Владычица Подземелий

Глава шестая

Кожа на лице Гаррика горела. Он лежал на земле под яркими палящими лучами солнца, ощущая тупую боль во всем теле. Сознание вернулось к нему неожиданно, будто в открытое окно ворвался солнечный свет.

С ним все было в порядке. Гаррика били и раньше, но на этот раз все его чувства обострились от боли настолько, что из глубины сознания вырвалась злость, побуждавшая тело к действию.

Листья пальмы еще дрожали с той стороны, откуда появился Сэто. Бандит, должно быть, направился к лагерю той же дорогой, что и пришел сюда. Гаррик чувствовал себя слишком слабым, чтобы броситься за ним следом. Сначала нужно оправиться, а уж потом-то он позаботится о Сэто.

Тинт прыгала рядом, издавая цокающие звуки. Увидев, что Гаррик зашевелился, она попыталась помочь ему встать на ноги.

— Ох! — задыхаясь, простонал Гаррик. — Не прикасайся ко мне.

— Гар! — закричала Тинт. Это было первое слово, которое он услышал, придя в себя. Подпрыгнув, девушка-обезьяна вскарабкалась на гибискус. Теперь ее голос звучал откуда-то сверху: — Тинт завяжет ухо.

Гаррик уже мог дышать нормально, хотя еще чувствовал скопившуюся в груди боль. Сэто, похоже, сломал ему ребро.

Он легонько дотронулся до уха и посмотрел на свои пальцы. Они были в крови. Гвозди, торчавшие из сандалий Сэто, задели кончик уха, но особого вреда не причинили.

Гаррик смог встать на колени, а затем, когда девушка-обезьяна припрыгала к нему с комком паутины, сумел подняться и на ноги.

— Тинт завяжет Гару ухо, — повторила она, жестом показывая, что нужно наклониться.

Юноша так и сделал, но, наклонившись, почувствовал неожиданное головокружение. Вместо того чтобы стереть кровь, Тинт его лизнула, даже, показалось, прикусила ухо зубами. Гаррик дернулся, пытаясь отпрыгнуть в сторону, но девушка крепко держала его за плечи. Лишь остановив кровь, она прилепила к его уху комок паутины.

— Тинт завязала, — гордо заявила девушка-зверь. — Паутина лечит ухо.

Гаррик глубоко вздохнул. Ребра до сих пор болели, но, к счастью, обошлось без переломов.

Он улыбнулся своей подруге.

— Все в порядке, Тинт, — произнес Гаррик, успокаивая девушку. — Теперь отведи меня назад, в лагерь. Хочу разобраться с Сэто.

Шарина задумчиво смотрела вслед Чалкусу. Он шел грациозно, будто танцор, которым вполне мог быть, или воин, каковым и являлся. Карус любезно проводил его до двери. Когда король, живой и невредимый, показался в открывшихся дверях зала, капитан Деган слегка расслабился.

Карус оглянулся и посмотрел на Шарину, так и не вставшую со своего стула.

— Может быть, мы… — начал он.

— Закрой, пожалуйста, дверь, — попросила Шарина. Внутри у нее все дрожало от тех чувств, что охватили девушку при воспоминании о ноже с острова Пьюл и Ноннусе. Ей предстояло задать королю вопрос, выходящий за рамки учтивости. — Это займет всего пару минут.

Кивнув Дегану, Карус прикрыл за собой дверь. Когда он обернулся, улыбка уже сошла с его лица, уступив место озабоченности и тревоге.

— Почему ты не хочешь видеть Илну? — поинтересовалась девушка.

— Я сказал…

— Я слышала, что ты предложил Чалкусу, — перебила короля Шарина. — В этом есть смысл. Думаю, Гаррик поступил бы так же, хоть моряк и сомневался в этом. В деревушке Барка людям каждую осень приходится принимать непростые решения, чтобы пережить зиму, приносящую им голод и лишения. Но ты не ответил на мой вопрос.

Карус улыбнулся, но в его улыбке чувствовалась фальшь. Он подошел к столу и налил немного красного вина в ближайший к себе кубок, тот самый, что стоял рядом с кубком Чалкуса. На этот раз разбавлять вино он не стал.

— Когда я был, — заговорил он, отвернувшись к стене, — в своей плоти, живой… Мне все равно, как ты это назовешь.

Даже не притронувшись к напитку, Карус поставил кубок на стол и посмотрел на Шарину.

— Мужчиной я знал многих женщин, — попытался продолжить он свой рассказ. — Одни мне нравились, а некоторых я даже любил. Но была среди них одна…

Он снова потянулся за вином, но отдернул руку и простонал:

— Забери меня, Сестра! Сделай это за мою трусость, за то, что я не могу рассказать тебе о ней!

— Карус, — окликнула его Шарина. Девушка не знала, хочет ли слушать его признания, и уже жалела, что затеяла этот разговор. — Мне не нужно… Ты не должен мне ничего объяснять.

Упомянув о ноже, король разбередил старую рану. Шарина думала, что имеет полное право задать королю вопрос, но только до тех пор, пока не почувствовала, что причиняет Карусу такую же боль, какую он причинил ей.

— Разве, дочка? — отозвался Карус. Ему удалось выдавить из себя короткий смешок. — Возможно, что и не должен, но я все же расскажу. Жила одна девушка, женщина, по имени Бричиз бос-Бредиман. Родилась она в одной благородной семье на Кордине, но ее родители были не богаче, чем ваши в Барке, правда, у них имелся титул.

Он пожал плечами и после недолгого молчания заговорил вновь:

— Я любил эту женщину. Но она умерла, а я не смог ее спасти. Хотя, возможно, ты посчитаешь, что не захотел. Но то было тысячу лет назад. Во всяком случае, сейчас она мертва, и все, что я рассказываю, уже не важно.

Карус грустно улыбнулся Шарине.

— Знаешь, иногда я думаю, что Госпожа или — если философы правы, и Великих Богов не существует — Судьба, а может быть, кто-то другой, кто управляет людьми, обладает неплохим чувством юмора. Твоя подруга Илна так похожа на Бричиз, будто она — ее сестра-близнец. Похожа не только телом, но и душой.

Лицо Шарины оставалось бесстрастным.

— Так вот в чем дело. Теперь я все понимаю.

Карус сделал глоток вина. В его глазах уже не было того отчаяния, что несколько минут назад.

— Мне приходилось очень непросто тогда, когда я смотрел на мир глазами твоего брата. Теперь, когда это тело принадлежит мне уже не как гостю, я подумал…

Он засмеялся и допил вино.

— Подумал, что для всех будет лучше, если я удержусь от искушения.

— Да, — с облегчением выдохнула Шарина. Если бы Карус выпустил свои желания на волю, то Илне и всему королевству пришлось бы столкнуться с гораздо более опасной действительностью, чем та, в которой они находились сейчас.

— Пойдем к остальным, — предложила она, беря под руку человека, находящегося в теле ее брата. — Хочу услышать от Теноктрис, что ей удалось узнать о Гаррике.

От нехорошего предчувствия у Шарины засосало под ложечкой, но девушка тут же напустила на лицо улыбку.

— И о Кэшеле. Хотя я уверена, что нет такой опасности, с которой бы он не справился.

Вместо стола Теноктрис решила использовать мраморную скамейку, стоявшую посредине искусственного грота. Илна наблюдала за тем, как волшебница привязывает веревками старинный пергамент, который принесла с собой, между двумя жаровнями с тлеющими углями. Вдоль стен грота были проложены медные трубы, по которым в канал сада текла вода. Неподалеку, стараясь оставаться незамеченными, несли службу Кровавые Орлы.

Седой мох бородами свисал со стены над трубами. Знакомый темный дым витал над скамейкой. Голова Эйхеуса лежала между двумя жаровнями, кровь из перерезанных сосудов вытекала из того места, где когда-то была шея.

Теноктрис отступила назад, часто дыша.

— Так, кажется, все в порядке. Куда я положила…

— Вот твоя волшебная палочка. — Илна протянула ей щепку от бамбука, которую волшебница выбрала для заклинания на этот раз. — А твой стул стоит позади тебя.

— Ах да, конечно. — Старушка с благодарностью взглянула на девушку.

Подобрав подол платья, Теноктрис осторожно присела на стул из слоновой кости, заботливо пододвинутый Илной, и пристально посмотрела на голову Эйхеуса. Затем перевела взгляд на Илну.

— Извини, я очень нервничаю из-за того, что предстоит ее резать.

Илна пожала плечами.

— Но ты же все равно это сделаешь, ведь от этого зависят жизни и судьбы многих людей, а может быть, и будущее королевства.

Она натужно улыбнулась.

— По крайней мере так я себя успокаиваю.

Теноктрис слегка улыбнулась в ответ.

— Да, конечно. Думаю, ты права.

Она снова посмотрела на лежащую перед ней голову и сосредоточилась. Эйхеус умер с открытыми глазами, в которых навсегда застыло удивление. Глаза остекленели, в них поселилась смерть, отчего черты лица стали резкими, как у демона.

Пергамент начал медленно съеживаться от жара углей, превращаясь в черную золу. Из колец дыма в воздухе проявились магические слова. Теноктрис немного подалась вперед вместе со стулом и стала нараспев произносить заклинания, размахивая им в такт волшебной палочкой.

— О маосайо нараеаа…

От каждого произнесенного Теноктрис слова поднимающийся вверх дым начинал трепетать. Илна заметила на мраморных колоннах мерцающие от яркого света блики. Там прорисовывался какой-то рисунок. Разум не мог постичь его, это было подвластно лишь душе.

— Арубибао зумо имзиу… — бормотала волшебница. — Аулатзилла маула имзиу…

Окружающий мир перестал существовать для Илны, Теноктрис и головы Эйхеуса. Они уже не стояли в гроте, сделанном человеком, а переместились в бескрайние просторы космоса. Вход и стража испарились, пропали из виду. Остался только мерцающий дым, который создавал во времени и пространстве новые рисунки.

— Аэ эйеу саумарта макс акарба…

Сейчас в этих словах звучали раскаты космоса.

Глаза Эйхеуса расширились, и через эти глаза Илна погрузилась в совсем другой мир, серый, мерцающий, полный зла.

— Черайя зозан экмет пхе сатра!

То был мир, задрапированный в серый шелк, в паутину, свисавшую с камней и деревьев… И всюду расположились те, кто ткал эту паутину, наблюдая за происходящим тяжелым немигающим взглядом. То был мир гигантских пауков, размером с собак или овец. Пауки выжидали, их глаза не выражали никаких чувств, оставаясь такими же холодными, как и пустота между мирами.

Пауки плели превосходные рисунки. Таким искусством не смог бы овладеть ни один человек. И Илна отлично это понимала. По крайней мере могла понять…

Серый проклятый мир стал сжиматься, как тающая на теплой ладони снежинка. Илна пошатнулась, но чувство долга заставило ее обхватить Теноктрис и крепко удерживать, чтобы та не соскользнула со стула. От напряжения девушка вытянулась как струна.

В гроте воняло обуглившейся плотью, от пергамента не осталось ничего, за исключением одного обгоревшего клочка. Веревки превратились в тлеющие кучки пепла, а голова Эйхеуса стала всего лишь одной из частей тела, на котором проступили бурые трупные пятна.

Легкая пелена серого дыма стала развеиваться с первыми лучами солнца, осветившими вход в грот. Окружающая действительность представляла собой полную противоположность тому миру, который только что видела Илна. Она приподняла Теноктрис, будто больного ребенка, и шагнула к выходу.

Кровавые Орлы, охранявшие вход в зал, где вечером король беседовал с Чалкусом, заметили Илну, выносившую из грота волшебницу. Стражи топтались в нерешительности. Они не могли понять, что им делать в первую очередь: то ли броситься на помощь женщинам, то ли отгонять уже столпившихся неподалеку зевак.

— Госпожа, — обратился к девушке начальник стражи. — Она…

— С ней все будет хорошо, — оборвала его Илна.

— Да, я в порядке, — вторя Илне, слабым голосом произнесла Теноктрис. — Просто я очень сильно устала.

Илна почувствовала, что старушка смогла преодолеть недомогание и уже может сама держаться на ногах. Девушка помогла волшебнице встать на ноги, продолжая поддерживать ее за плечи.

— Теноктрис, ты видела это, — прошептала Илна. — То место?

Гаррик… Илна вспомнила охватившую ее меньше часа назад ненависть, когда Гаррик даже не соизволил обратить на нее внимания. От ненависти ничего не осталось. Ничто из случившегося не достойно такого гнева, особенно теперь, когда она наблюдала, как преисподняя окутывает все смертельной паутиной из прекрасного шелка.

— Да, видела, — ответила Теноктрис. — Не знаю, что это значит, но думаю, это то, что нужно выяснить в первую очередь.

— Это и пытался сотворить Эйхеус? — спросила Илна. Она хотела задать вопрос шепотом, но от волнения ее голос прозвучал слишком громко. — Ради этого он напал на Гаррика?

Теноктрис вздохнула. Теперь она окончательно пришла в себя после проведенного обряда, а также оправилась от изумления и страха перед увиденным.

Волшебница отступила на шаг назад и, выдавив слабую улыбку, посмотрела на Илну.

— Нет. Эйхеус не пытался создать тот мир. Место, куда мы попали, может оказаться будущим.

Теноктрис тяжело вздохнула, улыбка сошла с ее губ.

— Того, что мы увидели, Эйхеус боялся больше всего, — объяснила старая волшебница. — Он напал на Гаррика, чтобы предотвратить это будущее, чтобы оно не стало явью.

Кэшел сидел на краю берега, прислонившись спиной к верхушке большого обломка скалы. Он оставался молчалив и недвижим, словно слившись с камнем воедино, но все его чувства обострились до предела.

За ночь моряки сожгли на кострах останки корабля. Яркие малиновые угли почти не давали света. Обычно кристаллы соли на пропитанном морской водой дереве шипят и выстреливают в небо яркими искрами, но сейчас мерцающий свет огня тонул в темноте ночи.

Кэшел вел за лагерем, как когда-то за овцами, наблюдение, чтобы защитить всех от возможной опасности. Капитан Мауникс расставил охрану, но юноша не верил, что кто-нибудь из команды придет ему на помощь, если таковая потребуется. Догорающие остатки корабля заставляли команду жаться ближе к костру. Произошедшие ужасные события помогли капитану восстановить среди оставшихся в живых моряков дисциплину.

Больше смертей не будет. Кэшел улыбнулся. Кровожадному ночному убийце придется иметь дело с ним.

Прибой громыхал, ударяясь о рифы, и тонул в великом множестве других ночных звуков. Море вернулось; волны, как обычно, разбивались о коралловую голову, основу кораллового рифа. Там, где сидел Кэшел, вода не могла его достать.

Вдоль линии прибоя валялись тела погибших в кораблекрушении, выброшенные волнами на берег. Кэшел выбрал это место потому, что отсюда отлично просматривался весь лагерь. Хотя при таком освещении юноша больше полагался на слух и интуицию.

Недалеко от места, где расположился Кэшел, но куда тоже не долетали брызги прибоя, под навесом из парусины спала леди Тильфоза. Метра лежала рядом с ее укрытием, на песчаном берегу. Кэшел не просил их располагаться вблизи него, хотя непременно так бы и поступил, выбери Тильфоза для ночлега другое место, где он не смог бы ее защитить.

Следующая волна разбилась о коралловый риф с такой силой, что несколько капель долетели до Кэшела. Волны набегали с обеих сторон, шипя и пенясь; одна из них, прежде чем юноша успел отодвинуться, намочила его тунику.

Близился рассвет. Когда небо посветлеет, он сможет походить, размять ноги, может быть, даже и поспать, хотя, похоже, к тому времени уже изрядно промокнет.

Внезапно Кэшел ощутил в темноте чье-то присутствие. Он напрягся.

Его действия понял бы лишь тот, кто сам мог чувствовать присутствие незримой опасности. Кэшел уловил легкое, едва зримое движение; такое можно засечь тогда, когда предчувствие опасности заслоняет все прочие ощущения. Кто-то слегка задел листья карликовых пальм у тропинки, ведущей мимо скалы, на которой расположился Кэшел, в гору и к ручью. Этого юноша и ждал, но оповещать остальных до тех пор, пока его догадка не подтвердится, не собирался.

Он быстро вскочил на ноги и бесшумно спрыгнул на тропу. В такие моменты Кэшел преображался, и тем, кто находился рядом с ним в минуты опасности, и в голову бы не пришло утверждать, что он неловок или неуклюж. Тень, отбрасываемая джунглями, накрывала весь берег вплоть до того места, где мерцал лагерный костер, создавая — и охотнику, и добыче — надежное укрытие. Кэшел двигался за чужаком в сторону лагеря, стараясь не шуметь, не шаркать ногами и ступать только по песку. Он шел так, чтобы между ним и незваным прячущимся в кустах гостем сохранялось достаточное расстояние, что позволяло юноше успеть принять необходимые для отражения возможной атаки врага меры.

Уже почти рассвело, и созвездий не было видно. Но Кэшел не мог сказать точно, через какое время, одну минуту или две, небо посветлеет. Наверное, не раньше чем через две.

Один из моряков лежал у потухшего костра, чуть поодаль от товарищей. Такой же быстрый, как и Кэшел, незваный гость приступил к действию. Он прыгнул и схватил намеченную жертву раньше, чем Кэшел успел выскочить из кустов.

— Эй! — закричал Кэшел, стараясь отвлечь внимание нападавшего, и, выскочив на песок, начал обеими руками вращать свой посох.

Ночной убийца отбросил моряка в сторону и, пригибая голову к земле, попытался теперь увернуться от ударов дубинки.

Моряк кричал, его вскочившие на ноги товарищи тоже вопили от страха. Паника охватила всю команду. Кэшел, по лодыжку в песке, ударами посоха старался отбить нападение и поразить неприятеля.

Лучи солнца съели остатки тени до самой кромки леса. Незваный гость, пригнувшись к земле, бросился к джунглям; его темный силуэт метнулся к зарослям, будто прыгнувший скорпион. Кэшелу так и не удалось нанести врагу смертельный удар, и тот скрылся в джунглях.

Это не расстроило юношу. Он уже знал, точнее, предполагал, куда направился неприятель. Со стороны лагеря послышалось пение пущенной стрелы. Какой-то лучник, опомнившись от пережитого кошмара, попытался отомстить неизвестному убийце.

Кэшел нырнул в лес, прижимая к груди посох. Он двигался осторожно и был готов в любой момент отразить нападение кровожадного существа. Левой рукой юноше приходилось отводить от себя колючие ветки, еще подрагивающие после соприкосновения с тем, кто пробирался этой тропой впереди него.

— Кэшел, подожди, — прокричала Тильфоза. — Дождись рассвета.

Кэшел продолжал идти вперед. Пойди он этим путем при свете дня, пришлось бы идти наугад. Следы незваного гостя уже исчезли бы, и он и сам мог бы запутаться в деревьях. Сейчас, в предрассветных сумерках, юноша двигался легко и быстро, словно дым по лесу. Кэшел чувствовал дорогу, как любой сельский житель. Но сейчас это чувство обострилось еще сильнее: он шел по следу существа, которое долго держало в страхе тех, кто находился под его защитой.

Он двигался вперед мощно и уверенно, сокрушая подлесок, будто пробирающийся сквозь чащу буйвол. Юноша не слышал звуков преследуемого врага, но был твердо уверен в том, что идет по его следам и обязательно найдет.

Кэшел не волновался. Он желал лишь одного — поскорее вцепиться руками в эту тварь и нанести самый сильный удар. Кэшел верил, что тот, кто осмеливается нападать ночью на беззащитных, не представляет для него настоящей угрозы.

Небо порозовело. Отблески солнца скользнули по листьям бегоний. До полного восхода солнца оставалось несколько минут, и оно, еще не дотягиваясь до земли, уже осветило небеса. Кэшелу больше не приходилось опираться лишь на инстинкт. Со всех сторон его окружали скрюченные, цепляющиеся друг за друга стволы. Он добрался до того места, где лежал разбившийся воздушный корабль. Юноша остановился, решая, как лучше пройти последние несколько десятков шагов по крутому склону.

Так он и стоял, когда услышал какое-то движение на склоне за своей спиной.

Издалека донесся голос Метры:

— Леди Тильфоза, остановитесь!

Кэшел улыбнулся. Тильфоза сказала, что чувствует себя рядом с ним надежно защищенной. Она последовала за ним — этого Кэшел не ожидал, — возможно, лишь для того, чтобы доказать свою смелость.

Внезапно в утренних сумерках раздался мягкий стук по золоту. Кэшел облегченно вздохнул. Он боялся, что противник не затаится, а продолжит бегство. Пастух хорошо знал, как следует вести себя в лесу, но следопыта из него не получилось.

Кэшел стал взбираться на каменистый холм. Рядом с тропой по отвесному скользкому глинистому склону бежал ручей. Забавно. Оказывается, легче нестись вприпрыжку по ночному лесу, чем сделать несколько шагов почти при дневном свете. Теперь предстояло выполнить самую тяжелую и опасную часть работы.

— Кэшел, — услышал он тонкий голосок. Девушка находилась где-то рядом. — Это я, Тильфоза.

Она оказалась неглупа и постаралась заранее оповестить о своем приближении, вовремя сообразив, как именно может отреагировать Кэшел на звук раздавшихся в зарослях шагов.

Юноша стоял неподвижно, почти затаив дыхание, и слышал, как стекает в заводь ручья вода. Рассвет разбудил обитателей леса, которые начали громко кричать и заливаться трелями, оставаясь скрытыми от глаз.

Брошенный корабль покоился на прежнем месте. Костасу не удалось оставить на твердом металле даже царапин. Тело моряка, с распоротой грудью и выеденными внутренностями, лежало у самого края ручья. Его глаза были открыты и устремлены в озаряемое восходящим солнцем небо.

— Я иду к тебе, Кэшел, — опять прокричала Тильфоза, делая между словами паузы, чтобы перевести дыхание. — Я как раз позади тебя.

Выкрикнув последние слова, девушка стала взбираться на холм.

Шипы растений и острые ветки разорвали тунику Тильфозы, на правой щеке виднелась тонкая полоска крови. Девушке не доводилось раньше пробираться по темному лесу, но все же она на это решилась.

В правой руке Тильфоза держала резец из инструментов Крюка. Ручка его была деревянной, а острие стальным и довольно острым.

— Ты могла бы остаться в лагере, — одобряюще проговорил Кэшел. — Хотя, думаю, здесь повсюду небезопасно.

— Я не собиралась оставаться там без тебя, — ответила ему девушка.

Она задыхалась, но старалась не показывать, как сильно устала.

— Оно ушло?

— Не уверен, — ответил Кэшел. Он огляделся кругом, чтобы убедиться, что никто не поджидает их в засаде, и на всякий случай ударил по кусту лобелии посохом, который держал уже обеими руками.

— Кэшел, — окликнула его девушка. Она стояла на значительном от него расстоянии, обеспечивая юноше свободу для маневра на случай неожиданного появления врага. — Ты знаешь, что это? Это человек?

— Я ничего не знаю, могу только догадываться, — хрипло ответил Кэшел, пытаясь рассмотреть что-то впереди.

Из трубок каркаса торчали три огромных нароста, похожих на свисающие с разросшейся лианы коробочки с семенами. Одна из коробочек, возле носа корабля, склонилась к самой земле. Створки ее были раздавлены. Корни растений сплелись вокруг нее, и колония муравьев ползала взад и вперед, облюбовав там себе убежище.

Кэшел ступал осторожно, проверяя посохом землю перед собой всякий раз, прежде чем сделать следующий шаг. Чтобы нанести противнику разящий удар, ноги должны стоять на земле крепко.

Он прислушался к треску и хрусту веток за спиной.

— Леди Тильфоза! — хрипела где-то рядом Метра. — Где вы, госпожа?

— Убери ее отсюда, — закричал Кэшел. Он доверял Тильфозе, но к ее спутнице, волшебнице, это не относилось.

Женщины завели разговор на повышенных тонах, но Кэшелу до этого не было никакого дела. Он подошел к следующей коробочке размером с бурдюк. Она слегка покачивалась в воздухе, наполовину скрытая трубками корабля, которые ее поддерживали. Вес коробочки, сгибая и разгибая трубки, придал золоту форму двойного треножника.

Третий нарост имел форму кокона и громадные размеры. Сверху его кое-где закрывали кучки глины, перегнившие листья и упавшие ветки. Мягко сияющая поверхность отражала солнечный свет, на гладком металле не было ни пятнышка; под покрывавшим слоем гниющих листьев он блестел как отполированный.

Кэшел очень внимательно, пытаясь найти малейшие изменения, осмотрел нарост и, выждав пару минут, ударил по кокону наконечником посоха. Изнутри донесся мягкий, мелодичный звук. Такой же звук он слышал, когда преследовал непрошеного гостя.

Кэшел огляделся. Теперь он точно знал, что ему нужно, но пока не видел, где это можно найти. Тильфоза сидела спиной к разбитому каркасу воздушного корабля. Ее лицо было спокойным, и все же девушка нервничала. Она перехватила ищущий взгляд Кэшела, но промолчала, возможно, побоявшись помешать его размышлениям.

Метра устроилась возле Тильфозы, ее магический жезл покачивался взад-вперед, как голова цыпленка, клюющего зернышки. Она расстелила на земле новый шелковый свиток, на этот раз черный. Как показалось Кэшелу, символы на нем тоже были написаны красной краской. Меняя цвета пергаментов, волшебница поступала весьма осмотрительно — так она не смогла бы их перепутать в спешке.

Кэшел увидел то, что искал. Большой кусок извести. Его уже затянуло мхом, а отвалился он только потому, что в свое время на него упал корабль.

Могло ли чудовище слышать его? А если да, то понимало ли оно человеческую речь?

— Все в порядке, — крикнул он Тильфозе и улыбнулся. — Держи наготове свой резец, а то мне нужно ненадолго положить посох на землю.

Наверное, его голос звучал слишком уверенно. Но Кэшел действительно был рад, что у нее имеется при себе хоть какое-то оружие. Он отошел на несколько шагов назад, потом осторожно подошел к камню сбоку. Некоторое время он смотрел на кокон, пытаясь убедиться, что тот не может неожиданно открыться, затем прислонил посох к каркасу корабля в том месте, где две золотые трубочки соединялись в одну.

Юноша присел на корточки, взялся за камень и попытался сдвинуть его с места. Камень подался вперед. Земля возле выхода известняка наружу была такая ровная, что даже не пришлось расчищать площадку. Он не хотел споткнуться и потерять равновесие, когда поднимет тяжелый камень вверх так же, как подкидывал молодого бычка на Овечьей Ярмарке.

Кэшел набрал в грудь воздуха.

— Раз-два, раз-два… — Он считал вдохи. — И!.. — закричал он то ли камню, то ли себе и резко дернул глыбу на себя. Когда она оторвалась от земли, Кэшел распрямил колени и, подождав, пока руки привыкнут держать этот тяжелый груз, направился к кокону, стараясь не качаться из стороны в сторону при ходьбе.

Кровь стучала в ушах, юноша не слышал ничего, даже своих тяжелых шагов по земле. Но он ощущал заклинания Метры. Магией она разверзла космос и впустила в этот мир неведомые силы…

Он не мог посмотреть вниз. Спина сгибалась под весом огромного камня. Кокон блестел сквозь красную дымку перед глазами, в висках пульсировала кровь.

— И!.. — Он начал раскачивать камень, стараясь придать ему нужное для точного броска ускорение.

Кэшел упал вперед вслед за камнем. Удар пришелся прямо в центр гладкого металла; кокон поддался весу камня и треснул прежде, чем огромная глыба скатилась вниз по склону, оставив в зарослях лобелии широкую просеку.

Юноша попытался вскочить. Тильфоза подскочила, чтобы помочь подняться, но больше мешала, а к нему еще не вернулся дар речи, и он не мог отослать ее назад.

Метра, как безумная, выскочила из кустов и попыталась засунуть свой жезл за пояс, но колдовство лишило ее движения координации; взгляд волшебницы был устремлен на проломленный кокон.

— Убери ее, — хрипло прошептал Кэшел, обращаясь к Тильфозе. Она подала ему посох, вот настоящая помощь, и схватила Метру за плечи. Девушка легко бы с ней справилась, Кэшел был в этом уверен, даже если бы у волшебницы не закончились силы.

Из потаенных недр тела возвращалась сила, истраченная на борьбу с камнем. Теперь он вновь стал самим собой, Кэшелом ор-Кенсетом, осторожным, ловким и осмотрительным.

Камень оставил на коконе вмятину размером с корзину для белья. А трещина в центре оказалась слишком узкой, чтобы попытаться выбраться через нее наружу. Удар превратил кокон в западню, которая держала того, кто был внутри, без всякого замка.

Кэшел схватил посох, просунул его в трещину и надавил. Раздался скрежет, трещина удлинилась, и кокон раскололся. Перехватив посох как копье, Кэшел быстро откинул правой ногой верхнюю крышку и отскочил.

Внутри лежало нечто, похожее на человека. У существа были небольшие челюсти, довольно плоский лоб, далеко посаженные друг от друга глаза, давно распухшие и превратившиеся в узкие щелочки. Его кожа стала слегка зеленоватой и гладкой, но на спине белели шрамы, полученные от несчастных жертв.

Через гущу леса пробивался свет. Когда крышка кокона открылась, чудовище вскрикнуло в агонии и закрыло лицо руками, на которых было по четыре пальца. От него распространялась омерзительная вонь. Кожа на голове и когтистых руках сгнила, обнажив разлагающуюся плоть. На шее существа болтался медальон, служивший ему единственной одеждой или украшением.

Кэшел вонзил в чудовище посох, пробив насквозь череп и поднятые руки. Металлический наконечник ударился о дно кокона и издал похоронный звук. Спина отвратительной твари изогнулась дугой. Она завопила и задрыгала ногами.

Задыхаясь больше от омерзения, чем от затраченных усилий, Кэшел шагнул назад. Тильфоза дотронулась до его руки, давая понять, что она рядом. Через его плечо девушка посмотрела на того, кто лежал в коконе.

— Дузи, стань на мою сторону, — прошептал Кэшел. Он сорвал лист с небольшой пальмы, которая росла на холме, и стал с ожесточением соскребать со своего посоха уже запекшуюся кровь и мозги. — Дузи, помоги тому, кто охраняет твое стадо.

Метра все это время стояла в паре ярдов от них. Тильфоза взяла ее под руку.

— Отведи ее назад, — попросил девушку Кэшел. — Мне надо доделать работу.

Тело существа билось в конвульсиях. При свете дня оно оказалось намного меньше, чем представлялось Кэшелу в темноте, размером с девочку двенадцати-тринадцати лет. Такие же, как у человека, зубы, а когти не больше, чем у собаки. Только благодаря свирепости и животной силе чудовище разрывало жертвы на части даже без оружия. Больше это не повторится. Кэшел не знал, кем было чудовище и почему оно убивало таким жестоким способом, но он остановил его.

Метра наклонилась к трупу и взяла в руку медальон. Кэшел подумал, что ее заинтересовал металл. Но когда на медальон упал свет, юноша увидел, что он сделан из прозрачного и блестящего камня, такого же, как огненные опалы, которые носили при дворе принца Гаррика только благородные господа из Шенги.

— Да это же талисман! — закричала волшебница. — Оказывается, то был не миф! Релония действительно видела его в своих непонятных снах!

— Что это, Метра? — спросила Тильфоза. Ее голос прозвучал мягко, но чуть громче, чем нужно. Она уже спрятала резец за пояс, но когда волшебница закричала, ее пальцы снова сжали полированную рукоять.

Метра сняла с чудовища цепочку. Казалось, ее совсем не беспокоит то, что она дотрагивается до истлевшего заживо существа. Волшебница повесила амулет на вытянутую руку и стала разглядывать его со всех сторон.

— Вот что не дало ему уйти в мир мертвых, — сказала она. — Должно быть, он был великим волшебником. Возможно, когда он пролетал здесь, его корабль попал в магический катаклизм, который и лишил жизни последнего представителя Третьей Расы. Амулет, эта вещица, обладает огромной силой.

— И что, все вот так и погибли? Я имею в виду, вся Третья Раса? — поинтересовался Кэшел.

К тому времени плоть чудовища почернела и покрылась плесенью. Большие берцовые кости вывалились из суставов, упали на листья, гнившие вокруг кокона, и тут же рассыпались. От них осталась лишь небольшая горстка черного праха, казавшаяся блеклой по сравнению с ярким золотым коконом.

— Что? — В голосе Метры слышалось раздражение — ее речь осмелились прервать глупым вопросом. — Конечно же, нет. Они были более могучими, чем мы, во многих отношениях. Амулет мог сохранить ему жизнь, продлить ее на годы, столетия… Но он не мог утолить его голод.

Она с улыбкой посмотрела на Кэшела, как смотрят на простого неграмотного крестьянина с высоты глубоких знаний люди благородного происхождения.

— А кроме потерпевших кораблекрушение питаться ему здесь было нечем. Ведь так? — закончила Метра свои пояснения.

— Да, — кивнул Кэшел.

— Метра, положи амулет назад, в гроб, и пошли, — нахмурившись, сказала Тильфоза и посмотрела на волшебницу с отвращением. — Не думаю, что нам нужна эта вещь и что мы сможем применить ее для добрых дел.

— Не веди себя как ребенок, — огрызнулась волшебница. — С этим талисманом мы сможем…

Кэшел подошел к Метре и схватил висевший на ее руке амулет, скользкий и жирный от стекавшей по нему разлагавшейся плоти чудовища.

— Тильфоза права, мы вообще ничего не будем отсюда забирать.

— Да кто ты такой, чтобы указывать мне, что делать? Ты, варвар! — закричала в гневе волшебница и схватилась за цепочку.

Кэшел потянул амулет в свою сторону.

— Метра! Пойдем отсюда, сейчас же! — воскликнула Тильфоза.

Цепочка не порвалась, но Метра, застонав от боли, причиненной врезавшимся в ладонь металлом, выпустила ее из рук. Она тут же попыталась схватить амулет вновь, но Кэшел оттолкнул жрицу.

— Если помнишь, это я убил носившую его тварь, — в ярости прокричал он.

Юноша бросил амулет на камни, Тильфоза успела схватить волшебницу за руку прежде, чем та кинулась подобрать его. Кэшел нанес точный и быстрый удар наконечником посоха, такой же, каким размозжил голову чудовища. Амулет рассыпался в пыль.

— А теперь, — сразу успокоившись, заявил Кэшел, — нам следует вернуться к остальным.

После удара по голове чувства Гара обострились. Он унюхал близость лагеря за пятьдесят шагов, еще до того, как увидел его. С той стороны тянуло дымом, кухонными отбросами и человеческими испражнениями. Кожевенный завод в деревушке Барка, где Халмат, а позднее его сын, выделывали шкуры, используя для этого куриный помет, находился с подветренной стороны от поселения. Банда Вескея оказалась не настолько избирательна в выборе места для лагеря.

Гаррик сморщился от отвращения, но не запах был тому виной, а мысль о том, что ему доведется вновь встретиться с этими людьми. Он вздохнул и двинулся туда, где разбила лагерь шайка. Дым от костра, на котором готовилась пища, стелился по земле в сыром воздухе. Пухлый мужчина размешивал похлебку в котле, висевшем на железном пруте между двух деревянных рогаток. Натянутые куски брезента служили жителям лагеря укрытием от частых дождей. Сэто сидел в окружении нескольких десятков человек. Один из разбойников держал в руке охотничий рог, украшенный золотой и серебряной гравировкой, который, возможно, когда-то принадлежал кучеру какого-то благородного господина. Он прижимал рог к губам и дул. По окрестностям лагеря разносился долгий, протяжный звук, призывающий бандитов к костру.

Тень от пары гигантских фиговых деревьев, росших на краю лагеря, не давала лучам солнца пробиться к подлеску. По этой причине стволы кустарников оказались всего лишь в палец толщиной. Бандиты соорудили на них сушилку для мокрой одежды и одеял.

— Гар! — защебетала Тинт, все еще стоявшая на краю поляны возле двух сросшихся пальм, похожих на уши слона. — Гар, тебя побьют!

Никто не замечал Гаррика до тех пор, пока он не сдернул с куста большое одеяло и не повязал его вокруг пояса. Там же висели и туники, но его интересовала не сама одежда — нужно было лишь прикрыть наготу. Будучи голым, он чувствовал себя гораздо хуже, нежели безоружным.

— Эй, мартышка, — крикнул повар, вытирая стекавший по лицу и груди жир, — принеси-ка еще дров, только на этот раз сухих! То гнилье, которое ты притащила в прошлый раз, нельзя даже бросить в огонь.

Сэто сидел спиной к Гаррику и не оглянулся на громкие крики повара. Зато его приятель с деревянной культяпкой ниже колена, которому бандит показывал кольцо с сапфиром, повернул голову. Гаррик узнал атамана Вескея, даже не обратившись к памяти Гара. Фигура его уже утратила былую стройность, он обзавелся изрядным брюшком, но остался широк в плечах. За оранжевым шелковым поясом висели два выкованных из закаленной стали ножа; их ручки слоновой кости пожелтели от частого применения. Другие разбойники были и выше ростом, и моложе, и вооружены до зубов, но этот мужчина сразу приковывал к себе внимание.

Гаррик заметил взгляд Вескея и поклонился ему. Атаман даже не повел бровью от удивления, но лицо его, с коротко стриженной козлиной бородкой, напряглось.

Полоумный Гар прежде никогда не смотрел на бандитов, действия Гаррика же были осмысленными. Теперь банда должна понять, что все изменилось.

— Ты забрал мое кольцо, Сэто, — произнес Гаррик вполне отчетливо. — Если ты не возражаешь, я хотел бы получить его назад.

Сэто обернулся с удивлением, которое тут же сменилось гневом. Кольцо, зажатое в правой руке, мешало ему выхватить меч, но он сумел достать из-за пояса свои короткие метательные ножи. Левой рукой Гаррик перехватил запястье бандита.

— Гляньте-ка, что это с Гаром? — крикнул толстый повар. Рог затрубил вновь, призывая болтающихся по лесу бандитов поспешить и позабавиться происходящим.

Сэто тщетно пытался высвободить руку.

— Пусть Сестра заберет тебя! — рычал он. — Клянусь Сестрой, ты…

Гаррик ударил его в солнечное сплетение, между расстегнутых пол рубахи; бандит попытался напрячь мышцы живота, чтобы ослабить удар, но кулак Гара напоминал дубину. Лицо Сэто побелело, ноги задрожали, и он рухнул на колени.

Гаррик тяжело дышал, мелко дрожа от напряжения и осознания грозящей — после того, что он сделал — опасности.

— Посмотрите, может, он кусается, — закричал упавший бандит. — У него изо рта не идет пена?

Гаррик наклонился и начал разжимать пальцы правой руки Сэто. Атаман шайки дотронулся до его плеча.

— Я сам позабочусь о кольце.

Сейчас Гаррик был готов дать отпор любому, кто попытался бы встать на его пути.

— Я нашел это… — произнес он, пытаясь обуздать ярость.

— Держите его, — приказал Вескей.

Бандиты схватили Гаррика и заломили руки за спину. Тинт закричала, но не решилась сойти с места.

Юноша быстро наклонился и с силой рванул руки вперед, столкнув вцепившихся в них бандитов лбами; парень, державший его за правую руку, закричал от боли и разжал хватку. Другие бандиты, стоявшие прежде поодаль, навалились на Гаррика и подмяли его под себя, сорвав с юноши одежду.

— Я просил подержать его, забери вас Сестра! — закричал Вескей. — Я не приказывал бить, Адемий! Успокойтесь!

Гаррик прекратил сопротивление.

Двое бандитов все еще держали его за руку. Другие цеплялись за спину и ноги; еще один висел на шее.

При виде столь живописной картины Вескей улыбнулся. На ладони атамана лежало злополучное кольцо, и хотя сапфир был невелик, его грани ярко сверкали под лучами солнца.

— Отпустите, — приказал Вескей своим людям, все еще державшим Гаррика. — Теперь он будет смирным.

Сэто пытался подняться, опираясь руками о землю, но тщетно — он задыхался. Лицо его было перекошено, губы кривились от боли.

— Вескей, — обратился к атаману человек с охотничьим рогом. — Он же сумасшедший!

Вескей бросил взгляд на Сэто. Лицо выражало сочувствие, но глаза оставались безразличными к мучениям приятеля.

— Я не сумасшедший. — Гаррик глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. — Просто у меня плохое чувство юмора. Но впредь обещаю вести себя хорошо.

— Что происходит? — спросил один из только что подошедших бандитов.

Его приятель крикнул:

— Эй, Вескей, ты позвал нас сюда, чтобы показать кольцо?

Атаман снял башмак и бросил в человека, все еще висевшего на шее Гаррика.

— Я уже давно приказал отпустить его, Халофий, — сказал он негромко, но в голосе зазвучали металлические нотки. — Тосий, Хейм, вы меня слышали?

Бандиты с видимым сожалением отошли от Гаррика. Адемий, коренастый краснолицый парень, бросал на него злобные взгляды. Он единственный издевался над Гаром ради удовольствия, поэтому юноша не удержался и дал бандиту хорошего пинка под зад.

После этого он размял затекшие мышцы и наклонился, чтобы подобрать сорванное одеяло. Вескей помешал этому, наступив на противоположный край материи. Поймав недоуменный взгляд Гаррика, атаман произнес:

— Примерь одну из моих туник. Думаю, она тебе подойдет.

Тонкая шерстяная туника с вертикальными полосами коричневого и кремового цвета оказалась Гаррику впору. Он торопливо натянул на себя предложенную одежду, опасаясь, что кто-нибудь из бандитов попытается застать его врасплох.

Эта осторожность развеселила Вескея.

— Никто не тронет тебя, покаты одеваешься, мой мальчик.

— Клянусь Сестрой, — прорычал Сэто, поднявшийся наконец на ноги и выхвативший меч. — Я собираюсь проткнуть этого мерзавца с того самого момента, как он здесь появился.

— У нас так не принято. Брат Сэто. Здесь собрались приличные люди. В том, что мы оказались на этом острове, виноват случай, а не наши злобные натуры.

Сэто выругался. Гаррик напрягся и отпрыгнул в сторону, лезвие меча едва его не задело.

— Сэто! — прикрикнул Вескей, вытаскивая из-за пояса ножи. — Мы не воюем против своих, помнишь?

— Гар не один из нас, — злобно прохрипел нападавший, но все же убрал меч в ножны. — Он животное.

Гаррик затаил дыхание. Он не знал, как попал к бандитам, но был уверен: дело плохо. В отличие от королевского Совета, эти люди с провинившимися не церемонились. Наказание за ошибки следовало незамедлительно, и, как правило, проступки карались смертью.

— Капитан Вескей. — Он поклонился атаману. — Мы с Тинт нашли кольцо, которое вы искали, а Сэто ограбил нас.

Связная речь Гаррика привела разбойников в замешательство.

— Что это с нашим Гаром? — удивленно спросил у атамана толстяк Тосий.

— Когда Сэто ударил меня в висок, ко мне вновь вернулся разум, — стал объяснять юноша, показывая пальцем на голову, где уже вздулась шишка внушительных размеров. Он вдруг осознал, что густая шевелюра Гара спасла его от неминуемой гибели.

— Это животное попыталось отобрать у меня кольцо, — перебил Сэто. — Мне пришлось напасть первым, и, если понадобится, я ударю снова, Вескей, нравится это тебе или нет!

Гаррик сидел тихо и выжидал. По опыту он знал — не стоит угрожать такому человеку, как Вескей, иначе можно нажить в его лице смертельного врага.

Оставив слова бывшего приятеля без ответа, Вескей встал и отступил назад. Теперь он хорошо видел и Сэто, и Гаррика.

— Не стоит называть меня капитаном, Гар. Мы здесь все равны. Я всего лишь выражаю общее мнение. Правда, Братья?

— Мы-то это знаем, Вескей, — ответил за всех Сэто. — Вот только интересно, ты сам об этом помнишь?

Остальные разбойники хранили напряженное молчание и лишь переводили взгляд с атамана на Сэто, ожидая развязки ссоры.

— Итак, Гар, — как ни в чем не бывало, продолжил Вескей, — значит, ты нашел кольцо и Сэто отобрал его у тебя?

— Вообще-то к кольцу меня привела Тинт, а я лишь выкопал его.

Теперь все взгляды были обращены на Тинт. Когда стихли звуки борьбы, она наконец решилась выйти из своего укрытия и теперь стояла посреди поляны, понурив голову и избегая смотреть Гаррику в лицо.

— Почему Гар так странно говорит? — переспросил Тосий. — Слушайте, а вдруг это не Гар?

Гаррик посмотрел на Тосия и прищурился. Толстяк Тосий никогда не отличался умом, но сейчас лишь он и Вескей поняли, что происходит; неизвестно как, но эти двое догадались — перед ними не полоумный Гар.

— Зачем ты разговариваешь с этим животным? — требовал объяснений Сэто. — Какая разница, как он говорит…

— Такие ссоры между Братьями решаются с помощью Шара Правды, — прервал его Вескей, — поэтому я объявляю суд.

Он жестом указал на деревянный ящик за камнями, недалеко от натянутого брезента.

— Какой такой суд? — поинтересовался Сэто.

— Атаман, да это же Гар, — вмешался Адемий, удивившийся не меньше Сэто. Происходящее очень взволновало его. — Суд — для Братьев, а не для мартышек.

— Посоревнуемся в цитировании Селондра, Адемий? — съязвил Гаррик. — Например, «один и тот же шанс объединяет волка и овцу…» Или у тебя другой любимый поэт?

— Что? — изумился Адемий. — Что он такое говорит?

Гаррик холодно улыбнулся. Стихотворное состязание было единственным способом доказать разбойникам, что он не полоумная обезьяна.

Но Вескей решил по-другому. Он присел на корточки и без ключа открыл сундучок, затем запустил внутрь руку и достал красный шар размером с орех гикори.

— Предлагаю выбор, Сэто. Или ты признаешься сам, или придется пустить в ход Шар Правды. Только учти, после Гара настанет твоя очередь исповедоваться.

— Он мне не брат, он животное, — выкрикнул Сэто, выделяя последнее слово. — Ты не можешь заставить меня пройти через это испытание наравне с обезьяной!

— Если бы мы не поклялись чтить наши законы, — ответил Вескей, держа шар на ладони, — ты мог бы отказаться. Поэтому выбирай, кто из вас будет первым.

— Он даже говорит не как животное, — не успокаивался Тосий. — Он говорит лучше меня.

Принц украдкой присматривался к банде. Не все разбойники были необразованными пнями, как он предположил сначала. Некоторые из них, например Хейм, прежде явно жили в городе.

— Пусть он первым возьмет шар и наврет вам с три короба! — гневно бросил Сэто. — Мне все равно!

Гаррик не знал, чем все закончится, но догадывался, что Вескей — на его стороне. Атаман, перебросив шар из одной руки в другую, протянул его Гаррику.

— Положи Шар Правды в рот, Брат Гар, и расскажи нам свою историю. Если солжешь, твои слова превратятся в яд.

— Я никогда не лгу, — гордо ответил Гаррик.

— А затем передай шар Брату Сэто, — нараспев продолжил атаман. — Человеку, который говорит правду, бояться нечего.

Вескей посмотрел на стоящих вокруг него бандитов. Их было человек двадцать, практически все лица украшали глубокие шрамы.

— Знаешь, Вескей, я до сих пор не понимаю, как этот шар определяет лжеца, — пробормотал Адемий. Его глаза испуганно бегали, он не осмеливался даже смотреть на атамана.

— Ты многого не понимаешь, Адемий, — усмехнулся Хейм.

— Будь ты проклят, Хейм! — Адемий схватился за нож.

— В молодости я прислуживал одному святому отшельнику. — Вескей неторопливо начал рассказ, который слышали все, кроме Гаррика. — Шар Правды достался мне от него в наследство. Он не волшебный, но вера наделила его способностью видеть человеческие души, Брат Адемий.

— Давайте поскорее с этим покончим, — прохрипел Сэто. — Приступай.

— Хорошо. — Гаррик взял шар из рук Вескея. — Давайте покончим с этим.

Шар оказался на удивление легким, будто был из дерева, а не из камня. Его поверхность кое-где покрылась выбоинами.

— Будь краток, Брат Гар, и ради спасения своей жизни, скажи нам правду.

Гаррик положил шар в рот и заговорил:

— Я выкопал кольцо в лесу. — Слова давались ему с трудом, шар мешал говорить. — А негодяй Сэто ударил меня по голове и украл его.

Он выплюнул шар на ладонь, во рту остался кислый привкус, других изменений Гаррик не почувствовал.

— Теперь твоя очередь, Брат Сэто. Гар, отдай ему шар.

— Вот, возьми. — Гаррик протянул шар разбойнику.

— Не буду я это делать! — Сэто отрицательно покачал головой.

— Твоя очередь, Брат, — повторил вслед за атаманом Тосий, небрежно помахивая топором. — Бери шар.

— Сестра покарает тебя, — прошептал Сэто и выхватил шар из рук Гаррика. Помедлив мгновение, засунул его в рот.

— Я нашел кольцо и… — только и смог произнести бандит, после чего выплюнул шар на землю. Его лицо побелело, потом стало красным, рот наполнился слизью и слюной. Сэто стошнило.

— Ты пытался отравить меня, Вескей! — Разбойник выхватил из ножен меч. — За это я отправлю тебя в Ад!

Остальные бандиты расступились в стороны. Сэто был силен, а длинный меч представлял явную угрозу для противника.

Вместо того чтобы обороняться, атаман отпрыгнул в сторону. Теперь его и Сэто разделял костер. Вескей повернул голову к Гаррику.

— Брат Гар, твой противник не хочет принимать приговор, вынесенный Шаром Правды. Что ты на это скажешь?

Размахивая мечом, Сэто рванулся к Гаррику. Принц вырвал железный прут, на котором висел котел с супом, и прыгнул навстречу врагу. Похлебка вылилась в костер, огонь зашипел и начал затухать. Гаррик отступил на шаг и перехватил оружие обеими руками. Держать полутораметровый железный прут в палец толщиной было неудобно, к тому же он накалился на огне, но мозолистые ладони Гара не ощущали жара.

Сэто замахнулся. Юноша отразил удар — во все стороны полетели искры, меч выпал из рук нападавшего. Воспользовавшись замешательством соперника, принц нанес разбойнику удар в живот, Сэто взвыл и согнулся пополам.

Гаррик отступил назад, оценивая ситуацию, затем начал вращать прут в руках, готовясь к следующей атаке. Сэто попытался подобрать с земли меч, но Гаррик, откинув прутом выпавшее оружие, нанес бандиту сокрушительный удар по голове.

Сэто повалился на левый бок, из раны полилась кровь. Меч, описав полукруг, вонзился в землю рядом с местом, где стоял Адемий. Тот едва успел отпрыгнуть в сторону, грязно выругался, и затем все смолкло.

Гаррик бросил прут под ноги, прямо в грязь. Он тяжело дышал и немного покачивался — сказывалось пережитое напряжение.

Вескей слегка скривился и прошел мимо затухающего костра. Вытащив торчащий из земли меч, он оценил остроту клинка. От удара о прут на лезвии остались зазубрины. Атаман обвел всех взглядом, разбойники отводили глаза в сторону и молчали.

— Сэто не принял приговора, вынесенного Шаром Правды, — заключил Вескей. — Кто хочет занять его место?

Гаррик пришел в себя, дыхание выровнялось, сердце уже не стучало. Он выпрямился и поднял прут, железо почти остыло и не обжигало ладони.

Тинт, поскуливая, подползла к Гаррику. Не сводя глаз с атамана, он погладил ее по голове.

— Что ж, я рассчитывал на ваше благоразумие, — громко произнес Вескей и, приблизившись к Гаррику, вложил ему в руку меч.

— Иди, Брат Гар. Заверши дело и убей клятвопреступника.

Гаррик взял клинок. Раньше ему не приходилось держать меч с изогнутым лезвием. Юноша перевел взгляд на поверженного врага — Сэто лежал без сознания, вместо дыхания из его груди вырывались хрипы.

— Пусть живет! Я не стану убивать безоружного человека.

— Это делает честь твоему воспитанию, Брат. — Вескей наклонился, расстегнул пряжку на тяжелом поясе Сэто и бросил ножны в сторону Гаррика. — Предлагаю выпить вина в тихом месте и обсудить наши дела.

— Согласен, — ответил Гаррик.

Другие члены банды одобрительно закивали и забормотали что-то себе под нос в знак согласия.

— Отлично, — заключил Вескей и, наклонившись, спокойно перерезал Сэто горло. Кровь хлынула рекой, окрасив землю в алый цвет.

— Таково мое воспитание, — сказал Вескей и разразился диким хохотом.