Глава 34

Минула уже дюжина дней после грубого окончания переговоров. Олдермена Кеолрика усадили на кобылу и отправили назад к Оффе — с ответом Скегги и предупреждением, что Беора останется жива, пока юный король не попытается сунуться с войсками в Свергло и Омрик. Пленение принцессы оказалось для нас сущим подарком богов, да только нрав у этой молодой женщины был такой, что и Гулла бы позавидовала.

Сперва эта особа бросалась на каждую служанку, точно раненая рысь. Опрокидывала миски с едой, отказывалась от мяса и мёда, требовала немедленно её выпустить и угрожала убить себя. Затем начала петь — каждый день и всякую ночь, лишь изредка прерываясь на сон. Как такое худое и явно не созданное для работы тело вмещало столь зычный голос, для меня оставалось загадкой. Да и пение, чего таить, было далеко не главным достоинством Беоры, отчего слушать её долгие завывания становилось совсем тошно.

Затем принцесса и вовсе отказалась от еды. Угрожала удавиться, если к ней притронется рука свера, и отчего-то я Беоре верил. Видел однажды своими глазами, с какой ненавистью она сопротивлялась плену. Мерглумские олдермены наверняка пришли бы в ужас и назвали ее безумной. Святые служители мёртвого бога наверняка объявили бы Беору Мерглумскую мученицей и возвели в ряд тех, кому поклонялись как богам. Для нас со Скегги эта женщина стала сущей головной болью.

— Она снова отказалась от еды, — вздохнул выходивший из покоев принцессы Скегги, когда я вопросительно кивнул. Вода стекала по его носу и волосам. Принюхавшись, я понял, что это было пиво. — Насовсем. Хорошо хоть, что хотя бы воду берет. Пиво, вот, вылила.

Я спрятал улыбку. Не в первый раз. Обычно под конец второго дня Беора сдавалась и позволяла себе притронуться к кореньям. Но в этот раз её упрямство оказалось сильнее голода: шёл четвёртый день отказа от пищи и, судя по всему, даже Скегги не удалось заставить Беору поесть.

— Чего она требует? — спросил я, налив брату немного пива. — Обычно они всегда чего-то хотят.

— Это королевское отродье явно хочет сдохнуть в мучениях! — в сердцах выпалил Скегги. — Я не раз брал эглинов в плен. Но ни у одного из них не было и половины упрямства и стойкости Беоры.

— Так ты ею восхищаешься или ненавидишь? — улыбнулся я, прислонившись к стене. — Реши уже.

Скегги лишь раздражённо отмахнулся.

— Не знаю! Но сейчас меня более всего заботит её жизнь. Помри принцесса — и Оффу уже ничего не удержит от войны. Наоборот, появится повод объединить весь Мерглум против нас.

— Тогда её нужно уговорить. Или запугать.

— Пытать не буду, — сразу предупредил Скегги. — Я не калечу женщин.

— Как и я. Но можно поджарить кого-то из монахов у неё на глазах, — предположил я. — Но любви к сверам это ей точно не прибавит. Но тут всё зависит от того, чего ты хочешь добиться.

— Монахи твои, Хинрик. На чужое добро я не посягаю. Или ты уже выудил из них все сведения, какие хотел?

Я лишь коротко хохотнул.

— Куда там! Они куда больше любят мёртвого бога, чем свою жизнь. Бородач то и дело вызывает меня на бой. Задорный он, мне нравится. Священник с душой воина. Но драться с ним я пока не хочу.

Норовистого крепыша звали отцом Кеддой, и он действительно мне нравился. Суров, немногословен, стоек духом и телом. Кедда не был охоч до беседы, но из обрывков разговоров я понял, что священником он стал довольно поздно, а до этого воевал на стороне эглинов. Кажется, бился за отца Оффы. Ещё я заметил, что Кедда был невысокого мнения о других олдерменах и уважал лишь Кеолрика, с которым и прибыл на переговоры. Не означало ли это, что и Кеолрик отличался от прочих советников Оффы?

Но я решил не заваливать пленного обилием вопросов. Сперва требовалось проявить терпение и какое-никакое гостеприимство. Церковники сидели под замком каждый в своей комнате, благо их в большом чертоге было в избытке. Лишь раз в день я разрешал монахам видеться во время трапезы. Встречи радовали их, и я счёл мудрым показывать пленникам доброту. Старая Гутлог учила меня, что хорошим отношением и добрым словом можно добиться куда большего, чем кулаками.

Отец Велстан оказался духовником Беоры и прибыл вместе с ней. В отличие от Кедды, этот священник был весьма болтлив, однако когда дело касалось принцессы, вмиг терял дар речи. Меня это заинтересовало, да и такая преданность внушала уважение. Этот священник точно хранил какую-то тайну, и тайна эта была связана с Беорой. Я мог бы выпытать её калёным железом, но Велстан был ещё нужен мне для другого.

Из церкви спасли священную книгу со спиралью на окладе, и я желал, чтобы церковник перевёл всё, что там было написано. Этим он и занимался в обмен на сытную еду, вечерние прогулки и вино. Работал медленно. Тянул время. Я же вместе с тем пытался сопоставить языки и разобраться в веалльской письменности. Изящные буквы манили меня, да и язык мёртвого бога услаждал слух, поэтому я как мог учился у Велстана наречию веаллов. Шло медленно, плохо, непонятно. Но я не оставлял попыток. И, кажется, своим усердием я худо-бедно завоевал расположение священника.

Скегги беспокойно метался из угла в угол, не в силах выбросить из головы очередное упрямство пленницы.

— Нужно заставить её питаться. Она нужна нам живой и здоровой! — тараторил он, лишь изредка прихлёбывая из кружки. — Не думал, что она окажется такой упрямицей. Если в Мерглуме даже у принцесс такой стержень в хребте, что же тогда можно сказать об их воинах?

— Хочешь, я попробую с ней поговорить?

Брат наградил меня полным сомнения взглядом.

— Она знает, что ты колдун. Их вера запрещает с вами знаться.

— Но от попытки с меня не убудет, — возразил я. — Кроме того, есть мысли, как её уговорить.

— Чего ты удумал? Будешь чертить руны принуждения?

— Не уверен, что они сработают — Беора не принадлежит нашим богам. Но если начнёт умирать от голода, я прибегну к любым способам поддерживать в ней жизнь.

Я сам удивился тому, сколь хладнокровно это прозвучало. Всё же колдовство здорово изменило меня, да и сам Эглинойр, казалось, вытаскивал из людей самое тёмное.

— Ладно, — махнул рукой Скегги. — Делай что хочешь, лишь бы угомонилась. Йирдман угрожает покинуть хирд, если она не прекратит своих ночных песен.

— Экий слабак, — съязвил я и направился к бочонку с южным вином.

Запасы дорогих напитков иссякали, но сейчас дело того стоило. Налив вина в небольшой котелок, я подвесил его над очагом, а затем добавил туда много мёда и укрепляющих трав. Я размышлял просто: Беоры отказалась от воды, но не от питья. А раз так, то могла принять напиток. Я постарался добавить туда побольше сладости и крепких корешков, закинул несколько маленьких яблок, чтобы дали сок. Затем, когда смесь стала горячей, снял с огня, процедил в чашу и, вдохнув аромат, улыбнулся.

А затем нанёс несколько целящих вязей на напиток. Теперь точно до следующей ночи не помрёт.

— Чего ты там наколдовываешь? — спросил брат, заметив мои хитрости. — Не думай проклинать.

— С ума сошёл? — оскорбился я. — Она — наша кровь. Разбавленная, конечно, да и родня слишком дальняя. И все же.

— Да шучу я. Просто так распереживался, что разучился веселиться.

— Это ты брось, брат. — Я направился к жилой половине, и, поравнявшись со Скегги, жестом потребовал ключ от комнаты, где держали пленницу. — Выброси всё это из головы и дай мне делать мою работу.

Скегги молча отдал мне массивный ключ и посторонился.

— Удачи, брат, — едко улыбнулся он. — Надеюсь, пойло не особо горячее. Берегись!

Я позволил себе улыбку и направился к темнице принцессы. Хотя за такой плен многие бы отдали добрую половину жизни. У неё была мягкая постель без клопов, щели заделали, стены завесили полотнами, чтобы сохранить тепло. В комнатке разместили маленький очаг, и от холода принцесса точно не страдала. Ещё к ней приходили рабыни Скегги и притаскивали воду, чтобы подмыться. Брат даже велел распотрошить сундуки олдермена и добыть сменную одежду для пленницы, чтоб одевалась как привыкла. Всё тщетно. Ни одно из этих действий не помогло завоевать доверие безумицы, и сейчас я ощущал себя так, слово шёл безоружным в логово дикого зверя.

Собравшись с духом, я отпер дверь.

Беора, до этого момента сидевшая на кровати, испуганно вскочила и попятилась в угол, не сводя с меня полных ненависти глаз.

— Зачем пришёл, колдун? — спросила она, старательно обрубая слова на сверский манер. Это было интересно. Значит, учила наш язык.

— Ты только что облила самого ярла пивом, — улыбнулся я и кивнул на чашу. — Подумал, вино будет больше по нраву твоему нежному величеству.

Беора гордо вздёрнула подбородок.

— Мне ничего от тебя не нужно, начертутель, и ничего из твоих рук я не приму.

— Начертатель.

— Что?

— Начертатель, а не начертутель, — поправил я. — Раз уж пытаешься говорить по-нашему, говори правильно.

Я аккуратно поставил дымящуюся чашу на стол и дал дивному аромату расползтись по всей комнатке.

— Яда нет. Вредоносных и принуждающих чар тоже, клянусь. Я просто хочу, чтобы ты укрепила силы.

— Чтобы и дальше быть разменной монетой в ваших переговорах с Оффой? — усмехнулась пленница.

— Ты наверняка предполагала, что этим всё и закончится, когда ехала сюда. — Я прикрыл дверь и сел на лавку. — К слову, мне до сих пор не очень ясно, зачем ты всё-таки сюда прибыла. Что хотела увидеть или сказать?

Глаза принцессы недоверчиво сузились.

— Хочешь меня разговорить?

— Я хочу, чтобы ты перестала меня бояться, вышла из угла и наконец-то выпила вино. Оно сейчас остынет.

В Беоре в этот миг явственно боролись любопытство, жажда и страх.

— Сначала ты выпей. Я не верю тебе.

— Если ты знаешь, что я колдун, должна знать, что и яды не особо мне страшны. Мы ведаем травы, которые помогают выгнать скверну из пищи, — слукавил я, но это сработало. Беора нахмурилась, сделала осторожный шаг к столу. Я взял чашу и щедро глотнул, вытерев бороду рукавом. — Жив, как видишь. Кстати, очень вкусно. Не лишай себя удовольствия.

— Почему Скегги отправил тебя?

— Я сам пришёл. Хочу получить ответы.

— Тогда я хочу увидеть отца Велстана.

— Это можно устроить. Если ты обещаешь, что сегодня же поешь как следует. Четыре дня голода — это не шутки. — Я смерил оценивающим взглядом её худую фигурку. Платье висело. — Ты отощала ещё больше и едва держишься на ногах. И что-то подсказывает мне, что на самом деле умирать мученической смертью ты не желаешь, а просто тянешь время и хочешь выторговать условия плена. Если это так, давай договариваться.

Принцесса слабо улыбнулась и взяла в руки чашу.

— Другой разговор, начертатель. Отец Велстан будет у меня сегодня. Я желаю говорить с ним наедине.

— Он твой духовник, как я понял?

— Да. Мой проводник к Воскресающему. С ним мои молитвы спокойнее.

— Хорошо, я это устрою. А ты съешь весь ужин.

— Договорились.

Она сделала несколько робких глотков, оторвалась от чаши — её губы окрасились алым, и это было красиво. А затем Беора вновь припала к вину с жаждой путешественника в пустыне.

— Как вкусно…

— Сам готовил.

— Спасибо… Хирик?

— Хинрик. Раз мы начали торговаться, я предложу тебе ещё кое-что.

— Слушаю.

— Прекрати петь и начни есть. Взамен я смогу устроить так, что ты каждый день будешь видеться со своими монахами. Станете выходить на ужин вместе с нами и сможете разговаривать. Возможно, я даже разрешу вас гулять во дворе, если не станешь глупить.

Принцесса взглянула на меня поверх чаши.

— Не боишься, что мы подстроим побег?

— Не боюсь.

— И с чего ты так уверен?

— Забыла, что я начертатель? Здесь всё обнесено защитными рунами. Святыни вашего бога осквернены, и теперь это место наших богов. Моё колдовство не даст вам уйти далеко. А если вы всё же сможете вырваться за городские стены… Что ж, собак давно не кормили.

— Угрожаешь?

— Нет, — покачал головой я. — Хочу, чтобы ты помнила: жизни церковников зависят от тебя.

Щёки Беоры порозовели, бледность понемногу уходила. Пленница и правда стала выглядеть поживее. Значит… Руны работали? Это было интересно. Беора носила на груди амулет в виде спирали, но, вероятно, он защищал её лишь от злых чар. Доброе колдовство действовало.

— Мне нравится твоё предложение, начертатель Хинрик, — отозвалась молодая женщина. — Петь прекращу, есть стану. На самом деле я хотела понять, способны ли сверы идти на уступки и договариваться. О вас разное толкуют. Что вы мало чем отличаетесь от кровожадных зверей, что убиваете и насилуете всех женщин…

— Прекрати нести чушь, — оборвал я. — Мы не чудовища. И ты это увидела своими глазами. Иначе с тобой бы сейчас никто не нянчился.

— Кое-какие выводы я сделала, это правда. — Беора опустилась на кровать и внимательно на меня уставилась. — Но у тебя были ещё вопросы?

Кажется, вино немного развязало ей язык. Немудрено — на голодное-то брюхо.

— Зачем ты приехала сюда? — спросил я. — Неужели думала, что Кеолрик сам не справится? Олдермен всерьёз за тебя боялся, и что-то мне подсказывает, что твой брат и правда не знал, что ты отправилась к нам. Так почему ты приехала в Омрик, леди Беора?

Она долго молчала. В один момент я поднялся, чтобы размять спину, но сделал это слишком резко. Беора отшатнулась со сдавленным криком, инстинктивно вскинула руки, словно пыталась защититься.

Я замер. Пялился на неё, на её позу. Так делали рабы, которых избивали хозяева. Так защищались жёны, когда их колотили мужья. Тем страннее было видеть такую реакцию у сестры короля Мерглума.

— Кто тебя бил? — спросил я, усаживаясь обратно.

Беора стыдливо отвернулась.

— Ты не в Мерглуме, — добавил я. — Здесь никто тебя не выдаст. И никто не тронет, потому что ты слишком ценна, чтобы поднимать на тебя руку. Расскажи, кто тебя бил.

— Откуда ты…

— Не глупи. Я много видел и умею отличать одно от другого.

— Эдельхун, — продолжая смотреть в пол, тихо ответила пленница. — Эдельхун.

— Кто это?

— Мой муж. Один из олдерменов Лумленда. Советники сказали Оффе, что наш брак укрепит соседский союз. Эдельхун — племянник короля Редвальда.

— Лумлендского короля?

— Да.

— И он тебя бьёт?

— Не только меня. Мне повезло, что он уехал почти сразу после свадьбы. Мы поженились совсем недавно. Оффа торопился выдать меня поскорее, так что всё случилось… сумбурно. Суетливо. Одна радость, что воссоединяемся мы редко.

— Он всегда тебя бьёт?

Щёки Беоры залились краской. Я подал ей чашу с остатками вина.

— Расскажи. Здесь никто не посчитает это позором. Муж, что колотит свою хозяйку, у нас порицается.

— Он… Он без этого не мужчина. У него… Сам понимаешь.

— Не может возлечь без этого?

— Да, — глухо отозвалась пленница.

— И ты решила спастись от мужа, отправившись в Свергло?

— Так совпало. Наши разведчики доложили, что в Свергло стало больше воинов. Что пришли новые корабли. Эдельхун на дух их… вас не переносит.

— А ты, стало быть, совсем не переносишь его, — улыбнулся я, — раз Свергло лучше, чем он.

— У меня была служанка из сверов. Она немного научила меня вашему наречию, рассказывала красивые легенды о великих северных воинах, богах и конунгах. Меня воспитывали немного не так, как Эдельхуна. Для него все сверы — враги и варвары, но я видела среди рабов и слуг хороших людей.

Я замотал головой, пытаясь переварить всё услышанное. Беора говорила спутанно, явно боялась — и мужа, и гнева брата, и нас. Решилась на отчаянный шаг и наверняка не раз пожалела. Слишком много беспорядка было у неё в голове, но теперь я хотя бы немного начал её понимать.

— Так ты всё-таки сбежла? — уточнил я.

— Узнала, что вы взяли Омрик. Мы с Эдельхуном как раз были в Лениовике, это не так далеко отсюда. Гостили, молились, праздновали. Там я и встретила олдермена Кеолрика — я давно его знаю и люблю, он был близок с моим отцом. Кеолрика отправили на переговоры в Омрик, а мой муж собирался на юг, хотел набирать войско. Я сказала, что поеду домой, взяла небольшую охрану…

— И последовала за Кеолриком, — закончил я.

— Да. Убедила его, что моё знание ваших обычаев и традиций может пригодиться. Он упрямился, но в итоге сдался. Догадался, что мы не в ладах с Эдельхуном и хотел отвезти меня к Оффе после переговоров.

Я тяжело вздохнул.

— Так, значит, ты и правда хотела сюда попасть, леди Беора?

— Я хотела уйти от Эдельхуна. Но у нас не приняты разводы. Жена принадлежит мужу до самой смерти. Эглины не разбегаются, как сверы, если кого-то что-то не устраивает. Поэтому наш с Эдельхуном брак будет в силе, пока кто-то из нас не погибнет. И Оффа не согласится на развод.

Отчаянная женщина. Броситься в лапы к сверам, чтобы спастись от супруга… К такому меня ещё не готовили.

— Тогда я предлагаю тебе выход. — Я подался вперёд, глядя в её заплаканные глаза. — Скегги мог бы задержать тебя здесь подольше — торг за выкуп, знаешь ли, дело долгое. И пока ты будешь здесь, Мерглум вряд ли станет нападать.

— Мерглум не станет. Но Эдельхун — лумлендец.

— Тогда советники твоего брата должны разъяснить Эдельхуну, чем это чревато.

— Они попытаются, — тихо ответила Беора. — Да выйдет ли толк…

— Как бы то ни было, заключим с тобой договор, принцесса. С нас — хорошее обращение, потакание твоим маленьким прихотям и почёт. Будешь есть на серебре и получишь служанок. Станешь пировать с нами. Но от тебя я получу всё, что ты знаешь о людях твоих мужа и брата. Расскажешь о ваших порядках, как устроено королевство, о мёртвом боге и почему вы его так любите. Как живут эглины и чего хотят. мы не хотим причинять лишнего вреда этой земле и людям, знай это. Ну и если случится сделать тебя вдовой, ты будешь мне должна.

Глаза Беоры округлились от ужаса.

— Ты…

— Шучу. Но грядёт война, а на ней возможно всякое. Позволь мне доказать, что в сверах ты не ошиблась, принцесса.

Загрузка...