крокодил, князь.

Последнюю фразу я произнёс тоном сына, который признается бате, что уже неделю прогуливал школу. В принципе я и ощущал себя сейчас похоже…

— Абсурд, — заявил Соловьев, — Просто абсурд. Чушь. Никаких волшебных Крокодилов не существует. Что вы вообще несёте? А, хотя постойте-ка… Словенов.

— Да, Словенов. Мой наставник. Это он инициировал меня в восемьдесят восьмой ранг. И я склонен ему доверять. А по словам Словенова я Крокодил и смертник. Которому предстоит пожрать магократию, а потом погибнуть самому.

Соловьев вдруг расхохотался:

— Князь, Господи… Неужели вы…

— Мне известно о вражде между Словеновыми и Соловьевыми, — перебил я, — Известно, что ваши кланы практикуют радикально разные подходы к магии. И тем не менее, факт остается фактом. Инициировал меня Словенов, а не вы, князь, при всем моем к вам искреннем уважении. Так что не вижу поводов не верить моему наставнику.

— Нет-нет, ну что вы… — Соловьев еще раз хохотнул, но потом заговорил серьезно, — Поймите меня правильно. Я не отрицаю силу и знания вашего наставника. Но послушайте, у нас со Словеновыми нет вражды. Это тонкий вопрос, которого не понимают даже многие магократы. У магии две стороны, князь. Она двойственна. Условно эти стороны можно назвать женской и мужской.

Женская сторона это — интуиция, чувственность, эмоции, все иррациональное, любовь наконец, восхищение магией, но без осмысления. Эту сторону магии отражают Словеновы. Вот почему инициировал вас именно Словенов, инициация — это же своего рода рождение, а рождение — женская сфера.

А мы, Соловьевы, олицетворяем мужскую сторону магии — логику, расчет, холодный разум, жесткое действие. Да, жена даёт мужу МОЩЬ, своей любовью. Она может распалить в муже страсть. Она может скреплять семейный союз своей нежностью. Но интерпретация — это логика, князь. На глубинном уровне это можно назвать предельным выражением мужской сферы. Моей сферы. Не Словенова, для которого сырые образы и чувства важнее слов.

Помните, в Библии Адам ходил по Раю и давал имена животным и предметам? Вот это и есть интерпретация, Адам был первым интерпретатором в мире. А я — величайший интерпретатор воли магии, я тот, кто видит её смыслы! Тот, кто даёт магии имена, тот, кто обращает сырую волю магии в конкретику.

Так что я не сомневаюсь в силе Словенова, я просто утверждаю, что он не так всё понял, неверно интерпретировал. Магия показала ему одно, а он увидел совершенно другое. Увидел хаос и тьму, потому что Словеновы в принципе склонны к хаосу и излишней истерике. Эмоции затмили разум Словенова.

— Прикольно, — вздохнул я, — Словенов говорит мне одно, вы — другое. И кому из вас мне верить?

— Нам обоим, князь. Просто поймите, что это две стороны одной медали, два взгляда на один и тот же вопрос.

— Ну не могу же я быть Крокодилом и Рюриковичем одновременно…

— Почему нет? Вполне можете. Собственно, я не верю в существование Крокодила, как запредельного монстра, пожирающего Солнце, но я читал саги о нём. Есть мнение, что Крокодил — это просто прозвище кого-то из родичей и соратников Рюрика. Вот почему в погребальной ладье Рюрика лежала фигурка Крокодила — её положили туда, как память об этом родиче. Так что Крокодил быть Рюриковичем может, еще как.

— Ага. А еще этот родич порвал Рюрику и его женам горло…

— Норма для викингов, — отмахнулся Соловьев, — Они постоянно друг друга убивали.

— Окей. Но есть одна проблемка, князь…

Я вздохнул, поколебался еще секунду, а потом пояснил:

— Видите ли, меня мучает ГОЛОД. Мне хочется нападать на магов, вырывать им сердца и выедать их солярис, впитывать его в себя. Я сейчас не нападаю на вас только потому, что накачался дорогущими швейцарскими таблетками, подавляющими ауру. В противном случае я бы уже рвал вам сердце. И когда я смотрю на Солнце — я испытываю ту же жажду, тот же ГОЛОД. Вот это всё говорит как раз в пользу версии Словенова. И я понятия не имею, что со всем этим делать… Этой ночью я вырвал сердце одному отморозку, который точно заслуживал смерти, но когда я начал жрать его солярис — меня перекрыло. Я осознал, что если съем его магию — то стану монстром, утрачу способность мыслить, как человек. Понимаете?

Соловьев медленно кивнул, потом призадумался:

— Вы пробовали есть постсолярис, а не солярис?

— Эм… Вы о чем вообще? Постсолярис же образуется только в момент, когда маг кастует заклинание. Как я его съем?

— Не совсем так, князь. Вам повезло, я как раз лет пятьдесят назад перед тем, как уйти в стазис, проводил исследование…

Соловьев кликнул своего слугу и приказал что-то на латыни. Видимо, философ в принципе предпочитал этот язык русскому.

Через минуту слуга притащил колбу, старую и пыльную, но внутри колбы помещалось человеческое сердце, искрившееся серо-серебристыми магическими сполохами…

— Сердце Страшего клана Рыбкиных, — доложил мне Соловьев, — Их прошлого Старшего, он умер пятьдесят лет назад. Но завещал мне свое сердце в дар для исследований. К счастью, у меня за пятьдесят лет так и не нашлось времени провести один эксперимент, который я хотел поставить над сердцем магократа… Так что это сердце осталось неиспользованным.

Это сердце законсервировано, князь. Видите магию вокруг него? Это постсолярис. Дело в том, что он выделяется не только в момент каста заклинания, но и в течение примерно минуты после смерти магократа. Когда душа мага покидает тело, это ведь тоже своего рода заклинание — переход от жизни к смерти. И если законсервировать сердце мага сразу после его смерти — то этот постсолярис можно сохранить.

В промышленности он не используется, как вы наверняка знаете, вся наша энергетика основана именно на солярисе из сердец мертвых магов, а не на постсолярисе. Но вам стоит попробовать…

— Ага, спасибо, но я уже жрал трупную ауру, — отказался я, — И чуть не отправился на тот свет…

— Трупная аура — это другое. Это уже некромагия, магический перегной. Очень грубая почти телесная материя. Мертвый солярис. А я предлагаю вам постсолярис. Он живой. Попробуйте, говорю. Доверьтесь мне.

Соловьев сунул мне склянку с сердцем несчастного Рыбкина.

— Открывайте и сразу впитывайте, — посоветовал Соловьев, — Без консервации постсолярис проживет всего пару секунд. Это очень легкая и тонкая материя.

— Ну хорошо…

Я дал волю своему ГОЛОДУ, а потом решительно вскрыл склянку.

Серо-серебристая аура Рыбкина тут же метнулась в район моего сердца — одной резкой яркой вспышкой. И всё.

Сердце в банке тут же обратилось в прах.

— Ничего не чувствую… — начал было я, но тут же поправился, — Вот, блин. Ни фига себе.

Меня накрыло, как тогда, когда я вырывал сердце из ублюдка Дубравина. Но накрыло мягко и всего на мгновение. А потом мой ГОЛОД вдруг ослаб. Сразу и резко. Почти до нуля.

Я ощущал сейчас нечто вроде умиротворения. Никакой эйфории, никакого бешеного восторга. Просто чувство радости, что ГОЛОД ушёл. Анестезия.

— Вот это да, — выдохнул я.

— Ну как?

— Это примерно как никотиновый пластырь вместо сигареты. Или как мастурбация вместо секса. Или метадон вместо героина, хотя я, признаться, ни того, ни другого не пробовал… Ох, простите мои метафоры, князь. Но проблема решена. Вы правда практик, а не теоретик, причем самый шарящий практик из всех, кого я знал.

Я на всякий случай глянул на показания своих смартчасов, в отличие от долбаных швейцарских таблеток постсолярис мне ауру не просаживал.

Похоже, что Соловьев и правда нашёл изящное и филигранное решение проблемы.

— Не радуйтесь слишком сильно, — задумчиво протянул Соловьев, — Ваш ГОЛОД скоро вернется. Но судя по вашей реакции вам хватит сердец трех в сутки, чтобы держать ваш ГОЛОД под контролем. Вообще, не принято консервировать сердца магократов после их смерти, ведь они все идут на производство солярис-батарей… Но у меня полно друзей среди гаруспиков и производителей соляриса. Так что я прикажу доставить вам консервированные сердца. Немедленно. Если в Питере не хватит свежих мертвецов-АРИСТО — телепортируем сердца вам курьером из Европы. Думаю, что если вы еще час пробудете в Питере — я соберу вам десятка три консервированных сердец.

— Буду вам крайне признателен, — я отвесил Соловьеву поклон с искренней благодарностью.

Мне впервые чуть полегчало с тех пор, как я стал Крокодилом. А это дорогого стоило. Но была еще одна проблема, я указал на окно и небо за ним:

— Только вот меня все еще влечет к Солнцу, князь. Пусть меньше, но все равно — это нездоровая тема…

Соловьев позвал своего слугу и отдал ему очередное приказание на латыни, видимо, по поводу сердец для меня. И лишь после этого вернулся к беседе:

— Влечет к Солнцу, вы говорите? То есть вы верите, что вы Крокодил и буквально способны пожрать Солнце…

— Я этого не говорил. Просто озвучил факт — мне хочется чего-то от Солнца. А чего — я и сам толком не понимаю. Вообще, поясните, я могу его съесть? Чисто теоретически…

— Нет, конечно, — Соловьев хохотнул, — Вы у ума сошли, князь. Словенов запудрил вам мозги, вот что. А я тем временем уже доказал свое превосходство над ним, вылечив ваш ГОЛОД.

— Мда, но все указывает на то, что я Крокодил…

— Это неважно. Вы прежде всего Рюрикович. А ваше состояние — всего лишь побочные эффекты вашей Лунной магии. Ничего более. Просто когда возрос ваш ранг — усилились и побочки. Всему этому есть научное объяснение, без приплетания всяких Крокодилов. Но если желаете, чтобы я ответил на ваш вопрос — извольте. Нет, вы не съедите Солнце. Вы просто до него не доберетесь. Если покинете земную атмосферу — вы умрёте, князь. Будь у вас хоть восемьдесят восьмой ранг, хоть тысячный. Вы знаете, почему у нас люди не летают в космос?

— Эм…

Я вдруг впервые осознал, что в этом мире в космос на самом деле летают только спутники. Космонавты и астронавты здесь встречались только в фантастике.

— Магократы чувствительны к Солнцу, — вздохнул Соловьев, — Вот почему мы не летаем в космос. Здесь на Земле атмосфера фильтрует солярис. Мы получаем его в ослабленном виде. Но в космосе солярис сожжет любого АРИСТО в пепел меньше чем за секунду. Это подтверждено точными расчетами.

И это магическо-духовная проблема, её не решить никакой физической защитой. И магической тоже, потоки соляриса в космосе слишком сильны. А вы тем временем чувствительнее к солярису, чем любой другой маг, потому что умеете его впитывать. Но космический солярис вы пожрать не сможете, он вас немедленно убьет. Вы получите передозировку соляриса за секунду, и ваш Древосток просто сгорит.

Так что вам никак не добраться до Солнца. Смиритесь с этим и забудьте. Ну и самое главное. Вы же понимаете, что если даже каким-то чудом уничтожите Солнце — погибнет не только магократия, а вообще всё живое на Земле? Уверены, что хотите этого?

— Ясно, — я кивнул, — Спасибо за честный ответ. Непонятно только, почему в космос не отправляют неодаренных.

— Хех, — Соловьев усмехнулся, — То есть мы не будем летать в космос, а неодаренные будут? На такое магократия никогда не согласится. Вы знаете наши нравы.

— Это да.

Я глянул на часы:

— Боюсь, что меня ждут, князь. Собственно, последний вопрос. Самый важный. Что мне, леший меня побери, делать?

Словенов бы наверняка ответил, что мне просто нужно быть собой, и сама магия поведет меня. Но меня теперь интересовало мнение Соловьева, мне хотелось взглянуть на другую сторону магии и моей собственной судьбы.

— Кто я такой чтобы давать вам советы? — улыбнулся Соловьев, — Но раз уж вы спросили…. Прежде всего, выкинуть из головы все Словеновские бредни про Крокодилов, конец света и поедание Солнца. А во-вторых — исполнять вашу миссию.

— Сажать мою задницу на трон, а на голову надевать корону?

— Именно так.

— Слишком многие будут недовольны….

— Императоры, которыми все довольны, бывают только в сказках, князь. Кроме того — я вам помогу. Советом. Вы же сейчас в Новгородскую губернию? Возьмите туда с собой всех ваших друзей.

— Я так и планировал. Кстати, поедете со мной?

— Нет, — напрямик отказал Соловьев, — Там будет твориться большая политика. А это не мой стиль. Я не люблю быть частью политики. Я люблю стоять у неё за спиной и дергать за ниточки. А вы, кроме своих друзей, возьмите с собой в Новгород еще священников, людей Церкви.

— Это еще зачем? — вот теперь я на самом деле был удивлен, — Отпевать умерших? В Новгородской губернии сегодня будет много трупов?

— В этом я ни секунды не сомневаюсь, — мрачно ответил Соловьев, — Но священники вам понадобятся не для этого. Дело в том, что вы обрели популярность среди духовенства, как вам наверняка известно. Вам просто понадобятся верные вам люди в Новгороде. Те, кто сможет поддержать ваши притязания на престол.

— Эм… В Новгороде? Я полагал, что верные люди мне понадобятся в Павловске…

— Нет. Решаться все будет в Новгороде. Просто позовите туда верных вам священников.

— Я честно не особо понимаю, почему я должен делать ставку на попов…

— Всё просто, — объяснил Соловьев, — Многие священники тоскуют по временам Рюриковичей, когда православие было отдельной конфессией со своим патриархом, не подчинявшимся Риму. Рюриковичи крайне популярны среди духовенства. А значит, популярны и вы. А еще отец Кирин, тот, которого вы захватили в плен возле Петропавловки, целыми днями только и делает, что рассказывает о вашем благородстве и величии. Он уже склонил на вашу сторону даже самого Псковского архиепископа…

— А, отец Кирин, — я припомнил этого басовитого мужика, самого верного сторонника моих притязаний на трон, — Да, этот чел самого Павла Стального уговорил бы уступить мне корону.

— Ну вот видите, — кивнул Соловьев, — Еще многие священники вас любят за ваше многоженство…

— Чего, блин?

— Видите ли, среди духовенства довольно популярно учение философа Розанова — моего ученика. Розанов утверждал, что православие должно начать допускать многоженство, в духе библейских патриархов. Розанов полагал, что любовь между мужчиной и женщиной должна перестать быть чем-то постыдным и стать священной, что чадородие должно быть поставлено во главу угла… Да, сторонники его теорий не составляют в церкви большинства, но они влиятельны. И они за вас. Вы для них — воплощение концепций Розанова.

— О да. Вот набирать себе гаремы я правда умею.

— Ну а еще вы, помнится, сделали богатое пожертвование Царскосельскому епископу Адальберту.

— Вообще это была взятка, чтобы он разрешил мне второй брак…

— Неважно, князь. Это уже детали. Важное другое — Церковь уважает вас. И уважает меня. А я тоже вёл тайную работу с духовенством, готовя их к вашему приходу, предупреждая, что Рюриковичи вернуться.

— Как и я сам, собственно. Это я и отправил отца Кирина к Псковскому архиепископу агитировать за мои претензии на трон… Мне одно непонятно — почему попов не смущает, что я Крокодил? Я уверен, что герцог Кабаневич, мой любимый тесть, уже донёс им эту информацию.

Соловьев улыбнулся:

— А что им Крокодил, князь? Крокодил же пожрёт магократов, а не духовенство. А церковь много натерпелась от магократии за свою историю…

— Окей, — я кивнул, — Ясно. Я соберу в Новгороде попов. Но было бы неплохо знать зачем…

— Увы, — Соловьев развел руками, — Я получил информацию от моего друга. Но дал ему слово магократа не раскрывать никому услышанного. Так что я связан, я не могу рассказать вам о плане Полётова. Но могу дать козыри против него.

— Козыри мне потребуются, — согласился я, — И желательно побольше. Попы — это, конечно, хорошо…

— О, я дам вам еще два убийственных козыря, — Соловьев кликнул своего слугу, — Таких козыря, которые Полётову будет крыть нечем.

Слуга-монах поднёс Полётову запечатанный конверт, философ передал его мне.

— Вот здесь — смерть либеральных масонов, их Кощеева игла, — сообщил Соловьев, — Позже прочтёте. И уверен, сразу догадаетесь, что с этим делать. Заодно поймете, зачем вам понадобятся священники. И еще кое-что…

На этот раз слуга принёс Соловьеву какой-то небольшой, круглый и явно древний камень, испещренный рунами.

— Очередная старинная сага? — предположил я.

— Не совсем. Этот камень я обнаружил во время раскопок в Старой Ладоге, столице Рюрика, я нашёл его еще сто лет назад и хранил всё это время. Я целый век ждал вас, чтобы передать его. Это послание. И инструкция.

— Для меня?

— Именно.

— От кого?

— От вас самого, князь.

— То есть…

— Здесь написано… — Соловьев взял камень в руки, — «Заклинаю себя самого: когда минут тысячелетия и Солнцу будет грозить опасность — забудь о нём. Вспомни о сыне. Вот путь к спасению и власти».

— И как прикажете это понимать?

— Очень просто, князь. Забудьте про бредни Словенова о поедании Солнца. Подумайте о сыне. Это пишет вам не абы кто, а сам Рюрик.

— Да о каком сыне-то…

Вообще у меня был сын. Точнее, возможно был сын — мой ребёнок в животе у Алёнки, вроде по её заявлению это и правда был мальчик.

Вот только я не был уверен, что Соловьев в курсе об этом моем сыне, и говорить об этом мне не хотелось даже Соловьеву.

— Вам виднее, князь, — уклончиво ответил Соловьев, так и не дав мне понять, знает он о беременности Алёны или нет, — Но написано это Рюриком для себя самого.

— Для себя самого?

— Да. Вы реинкарнация Рюрика, князь. В самом прямом смысле. И это инструкция вам от самого близкого человека — от себя самого. Рюрик приказал выбить эту надпись на камне для будущего себя, когда он вновь явится в мир. Поэтому подумайте о сыне — и династия Рюриковичей будет восстановлена на русском престоле. А если поверите Словенову и его диким интерпретациям про Крокодила — погибните.

— А вы уверены…

— Уверен. Астрологические расчеты подтверждают, что вы реинкарнация. Вы — Рюрик. Так идите и царствуйте.

Ага, прикольно.

Я Рюрик и должен царствовать.

Или я Крокодил и должен жрать светила и уничтожать магократию.

Или я либеральный масон и должен помочь Полётову установить Республику, тем более что Полётов на самом деле меня выручал, и не один раз.

Или я верный муж своей жены-канцлера и должен помочь вернуть трон её брату Павлу Павловичу.

Или я просто косточка, за которую грызется несколько голодных псин.

Соловьев давал мне четкие инструкции, этот фанатичный ублюдок продумал каждый мой шаг за меня, у него были столетия на это! Он потрясал своими астрологическими картами и расчётами, у него был ответ на каждый вопрос, он сулил мне власть и корону.

Словенов нёс полную мутную пургу, мрачную и зловещую, и предрекал мне смерть среди руин гибнущего мира…

Вот и кому из них верить?

Впрочем, выбор-то в любом случае оставался за мной…