Властелин Руси

Глава 14 ОХОТА НА ОХОТНИКОВ Наши дни. Северная Норвегия

— Новые хиппи? А кто это? — Оторвавшись от осмотра трупа, комиссар исподлобья посмотрел на Ньерда.

— Да так, — пожал плечами инспектор. — Есть тут такие, живут недалеко, в горах за Черным лесом. Коммуна у них там.

— Надеюсь, не Парижская, — пошутил комиссар. Ссутулившийся, заросший, он в этот момент более чем всегда напоминал старого сенбернара.

Погода стояла мерзкая — ветер бросал в лица полицейских пригоршни липкого мокрого снега, впрочем, здесь, в неглубоком распадке, поросшем сосною и елью, было еще относительно спокойно, а вот если подняться чуть выше… Ньерд так и сделал — не потому, что не доверял патрульным, просто привык все делать как следует, ежели, конечно, представлялась такая возможность. Сейчас вот — не представлялась. Следы, если они и были, давно замело снегом, хотя какие здесь могли быть следы, кроме звериных? Уж больно пустынное место, кому сюда и ходить, тем более в такое время? Интересно, за каким чертом принесло сюда эту молодую девчушку, лежащую теперь с перегрызенным горлом. Еще по приезде, только взглянув на истерзанный труп, комиссар сразу же предположил: это волки. Которых, правда, давненько тут не было, но вот, видимо, появились. Однако волки, прежде чем загрызть свою жертву, не раздевают ее и не связывают ей руки за спиной крепкой алюминиевой проволокой. Нет у волков проволоки, да и одежда им ни к чему… Но горло-то у несчастной разорвано! Кровищи кругом хватает, вернее — хватало, сейчас почти все уже было засыпано снегом. Значит, ее сначала сюда привели, связали, раздели, возможно — изнасиловали, а уж потом оставили на растерзание волкам. Или — сначала убили, а уж потом бросили? Впрочем, что без толку фантазировать? Следует дождаться результатов медэкспертизы.

Уже смеркалось, и полицейские зажгли фонари. В последний раз блеснули фотовспышки, осмотр заканчивали — и так почти с самого утра этим занимались. Сначала допросили ребят, студентов, выбравшихся покататься на лыжах; они и обнаружили труп, потом полдня возились на месте происшествия — без особо успеха, потому как снег.

— Эти студенты… — рассуждал вслух по дороге к машине комиссар. — Может, это они ее?

— Не очень-то она похожа на лыжницу, — усмехнулся Ньерд. — Конечно, если судить по одежде. Хотя, наверное, тоже студентка — рядом с одеждой валялась в снегу небольшая книжица Сартра. А вот сумочки с документами или там помадой нигде не было. Видно, преступники унесли с собой, либо спрятали так, что не найдешь. Нет, скорее всего, унесли.

Одежда несчастной была разбросана тут же — шерстяная юбка, красивая, черная с серебристыми блестками, нарядная праздничная блузка, ярко-желтая, с красными и голубыми цветочками, веселенькая такая, видно, погибшая девушка шла к кому-то в гости… или, скорее, возвращалась из гостей, с какой-нибудь вечеринки. Значит, надо установить — где, у кого и когда было что-либо подобное. Поспрошать молодежь. Тут, кстати, и клуб неформальной музыки неподалеку, может, там что было? Хотя нет, туда эдак не одеваются. Джинсы, заклепки, куртки, майка с какой-нибудь жуткой харей — вот стиль завсегдатаев рок-концертов. Нет, скорее всего, не там нужно искать… Впрочем, кто сейчас знает где? А может, вчера тоже был концерт? Пожалуй, стоит проверить.

Выбравшись на дорогу, комиссар распределил обязанности. Послав двух младших инспекторов в Снольди-Хольм — ближайший населенный пункт по дороге, — он повернулся к Ньерду:

— Вот что, парень, лети-ка ты к этим хиппи. Хоть и непохожа девчонка на них — да кто ее знает?

— В Черном лесу клуб есть, — кивнул инспектор. — Туда б тоже заглянуть неплохо.

— Вот-вот, загляни. Докладывай немедля.

Отряхнув шляпу от снега, комиссар, кряхтя, забрался в просторное нутро старого «ровера», а Ньерд сел за руль своего «вольво». Захлопнув дверцу, осторожно развернулся и, включив дальний свет, направился к горной дороге, именно там размещался старый заброшенный хутор, недавно отреставрированный молодежью.

Вряд ли это хиппи… Они ж вовсе не агрессивные, наоборот — ходят, всем улыбаются, правда, под шумок приторговывают легкими наркотиками, но кто ж совсем без греха?

Рассуждая, инспектор едва не прозевал поворот и, затормозив, почувствовал, как машину бросило в сторону, занесло. Ньерд еле успел выкрутить руль, остановившись прямо поперек узкой дороги. Автомобиль ткнулся передним бампером в глубокий сугроб, инспектор попробовал выбраться задним ходом — бесполезно, такое впечатление, что под колесами был отшлифованный лед, как на каком-нибудь катке. Да и особо газовать было опасно — край дороги позади обрывался в пропасть. Не такую уж и глубокую, правда, но вполне достаточную, чтобы разбиться, как уже было здесь со многими. Последний случай, кстати, произошел совсем недавно, осенью, когда в пропасть упал микроавтобус с тремя музыкантами. Да, торопиться положительно не надо. Подложить, что ли, под колеса еловых веток?

Прихватив нож и фонарь, Ньерд вышел из машины и вдруг замер, услышав чье-то далекое пение. Показалось? Нет, явно кто-то поет. Протяжный женский голос, местами переходящий в хрип и рыдания. И где-то совсем рядом! Кажется, вон за тем поворотом. И кому нужно там петь песни, тем более ночью? Впрочем, еще ведь не ночь, вечер, часов семь, вряд ли позднее… Ну да — шесть сорок семь. Просто темно вокруг — тучи. Правда, снег вроде унялся и уже не валил хлопьями, и с обрывающегося в пропасть края дороги были видны не такие уж и далекие огни Гронма. Убрав нож в карман, инспектор решительно направился к повороту.

Он увидел ее сразу — молодая женщина сидела прямо на снегу под фонарем, скрестив по-турецки ноги, и, медленно раскачиваясь, пела, словно медитировала. Сиреневый свет фонаря отбрасывал на ее лицо мертвенно-бледные тени. Напротив женщины, на обочине, высились три сложенные из камней пирамидки, почти полностью занесенные снегом.

— Извините, что помешал… — подойдя ближе, начал было инспектор. Женщина резко обернулась и смерила его яростным взглядом темно-синих безумных глаз. И тут Ньерд узнал ее… Магн! Сумасшедшая Магн. Ее многие знали. Но никто не знал, кто она и откуда взялась, да она и сама не знала. Покинув психиатрическую клинику, Магн одно время прибилась к музыкантам, даже пела, Ньерд, правда, не слышал как — вообще не интересовался музыкой, да и до городской сумасшедшей ему, честно говоря, не было никакого дела… хотя комиссар рассказывал, что именно Магн помогла как-то в очень тяжелом деле с каким-то маньяком… маньяком… Он, кстати, неизвестно куда исчез тогда. Но, может, опять объявился? Чем плоха версия?

— Еще раз извините…

— Я чувствую зло! — глядя мимо инспектора, тихо произнесла Магн. — Зло проникло сюда… Черный друид… Я чую его дыханье… И зову на помощь, иначе… Ты помешал зову! — Последние слова она выкрикнула, да так, что Ньерд попятился, пожалев, что отправился сюда один.

— Он принесет много зла… — Девушка снова посмотрела вдаль и неожиданно улыбнулась: — Но я буду звать… буду звать… и добьюсь…

Она закрыла лицо ладонями и повалилась в снег. Инспектор еле успел подхватить ее… Боже, она еще и босая! И похоже, под этой серой хламидой больше ничего нет.

— Вы как?

Магн распахнула глаза:

— Кто ты?

— Я из полиции. Инспектор Плеске. Ньерд Плеске. Вот мое удостоверение, — Ньерд полез во внутренний карман. Это было неудобно делать левой рукой, правой он придерживал Магн. Наконец достал.

— Вы, случайно, не из коммуны хиппи? Ну, не с хутора? — инспектор неопределенно махнул рукой.

— Да, с хутора, — кивнула девушка, по лицу ее потекли слезы. — Я не смогла, не смогла сегодня… — жалобно, как ребенок, произнесла она. — И вчера — тоже не смогла…

Ньерд почувствовал себя неловко. Уж можно было бы сразу догадаться — девушка нуждается в утешении. А он? «Инспектор Плеске. Ньерд Плеске». Тоже, Джеймс Бонд выискался…

— Вы не могли бы перестать плакать? Или, вот что, пойдемте-ка в машину, не то замерзнете. Пойдемте, пойдемте… Боже, как же вы босиком?

Инспектору все ж таки удалось развернуть машину и добраться до хутора. Маленький, он вовсе не представлялся заброшенным — звучала музыка, в окнах весело горел свет, во дворе дробно постукивал дизель-генератор. Самих «новых хиппи» на хуторе оказалось не так уж и много — включая Магн, шесть человек. Ну, ясно — не лето. Остались только самые упертые. Две девчонки, совсем еще молоденькие, и четверо парней. Длинноволосые, бородатые, в расклешенных джинсах и растянутых свитерах, они, неожиданно для Ньерда, высказали себя радушными хозяевами — усадили за стол, налили в высокий стакан весьма недурного вина. Впрочем, то, что вино недурно, инспектор понял позже, поначалу-то принялся отказываться, да только кто-то из бородатых парней заявил: уж ежели, мол, господин полицейский хочет что-то узнать, так для того нет ничего лучше доброй беседы, а какая же добрая беседа да без вина, на сухую?

— Ну, вы прямо как русские рассуждаете, — усмехнулся Ньерд, но от вина больше не отказывался, как и от жареной оленины. Откуда она у них взялась, интересно? Видно, браконьерничали господа хиппи.

— Магн — добрая девушка, — допив вино, пояснил бородач. — Да к нам и не приходят плохие. Не то, знаете ли, место. Что? Нет, мы никого не ждали… Впрочем, сейчас спрошу у Мерилин.

Поднявшись из-за стола, он громко позвал Мерилин. Из смежной комнаты — там уже спала напоенная горячим глеком Магн — вышла молодая девчонка с длинными рыжими волосами, видно, это и была Мерилин.

— Да, ко мне должна приехать кузина из Осло, — выслушав инспектора, кивнула она. — Но не сейчас, позже, ближе к концу месяца. А что?

— Как она выглядит, ваша кузина?

— Гм… такая, как и я, чуть помладше, светленькая.

— Она тоже хиппи?

— Что? — Мерилин засмеялась, и инспектор отметил про себя, что девчонка-то ничего, симпатичная, красивая даже, этакая рыжая и зеленоглазая лесная нимфа.

— Хиппи? — снова переспросила Мерилин. — Да нет, она не хиппи, а бы сказала, даже наоборот — йяппи. Как это? «Все ради карьеры». Учеба, учеба и учеба.

— Так, кстати, говорил Ленин, — заметил бородач, разливая по кружкам только что приготовленный глек.

— Леннон так говорил? — повернулся к нему Ньерд.

— Не Леннон, Ленин.

— Кто такой этот Ленин? Тоже хиппи?

Парень засмеялся:

— Не совсем. Что-то вроде Раса Тафари и Че Гевары.

— А он где сейчас?

Бородач совсем загнулся от смеха:

— Давно уже умер. Веселый ты человек, инспектор!

— Вы говорите, ваша кузина — девушка серьезная, — Ньерд снова посмотрел на Мерилин.

— Да уж куда серьезней, — усмехнулась та. — Правда, не зануда. Веселая.

— Студентка?

— Ну да. Художественный колледж. Обещала помочь нам оформить хутор… Ну, Джона Леннона изобразить, цветы и прочее…

— Художница, значит?

— Рисовать умеет, — кивнула Мерилин. — Но не совсем художница, скорее философ.

— Философ?! — тут же вспомнив Сартра, насторожился Ньерд. — Классицизм, экзистенциализм, би-хе… черт, забыл! Изучал ведь когда-то…

— Нет, никакой классики, — девушка засмеялась. — Скорее, ее привлекал экзистенциализм, знаете — сущность и сущее, Бердяев, Мерло-Понти, Жан-Поль Сартр…

— Сартр… — тихо повторил инспектор. — Значит, Сартр.

— Вы не думайте, моя кузина девчонка не скучная! Одевается ярко, я бы даже сказала — вызывающе.

Бородачи громко заржали…

Уже потом, когда ехали на опознание, инспектор понял, что непонятное в этих странных ребятах — хиппи — было непонятным лишь на первый взгляд, непонятным — с точки зрения обывателя, интересующегося лишь дешевыми распродажами да мыльными операми. Эти молодые парни и девушки — при всей своей внешней экстравагантности — оказались людьми легко ранимыми, обостренно воспринимающими окружающую действительность. Наверное, именно это связывало их с музыкантами и теми, кто приезжал на концерты в Черном лесу.

— Молодец, парень! — Уже глубокой ночью комиссар похвалил Ньерда. — Я всегда знал, что у тебя чутье на такое. — Он кивнул на маленький томик Сартра.

Ньерд устало улыбнулся:

— Теперь осталось лишь отыскать убийцу.

На первом этаже трехэтажного домика с красной черепичной крышей, что притулился средь прочих зданий на тихой улочке под названием Меллергата, располагалось городское общество милосердия и благотворительности имени короля Кристиана Фредерика, о чем всех прохожих с гордостью оповещала вывеска с красивыми ярко-желтыми буквами. У тротуара уже с утра приткнулись машины, среди которых выделялся ярко-красный «фольксваген» Марты Йоргенсен, супруги таксиста Акселя. Марта и привезла сюда госпожу Херредаг, Анну-Хансу Херредаг, недавно приехавшую из Канады, чтобы оформить опекунство над внуком, несчастным мальчиком, потерявшим обоих родителей. Когда госпожу Херредаг посетили Марта и другая активистка общества — русская медсестра Марина Левкина — в ее доме на окраине Снольди-Хольма, та была настолько учтива, что пригласила гостей к столу и в ходе беседы изъявила желание вступить в общество, чему Марина и Марта очень обрадовались — не так много было в обществе по-настоящему состоятельных людей. А ведь нужно было оплачивать телефонные переговоры, благотворительные акции, аренду помещения, наконец.

— О, какой… э… милый мальчик. — Усевшись на диван в просторном холле, госпожа Херредаг погладила по голове первоклассника Диму Левкина, недавно приехавшего на каникулы из далекого Санкт-Петербурга к матери, медсестре Марине.

— Спасибо, — улыбнулась Левкина. — Он такой сорванец.

— Все дети такие. — Госпожа Херредаг растянула губы в улыбке. — И вы, Марина, сразу мне понравились. Заходите почаще в гости, и бедному Хансу будет не так скучно, и несчастному Вэлмору.

— Кстати, вы не пробовали показать его местным психиатрам? — присела на диван Марта — высокая стройная блондинка, никак не выглядевшая на свои тридцать восемь.

— Пси… психиатрам? — словно не до конца понимая вопрос, переспросила госпожа Херредаг — шустрая, вполне еще моложавая старушка с ярко-розовыми волосами в мелких кудряшках. Кажется, губы ее недовольно искривились. Но — лишь на миг, или вообще — показалось.

— Да, я показывала его… там, в Канаде…

— А где вы там жили? В Монреале? Квебеке?

— Э… Господа, я хочу заплатить за аренду зала, — гостья поднялась с дивана и улыбнулась. — И сделать мой первый взнос на благотворительность — шесть тысяч крон!

Собравшиеся зааплодировали.

— Ого, — завистливо прошептал кто-то. — Почти тысяча долларов. Бабуля, верно, богата?

— Да уж, не бедна. Говорят, у нее акции горнорудных комбинатов.

— Даже так?

— Одно слово — канадка.

Заиграла торжественная музыка — «Бранденбургский концерт» (фа мажор) Баха — Марта сочла, что именно это произведение будет вполне уместно сейчас, перед обедом в честь нового члена общества, который должен был состояться ровно в полдень, в ресторане «Христиания», одном из самых фешенебельных заведений города. Он там и состоялся, и в точно назначенное время, как раз в тот самый момент, когда, одетый в свой лучший костюм, инспектор Ньерд Плеске галантно усаживал за угловой столик приглашенную даму — высокую улыбчивую девушку с волнистыми темно-русыми волосами, Фриду, с которой познакомился недавно, когда расследовал дело о странном человеке, обнаруженном недвижно лежащим у автобусной остановки и потом исчезнувшем неизвестно куда…

— Это платье вам очень к лицу, Фрида, — смущенно покраснев, выдавил из себя Ньерд.

— А форма транспортной компании, значит, не к лицу? — весело засмеялась девушка.

Инспектор не знал теперь, куда деть руки. Потеребил солонку — и, конечно же, рассыпал на скатерть соль, беспомощно обернулся, поискав глазами официанта.

— О, ничего страшного, господин, — быстро подбежал тот, улыбаясь, убрал рассыпанную соль, и от улыбки его Ньерду вдруг стало еще более неловко, словно бы официант чувствовал, нет, более того — хорошо знал! — что не очень-то часто ходит по подобным заведениям этот странный клиент в пахнущем нафталином костюме.

— Что будете заказывать, господа?

— Э…

Еще более сконфузившись, Ньерд просительно улыбнулся Фриде. Ну что поделать, не умел вести себя с женщинами, хотя вроде был и не глуп, и на лицо не так уж страшен.

Наконец сделали заказ. Жаренные в духовке свиные ребрышки — риббе и бутылку вина, для начала. Фрида предложила тост за знакомство, и Ньерд улыбнулся, чувствуя, что сильно краснеет. Сидел, обливаясь потом, красный, словно помидор, казалось, все вокруг смотрят только на них и шепчутся — мол, надо же, такая красавица, а сидит с таким пентюхом, который даже светский разговор поддержать не может. И ведь Ньерд действительно не мог — стеснялся. Даже пролил на скатерть вино… Обернулся — не видел ли кто? Нет, похоже. За соседними столиками вполне пристойно обедала компания женщин во главе с моложавой старушкой со смешными, крашенными в ярко-розовый цвет кудряшками.

— Смотри, кажется, наша знакомая, — перехватив его взгляд, тихо произнесла Фрида. — Та, которая потеряла жетон, а потом забирала свои вещи. Странная она какая-то…

— Странная? Почему? — Ньерд был рад, что разговор все ж таки завязался. Теперь главное — не упустить тему, говорить, говорить, говорить все что угодно.

— Так все-таки почему странная?

— Она ведь из Канады, не так ли?

— Ну да, — инспектор кивнул. — Кажется, оттуда.

— Но по-английски говорит странно — тщательно подбирает слова, знаешь, вроде как бы вылавливает их из головы… Хотя, может, она привыкла говорить по-французски? А я тут тебе голову забиваю — «странная, странная»!

Девушка рассмеялась. Отпив из бокала, Ньерд бросил взгляд на старуху. И в самом деле — странная. Болтает вроде бы весело, но глаза… Ну и взгляд! Черный, яростный, злобный. С чего бы это у бабули такой взгляд?

И вообще, слишком много странного произошло в последнее время в городе. Пропавший из муниципальной больницы парень, эта странная бабка, и страшная смерть девчонки… Интересно, убийцы (или — убийца?) знали, что в Черном лесу водятся волки? Наверное, знали, иначе б не оставили просто так… Впрочем, вполне может быть, что они надеялись на смерть от переохлаждения. Но ведь жертва могла кричать, во рту у нее не было кляпа! В конце концов, могла подняться на ноги, ведь это не так сложно — ноги-то у нее не были связаны… Так ведь она и бежала! Первый укус, как видно из заключения мед экспертизы, был нанесен сзади.

— О чем ты думаешь, Ньерд? — Фрида тихонько постучала вилкой о край бокала.

— А? — встрепенулся инспектор. — Так, ни о чем.

— Очень похоже, что тебя сейчас словно бы здесь не было… Ты случайно не имеешь привычки витать в облаках?

— Нет, — серьезно посмотрев на девушку, ответил Ньерд. — Как раз такой — не имею.

Домой они поехали на такси… Домой к Фриде. Таксист, длинноусый мужчина, всю дорогу с усмешкой косился на них в зеркальце, видно, даже хотел пошутить, но побоялся обидеть.

— Спасибо, — расплатившись, Ньерд помог выйти Фриде и захлопнул дверцу синего «СААБа».

— Счастливо, инспектор, — помахал рукой таксист.

Ньерд вздрогнул:

— Вы меня знаете?

— А кто ж вас не знает? Телевизор-то все смотрят, особенно передачи Гриля.

— Ах да…

Ньерд вспомнил, как несколько дней назад — а пожалуй, уже и больше недели — у него пытался взять интервью сам Ральф Гриль — знаменитая на весь город лохматая телезвезда в голубом пиджаке и желтых вельветовых брюках. Ньерд даже что-то говорил… кажется, по поводу того самого, найденного у автобусной остановки, парня.

— Зайдешь на кофе? — открывая замок, призывно оглянулась Фрида.

Оторвавшись от телевизора, госпожа Херредаг громко позвала Вэлмора.

— По-моему, он пошел прогуляться, — просунул голову в дверь Ханс. — Давненько уже гуляет, часа два.

— Недоумок!

— Ну зачем ты так, бабуля? — Ханс покачал головой.

— Так ведь волнуюсь, — улыбнулся друид, не очень-то быстро привыкавший к новому своему образу. И дернуло же вселиться в это тело! Лучше б уж подождал, не торопился… Вот ежели торопишься — всегда так…

— Волнуешься? — переспросил Ханс. — И совершенно напрасно. Погуляет у леса и придет — в первый раз, что ли?

Действительно, уже далеко не в первый. Вот это и беспокоило. Особенно в свете только что просмотренной передачи.

— Ты, небось, опять в клуб?

Ханс кивнул и, натянув куртку, побежал к лестнице. Бабуля шустро выглянула из комнат, напомнила:

— Встретишь по пути Вэлмора, скажи, чтоб шел домой.

— Передам! — выбегая на улицу, выкрикнул мальчик. — Если не забуду.

Впрочем, бабкиного воспитанника он встретил тут же — тот как раз заворачивал к дому. Ханс на бегу хлопнул его по спине:

— Что, Вэл, все шляешься?

Вэлмор, как всегда, промычал что-то нечленораздельное. Похоже, он стал кое-что понимать, так, некоторые слова. Вот и бабуля просила ему передать, что ждет. Ханс запнулся — так ведь и не передал! Ну не возвращаться же? Вон уже и автобус показался. Тем более что Вэлмор все равно шел к дому. Пригладив растрепавшиеся на бегу волосы, Ханс впрыгнул в теплый салон.

А Вэлмор — молодой волхв Велимор, облакогонитель и волкодлак — действительно шел к дому. Только не домой, а в сад! Именно там, на тропинке, проходящей мимо старого кладбища, можно было подстеречь припозднившихся одиноких лыжников и… И налететь, сбить с ног, перекусить яремную жилу, ощущая во рту солоноватый вкус крови. Только ею и мог питаться Велимор с тех пор, как ощутил себя оборотнем-волкодлаком. Вот и сегодня он не вернется в дом, пока не выберет новую жертву, молодую и вкусную. А еще можно, прежде чем обратиться в зверя, отвести ей глаза, заговорить, утолив сначала иной голод — голод молодого юношеского тела, властно требующего самки. Как хорошо тогда получилось с той гордячкой. Велимор подстерег ее у горной дороги, как вот сейчас, дождался, когда скроется за лесом автобус, и долго шел следом, а потом нагнал на жертву сон, жару и истому — спасибо Вельведу, научил! Быстро раздел, связал на всякий случай руки… жаль, девка пришла в себя слишком рано! Поднялась, побежала прочь — он едва успел обратиться в волка, вонзил клыки в живое трепещущее тело. О, какое это было наслаждение!

Вытерев стекавшую с уголка рта слюну, Велимор перелез через невысокий забор, отделявший заброшенный сад от старого кладбища, укрылся в кустах возле тропинки и принялся терпеливо ждать. Он не чувствовал холода и промозглой сырости тумана.

А вот Дагне Ленстад — крашеная блондиночка с короткой стрижкой «каре» — очень даже чувствовала и сырой туман, и холод. Ну, нет, пока каталась на лыжах, конечно, ничего такого не чувствовала, так же как и подружки, что еще оставались в горах. Вот и она бы осталась… Ведь до темноты еще часа два, да и какая там темнота — все лыжные трассы давно уже оборудованы яркими фонарями. Да еще новинка — рекламы! Спускаешься с горы в поворот, а там прямо по глазам ка-ак вспыхнет красно-желтое: «Соки и воды Гронма»! Вообще-то да, можно было б еще покататься, да вот договорились с Нильсом пойти сегодня к нему — у него как раз до вечера не будет родителей. Девушка улыбнулась грешным своим мыслям. Хотя для почти семнадцати лет — может, не таким уж и грешным? В конце концов, она ведь дружила только с Нильсом, ему и хранила верность, не как некоторые, хотя были, конечно, и другие возможности. Вот, к примеру, Кристиан из соседней группы неоднократно уже намекал, что хорошо бы встретиться. А он красивый, этот Кристиан… высокий сероглазый брюнет, по нему многие девчонки сохли. Впрочем, что это еще за мысли? Нильс куда лучше, а этот Кристиан… слащавый он какой-то, приторный. Хотя, конечно, красив, ничего не скажешь. Да не о нем надо думать, о Нильсе! Как бы на него не положила глаз Стигне — та девчонка, что играет с ним в группе. Надо же — девушка — и за ударными инструментами! Чудеса.

Дагне поправила на плече лыжи. Кажется, где-то здесь должна быть тропинка, ведущая к шоссе. Ага, вот она…

Перепрыгнув через заборчик, девушка подхватила лыжи и ускорила шаг — уж больно мрачным показался ей обступивший тропинку лес. Вот уж действительно — Черный. Поправив лыжи, она вдруг услышала за собой легкие торопливые шаги. Дагне испуганно обернулась — и тут же перевела дух, увидев идущего позади паренька, примерно своего ровесника, темненького, сероглазого, симпатичного, как… Кристиан. Нет, гораздо приятнее Кристиана.

— Ну и напугал же ты меня, — усмехнулась Дагне. Паренек улыбнулся и, не говоря ни слова, протянул руку к лыжам.

— Хочешь помочь? — обрадовался девчонка. — Вот спасибо. Не знаешь, скоро будет автобус? Я Дагне… А тебя как зовут? А, кажется, вспомнила! Ты — Вэлмор, родственник мелкого Ханса. Мы ведь встречались на концерте, помнишь? Только ты там был каким-то странным… нелюдимым каким-то, не то что сейчас. Только не зови меня в гости, ладно? Потом как-нибудь. Сегодня я встречаюсь… впрочем, это неважно.

Дагне щебетала без умолку. А Вэлмор… Вэлмор просто шел рядом и загадочно улыбался. Дагне повернула голову — надо же! Неужели все канадцы такие? Она даже не заметила, как они прошли по шоссе и снова свернули в лес, к Снольди-Хольму.

— Да что ты все лажаешь, Нильс, — не выдержав, бросила палки Стигне. — Словно в облаках витаешь!

— Так я же — соло, — виновато улыбнувшись, попытался оправдаться Нильс, откинув рукой со лба темную прядь волос. Парень недавно подстригся — зря, по мнению Ханса, — и теперь напоминал не солидного блэкового рокера, а какого-нибудь облезлого Джона Бон Джови. Правда, теперь хорошо были видны серебряные серьги в ушах: три — в левом и пять — в правом. Честно говоря, и сам-то Нильс не был в восторге от новой стрижки, да и не хотел он стричься — подружка настояла, Дагне, сама, между прочим, и стригла, потом осмотрела со всех сторон и сказала: «Класс!» А сегодня… вот уже через два часа… через каких-то два часа… они встретятся, и…

— Соло ты — когда соло, — забросив длинную косу за спину, резонно возразила Стигне. — А в данный момент ты был — ритм. Вместе с Хансом. Значит, должен под нас всех попадать, иначе не музыка получится, а манная каша. Да-да, каша!

— Да ладно тебе, — уязвленно отмахнулся Нильс. — Скажешь тоже — каша. Давайте еще разок сыгранем… Ханс, как твоя бабуля?

— Да ничего, — усаживаясь на старый комбик, Ханс вытащил из кармана куртки бутерброды. — Угощайтесь…

— У-У — Нильс откусил большой кусок, прожевал. — Вкусно.

— Еще бы не вкусно! Сам делал.

Стигне усмехнулась:

— А что, бабуля твоя не готовит?

Ханс удивленно поднял глаза:

— А ведь верно, не готовит. Только когда уж очень надо. Похоже, она и не любит это дело вовсе.

— Так кого ей кормить-то? — хохотнул Нильс. — Ты дома редко бываешь, все больше здесь, в клубе. Разве что родственника твоего, Вэла.

— Вэл вообще ничего не ест, — покачал головой Ханс. — По крайней мере, я не видел… Хотя ты прав, дома я редко бываю. А бабуля ничего, терпит. Ну, что, начали, что ли?

Только они взялись за инструменты, как в маленькое помещеньице молодежного клуба вошел заросший бородой человек в темных очках, с длинными спутанными волосами, в джинсах и ярком расписном балахоне.

— Рок-клуб здесь, что ли? — с любопытством разглядывая аппаратуру, весело поинтересовался он.

— Ну, допустим, здесь, — откликнулась Стигне. — А вы что хотели?

— Мы хотели вас! — словно конь, заржал посетитель. — То есть — не конкретно вас, а вообще музыкантов, кои могут отличить скрипку от бас-гитары. Вот вы — можете?

— Издеваетесь?

— Ничуть. Тут кое-кто хочет спеть с вами. Подыграть сможете?

Ребята переглянулись.

— Это смотря что, — Нильс еще раз осмотрел странного бородача и усмехнулся: — Боюсь, «Джефферсон Эйрплан» или «Грейтфул Дэд» точно не сыграем.

— А их и не надо, — снова заржал бородач. — Хорошо хоть, еще их помните, не ожидал… Короче, у меня в машине есть одна девушка, добрая и красивая. Хочет с кем-нибудь спеть. Позвать?

— Зовите, — пожал плечами Нильс. — Только… Он не успел договорить — бородач уже скрылся за дверью, но тут же вернулся, ведя за собой… Магн!

— Вот это да! — переглянулись ребята. Еще бы! Сама Магн захотела спеть с ними. У Ханса затряслись руки. Только бы не облажаться, только бы…

Магн — в всегдашней своей серой хламиде поверх джинсов — подошла к микрофону, оглянулась…

— Чего играть-то? — тронув струну, тихо спросил Нильс.

— Что-нибудь торжественное и грозное.

— «Чилдрен оф Бодом» подойдет?

— Играйте!

Нильс взглянул на остальных:

— «Бодом Бич Террор», наверное, ей подойдет.

— В самый раз, — улыбнулась за ударной установкой Стигне. — Сами заодно потренируемся, а то неделю уже эту вещицу учим… Ну, три-четыре…

Стигне стукнула палочками… В унисон взвыли гитары…

Шум штормовой волны и вой ветра, скрежет черных ветвей в колдовском лесу, стенания и плач, яростный звон мечей и гордые крики радости — все смешалось в нарастающем вале музыки. Потрясенный бородач, восхищенно качнув головой, повалился в кресло. А музыка все нарастала, становилась изысканней, громче. Мощное уханье бас-гитары, скрежет и громовые раскаты ударных сливались вместе, подобно тому как бегущие с гор ручьи сливаются в грозный поток, сметающий на своем пути все преграды! Вот, казалось, накал страстей уже достиг своего пика… Ухнули ударные! Громыхнул бас! Раненым волком взвыла гитара Нильса…

И в этот момент Магн запела. В голосе ее — то хрипящем, то взлетающем к невиданным высотам — слышались отголоски давно позабытых молитв и пронзительная надежда.

Пела Магн на древнем языке Ирландии — изумрудного острова посреди бурного моря.

Вытянув руки вперед, Магн подняла голову; синие пылающее глаза ее смотрели куда-то вдаль, и стены вовсе не были ей преградой. Допев последнюю строчку, девушка перешла на речитатив:

Магн упала на колени, закрыв лицо руками. Резко оборвалась музыка, лишь застывшая на одной ноте струна еще долго звенела в наступившей тишине, постепенно затихая. Ребята и пришедший в себя бородач бросились к девушке… Та подняла к ним измученное, но улыбающееся лицо:

— Он услышал меня. Он скоро придет! Надо только чуть-чуть подождать.

— Кто? Кто придет?

— Тот, кто может…

Хельги-ярл широко распахнул глаза и вздрогнул. Опять вернулся тот давний сон! Белый потолок, провода, какие-то блестящие штуки. И он сам, недвижно лежащий на койке. Зачем?

Сбросив с себя одеяло, ярл неожиданно легко вскочил на ноги… и почувствовал от этого какую-то не совсем понятную гордость… Ах, да! Он же лежал здесь уже несколько месяцев! Он? Он… Он — кто? Хельги-ярл, прозванный Вещим Олегом, или… или русский музыкант Игорь Акимцев, ввергнутый в неподвижность после схватки с друидом? И то и другое… «Шизофрения», — насмешливо вспыхнуло в мозгу чужое слово. Разобраться бы во всем получше, да некогда. Времени не так уж и много… Не так уж и много — для чего? Как для чего? Для решающей схватки с друидом! Он где-то здесь, Черный друид Форгайл Коэл, возмечтавший о власти над миром, иначе… иначе не было б здесь ярла. Иначе б не позвала его Магн, и тот, кто… Тот, кто может.

Хельги подошел к окну — зима, снег, синие тускло мерцающие фонари. Оглядел себя — полностью голый. Однако без одежды не выберешься! Вообще, где хоть он? Кажется, это называется — клиника. Как много вокруг странных, ни на что не похожих вещей! Впрочем, чего в них странного? Можно подумать, он осциллографа никогда не видел! Конечно, видел… только не в той своей жизни, полной звона мечей и проклятий, а в другой, в петер… петер… петербуржской. Хельги с удовольствием выговорил по слогам незнакомое слово. Незнакомое? Впрочем, хватит рыться в мозгах — пора действовать. Нужно поскорей выбраться отсюда, отыскать Магн, а через нее выйти на притаившегося друида. Бежать! Бежать немедля! Да, но для этого нужна одежда, а тут ее, похоже, не наблюдается. Позвать вра… врачей? Дескать, выписывайте побыстрей, уже выздоровел. Да, но сейчас ночь или, по крайней мере, вечер. Врачей может и не быть… но ведь есть и другой медперсонал. Сторож должен быть точно.

Завернувшись в простыню, Хельги решительно шагнул из палаты. Длинный коридор, залитый ярким светом, зеленый палас под ногами, на стенах — картины в золотистых рамках. Какие-то странно нарисованные подсолнухи. Ван Гог? Стоп! Внизу, в холле, — чьи-то приглушенные голоса. Хельги-Акимцев осторожно выглянул из чуть приоткрытой двери. Ага… В холле, за небольшим столиком, азартно играли в карты. Светлоусый охранник и два санитара. А где же та красивая медсестра, с глазами как звезды? Ведь была же она, была… Акимцев чувствовал, как часто она склонялась над его головою… Видно, сегодня не ее смена. Жаль… Как бы их отвлечь? Да, но потом куда? Голым — на улицу? Так не май месяц. Соображай, соображай, ярл! Во-первых, надо бы раздобыть одежду… Нет, сначала свернуть из одеяла «куклу», оставить на койке, чтоб выгадать время хотя бы до утра. «Куклу»… такую, как делали когда-то в лагере… В лагере Эгиля? Нет, в пионерском… в оздоровительном…

На цыпочках пробравшись обратно в палату, Хельги быстро свернул одеяло и, сняв с себя простыню, накрыл его так, чтоб издали казалось — лежит себе человек, никого не трогает, как, в общем-то, и должно быть. Теперь — отвлечь охрану… Вот, похоже, подходящий предмет — Хельги посмотрел на висевшее на стене кашпо. Осторожненько снял и, прихватив с собой, снова пробрался к холлу. Затаился на лестнице, приметив висящие на вешалке халаты, куртки и длинный пижонский плащ, светло-серый, с алыми вставками. На первое время хватит. Еще бы штаны… и обувь… Ага, вон — тапочки! Хм… Тапочки… Впрочем, ничего другого все равно нету. Нет, нет, не стоит оглушать охранника, лучше уж так, по-тихому. Впрочем, совсем уж тихо не получится.

Спрятавшись за стоявшим у самой лестницы шкафом, Хельги прицелился и метнул кашпо в другой конец коридора, стараясь попасть в плафон. Попал! Пушечный выстрел разорвал сонную тишину клиники, звякнув, полетели на пол осколки.

— Что там такое, парни? — бросив карты, насторожился охранник. — Пойду посмотрю.

— Я с тобой, Карл, — поднялся со стула санитар. — Заодно загляну в палату к тому старику. Эди, ты пока раздавай…

Оба — охранник и санитар — быстро поднялись по лестнице и бросились в коридор.

— Ну, так и знал, что этот плафон когда-нибудь свалится! — Санитар хлопнул руками по бедрам. — Теперь убирай вот… Что ж, пойду за шваброй. — Поворчав, он скрылся за боковой дверью.

— Можешь не торопиться! — крикнул ему вслед охранник. — Обойду пока весь периметр.

Оглядевшись по сторонам, он свернул за угол. Хельги выскочил из-за шкафа, присев у лестницы, просипел:

— Эди, эй, Эди! Тащи сюда тряпку.

— Тряпку? — недовольно потянулся Эди — совсем еще молодой длинноволосый парень. — То банкуй, то тряпку неси. — Он подошел к вделанному в стену шкафчику-купе и, прихватив пластиковое ведро с тряпкой, насвистывая, поднялся наверх:

— Эй, где вы там?

Хельги вихрем спустился вниз, сунул ноги в первые попавшиеся тапки и, накинув на плечи плащ, откинул щеколду запора… Он не почувствовал холода. Немного пробежав вдоль фонарей, спрятался за деревьями. Пошарил в карманах… Ого! Мо… Мобильник! И словно бы осенило — такси! Нужно вызвать такси… Быстро пролистал справочник… ага… есть!

— Да, такси, слушаю… Вообще-то, я уже закончил на сегодня… Что, очень-очень надо? Именно меня? Ну, хорошо, говорите адрес… Как это не знаете? Клиника… Какая именно клиника? Красивая и богатая… Черт побери, хорошее определение! Думаю, это не иначе как клиника доктора Норденшельда. Ну, ждите у ворот, сейчас буду.

Сунув телефон в карман, Хельги, таясь за деревьями, понесся к воротам. Таксист не обманул, приехал — мигнув фарами, остановился у ворот синий «СААБ». Жаль, расплатиться с ним было нечем… Ладно, главное — уехать отсюда и разыскать Магн.

— Куда едем? — длинноусый таксист распахнул дверцу.

Садясь, Хельги лишь пожал плечами:

— Пока прямо.

Друид был взбешен! Черные глаза его, казалось, метали молнии, и, если бы не кое-какие соображения, он тут же убил бы этого недоумка волхва.

— Ну, зачем, зачем ты привел сюда эту девку? — потрясая руками, вопил друид.

— Это моя жертва, господин, — Велимор повалился на колени и чуть слышно добавил: — Жертва и пища. Я не могу есть то, что едят все.

— Я знаю, — успокаиваясь, ухмыльнулся друид. — Ты должен питаться кровью. Но неужели ты не мог потерпеть хотя бы два дня?

Волхв молча ткнулся лбом в темные дощечки паркета.

— Ладно, встань. Поднимись, — смилостивился друид. — Спрячь девку в подвал. Закроешь на замок, ключ принесешь мне.

— Но…

— Я сказал — спрячь! Все остальное — потом. Видишь ли, я не хочу раньше времени испугать нужного мне человека… — Форгайл Коэл прикрыл глаза. — Да, и не забудь связать ее и заклеить рот скотчем.

— Скот-чем?

— Ну, вон той клейкой лентой. Твои чары, думаю, скоро закончатся, и девка начнет буйствовать.

— Понял тебя, о мой друид, — Велимор приложил к груди руки и, поклонясь, увел в подвал покорно стоявшую рядом с ним девушку с крашенными в желтый цвет волосами.

Проводив его взглядом, друид в нетерпении посмотрел в окно. Ага, кажется, вон та машина. Ну да… Желтое такси. Подъезжает… Неужели мимо? Нет, остановилось. Вылезли пассажиры. Двое, молодая женщина и ребенок. Ну, наконец-то, хвала богам!

Накинув на плечи шаль, друид проворно спустился вниз и, не дожидаясь звонка, широко распахнул дверь:

— Рада вас видеть, Марина! — широко улыбнулся он устами почтенной госпожи Херредаг. — Проходите! Какой славный у вас мальчуган. Сколько ему — шесть? Семь?

— Целых восемь, — обиженно сморщив нос, пробурчал мальчик.

— Дима, веди себя прилично, — поднимаясь по лестнице вслед за хозяйкой, одернула сына Марина. — Ты ведь уже не маленький, правда?

— Правда. А здесь и в самом деле есть игрушечная железная дорога? Такая же, какую ты мне подарила?

— Нет, родной, по словам любезной госпожи Херредаг, эта дорога гораздо лучше. Но сначала поужинай.

— Ну, мама…

— Я кому говорю? Иначе никаких игрушек!

— Ладно… так и быть…

На втором этаже, в гостиной, у празднично накрытого стола их уже ждала улыбающаяся хозяйка. Розовые волосы ее смешно кудрявились, рука нервно сжимала вилку.

— Прошу, садитесь… Отведайте яств. А Вэлмор уже отужинал, ну, вы же знаете, он не совсем здоров и все такое…

Маленький Димка наелся быстро. Собственно, на столе и не было каких-то особых закусок — лишь две бутылки немецкого вина да огромных размеров торт, на который и накинулся мальчик.

— Вкусно? — участливо поинтересовалась госпожа Херредаг.

— Угу…

— Кушай, кушай, малыш. Хочешь еще?

— Не, наелся…

— Тогда иди поиграй. Вэлмор покажет тебе игрушки… Вэлмор!

Из смежной комнаты на зов тут же явился воспитанник — красивый подтянутый юноша, посмотришь — не скажешь, что у него не все дома.

Посмотрел на Димку, улыбнулся, протянув руку. Бросив недоеденный торт, мальчуган подбежал к нему:

— Ты и есть Вэлмор? Покажешь мне железную дорогу?

— Дима, он не понимает по-русски.

Велимор улыбнулся. Вот уж он-то как раз хорошо понимал по-русски… вернее, по-древнерусски… Выйдя из гостиной, подмигнул Димке:

— Идем?

— О, да ты все понимаешь! Здорово. Будем вместе играть? А куда мы идем? У вас на первом этаже детская? Ой, в подвале, что ли?

— Как работа? — подливая гостье вина, поинтересовался друид.

— Спасибо, все хорошо, госпожа Херредаг.

— Нравится в клинике?

— Ну да, врать не стану.

— Покажете мне ее?

— К сожалению, туда не пускают посторонних.

— А если очень постараться?

— Нет, вряд ли. Доктор Норденшельд такой строгий…

— Но все же тебе придется туда поехать.

Марина удивленно вскинула глаза — и вздрогнула, увидев прямо пред собой искаженное лютой злобой лицо хозяйки.

— Что… Что вы делаете, госпожа Херредаг! — Марина закричала от боли, когда, выпрыгнув из-за стола, старуха ловко заломила ей руку за спину.

— Молчи, тварь! — прошипела она, ударив женщину кулаком в живот. Марина задохнулась, на глазах ее выступили слезы. Она все еще никак не могла понять — что происходит? С чего вдруг эта милая смешная старушка обратилась в злобную фурию? Слабая догадка промелькнула в ее голове, когда неожиданно оказавшаяся чрезвычайно сильной старуха связывала ей руки бельевой веревкой. Сумасшедшая! Ну да — сумасшедшая! Недаром во всем поведении госпожи Херредаг наблюдалась какая-то странность. И этот ее воспитанник, Вэлмор, он ведь тоже того… с присвистом. Да, это многое объясняет… И уж она-то, с медицинским-то образованием, могла бы давно догадаться. Видно, наступил момент обострения, у сумасшедших такое бывает. Главное — ни в чем не перечить и воспользоваться любой возможностью, чтобы вырваться из лап психов. Зачем, зачем она взяла с собой Димку? Вот дура… Он ведь пошел с Вэлмором…

— Где мой сын?

— А мы к нему и идем, — гнусно улыбнулась старуха…

Связанный Димка, плача, валялся в подвале рядом с какой-то стонущей девушкой. Над ними альбатросом нарезал круги свихнувшийся Вэлмор. Увидев вошедших, он как-то странно взглянул на Марину и глубоко поклонился хозяйке. Ну, натуральнейшие психопаты — оба.

— Держи Камень, Велимор, — вытащив из кармана сияющий изумрудный кристалл, бабка протянула его подростку. Потянуло холодом.

Старуха простерла вперед руки и ухмыльнулась:

— Вяжи, чтоб потом не возиться.

Марина недоуменно посмотрела на них. Неужели психи сейчас сами себя свяжут?

Связанная старуха обернулась к ней и посмотрела прямо в глаза… Марина отшатнулась — она вдруг словно заглянула в могилу.

— В глаза, — тихо сказал друид. — Смотри мне прямо в глаза, тварь… Вэлмор, поднеси ближе Камень… Еще ближе… Еще! Так…

Вспыхнул яркий неземной свет, и гнусная старуха без памяти повалилась на пол. Тихо заскулил Димка…

— Закрой их и никому не давай ключ, — строго наказала Велимору медсестра Марина. — Жди до утра. Утром расправишься с ними со всеми. Потом будешь ждать меня у водопада. Всю ночь — бди. Можешь отлучиться, только если увидишь отступницу Магн, она, кажется, поет песни в Черном лесу вместе с такими же придурками, как наш Ханс. Ты почувствуешь Магн сразу. И выследишь, где она живет… Все понял?

Юноша с благоговением поклонился:

— О да, мой друид! Ханс говорил, как раз сегодня концерт.

В ответ ему медсестра лишь сверкнула черными колдовскими глазами.

Таксист Аксель недоуменно обернулся к странному пассажиру. Переспросил:

— То есть как это — прямо?

— Да так, — пожал плечами тот и неожиданно заговорщически подмигнул: — Понимаешь, у меня есть девушка, музыкантша, я б поискал ее, но не знаю где.

— Музыкантша? — исподлобья оглядывая пассажира, протянул Аксель. — Она что, поет, играет, пляшет?

— Поет.

— А что поет? Джаз, рок, попсу?

— Гм… Скорее, рок. И самый тяжелый. Тот, что называют «блэк».

— А, так она из этих? — Таксист неожиданно засмеялся. — Тогда я, кажется, знаю, где стоит ее поискать — либо в Черном лесу, либо на хуторе «новых хиппи».

— А что, в Черном лесу сегодня концерт?

— Да, наверное… Правда, нам быстрей через хутор. А если уж там нет, то прямиком в лес.

— Отлично! — Хлопнув в ладоши, странный пассажир откинулся на спинку сиденья.

Инспектор Плеске задержался на работе дольше всех, даже дольше, чем комиссар, который вообще-то уходил поздно, но вот сегодня, надев праздничный темный костюм — чем несказанно удивил весь коллектив комиссариата, — поехал в Тронхейм на день рождения к племяннице. Попрощавшись со стариком, Ньерд уселся за стол перед компьютером. Никак не давал ему покоя истерзанный труп… впрочем, не только ему — всему отделу. Даже комиссар, уезжая, наказал немедленно звонить, если по делу появится что-нибудь новенькое… Да уж, появится тут что-нибудь, как же!

Опрошены уже, казалось бы, все, кто хоть что-нибудь мог сказать. И лыжники, и водители рейсовых автобусов, и «новые хиппи». Их разрозненные сведения ну никак не хотели укладываться хоть в какую-то схему, никак… Может быть, допросить еще раз? Инспектор чувствовал: что-то ускользнуло от него и коллег, что-то еле уловимое, какая-то не совсем бросающаяся в глаза странность. Откуда мог появиться убийца? Или убийцы? Мог (могли) приехать на машине… однако никакой незнакомой машины водители там не встречали — а ведь дорога одна, и по вечерам довольно пустынная. Сам вон так и просидел бы тогда в сугробе, если б не та странная девушка, Магн. Магн… Странная? А почему она показалась странной? Что в ней такого необычного, кроме босых ног и длинного балахона? И то и другое вполне укладывается в привычные атрибуты хиппи. Только вот почему босая — зимой? Странно… А что еще странного произошло в городе и округе за последнее время? Ньерд потянулся к клавишам:

1. Пропавший из муниципальной больницы человек, до этого лежавший без сознания в сугробе за автобусной остановкой.

И что в этом такого странного? Почувствовал себя хорошо да и свалил втихаря, а что не захотел пообщаться с медперсоналом — так это его личное дело, может, он с детства врачей боится, этот странный парень. Стоп! Почему странный? Одежда! Точно — одежда! Какой-то нелепый, дурно пахнущий балахон, пояс с бляшками… Кто так может одеваться? Ну конечно же — парень явно шел к хиппи на хутор… или возвращался оттуда. Отметим это…

Следующее…

2. Неадекватно ведущая себя бабуся-канадка и ее еще более неадекватный воспитанник.

Вот в этих-то, пожалуй, ничего странного нет. Мало ли как ведут себя старухи да психи? Отметаем…

3. Странное исчезновение молодого преступника из квартиры в одном из домов Снольди-Хольма.

Бандит тогда едва не прирезал девчонку, хорошо, явился вовремя комиссар… он же и упустил бандюгана, в чем, если подумать, нет ничего такого уж странного — комиссар далеко не молод. Отметаем… Хотя надо хоть краем глаза взглянуть на материалы, кажется, там фигурировала Магн… Та самая Магн… И этот мальчишка, Ханс, который… который…

4. Который едва не сгорел в сарае в собственном саду вместе с некоей Мартой Йоргенсен.

Запутанная история. Так и не выяснили до конца, кто и зачем их там поджигал. Кстати!

5. Странная — и в самом деле очень странная — смерть родителей Ханса.

В ноябре от удара молнией! Ну, тут уж никакого убийцу не притянешь — что поделать, силы природы. Отметаем…

Может, пожалуй, уже хватит странностей? Ну, для порядка, можно вспомнить и

6. Случай с русским музыкантом в фонтане. Кто-то его туда столкнул, или сам упал по пьяни, что вообще-то характерно для русских?

Громкое было дело… Впрочем, не столько громкое, сколько шумное — все бульварные газеты писали. А — посмотреть?

Ньерд щелкнул клавишами, выбирая номера тогдашних газет. Нашел одну — ага, целая статья… гм-гм… вот врут, собаки! Волк какой-то в фонтане им привиделся, надо же! Обоим! А главный свидетель там — все та же Магн! Сумасшедшая Магн… Волк… И ведь та нечастная девушка, найденная в лесу, тоже пострадала от волка! Может, эта самая Магн вспомнит еще что-нибудь связанное с волками. Жаль только, показания ее не имеют юридической силы — похоже, девушка официально признана психически нездоровой. Жаль… Симпатичная. Ну, конечно, не красивее Фриды… Ох, какая женщина! Пусть даже она и старше его, Ньерда, — ей двадцать пять, а ему двадцать три — да, на два года… всего лишь на два года… Она, кстати, так весело смеялась, когда он рассказывал о хиппи. Даже хотела к ним съездить… Папа, говорит, тоже хипповал когда-то, даже в Вудстоке был и в Монтерее, на знаменитых тогда фестивалях… Кстати, идея! А не прокатиться ли сегодня, вот прямо сейчас, к хиппи на хутор? Еще раз поговорить с Магн, взять с собой Фриду… Если, правда, та согласится. Позвонить? Нет, страшновато… Да что уж, попытка не пытка…

Воровато оглянувшись, Ньерд нажал клавишу мобильного телефона:

— Фрида? И я рад слышать… Не хочешь ли прокатиться куда-нибудь? Замечательно! Куда поедем? А к хиппи… Я заеду сам.

Отключив вызов, инспектор широко улыбнулся и громко выкрикнул:

— Йес!

Ханс положил гитару на монитор:

— А все-таки хорошо мы сегодня играли! Особенно — с Магн.

— У, как она пела, — покачала головой Стигне. — Аж мурашки по коже, правда, ребята?

— Ага, — тихонько признался Ханс. — Ну что, вечером в Черный лес? Магн звала ведь.

— Я поеду, — Стигне улыбнулась и тут же вздохнула: — Если родители отпустят.

— Так ты им скажи, что с нами… Верно, Нильс?

Нильс виновато улыбнулся:

— Я, наверное, не смогу пойти.

— Ты? Да почему же?

— Понимаете, мы тут собрались с Дагне… в общем, не могу.

— Ясно, — нахмурился Ханс. — Придется одному…

— Вэлмора с собой возьми.

— Ага! Он, бедняга, и так в прошлый раз перепугался.

— Зато потом спокойно сидел. Даже хлопал.

— Ла-адно… — Ханс надел куртку. — Ну что, по домам?

— Пока, — помахал рукой Нильс. — А я еще тут побуду немного.

— Дверь не забудь закрыть.

— Не забуду…

Когда ребята вышли на улицу, уже стемнело, и танцующие снежинки в свете ярко горящих фонарей рисовали белые граффити на фоне черного неба. Подошел автобус — длинный, расписанный разноцветной рекламой. Стигне и Ханс уселись на заднем сиденье, вытянули ноги. Быстро проехав по центральной улице, автобус повернул налево, в пригороды, и совсем скоро потянулся за окнами заснеженный еловый лес.

— Пока! — выпрыгнув, помахала рукой Стигне. Ханс улыбнулся — все ж таки она была славной девчонкой. Когда впереди, за поворотом, показались огни Снольди-Хольма, он нажал на стоп-кнопку, и автобус, словно древний корабль, плавно и величаво причалил почти к самой ограде дома.

— Спасибо! — Поблагодарив водителя, Ханс толкнул ногою калитку.

Бабули дома не было, один Вэлмор беспокойно расхаживал по гостиной.

— Ты чего это туда-сюда шляешься? — поглядев на него, хмыкнул мальчик. — А где бабуля? А, ты ж не понимаешь… В гости, что ли, ушла или в это свое общество милосердия? Ну, тем лучше… На концерт пойдешь сегодня? Концерт, понимаешь? — Ханс скорчил зверскую рожу и сделал вид, что барабанит. — Бум-бум! Понял? Магн там будет петь. Впрочем, ты ее, наверное, не запомнил.

— Магн? — Вэлмор вполне осмысленно округлил светлые глаза. — О, да, да! Магн! Кон… кон-церт.

— Так идем! — Ханс обрадованно стукнул его по спине. Вэлмор улыбнулся:

— И-дем.

— Сейчас и пойдем, только переоденусь. Да и ты не ходи таким чучелом… На вон мой старый бадлон. — Покопавшись в шкафу, Ханс кинул парню теплую футболку с изображением логотипа «Сатирикон» в окружении перевернутых крестов, черепов и прочих каббалистических знаков. — Надевай, надевай, что смотришь?

Вэлмор стащил через голову свитер, едва не порвав ожерелье из птичьих костей, болтавшееся на тонкой шее.

— Ого! — сразу же заценил Ханс. — Что-то я раньше у тебя такого не видел. Дай гляну. — Он протянул руку и чуть было не отдернул ее назад, коснувшись бледно-синюшной кожи Вэлмора — та была холодна, словно злая зимняя стужа.

— Тебе вообще-то не холодно, Вэл? Ну, надевай, надевай, пора уже и идти… Кто еще там звонит? Чего хочешь, Нильс? Дагне? Нет, не видал… А что, должна была? Хм… вот, значит, как… Ну, не знаю. Да, собираемся. Нет, Стигне так и не решилась, мы с Вэлом… Вэл, тебе привет! Ну, да, если увижу, пришлю эсэмэску. Пока… Это Нильс звонил. Ну, собрался, наконец? Пошли…

Джон — долговязый бородатый парень, тот самый, что подвозил Магн в молодежный клуб, — подбросил в камин несколько поленьев и поежился. Все ж таки следовало затопить чуть раньше. Да и не чуть, а гораздо раньше. Глядишь, и прогрелся бы дом, а так — сиди тут теперь, стучи зубами. Впрочем…

— Линда, ты не знаешь, есть еще виски? — Бородач Джон схватил за талию проходившую мимо девушку с длинными темно-русыми волосами, в приталенных джинсах и клетчатой мужской рубашке, завязанной узлом на животе.

— Не знаю, — покачала головой Линда. — Спроси у Магн.

— Магн тем более не знает, да она уже и ушла давно, — покачал головой Джон. — Придется самому посмотреть.

Встав со старого кресла, он спустился в подвал и вылез оттуда с торжествующим криком, победно сжимая в руке треугольную бутыль «Уильям Грант энд санз».

— Настоящее, шотландское! — Он щедро плеснул в поджидающий на столе бокал, обернулся к Линде: — Будешь?

— Нет.

— Ну, не грусти так, не надо. — Джон покрутил бутылку. — Знаю, ты о Мерилин сейчас думаешь и о ее несчастной кузине… Что-то долго не возвращаются наши охотнички! Мы уж успели в город смотаться, а они все ходят…

Линда вздрогнула:

— Вот и я про это думаю. Уж не случилось ли с ними чего?

— Да брось ты! Что с ними может случиться? Молодые здоровые парни, к тому же и ружье у них.

— Все равно… — Девушка боязливо передернула плечами. — Знаешь, Джон, мне почему-то кажется — это не простой волк, а оборотень. Я вчера даже не смогла заснуть — вроде как кто-то скребся в дверь. Настойчиво так, тихо…

— Ну, Линда. — Подойдя ближе, бородач обнял девушку за плечи. — Это сосновые ветки скребутся…

— Ветки?

— Ветки, ветки… Хочешь, обрублю их?

— Не надо, пусть растут.

— Ну, могу еще посоветовать повесить на шею ожерелье из чеснока — оборотни ведь его не переносят… Да что ты так смотришь? Чеснока у нас много, вон возьми со стены… А лучше всего сходила б сегодня с Магн на концерт, развеялась бы.

— Да теперь уж не успею. А и впрямь надо было… Ну, что сидишь? Плесни-ка и мне…

— Вот это по-нашему!

На крыльце послышались шаги.

— Наши! — Обрадованно воскликнув, Линда бросилась к двери, распахнула, счастливо смеясь…

— Добрый вечер, — учтиво кивнул инспектор Ньерд Плеске. — Надеюсь, не помешали?

Завидев за ним Фриду, бородач Джон усмехнулся:

— Да входите, чего уж.

— Нам бы еще разок переговорить с Магн.

— А вот тут вы опоздали, нет Магн, на концерт подалась.

— Жаль. — Инспектор уселся за стол. Бородач уступил кресло Фриде.

— Спасибо, — поблагодарила та. — Боже, это с Вудстока фотография? — Она кивнула на большое фото Джо Кокера, молодого и тощего, снятого на фоне деревьев, холмов и толпы народа.

— Да, с Вудстока, — улыбнулся Джон. — Выпьете с нами?

— С удовольствием, — не дожидаясь ответа Ньерда, согласно кивнула Фрида.

Бородач взялся за бутылку, наполнил принесенные Линдой бокалы.

— За удачу, — прищурился Джон. Ньерд, чуть не поперхнувшись, выпил вместе со всеми — хоть и не терпел крепких напитков, но вовсе не хотел выглядеть белой вороной, тем более в глазах Фриды.

— А что она за человек, эта Магн? — Закусив предложенным лимоном, инспектор скривился.

— Замечательный человек! — тут же откликнулась Линда. — Добрая и отзывчивая к чужому горю девушка, правда, несчастная.

— В чем же причина ее несчастья?

— Она не скажет. — Линда пожала плечами. — Скромная. Да и живет с нами не так и давно, недели две, может, чуть больше.

— Говорят, она состоит на учете у психиатра, — осторожно заметил Ньерд.

— Говорят, — потеребив бороду, согласился Джон. — Но мы ничего такого не замечали. А то, что она ходит по снегу босиком, — так сейчас так многие закаляются. Йога.

— Да, йога, — протянул инспектор, пытаясь сообразить, что же сейчас делать. Продолжать расспрашивать о Магн либо подъехать к закрытой сцене в Черном лесу и попытаться поговорить с девушкой там. Правда — дадут ли? Уж больно странная собирается там публика… Вот! Опять это слово — «странная».

— Вы бы все ж таки съездили на концерт, — наморщив лоб, посоветовала Линда. — Магн, бывает, и дня два после выступления отсутствует.

— Вот, вот, — кивнул Джон и лукаво взглянул на девчонку. — И ты б с ними прокатилась, а? А после концерта я б тебя встретил.

— Не знаю даже. — Линда пожала плечами. — Может, все же лучше дождаться наших… А вот, кажется, и они…

Кто-то изо всех сил забарабанил в дверь.

— Нет, наши бы не стали стучать… Да, войдите! Да входите же.

Дверь отворилась, и на пороге показался высокий молодой человек, одетый в длинный дорогой плащ, светло-серый, с красными вставками, и в тапочках на босу ногу. Ни штанов, ни рубахи под плащом не было.

— Привет всем! — весело подмигнул он. — Поведайте-ка, добрые люди, не проживает ли здесь одна девица по имени Магн дуль Бресал?

— О, — хохотнул Джон. — Еще один сыщик. Выпьете виски?

— Конечно, выпью. А то что-то замерз.

— Ну, еще бы, — усмехнулась Фрида. — В тапочках по снегу.

— Ах, это, — незнакомец засмеялся. — Врачи, черти, не выпускали из клиники. Пришлось их обмануть, очень уж хочется увидеться с Магн.

— Вы ее родственник? — уточнил инспектор.

— Почти! Ну и сыро, однако, на улице. Ой, пойду отпущу такси…

— Не спешите, может, еще пригодится.

— Ничего, ничего, — встрепенулся Ньерд. — В нашей машине всем места хватит, так что отпускайте. Как, кстати, ваше имя?

— Хе… Игорь. Игорь Акимцев. Из славного города Санкт-Петербурга. Вообще-то я музыкант.

— Ах, музыкант! — хором воскликнули Ньерд с Фридой. — Не вы ли по осени упали в водопад?

— Я, — скромно признался Акимцев. — Кто же еще-то? Только не сам по себе упал, а сражаясь с волком.

— Боже, и тут волк, — обхватила лицо руками Линда.

Музыкант насторожился:

— Я не ослышался, вы только что упомянули волка?

— Да, — кивнул Ньерд. — Вы, кажется, собирались отпускать таксиста?

— Ах, да, да… Но, говорят, за Магн надо еще куда-то ехать?

— Я вас подвезу.

— Уж не сочтите за труд, право! — Акимцев вышел.

— Он случайно не из одной клиники с Магн? — нагнувшись, шепнул инспектор Фриде. — Уж больно вид у него…

— Ньерд, он же сказал, кто он. Русский музыкант… то-то я и смотрю, акцент у него какой-то странный. И слова большей частью старинные. Где он учил норвежский?

Джон пожал плечами:

— Наверное, у себя в Петербурге.

— А вот и я! — быстро вернулся Акимцев. — Ну, расскажите мне про того волка. Ну, смелее, смелее, вы же собирались что-то сказать.

— Это не тема для шуток, молодой человек!

— А я и не думал шутить, — заявил гость и строго взглянул почему-то на Ньерда. — Выкладывайте!

Инспектор переглянулся с хозяевами. Линда, закусив губу, вышла, и Джон последовал за ней, еле заметно кивнув.

— Что ж, буду краток, — пожал плечами Ньерд…

— Страшная история, — выслушав, покачал головой гость. — Это не простой волк, это оборотень.

— Послушайте, вы, в конце-то концов…

— Помолчите, — Хельги-Акимцев резко перебил инспектора. — Никогда не говорите о том, о чем не имеете представления.

— Надо же!

— Я думаю, он будет убивать и еще… пока мы его не остановим. Надо прочесать лес… Нет, сначала переговорить с Магн. Она может помочь.

— И я в этом почему-то уверен, — грустно кивнул Ньерд. — Только вот захочет ли она разговаривать с нами.

— Захочет, — серьезно кивнул музыкант. — Именно для этого я и должен найти ее.

Вошел Джон, ведя под руку заплаканную Линду. Услыхав про оборотней, посоветовал захватить с собой развешанный по стенам чеснок.

— Хорошее дело, — одобрительно отозвался Игорь. — Только ведь к чесноку хорошо бы еще и знать отгоняющие волкодлаков висы. Вы такие знаете?

— К сожалению, нет, — ехидно усмехнулся инспектор. — Может, вы нас просветите, уважаемый господин Акимцев?

— Конечно, — с улыбкой кивнул тот. — Самую простую вису сможет выучить и ребенок. Слушайте и запоминайте! — Он поднялся, торжественно посмотрев куда-то сквозь стены, и заунывным голосом прочел:

— Какие красивые стихи, — восхитилась Фрида. — Какая образность! Язык! «Брани росы!»

Инспектор лишь презрительно скривился:

— Ну, так мы едем за Магн?

Линда так и не поехала с ними, осталась дожидаться своих. К слову — они уже подходили, веселые, довольные и гордые — все ж таки удалось подстрелить зайца. Инспектор с Фридой и примкнувший к ним Хельги-Акимцев уселись в служебный «вольво».

— Никогда не ездил в полицейской машине, — кивнув на рацию и валявшуюся на торпеде мигалку, усмехнулся Акимцев.

— Ах, да, забыл представиться, — заводя двигатель, обернулся к нему Ньерд. — Инспектор Плеске.

— Ну, надо же!

— Показать удостоверение?

— Да ладно.

— И все же, и все же… — Инспектор сунул руку в карман, что-то вытащил и в недоумении поднес к глазам. — Черт побери! Откуда здесь взялся чеснок?

— Я положила, — фыркнула Фрида. — Так, на всякий случай.

Ньерд улыбнулся:

— Ну, будем надеяться, что поможет.

— Только не забудьте вису, — со всей серьезностью предупредил музыкант.

Быстро миновав широкий участок шоссе, они свернули на лесную дорогу. Акимцев мечтательно улыбался — все-таки неплохо, что доброхот Джон снабдил его старыми джинсами и рубахой. Правда, кеды немилосердно жали, ну, тут уж ничего не попишешь. Все лучше, чем тапочки. Глядя на обступившие дорогу черные деревья, Игорь думал о том, как ему повезло. Как вовремя он выбрался из клиники, как отыскал именно того самого таксиста, что знал, где живет Магн, как на хуторе наткнулся на хороших отзывчивых людей… Повезло. Повезло? Хельги-ярл усмехнулся. Ага, как же! Есть хорошая русская пословица, про то, что везет только утопленникам. В данном же случае он знал, чья рука водила его действиями и поступками других — рука старого учителя, кузнеца и колдуна Велунда. Именно этим — и ничем другим — объяснялось везение. Пусть боги будут благословенны к старому, давно умершему кузнецу. Акимцев посмотрел на Ньерда. Это въедливый парень чем-то напомнил ему Найдена. Такой же упертый, собранный, деятельный. И должность вполне подходящая — полицейский инспектор, ничуть не хуже тиуна.

— Вон их ристалище! — сбросив скорость, Ньерд кивнул на модерновое здание, небольшое с виду, невысокое, однако приземистое и длинное, с расположенным по фасаду баром. Припарковались рядом с каким-то пикапом. Выйдя из машины, Игорь всем телом ощутил рвущиеся изнутри здания дрожанье басов и глуховатые раскаты ударных.

В небольшом, рассчитанном человек на сто, зале было не так уж и людно — что поделаешь, зима. Это летом у открытой, расположенной рядом площадке тусуется неимоверная куча народу, а сейчас вот так, скромненько. Передние пять рядов, впрочем, были заняты все, да у самой сцены прыгало с десяток подростков.

— Вон она!

Магн, согнувшись, сидела почти у самого входа, с краю, и не поймешь, то ли плакала, то ли молилась. Хельги быстро прошел к ней и уселся сзади:

— Девушка, мне из-за вас не видно.

— Что? — Магн обернулась… и в темно-синих глазах ее вспыхнула пронзительная искра надежда.

— Ярл! — тихо прошептала она. — Наконец-то… Наконец-то.

— Где друид? — Хельги обвел глазами зал, словно готов был встретить носителя зла уже здесь, среди ревущих подростков.

— Если б я знала, — горько улыбнулась девушка. — Но я чувствую, он где-то рядом, в городе.

— Я знаю, что нам нужно сделать, — поднял указательный палец ярл. Грянула музыка, и слова его потонули в скрежещущих аккордах блэка.

Вместе с Магн они спустились в кафе, к их столику тут же подсели Ньерд с Фридой.

— Это мои друзья, — отрекомендовал Хельги-Акимцев. — Они будут помогать нам.

— Смотря, кто — кому, — оторвавшись от кофе, буркнул инспектор. — Впрочем, продолжайте. Очень интересно вас слушать.

— Я придумал, что нам делать, Магн. — Ярл взял девушку за руку. — Нам незачем искать друида, ведь он сам ищет меня. Так пусть найдет!

— Ты хочешь…

— Да, вернуться в клинику и ждать там.

— Прекрасное решение, — закивал Ньерд. — Клиника вам обоим точно не помешает.

— Но дело не только в друиде, — не обратив внимания на реплику инспектора, продолжал Хельги. — В Черном лесу появился волкодлак-оборотень.

— Оборотень? Да, я тоже слышала.

— Боюсь, он пришел с друидом… Я не добил одного там… на острове. Мальчишка-волхв, темноволосый и светлоглазый… Вполне может быть, что именно он оставляет здесь запах крови и смерти. Нужно уничтожить обоих.

Палата оказалась пуста! Напрасно друид прибегал к хитростям и коварству. Напрасно в далеком капище у порога Ненасытец готовили кровавую жертву — ярла, вернее, его ипостаси — не было!

Сжав в кулак всю свою волю, Форгайл Коэл в образе русской медсестры Марины спустился в холл и строго взглянул на охранника и санитаров:

— И где же больной?

— Какой больной? — покрутив усы, удивленно переспросил охранник.

— Тот, что в коме.

— А что, его нет, что ли?

— Сходите взгляните!

Санитары с охранником вихрем унеслись вверх по лестнице. Вернулись, недоуменные и притихшие.

— И правда — нет!

— Куда же он, черт побери, делся?

Кто-то из санитаров обнаружил пропажу плаща с телефоном. Обрадовался:

— Так мы сейчас ему позвоним… Вот только вспомню собственный номер.

— Может быть, лучше сразу в полицию?

— Заявим, что лежавший в коме больной украл плащ? А что нам наутро скажет патрон? То и скажет — а не пошли б вы… не поискали б другую работу. Ты, Карл, легко ли найдешь такую? Нет уж, давайте звонить нашему беглецу, чем черт не шутит… Как его зовут-то?…

Медсестра поднялась:

— Сейчас принесу кар-точ-ку.

Взяв из открытого охранником сейфа ключ от кабинета, она поднялась на второй этаж. А вот и карточки. Акимцев. Игорь Акимцев. Санкт-Петербург.

Обрадованный друид быстро спустился обратно — может, и в самом деле еще не все потеряно?

— Звоните!

— А он знает норвежский?

— Говорите по-английски.

Кивнув, санитар набрал номер:

— Господин Акимцев? Что? Ах, да, да… Извиняется за плащ, — прикрыв трубку рукой, шепнул он. — Загулял, говорит, немного, решил поразвлечься… Сейчас возвращается.

— Возвращается? — Все облегченно переглянулись. — Есть Бог на небе!

— Я сделаю ему успокаивающий укол, — завидев в окно приближающиеся фары, медсестра поспешила в кабинет.

Было видно, как из подъехавшего «вольво» вышел высокий бородатый парень в длинном, небрежно наброшенном на плечи плаще.

— Он! — ахнули санитары.

— Привет, ребята! — войдя, поздоровался пациент. — Извините за плащ — пришлось позаимствовать на время. Это вам, чтоб не очень сердились. — Акимцев поставил на стол бутылку акевита.

— Могли бы, вообще-то, и договориться, — буркнул охранник.

— Ага, так вы б меня и отпустили! Ну что, найдется чем закусить?

— Да поищем… Слышь, ты все-таки поднимись в палату, там тебя медсестра ждет, с уколом.

— С уколом, говорите?.. С детства ненавижу уколы.

— Зато медсестра хоть куда!

Поднявшись по лестнице, Акимцев вошел в свою палату и, не снимая кеды, растянулся поверх простыни.

Резко включив яркий свет, на пороге возникла женщина в белом халате. И вправду красивая. Жаль только, глаза прикрывали дымчатые очки. Самый раз — для зимы-то!

— Прошу вас перевернуться на живот, господин Акимцев, — злорадно, как показалось ярлу, произнесла медсестра. В вырезе ее халата сверкнул зеленоватый кулон. Зеленоватый? Нет, пылающий, изумрудный! Вот если б еще заглянуть ей в глаза.

— Ой, я, кажется, что-то забыл там, внизу. Минутку… — Вскочив с кровати, беспокойный пациент промчался к дверям и, нелепо взмахнув руками, неожиданно выключил свет. Выключил и тут же включил… Медсестра еле успела опустить на нос очки. Впрочем, Хельги уже заметил все, что ему было надо.

Усмехнувшись, он подошел к медсестре и резко ударил ее в живот.

— Рад видеть тебя, мой друид! — издевательски произнес ярл. Наполненный неизвестно чем шприц упал на пол и разбился. Черный друид с рычанием и неожиданной силой бросился на Хельги.

— Ах, ты так?! — воскликнул ярл. — Получай же! — Он что есть силы ударил друида ребром ладони по шее… и едва увернулся от ножа! Отскочив за койку, схватил за никелированную ножку стул. Друид попятился… Ага! Рассчитывал расправиться с неподвижным — и просчитался. Довольно глупо, между прочим! Все остальное — тот же шприц — было уже импровизацией, и не то чтобы от отчаяния, нет, скорее — от нетерпения. Интересно, что он туда закачал, в этот шприц?

Друид тоже понял, что происходит что-то неладное. Против него неожиданно выступила двойная сила! И даже тройная — где-то совсем рядом неуловимо чувствовалась поддержка давно умершего колдуна Велунда — первого учителя Хельги. Да, силы были неравны… Хотя был Камень! Но, кроме Камня, нужны спокойствие и заклятия. Ничего… Пусть сейчас он проиграл… Но еще наступит время…

Извернувшись, медсестра с криком «Помогите!» выбежала в коридор. А вот этого уже не предусмотрел и Хельги.

Минута — ив палату примчатся санитары… Положим, он сумеет убить их всех… Нет! Только не убийство! Это простые, ни в чем не повинные люди… Но друид — угроза для них! И все же, если они ворвутся сюда, придется защищаться…

Ярл распахнул окно и, спрыгнув в снег, побежал по аллее. Вот и «вольво». Ждет, как условились.

— Что? — недоверчиво переспросил Ньерд. — Русская медсестра Марина пыталась тебя убить?

— Да она не медсестра, пойми же!

— То есть как это — не медсестра?

К машине уже бежал санитар. Акимцев инстинктивно пригнулся.

— Не дергайся, — усмехнулся инспектор. — Я же все-таки полицейский.

— Помогите, — наклонившись, тяжело дыша, попросил санитар. — Там… наша медсестра… ее, похоже, ранили. Скорее!

Ньерд завел двигатель, и автомобиль ходко покатил по аллее. Проводив его бешеным взглядом черных пылающих глаз, санитар в светло-сером, накинутом поверх белого халата плаще выбежал на дорогу и поймал проезжавшее мимо такси.

— В Снольди-Хольм, — оглянувшись на клинику, произнес он. — И пожалуйста, побыстрее.

— Это вы ее? — Инспектор кивнул на распростертое на ковре женское тело в распахнувшемся халате.

— Клянусь честью, нет! — Акимцев вдруг ощутил самый настоящий страх.

— Нет, это не он, — покачал головой охранник. — Он к тому времени уже выпрыгнул. Похоже, ее ударил Карл, санитар…

— Хороший удар!

— Да, бутылкой по голове… Мы перевязали ее, думаю, отделается сотрясением мозга. Уже позвонили доктору Арендту.

— Хорошо, — Ньерд уселся в кресло. — Я сам допрошу вас по данному случаю. Медсестра в сознании?

— Нет.

— Хорошо, допросим, когда придет в себя.

Хельги подошел ближе и, наклонившись, шепнул:

— Нужно как можно скорее узнать, откуда она пришла. Поверь, это очень важно. Ведь если бы друид использовал ее тело давно… то она имела бы массу возможностей. Нет, это явно произошло недавно, быть может, всего лишь несколько часов назад.

— Какой, к черту, друид?! — взорвался инспектор. — Слушай, пошел бы ты полежал, что ли… И где этот сбежавший санитар?

— Карл?

— А это не он подходил к машине?

— Послушайте, я же не могу разорваться!

— А мы на что?

— Нет уж, Фрида, уволь! Я лучше вызову патрульных.

Инспектор вытащил из кармана мобильник.

— …и нужно заехать по пути… — Он продиктовал адрес дома, в котором проживала русская медсестра. — Уфф!

Хельги отвел Магн в сторону. Они так и приехали сюда вчетвером, прямо с концерта, Фриде все-таки удалось уговорить Ньерда.

— Как думаешь, куда помчался друид?

— Думаю, он вернется обратно и примется вновь копить силы. Ведь Камень остался у него, а это значит…

— Это значит — осталась и угроза. Нужно его задержать! Если его сообщник — оборотень, друид обязательно вернется, ведь ему понадобится жертва.

— Раньше он мог обходиться без жертв. И для проникновения в чужие тела, и для пути сюда. Помнишь водопад?

— Да, но то было раньше. А теперь от него отвернулись даже его кровавые боги! И нет уже у друида Форгайла былой силы.

— Он может ее вернуть…

— Да, может. Но для этого нужно вернуться назад, а этого нельзя сделать без жертвы, причем принесенной не второпях, абы как, а по всем колдовским канонам.

— Эй, что притихли? — Пригладив белобрысые волосы, к ним подошел Ньерд. — Патрульные опросили старушку — мать медсестры. Кое-как, правда, та не говорит ни по-норвежски, ни по-английски. Удалось только узнать, что Левкина отправилась вечером в гости. К кому именно — старушка не знает.

— Плохо, — покачал головой Акимцев. — Может, к кому-нибудь из коллег?

— Нет, у нее не было здесь близких друзей… Впрочем, спросим доктора Арендта, вон это, кажется, он идет.

Доктор Арендт — маленький, тощий, длинноносый, с растрепанной шевелюрой чем-то напоминал воробья — такой же непоседливый, верткий. Едва кивнув инспектору, он первым делом бросился к медсестре…

— Марина! Быстро мне шприц… Лекарства? Да я сам найду, что колоть, олухи! Помогите вон лучше полиции…

Закончив с медсестрой и бросив на нее нежный взгляд, он спустился в холл и замер, увидев Акимцева.

— Не может быть! — Он опрометью бросился в палату. Выбежал, еще более растрепанный, яростный. — Нет, этого просто не может быть!

— Ви есть господин Акимцев? — спросил он Игоря по-русски.

Хельги пожал плечами:

— Ну да!

— Не может быть… Позвольте потрогать ваши мускулы… Невероятно! Вы как будто и не лежали пластом несколько месяцев. Невероятно! Идемте же, нужно сделать анализы.

— Некогда мне сейчас с анализами, парень, — положив тяжелую руку на плечо доктору, грустно произнес ярл. — Подожди немного, а? Ну, хотя бы до завтра…

— А что такое?

— Видите ли, — вмешался в беседу инспектор. — Я хотел бы использовать господина Акимцева в расследовании как очень ценного свидетеля. Вы, надеюсь, не против?

— Да я-то не против, но… Вы понимаете, это же невероятно!

— У Марины были друзья? — перебил Акимцев.

— Друзья? Гм… — Маленький доктор задумался и решительно потряс головой. — Пожалуй, близких — нет. — Он вдруг покраснел. — Коллеги… Хотя она была активисткой местного благотворительного общества. Да-да, я еще видел ее с такой эффектной блондинкой на красном «фольксвагене»…

— Блондинка на «фольксвагене»? — переспросил Ньерд. — Едем в комиссариат, пробьем по компьютеру… — Он вдруг повернулся к Хельги: — А ты случайно не служил в полиции там, у себя, в России?

— Нет, я не полицейский, я всего лишь князь, — с улыбкой ответил ярл.

Друид в образе санитара, выскочив из такси, со всех ног бросился к дому, черным айсбергом возвышавшемуся над поникшим и заснеженным садом. Дернулся в дверь… Позвонил. Забарабанил что есть силы.

— Что вам нужно? — просунулся в дверь Ханс, заспанный, в длинных домашних шортах.

Не говоря ни слова, друид ударил его в скулу. Отлетев в сторону, мальчишка стукнулся головой о стену и медленно сполз на пол. Сверху с блестящим ножом в руках уже спускался молодой волхв. Санитар ожег его черным пронзительным взглядом, кивнул на Ханса:

— Этого — тоже в подвал, к остальным.

— О мой друид! — благоговейно прошептал Велимор.

— Быстрее! Мы принесем сегодня славную жертву… С лихвой хватит на двоих…

— О мой друид… Я хочу… Хочу напиться их крови.

— Подождешь! — жестко ответил, жрец. — Отломай от ограды прутья — они должны подойти… Жаль, тупые, но ничего, сил у нас хватит.

— Сколько прутьев отломать, мой друид?

— А сколько у нас в подвале будущих жертв? Малец, девка, наш придурковатый дружок Ханс и его бабка — четыре. Четыре прута, понял?

— О да, мой друид.

Кое-как заострив в гараже оторванные от ограды железные прутья, они спустились в подвал — Черный друид Форгайл и Велимор, молодой киевский волхв-облакогонитель…

— О боги! — подняв вверх заточенный прут, истово взмолился друид. — О великий Кром Кройх, эту жертву мы приносим тебе! Прими же ее и помоги нам…

В глазах маленького Димки читалось предчувствие смерти. Застонала Дагне. Ханс, изловчившись, пнул друида ногой. Пошатнувшись от неожиданности, тот выронил прут, со звоном упавший на грязный бетон пола.

— Что это за звук там, внизу? — поднимаясь по лестнице, насторожился Акимцев. — А, Ньерд?

— О Боже! — тот хлопнул себя ладонью по лбу. — Как же я мог забыть? В доме есть подвал. Бежим! — Он обернулся к патрульным. — Только как можно тише, ребята.

Они ворвались в подвал вовремя! Хельги едва успел перехватить руку друида, занесенную над несчастным Хансом.

— Все на пол! — выхватив пистолет, громко крикнул инспектор. — Руки за голову и не шевелиться!

Друид и киевский волхв одновременно бросились к выходу. Раздался выстрел. Велимор, отброшенный пулей, упал.

— Похоже, мы пристрелили мальчишку! — посветив фонариком, тихо заметил патрульный.

А Черный друид Форгайл уже бежал по лестнице вверх. Левая рука его была в крови Ханса, обильно натекшей из расквашенного носа. Хельги бросился за ним.

Скрипучая лестница. Темнота. Гостиная — пусто. Комнаты? Тоже никого… Ага, вот люк на чердак… оконце на крышу.

— Стой, гад!

Друид обернулся, в развевающемся плаще, с пылающими, словно угли, глазами, он был страшен. Далеко внизу, во дворе, бестолково суетились патрульные и набежавшие неизвестно откуда зеваки.

— Ты думаешь, что настиг меня, ярл? — шагнув вниз, насмешливо воскликнул друид.

Через пару секунд снизу донесся противный звук упавшего с высоты тела. С горечью сплюнув, Хельги спустился во двор.

— Насмерть, — оторвался от упавшего санитара врач. — Сразу, он и не мучился.

— Это уж точно, не мучился… — Нагнувшись, ярл проверил карманы и шею — Камня не было. Как не было и крови на правой руке.

— Ушел, — тихо произнес Хельги. — Что ж, я настигну тебя, где б ты ни был. Слышишь, друид?! — крикнул он в бессильном гневе в черное небо. И кажется, явственно услыхал смех.

Инспектор Ньерд нагнулся к застреленному подростку, отбросил брезент… Что такое? Под брезентом никого не было! Ньерд осмотрелся вокруг — и в саду заметил быстро удаляющуюся фигуру.

— Стой!

Инспектор помчался за вслед за беглецом. Ньерд вообще-то неплохо бегал, даже иногда брал призы на соревнованиях. А теперь — догнать раненого мальчишку? Чего уж легче. Во-он он, впереди, не так уж и далеко.

Деревья, черные, с косматыми кронами, закрывали и освещенный яркими фонарями двор, и сам дом с горящими электрическим светом окнами. Лишь красно-синие полицейские мигалки отражались в низком ночном небе кровавыми багровыми отблесками. Узкая тропинка вела к щели в граде. Именно туда и бросился беглец. Да вот же он! Бедняга аж присел от страха.

— А ну, вставай!

Парень медленно разогнулся… Инспектор похолодел, увидев прямо перед собой вместо бледного лица подростка оскаленную морду волка. Зарычав, зверь прыгнул. Ньерд успел среагировать, отскочил в сторону. Клацнули челюсти. Ньерд, прокатившись по снегу, проворно побежал к дереву. На бегу вспомнил про пистолет, выхватив, выстрелил несколько раз, попав прямо в грудь волку. По стрельбе инспектор тоже иногда брал призы. Правда, гораздо реже, нежели по бегу. Что ж… пули лишь ненадолго задержали зверя. Чуть замедлив бег, он снова понесся вперед, словно ничего не случилось… Ньерд полез в карман за запасной обоймой, зная уже наверняка, что нет, не поможет… если и вправду это — волкодлак-оборотень. Обоймы в карманах не было: да сам же ее и оставил в сейфе, чтоб зря не таскать, зато нашлось — о боже! — несколько головок чеснока. Ньерд швырнул их в зверя, не глядя. И тот вдруг застыл, попятился, пусть на несколько секунд, но этого Ньерду хватило, чтобы забраться на дерево. Нет, в состязаниях по лазанию на деревья инспектор никогда не участвовал, но сейчас мог бы дать фору любому чемпиону.

— Что, взял? — Он по-мальчишески показал оборотню язык… и понял, что поторопился. От дома к нему никто не бежал — видно, в суматохе не обратили внимания на выстрелы, а если и обратили, то не поняли, в какой стороне стреляли. А вот волкодлак, выпустив огромные, как у Фредди Крюгера, когти, довольно ловко полез на дерево, словно большая желто-серая белка.

— Ой, мама… — отчетливо промолвил инспектор. — Как там эти чертовы висы? Ммм… Сейчас вспомню, вспомню… Их же всю дорогу напевала в машине Фрида… А, вот:

Волк вдруг застыл и как-то обиженно зарычал, отчего инспектор резко воспрянул духом и продолжил чтение висы уже с выражением, как раньше читал стихи на школьных утренниках:

Когда Ньерд прочитал последнюю строчку — оборотня уже не было. Лишь далеко в горах слышался отчетливый злобный вой.

И грянул приглушенный выстрел. Впрочем, инспектор его уже не услышал — с гомоном и смехом дерево обступили патрульные.

— Вот и нет твоего волка, — наступив на убитого волкодлака, приосанился бородач Джон. — Надеюсь, у тебя с собой фотоаппарат, Линда?

Девушка кивнула и вдруг засмеялась.

— Чего смеешься, дурочка?

— Я зарядила ружье освященной дробью.

— Да ну? И где ж ты ее освятила?

— А подержала в углу, за распятием, и при этом молилась.

— Ну, в самом деле, дурочка! Снимай же!

— Внимание… Улыбка!

Блиц фотовспышки на миг осветил мрачные горы и лес. Бородатый Джон протер рукавом глаза, наклонился…

— Черт побери? А где же волк?!

А волка не было.