Владычица Подземелий

Глава четвертая

Шарина удержалась и не прыгнула вслед за Кэшелом, хотя особого труда для нее это бы не составило. Лиэйн и Теноктрис остались в беседке, и посоветоваться было не с кем. Даже если бы юноша не прыгнул в воду, а остался с ней, это мало бы что изменило. И хотя Кэшел не умел плавать, Шарина верила — он сделает все возможное.

Кэшел постарался запрыгнуть в воду как можно дальше, чтобы оказаться поближе к тонущему, затратив при этом не слишком много сил. Распластавшийся на поверхности Гаррик медленно шел ко дну под тяжестью одежды и меча.

Кэшел должен был упасть в воду недалеко от принца. Шарина стояла на вымощенной камнем дорожке, заросшей мхом от сырости. Она ждала шумного всплеска воды, такого, что производит брошенный в воду камень. Но Кэшел исчез бесшумно, как уходит в горячий песок вода.

Изменился и сам пруд. Только сейчас Шарина заметила над ним медленно рассасывавшуюся розовую дымку.

Гаррик продолжал тонуть. Пара солдат уводила с моста Эйхеуса, остальные толпились у пруда. Один из них уже прыгнул туда, другие готовились последовать за ним. Облаченные в доспехи, они представляли собой пловцов ничуть не лучше Кэшела. Шарина не могла доверить им жизнь брата и решила действовать сама.

Девушка прыгнула в воду, и ее тут же обожгло холодом. Она забыла, что вода поступает сюда из наполняющихся от родника фонтанов и не успевает прогреться. Принцесса подплыла к брату, схватила его за расшитый золотом воротник, подтянула к себе и перевернула лицом вверх, отчего по воде пошла рябь.

Девушка изо всех сил била по воде ногами и гребла к берегу свободной рукой. Платье стесняло движения, но она старалась не обращать на это внимание. Ах, если бы только у нее было время сбросить королевский наряд! Впрочем, теперь это уже не имело значения.

Она не позволяла себе думать о Кэшеле. Теноктрис все ей объяснит или…

Нет, нет, не думать об этом сейчас.

Один из солдат на берегу протянул своему барахтающемуся в воде товарищу копье и выволок ухватившегося за древко друга на сушу. Несколько Кровавых Орлов помогли Шарине вытащить из воды Гаррика и осторожно уложили его на траву.

Шарина нахмурилась. Она могла вылезти из воды и сама, но чтобы обогнуть солдат, помогавших вытянуть принца, ей пришлось проплыть немного дальше. Ноги все еще не доставали до дна.

Несколько минут назад казалось, что в этой части сада никого нет, и своей первозданностью он напоминал только что пропаханную в поле борозду. Сейчас же два десятка солдат и слуг, примчавшихся из разных уголков дворца, суетились и кричали от ужаса и неизвестности.

Гаррик лежал на животе с повернутой в сторону головой. Кровавые Орлы толпились вокруг принца, один из них даже как-то неловко пытался вдохнуть в него жизнь.

Шарина, выбравшаяся на берег неподалеку, проскользнула между уже отчаявшимися увидеть принца живым стражами. Один из них схватил ее за плечо. Девушка обернулась и прикрикнула на него:

— Ну, ты, невежа! — Брошено это было тем тоном, каким она привыкла выражаться, помогая на постоялом дворе отцу.

— Принцесса! — пробормотал солдат испуганно. — Прошу прощения!

— Пропустите меня к нему! — приказала Шарина стражнику, массировавшему спину Гаррика в надежде восстановить дыхание. Грудь уже поднималась и опускалась без постороннего вмешательства, но из легких исходил жуткий хрип, свидетельствовавший о том, что с принцем что-то не так.

Гаррик открыл глаза. Какое-то время он смотрел на солдат пустым, остекленевшим взглядом; на лице его не отражалось никаких чувств, а потом…

Шарина не могла сказать, какая именно произошла перемена. Она поняла лишь одно: человек, находившийся в теле ее брата, не Гаррик.

Кровавые Орлы, конвоировавшие Эйхеуса, присоединились к толпе. Заступник шел спокойно, как человек благородного происхождения, достойно переносящий удары судьбы.

Гаррик оперся рукой о землю, привстал, откашливаясь и выплевывая соленую воду, и улыбнулся перепуганной Шарине.

— Все в порядке, — прошептал он. — Со мной все будет хорошо.

Лорд Аттапер, командир Кровавых Орлов, пробился к принцу через галдящую толпу. На нем была короткая, как это и принято у военных, туника, отороченная золотом и пурпурным кантом, на поясе висели пустые ножны.

— Что с принцем? — спросил Аттапер. Голос его дрогнул, но лорд тут же взял себя в руки. Вопрос прозвучал резко, как при обходном маневре противника, когда только быстро принятое решение позволит защитить фланги. Левая рука Аттапера лежала на ножнах из слоновой кости и была слегка напряжена, что придавало его позе особое достоинство.

— Мы поймали его! — отозвался один из солдат, конвоирующих Эйхеуса. — Это тот самый…

Солдат замолчал. Он не знал наверняка, что случилось, но видел, что Эйхеус находился рядом с Гарриком, когда тот упал.

Все посмотрели на Заступника.

— Мы встретились с принцем Гарриком на мосту, — произнес Эйхеус высоким голосом, который хоть и не резал слух, но все-таки был тоньше обычного и непривычен для восприятия. — Поздоровались, но вдруг что-то в воде привлекло его внимание, возможно, даже испугало. Прежде чем я успел схватить его за руку, он свалился с моста.

Гаррик посмотрел на Шарину; их взгляды снова встретились. Она протянула ему руку, желая помочь встать на дрожащие от недавнего напряжения ноги. Один из Кровавых Орлов тоже попытался поддержать шатающегося принца, но Гаррик оттолкнул его. Сделав над собой усилие, принц выпрямился во весь рост и бросил злобный взгляд на Эйхеуса.

— Вы в порядке, Ваше Величество? — спросил Аттапер. Капитан десятки раз сталкивался со смертью и не страшился ее, но сейчас на его лице читался явный испуг.

Шарина понимала мрачные мысли Аттапера. Если бы Гаррик умер, в первую очередь в этом обвинили бы капитана. Произойди это сейчас, на Островах воцарился бы хаос.

Эйхеус посмотрел на Аттапера и громко обратился к толпе, словно Гаррика и не было рядом:

— Когда принц начал падать, то по выражению его лица я понял, что принц Гаррик, возможно, потерял рассудок. Даже у таких молодых людей, как Его Величество, может случиться помутнение сознания и…

— Нет, предатель, — перебил чужака Гаррик. Хотя эти слова произнес человек, как две капли воды похожий на ее брата, Шарина не узнавала в нем того, с кем выросла. Правой рукой принц схватился за рукоять длинного меча. — Я бы не потерял рассудок, если бы не твои магические фокусы!

— Ваше Величество? — удивился Аттапер. Солдаты, державшие Эйхеуса за руки, инстинктивно отступили назад. Тот открыл было рот, чтобы что-то ответить, но от испуга не смог выдавить из себя ни слова.

Гаррик выхватил из ножен меч, с которого стекали капли воды.

— Нет! — закричал Заступник и попытался отскочить в сторону, но было уже поздно. Острая сталь меча перерезала шею и прошла дальше. Голова Эйхеуса покатилась по земле, на лице уже навсегда сохранилось выражение страха, а тело рухнуло на месте.

Гаррик все еще держал меч в руке. С длинного, в несколько футов, клинка стекали яркие капли крови.

Когда Гаррик выхватил меч и нанес им удар, Илна сохранила полное спокойствие, даже не вздрогнула. Голова незнакомца в капюшоне цвета моря слетела с плеч, фонтаном брызнула алая кровь.

— Что ж, вот человек, который владеет своим ремеслом в совершенстве! — Чалкус вслух высказал то, о чем подумала и Илна. Девушка тоже знала свое дело и обратила внимание лишь на исполнение, а не на суть случившегося.

Происшествие — точнее, убийство — никак ее не тронуло. Илна не знала незнакомца, которому отрубили голову на берегу пруда, но ее не взволновало даже то, что расправу учинил Гаррик.

С другой стороны, Илна сама… Она надеялась, что сделала нужные выводы из ошибок прошлого, но это ничего не меняло. Ведь как ни крути, те преступления оставались на ее совести.

Сначала Илна не поняла, что делает Чалкус. Моряк пал ниц перед принцем и поклонился, подняв вверх руки. Своими движениями Чалкус показывал, что безоружен и не представляет опасности для жизни принца. То был знак уважения одного мастера по отношению к другому…

Гаррик опустился на колени, схватил мертвеца за рукав и резко дернул. Илна слышала о силе принца, но не думала, что ему удастся разорвать шелк и парчу голыми руками.

Ткань затрещала. Гаррик встал на ноги, вытирая лезвие меча об оторванный лоскут блестящей ткани. Девушка вздрогнула.

Один-единственный молниеносный удар меча заставил замолчать как стоявших рядом, так и тех, кто находился на другом берегу. Рядом с Илной теснились зеваки, желавшие разглядеть, что же произошло. Гаррик огляделся, словно ястреб на охоте, и взор его остановился вдруг на Илне, стоявшей на другой стороне пруда, всего в нескольких шагах от него. Когда девушка поймала на себе взгляд принца, сердце ее едва не выскочило из груди. Но это длилось лишь секунду.

— Гаррик? — произнесла Шарина. Она даже не пошевелилась, когда ее брат срубал незнакомцу голову — любое неосторожное движение несло с собой риск оказаться калекой, попав под горячую руку. На узорах своей ткани Илна видела лишь признаки угрожавшей принцу опасности, но никак не эту резню. Шарина и все остальные понимали произошедшее еще меньше.

Со стеклянного балкона вниз, туда, где стоял Гаррик и лежало тело мага, спустилась, слегка прихрамывая, Теноктрис. Солдаты из отряда Кровавых Орлов, не пропустившие волшебницу к принцу сразу, теперь смущенно, досадуя на самих себя, прокладывали ей дорогу через толпу. Гаррик увидел старуху и приветственно кивнул.

— Принцесса Шарина, — громко сказал он, — леди Лиэйн и вы, Теноктрис, мне нужно поговорить с вами. Пройдемте в зал для совещаний, там нам никто не будет мешать. Аттапер, никого не пропускать!

— Гаррик! — окликнула его Илна.

Она приподняла подол платья, готовясь перепрыгнуть искусственный поток там, где тот сужался. Чалкус, все видевший и наверняка понимавший больше, положил руку ей на плечо.

— Пусть останется! — прорычал Гаррик и, отвернувшись, что-то скомандовал солдатам.

Затем он снова взглянул на Илну. Рука, твердо сжимавшая меч, когда принц рубил голову волшебнику, сейчас предательски дрожала.

— Госпожа, — произнес Гаррик таким тоном, какого девушка никогда прежде не слышала от своего старого друга, — обещаю, мы еще побеседуем с вами, но не сейчас.

Повернувшись к ней спиной, он удалился.

Илна достала из рукава моток ниток, который машинально, без особой надобности, прихватила с собой, и начала вязать узлы, пытаясь привести в порядок мысли.

Девушка не замечала ничего вокруг. Тем не менее она знала, что смотрит на человека, которого любила с детства. Теперь между ними пылал адский огонь.

Дождевая вода накопилась в углублении камня, выдолбленного десятки лет тому назад. Гаррик изучал в ней свое отражение. Он уже больше не пугался нового лица. Эти черты были знакомы ему с самого рождения, пусть их и скрывала теперь густая растительность. Темные волосы поседели в том месте, куда, оставив глубокие следы, вонзились клыки огромного морского волка.

— Гар, пойдем ловить ящериц? — позвала Тинт. Девушка-обезьяна протянула к нему руку, но тут же ее отдернула. Она явно боялась дотрагиваться до него, когда он пребывал не в лучшем расположении духа. — Здесь в камнях живут ящерицы.

Гаррик посмотрел на нее.

— Тинт, ты понимаешь, что я говорю? — спросил он. — Когда я так говорю?

Девушка произносила слова, издавая щелкающие и хрюкающие звуки. Хотя Гаррик, теперь Гар, понимал ее, он не мог воспроизвести подобные звуки, впрочем, как и Тинт не смогла бы произнести обыкновенные человеческие слова.

Тинт пожала плечами и поскребла затылок.

— Тинт слышит, — сказала она немного скучающим голосом. — Тинт слышит и других людей тоже, только они не слышат Тинт.

Нахмурившись, она добавила:

— Тинт не любит других людей!

Гаррик встал на ноги и огляделся. Находившиеся вблизи развалины были древними, но прежде чем на них выросли джунгли, здесь кто-то жил. Архитектура этих старых сооружений не отличалась ничем особенным, но они не имели ничего общего и с той архитектурой, о которой ему доводилось читать в старинных книгах. Он мог находиться сейчас на Орнифоле, хотя очень сомневался в этом, или где-нибудь на Хафте.

— Гар, пойдем охотиться на ящериц? — снова предложила Тинт, переминаясь с одной ноги на другую. — Или на змей, их тоже здесь много.

Она пожала плечами.

— Змеиный Остров! — сказала Тинт и, обхватив себя руками, бросила на Гаррика голодный взгляд. — Мы уходим! Гар, мы достанем кольцо для других мужчин и уйдем.

Гаррик резко посмотрел на нее.

— Каких еще других мужчин? — спросил он. — Почему мы здесь, Тинт?

Та вновь пожала плечами.

— Племя Вескея, — сказала она. — Наше племя. Они отправили нас на Змеиный Остров на лодке из гнилого бревна, чтобы мы достали магическое кольцо. Другие люди не чуют его запах и не слышат Тинт.

Она опустилась на четвереньки и начала быстро водить головой из стороны в сторону.

— Плохое место, — произнесла девушка-обезьяна. — Много змей!

Гаррик задумался над ее словами. Кроме щебета и трелей, на которые никогда не обращаешь внимания в повседневной жизни, даже если живешь рядом с лесом, откуда-то доносились и пронзительные звуки, напоминающие крики кошки, попавшей при прыжке лапами в костер. Гаррик подумал, что, возможно, это кричит какая-нибудь птица, хотя такое «пение», если долго его слушать, наверное, сильно действует на нервы.

Он порылся в закромах памяти Гара и получил некоторое представление об упомянутом Тинт племени. То была банда из двадцати или более вооруженных до зубов человек, некоторые из которых носили на глазу повязку, кое у кого недоставало конечностей.

Именно они били и пинали Гара, набрасываясь на него не от злости, а просто из желания позабавиться.

— Тинт, — заявил он, — ты покажешь мне, где это кольцо. Если мы его найдем, то сможем покинуть остров.

Сейчас Гаррик был уверен лишь в том, что его положение в племени — наверняка представлявшем собой обычную шайку разбойников — может измениться в лучшую сторону по сравнению с тем, которое занимал Гар. Успех в поисках кольца мог стать началом для перемен к лучшему.

— Тинт покажет, — сказала девушка-зверь, вновь пожав плечами. — Кольцо скрывают камни. Тинт будет их нюхать.

Тинт направилась в лес на берегу канала. Гаррик шел за ней следом. По дороге он зацепился за скрюченную бамбуковую ветку и упал.

— Гар идет? — позвала его уже скрывшаяся в чаще Тинт. — Пойдем, Гар!

— Подожди! — прокричал юноша. Гара покрывали синяки и ссадины, а чтобы пролезть сквозь заросли, пришлось встать на четвереньки. Обогнуть чащу он не решился — для этого нужно было пройти через внутренний двор строения, настолько разрушенного, что оно больше походило на обычную груду камней и песка.

Гаррик вздохнул. До сих пор он никак не мог понять, откуда взялись мозоли на ладонях у Гара, — теперь выяснил.

Большинство размытых воспоминаний Гара было связано с его страхами или побоями, а не с повседневными занятиями. Из них Гаррик смог понять только то, что Тинт и Гара шайка держала на положении слуг, которым не нужно платить за работу, или животных, которых можно истязать. Они носили воду, поддерживали в очаге огонь и получали за это объедки со стола бандитов.

Неплохая жизнь, совсем неплохая… для животных. При мысли об этом лицо Гаррика омрачилось.

Тинт нашла его прежде, чем он сам сумел разыскать ее. Недовольство девушки-обезьяны сменилось заботой, она не могла понять, что послужило причиной произошедших с ее другом перемен.

Гаррик весело улыбался. Он и сам не мог дать ясных объяснений, но полагал, что Заступник с Лаута объяснит случившееся.

Когда Гаррик посмотрел с моста вниз, куда указывал Эйхеус, он, прежде чем отражение Гара сменило его собственное, увидел на дне пруда некий узор. Рисунок складывался из сверкающих кусочков. Тинт назвала это место Змеиным Островом, и теперь Гаррик вспомнил, что именно увидел тогда. Змеиные чешуйки.

Развалины простирались на несколько миль, хотя больше напоминали огромный дворец, чем город. Здания с богато разукрашенными фасадами, облицованные мрамором кирпичные стены… Во многих местах дворец разрушали умышленно. Со временем на его месте разросся лес, и оставшиеся после битвы развалины оказались погребенными под корнями деревьев.

Тинт привела Гаррика туда, где по разбросанным обломкам построек можно было легко угадать их прежнее предназначение. Раньше эти разрушенные каменные стены и колонны плотным кольцом окружали находившиеся внутри десятки, а то и сотни небольших жилищ.

Огонь довершил гибель древнего поселения, и защищавшая его стена превратилась в груду черных камней. Насыпь давно покрылась мхом, на ней росли грибы, готовые при одном лишь прикосновении к ним взорваться и разбросать кругом оранжевые шарики спор.

Бамбук здесь рос только в одном месте, зато ветки сосен сплетались между собой в живые изгороди, пряча иголки за кронами других деревьев. Почва вокруг некогда существовавшей деревушки оказалась слишком болотистой, что способствовало росту низких, не выше коленей, кустарников. Гаррик поднялся с четверенек, на которых передвигался по чаще для большего удобства. Они подошли к сваленным в кучу кускам стены.

Тинт вскрикнула и забегала рядом с ним, ее лицо перекосило выражение ужаса.

— Нет, Гар! — визжала она, подпрыгивая на четвереньках. — Гар умрет! Гар умрет!

Гаррик застыл на месте, вытянув руки по швам — этим он надеялся успокоить своего проводника.

— Понятно, Тинт, я не должен двигаться, — быстро произнес он. — Скажи, что мне угрожает.

— Грибы убьют! — ответила Тинт и дотронулась до Гаррика лапой-рукой, но не для того, чтобы вновь поставить его на четвереньки, а указывая на опасность. — Гар дотронется до грибов, Гар умрет!

Девушка-обезьяна плавно махнула рукой, указывая на яркие наросты на дождевиках. Ее тело покрывали грубые, желто-рыжие волосы, такие же длинные, как и у Гаррика.

Он кивнул, показывая, что понял Тинт. Даже в его родной деревушке росли ядовитые грибы, но с такими, таящими в себе смертельно опасные споры, юноша столкнулся впервые. Оставалось лишь довериться знаниям девушки-зверя, которая разбиралась в грибах так же хорошо, как Теноктрис в волшебстве.

— Как мы…

Ствол виноградной лозы с широкими, как у арбуза, листьями, рядом с которой стояла Тинт, закачался вдруг, и девушка-обезьяна будто окаменела.

— Тинт? — позвал ее Гаррик, дотронувшись до плеча. Она мелко дрожала, как осиновый лист на ветру. Гаррик проследил за ее неподвижным взглядом.

Огромная змея кольцами обвилась вокруг дерева. Ее клиновидная голова была величиной с кулак Гаррика, а пятнистое тело таким же толстым, как и его рука. Он не мог точно определить длину змеи — десять футов, двадцать, может быть, больше. Но она вполне могла напасть на застывшую от ужаса Тинт.

Хвост змеи подрагивал, отчего листья лозы тревожно шуршали. Она слегка приподняла голову, мышцы упругого тела сжались перед броском. Девушка-обезьяна обреченно заскулила:

— Ху… Ху… Ху…

— Прыгай назад, Тинт, — прошептал Гаррик. Его спутница вполне могла отскочить футов на пятнадцать; это позволило бы ей оказаться вне пределов досягаемости чудовища.

Но страх приковал бедняжку к земле. Гаррик даже не был уверен, что она расслышала его слова. Правой рукой, которую закрывала спина девушки, он развязал узел на своей набедренной повязке.

Змея вновь пошевелила хвостом. Большинство змей уползают, если им предоставляется возможность отступить, но только не эта. Ее изогнутое тело было цвета горячей серы, а когда рептилия открыла пасть, обнажились огромные зубы, на кончиках которых блестели капельки яда.

Гаррик прыгнул влево от Тинт, размахивая перед собой набедренной повязкой. Будь у него время, он нашел бы камень и, пользуясь повязкой как пращой, метнул бы в чудище снаряд. Но времени не было.

Змея набросилась на него. Она оказалась намного проворней, чем полагал Гаррик. Сомкнув на его длинной шерсти зубы, гадина издала громкий клацающий звук. Гаррик увернулся, схватив змею чуть ниже головы обеими руками. Бежать было поздно. Встав на четвереньки, Гаррик подставлял под острые зубы то бедро, то плечо.

Тинт вышла наконец из оцепенения, прыгнула — сначала подальше от змеи, потом назад, будто жаба, дергающаяся во все стороны, и закричала.

Змея обвилась вокруг правой руки Гаррика. Рептилия была очень сильной, даже сильнее, чем он ожидал, но все же вырваться из захвата у нее не получалось. Гаррик чувствовал, как острые чешуйки режут его мозолистые ладони.

— Тинт! — крикнул он и завалился на левый бок, прямо на камень, рискуя если не сломать ребро, то уж точно получить парочку синяков. Боль была нестерпимой, словно его поразило молнией. — Помоги мне!

Девушка-обезьяна подпрыгнула ближе и заверещала. Змея попыталась вонзить зубы в предплечье Гаррика; ее длинный хвост начал закручиваться кольцом, ударяя его по лицу и глазам.

— Дузи! — воззвал он, из последних сил ударив змею о камни. Что-то хрустнуло. Гаррик отбросил подальше мерзкое тело, с ужасом вспоминая пережитый страх.

Змея продолжала извиваться, теперь уже в предсмертных конвульсиях, потом в последний раз разинула страшную пасть и наконец затихла.

Гаррик медленно поднялся, потирая бок. Синяк останется, но ничего серьезного. Набедренная повязка валялась рядом с лозой, куда он ее и бросил. Яд насквозь пропитал небольшой, размером с ладонь, кусок ткани, и юноша не стал к ней прикасаться. Не та одежда, в которой стоит начинать перемены к лучшему.

— Гар в порядке? — спросила Тинт. Она подползла к нему с боку и погладила. — Гар в порядке!

Гаррик погладил ее в ответ. Девушка-зверь не смогла преодолеть страх, хотя и попыталась ему помочь. А сам Гаррик с отвращением вспоминал, как еще недавно держал в руке извивающуюся змею.

— Покажи мне, где кольцо, Тинт, — прохрипел Гаррик. — Это все, чего я хочу. Найди мне кольцо.

Шарина вошла в комнату для совещаний вслед за Гарриком, двигавшимся настороженно, будто загнанная в западню дикая кошка, и все еще державшим меч наготове.

Когда он упал в пруд, девушка очень испугалась, сейчас же ее охватил просто панический ужас.

Гаррик обошел круглый стол и повернулся к трем сопровождавшим его женщинам. Лиэйн помогла Теноктрис опуститься на стул. Шарина посмотрела Гаррику в глаза.

Принц снова стал протирать меч куском шелка, хотя на лезвии не осталось уже ни единого пятнышка.

— Когда он попытался отпрыгнуть, я испугался, что проткну ему челюсть. Ничто так не зазубривает меч, как человеческие зубы.

— Гаррик, что случилось? — спросила Шарина, всматриваясь в брата и не узнавая его.

Принц, не глядя, вложил меч в ножны. Плавный и одновременно быстрый жест требовал определенного навыка, сродни тому, каким должен обладать человек, в темноте продевающий нитку в игольное ушко.

— Что случилось? — переспросил он. — А вот что… Я не Гаррик, госпожа. Тот колдун…

Его лицо исказила гримаса; он прорычал последнее слово так, если бы произнес «матереубийца» или даже нечто похуже.

— Он лишил вашего брата разума, наделив его мозгами какого-то слюнявого, невесть откуда взявшегося придурка!

Мужчина, внешне очень похожий на ее брата, которого Шарина знала девятнадцать лет, уставился настаю птиц, изображенную на фреске между потолком и оконными створками. Но вот их взгляды встретились, и у девушки вновь возникло ощущение, что перед ней загнанный в ловушку зверь.

Теноктрис встала с табуретки из слоновой кости и опустилась коленями на пол. С помощью кисточки и маленькой роговой чернильницы, которые волшебница достала из рукава, она начертила шесть больших символов.

— Этот умник, Заступник, думал, что оставил Острова без монарха, потому что теперь принц не смог бы даже сам кушать, — сказал мужчина, улыбнувшись Шарине. На его лице появилось знакомое ей с детства выражение — такое бывало у Гаррика. — Но он не знал того…

Мужчина полез под тунику, вытащил из-под нее висевший на шее медальон, а затем продолжил:

— Это то, что никогда не давало Гаррику оставаться один на один со своими мыслями. Сейчас в моей голове продолжает жить полоумный хнычущий мальчишка, не ведающий, что будет дальше. Но мне дано носить тело Гаррика, а ему нет.

Продолжая широко улыбаться, незнакомец открыл медальон, чтобы показать, кто же он на самом деле.

— Меня зовут Карус, — сказал он. — Тысячу лет назад я правил Островами.

Вспышка голубого цвета, яркая, но не сильная, осветила символы, которые начертила на каменном полу Теноктрис. Одна искра с треском, подобно оводу, полетела в сторону говорящего, но исчезла прежде, чем он успел схватиться за рукоять меча.

Теноктрис покачнулась. Стоявшая рядом Лиэйн подхватила старую волшебницу, опередив Шарину. Магия — тяжелый дар, особенно если бремя знаний превосходит силу тела.

— Да, — произнесла Теноктрис, поднявшись при помощи Лиэйн на ноги. Она слабо улыбнулась. — Вы — Карус.

Король Карус глубоко задышал, отчего его грудь задвигалась подобно мехам.

— Леди Теноктрис… — начал он, но замолчал и отвел взгляд в сторону. Король так яростно сжал рукоять меча, что его белые пальцы покраснели.

— Леди Теноктрис, — продолжил Карус и, посмотрев на волшебницу, криво усмехнулся. — Я делал и буду делать все, чтобы защитить королевство до тех пор, пока мой потомок Гаррик не вернется на свое законное место. Я даже согласен взять на роль советника волшебницу, хотя предпочел бы в это трудное время довериться мечу.

Он отпустил рукоять оружия и вновь улыбнулся, на сей раз уже искренне.

— Но, дорогая леди, — негромко, то ли в шутку, то ли всерьез, произнес король, — пожалуйста, не испытывайте мое терпение. Я бы не хотел в запале отрубить вам голову, если вы примените магию, не предупредив меня.

К удивлению Шарины, Теноктрис присела в реверансе.

— Ваше Величество, я старая женщина, которая проводит больше времени за книгами, чем за колдовством, и с людьми военными познакомилась лишь недавно. Вы были для меня не человеком, а ждущим решения вопросом. Прошу прощения за непочтительность. Если это повторится, можете меня обезглавить.

Карус рассмеялся и вышел из-за стола. Лиэйн шагнула к нему, но не очень уверенно; Карус обхватил ее за плечи и без всяких церемоний поднял на руки, лицо его светилось радостью.

Бережно поставив смущенную Лиэйн на ноги, он протянул Теноктрис руки ладонями вверх.

— Я смотрел на вас глазами Гаррика с тех пор, как вы появились на берегу, — сказал он. — Наблюдал я и за вами, — обратился король к Лиэйн и Шарине. — Вы спасете королевство, когда оно будет на краю гибели, в еще худшем, чем сейчас, положении. Вы вместе сделаете больше, чем мы с Гарриком поодиночке. Я знаю вашу доброту и уверен, что вы нужны королевству. Но, заклинаю вас именем Пастыря, дорогие леди, пожалуйста, не пугайте меня без лишней надобности. Договорились?

Теноктрис положила свои маленькие ручки на руки Каруса, то есть Гаррика. Огромные, с длинными пальцами и мозолями от меча на правой ладони руки.

— Договорились, — сказала она.

— Ваше Величество. — Голос Лиэйн был ровен, а выражение лица абсолютно непроницаемо. — Почему Заступник с Лаута пожелал избавиться от Гаррика? За титул Повелителя Островов с Орнифолом могли бы поспорить правители Сандраккана и Блэйза, но только не Лаут.

Карус пожал плечами, но когда отошел от Теноктрис, от недавней улыбки не осталось и тени.

— Полагаю, это связано с каким-то волшебством, — сказал он. — Как именно, не знаю. Но прошу вас, Лиэйн и все остальные, пожалуйста, называйте меня Гарриком или Вашим Величеством только в официальной обстановке. В остальное время я для вас просто Карус. А вы для меня — Лиэйн, Теноктрис и Шарина. Договорились?

— Хорошо, Карус, — сказала Шарина, и Теноктрис поддержала ее:

— Да-да, конечно.

Лиэйн же просто кивнула. Лицо ее оставалось напряженным. Наконец она выдавила из себя слабую улыбку, вздохнула и, немного расслабившись, рассмеялась.

— Да, конечно. Сожалею, что так получилось. Просто меня немного обескуражило ваше… твое предложение. Но я понимаю, для тебя это важно. Думаю, все будет в порядке.

— Вот и прекрасно, — заявил Карус. Похоже, поделившись своей тайной, он почувствовал себя увереннее, хотя стены по-прежнему как будто давили на него. — Перейдем к делу.

Посмотрев на женщин, король ухмыльнулся. Глядя на него, Шарина чувствовала, что может довериться Карусу так же легко, как Гаррику или Кэшелу.

— Дело в том, что королевство, во избежание раскола, нуждается в Гаррике. За ним пойдет и знать Орнифола, и простой люд. Его приказы они выполнять будут, по крайней мере большинство из них.

— Орнифол — это еще не все Острова, — тихо, но так, чтобы Карус услышал, произнесла Лиэйн.

— Нет, и никогда их не заменит, — сказал Карус, понимая, что его проверяют. — Гаррик будет управлять единым королевством, клянусь честью.

Он замолчал, на его лице вновь появилась улыбка. Глядя на Каруса, никто бы не усомнился в том, что перед ним молодой человек, а не старик, получивший это тело лишь несколько минут назад. — Правители других островов еще не покорились Гаррику, но даже сейчас они уважают его за то, что делается для блага королевства. И то, что Лердок использует Союз Запада в качестве заслонной лошади, доказывает это. Не так ли, госпожа?

Карус наклонился и, опершись на маленький круглый столик, потрепал Лиэйн по щеке, и та, несколько ошеломленная столь интимным жестом, слегка его оттолкнула. Теноктрис наблюдала за их забавой снисходительно, словно разглядывала порхающих вокруг подсолнечника зябликов.

Карус выпрямился и повернулся к Теноктрис.

— Пока все думают, что Гаррик продолжает править королевством, у тебя есть время, чтобы вернуть душу Гаррика в его тело.

— Ты вполне можешь сойти за моего брата, — сказала Шарина. — По крайней мере сейчас, когда ты в его теле.

— Да, я наблюдал за всем, что происходило в эти месяцы, с тех пор как он стал носить это. — Карус опять показал медальон, а затем убрал его под тунику. — Кроме того, все его воспоминания остались при мне.

— Тебе известно все, что знал Гаррик? — удивилась Шарина.

— Нет, — ответил Карус, — только то, что он помнил. Гаррик многое уже забыл, впрочем, как и все вы. Но я не хочу оказаться в неловком положении, когда кто-то поздоровается со мной на улице, а я не узнаю Кога ор-Варсела, у которого есть гусь, каждый день провожающий своего хозяина до таверны. Может возникнуть и другая проблема, хотя…

Карус нахмурился. Он дотронулся до стены, где были нарисованы сидящие на решетке и греющие на солнце крылышки птицы, и вновь стал похож на загнанного в угол тигра.

— Понимаете, — продолжил король приглушенным тоном, — я беспокоюсь не за то, что Гаррик уже сделал, а за то, что его попросят сделать. Мне придется поступать как подобает королю: принимать ответственные решения, сдерживать неприятеля, не допускать споров в совете. Я был королем, дамы, то есть, я хотел сказать, друзья…

Он ударил кулаком по левой ладони — раздался треск, будто где-то рядом прозвучал разряд молнии.

— Был королем и не справился с этой миссией! — закончил мысль Карус. — Я думал, что мудрость заключается в быстрых действиях, но иногда следовало повременить, а мне не хватало терпения, и я быстро выходил из себя, особенно когда не получал скорых результатов.

Он улыбнулся. Выражением лица, таким одухотворенным и возвышенным, король сейчас вновь напоминал Гаррика, но было в этом лице и что-то от печали, мудрости и усталости много повидавшего в жизни человека.

— И я ненавидел волшебников, как люди — пауков, — продолжал Карус. — Ненавидел и боялся их, друзья мои, и потому допустил, чтобы с помощью магии королевством завладели враги. Никто не сумел помочь мне в трудный час, даже мой меч оказался бессилен.

Шарина положила руку на плечо Теноктрис.

— Теперь у тебя есть волшебница.

Теноктрис кивнула.

— Чем смогу, помогу, — подтвердила она.

— Твоя помощь и так очень пригодилась для спасения королевства, — сказал Карус. — Видел это собственными глазами.

— Я знаю, что в решении всех государственных вопросов мой брат очень полагался на советы Лиэйн, — продолжила Шарина. — Он доверял ее мнению больше, чем королевскому совету.

— И мнению Лиэйн, и твоему тоже, — сказал Карус. — Я знаю об этом и доверяю вам обеим, надеюсь, что вы поможете мне справиться с королевскими делами. Но первое поручение — для тебя, Теноктрис. Ты должна вернуть Гаррика, чтобы я смог вновь стать всего лишь духом, невидимым советником принца.

Печально покачав головой, он добавил:

— Эйхеус не первый, кому я в гневе отрубил голову. Но если бы он остался жив, то мог бы дать ответы на кое-какие вопросы. Я крайне сожалею о случившемся. И почему никто не убил его парой часов ранее? Не было бы никаких проблем.

Теноктрис поднялась на ноги.

— Думаю, Заступник сам сможет подсказать мне, кем он был на самом деле. Понимаете, его мозг еще не успел разложиться. Ты позволишь, Карус?

Бывший правитель поморщился, словно это его собирались резать.

— Да, поступайте так, как считаете необходимым. Только я присутствовать при этом не стану. — Он твердо сжал губы. — Хотя если нужно, то непременно буду. Ради спасения королевства я готов на все.

— В этом нет необходимости, — сказала Теноктрис, направившись к двери. — Хотя, может быть, мне поможет Илна?

Ее слова прозвучали как вопрос. Карус согласно кивнул. Он не улыбнулся, не помрачнел, но что-то в выражении лица изменилось.

— Да, — сказал король, — а я пока побеседую с мастером Чалкусом. Возьми себе в помощницы Илну. И любого другого, в ком будет необходимость и у кого крепкий желудок!

Шарина с Лиэйн встали и присоединились к Теноктрис. Карус поднял вверх палец, пытаясь привлечь их внимание.

— Шарина. Я хотел бы, чтобы ты присутствовала во время моей беседы с Чалкусом. Думаю, в присутствии такой красивой девушки разговор будет более приятным.

Шарина улыбнулась.

— Да уж, — сказала она, присаживаясь на табуретку из слоновой кости. — Могу себе представить.

Лиэйн, перебирая в руках замок от походного столика и стараясь не смотреть на короля, спросила:

— Ваше… Карус, ты говорил, что знаешь обо всем, что делал Гаррик?

— Сказав так, — ответил король, — я солгал, госпожа. Все, что, возможно, произошло между тобой и принцем Гарриком, останется только вашей с ним тайной. И я скорее умру, чем ты что-нибудь об этом услышишь.

Он рассмеялся и добавил:

— А уж я-то знаю, что значит быть мертвым. И вот, после смерти, достиг даже большего, чем за время своего правления.

Продолжая смеяться, король взял под руки Лиэйн и Теноктрис и повел их к двери.

Утреннее солнце так низко стояло над землей, что тень от острова падала на риф, ставший причиной гибели корабля Тильфозы. Ветер стих, волны, хотя и бились о рифы, заметно присмирели.

Деревушка Барка находилась на востоке Хафта, и еще несколько месяцев назад Кэшел даже представить себе не мог, что будет смотреть на море с запада.

— Мастер Кэшел? — окликнула его Тильфоза. — Что вы собираетесь делать?

Кэшел обернулся и нахмурился. Хороший вопрос. Юноша и сам сотни раз задавал его себе, но не знал, что ответить сидящей на куске застывшей лавы девушке.

— Что говорит твоя волшебница? — спросил он, все еще хмурясь. Сам Кэшел доверял капитану Мауниксу не больше, чем Келларду ор-Сейму, пьянице из деревни Барка, однако Тильфоза плыла на его судне, возможно, она думает по-другому. — Или капитан?

— Метра колдует, — сказала Тильфоза, указывая в сторону пальм, к которым, будто защитная ширма, был привязан кусок парусин. Оттуда поднимались клубы оранжевого дыма, уносимого легким бризом. — Она хочет узнать, есть ли у нас шанс доплыть до пункта назначения на обломках корабля и не нападет ли на нас Эйхеа.

Она не упомянула о капитане Мауниксе, возможно, будучи о нем того же мнения, что и Кэшел.

— Эта большая змея живет не везде, — сказал Кэшел, поглядывая на море, от которого отражались лучи солнца, поднявшегося наконец повыше. — Во всяком случае, там, откуда я родом, она не обитает.

Тильфоза пожала плечами.

— В наши времена все возможно, — сказала она. — Темные силы, что вращаются в космосе, вырвались на свободу и достигли высшего могущества. Вот почему я должна выйти замуж за принца Талемуса. С ним вместе мы сможем вернуть Владычицу к жизни. Но Хаос тоже обладает силой, и темные существа могут нам повстречаться где угодно.

Кэшел заметил, что Тильфоза как-то буднично рассуждает о магии и о силах, которые использовали или пытались использовать волшебники, так крестьянин говорит о холодной, но бесснежной зиме — опасность существует, но ничего необычного в этом нет.

Из корабельной команды выжили лишь человек двадцать. Они уныло бродили по черному песку, вытаскивая из воды чем-то заинтересовавшие их обломки корабля и складывая на берегу, там, где среди зарослей гигантских папоротников росли лобелии и герани величиной с большой куст.

Когда взгляды солдат падали на ширму, за которой колдовала волшебница, они хмурились. Такие же недовольные взгляды, обращенные на него и Тильфозу, Кэшел ловил и тогда, когда моряки думали, что он не смотрит в их сторону.

Юноша улыбнулся. Видимо, чтобы понравиться этим людям, нужно сотворить что-то дурное.

Капитан Мауникс исследовал маленький корабельный ялик, выброшенный штормом на берег. Вместе с ним этим занимались два его закадычных друга — долговязый, бледный Костас и низкорослый, с рыжей копной волос, паренек по прозвищу Крюк, которого так звали, возможно, потому, что у него на левой руке недоставало трех пальцев.

Кэшел часто работал в лесу и мог бы рассказать много полезного о состоянии ялика, но юноша предполагал, что капитан не питает к нему теплых чувств, впрочем, и он сам не питал таковых к капитану. Но оказаться в компании загребающих ногами песок моряков ему совсем не хотелось.

— Я пройдусь, исследую остров, — сказал Кэшел. — Попробую отыскать какой-нибудь ручей или родник.

Дождевая вода залила небольшую ямку в камнях, как раз выше линии прилива. Кэшел уже напился из этой лужицы, Тильфоза же, испытывая отвращение, пить такую воду не пожелала. Смеркалось и стало прохладно, но им пока удалось найти лишь мутную от песка, поднятого в воздух порывами сильного ветра, воду, хотя буйная растительность острова подтверждала, что и она пригодна для питья.

— Эх-хе, — пробормотал Кэшел, вкручивая кончик посоха в песок, так ему лучше думалось. С тех пор как они встретились, он не мог оставить девушку одну, с не внушающими доверия солдатами или колдуньей Метрой. — Хочешь пойти со мной?

Кэшел чувствовал себя ответственным за Тильфозу, как и за любого другого, кто нуждался в помощи. Жизнь в маленькой деревушке приучила его всегда приходить на помощь слабому. Крестьянская доля, даже когда один помогал другому, все равно оставалась неимоверно тяжелой.

Тильфоза ответила легким кивком.

— Да, — сказала она. — Когда я смотрю на море, то вспоминаю напавшего на наш корабль дракона. Благодаря магии Метры он не смог утащить наше судно на дно, но зато швырнул корабль на камни. Я думала, что утону.

Покраснев от смущения, она улыбнулась Кэшелу.

— Ты бы не утонула, — тихо ответил юноша и взглянул на капитана, потом на ширму, за которой продолжала колдовать волшебница. Поднимавшийся оттуда дым был теперь красным. — Море видно из любой точки острова, и чтобы не заблудиться, мы сможем использовать его как ориентир, когда будем возвращаться назад.

Он посмотрел на древовидный папоротник — нет, не то. Можно протиснуться сквозь его ветки, но из-за них не видны огромные валуны застывшей лавы, которые валялись повсюду и делали местность практически непроходимой. В следующий раз Кэшел поймал себя на мысли, что ошибся с выбором маршрута, когда они пробирались по тропе, заросшей искривленными, сучковатыми кустарниками, в которых он с удивлением узнавал гигантские лесные герани, фиалки и даже лютики.

Кэшел носил крепкие сандалии, в которых удобно ходить по каменистым дорогам Вэллиса. Здешняя земля тоже была богато усыпана острыми камешками от тех самых вулканических глыб, которые море разбивало о берег и разносило по всей прибрежной полосе.

— Кто эта Эйхеа, которая доставила вам столько неприятностей? — спросил Кэшел из любопытства, а еще в надежде отвлечь девушку от одолевавших ее грустных мыслей. Посохом он раздвигал ветки растений, и Тильфоза могла следовать за ним, не рискуя поцарапаться или порвать одежду.

— Это великая колдунья, — ответила девушка. — Враг Владычицы. Она разбила драгоценный камень… или даже два. Вновь соединенные вместе, части камня помогут вернуть Владычицу к жизни.

Кэшел проскользнул между стволами двух бегоний. Любому другому потребовался бы топор, чтобы прорубить дорогу в этих дебрях, юноша же чувствовал себя в лесу так же уверенно, как и дома. По срезанным острым ножом веткам он всегда мог узнать возраст дерева и определял, сумеет ли повалить дерево одним ударом. Этот талант помогал ему и здесь.

Кэшел сосредоточенно обдумывал слова девушки, будто это были собранные в поле камни и он сооружал из них стену. Не все кусочки вставали на место, но иногда, когда меняешь их местами, начинает получаться нечто столь же крепкое и прочное, как кладка умелого каменщика.

Много раз Кэшела ставили в тупик кое-какие высказывания, которым он не придавал особого значения в самом начале их встречи. Но только не теперь.

— Если Эйхеа противостоит твоей Владычице…

Еще в начале своего знакомства с Тильфозой он подумал, что самое первое произнесенное ею слово, «Владычица», означает благодарность Великим Богам за спасение, как и те молитвы, с которыми Шарина обращается к Небесной Госпоже и ее спутнику Пастырю. Сейчас Кэшел уже не был в этом уверен.

— Тогда почему Метра сама не соберет их воедино и не осуществит свои намерения?

Он слышал шум моря, но в густом лесу не мог выбирать нужное направление движения по одним лишь звукам. Стволы сплетались друг с другом, скрывая море от их взглядов, только кое-где оно проблескивало через тесно сросшиеся ветки. Даже сейчас, несмотря на то что до них доносился шум прибоя, неслышимый прежде, нельзя было утверждать со стопроцентной уверенностью, что они находятся у берега моря.

— Рисунок появляется лишь раз в тысячу лет, — объяснила Тильфоза. — Эйхеа разбила его, а затем спрятала осколки. Так она хотела помешать Владычице вернуться.

Девушка с большим трудом пробивалась сквозь подлесок, хотя Кэшел старался выбирать ровные тропинки и обходил стороной поваленные стволы. Тильфоза не могла больше поддерживать разговор — она устала и явно нуждалась в передышке.

— Когда мы с Талемусом поженимся, камни на наших обручальных кольцах воссоздадут рисунок и Владычица сможет вернуться в этот мир!

— А-а-а, — пробормотал Кэшел. Не то чтобы он не верил девушке, просто Великие Боги не имели ничего общего с миром, в котором жил он сам. — Наверное, у тебя есть и книги, в которых ты все это прочитала?

Они дошли до огромного, в несколько обхватов бука. Дерево давно изгнило и раскололось надвое, но там, где от него хоть что-то осталось, появилась молодая поросль.

Сверху донесся легкий, словно захлопал в ладошки ребенок, шум крыльев. На верхних ветках дерева разместились какие-то существа, поочередно взмывавшие в небо. Девушка вскрикнула, но существа не обратили на нее внимания. Это были не птицы; разглядев их получше сквозь листву, Кэшел убедился, что и на летучих мышей они не похожи.

— Давай передохнем немного, — предложил Кэшел, хотя сам еще и не устал. Тильфоза не жаловалась, но он заметил, что подошвы ее высоких шнурованных ботинок сделаны из тонкой замши. В таких хорошо ходить по коврам, а не по усыпанной острыми камнями земле.

Девушка согласно кивнула и уселась на поваленный ствол, давая отдых уставшим ногам. Сырой, полный грибов лес ничем не мог навредить уже прошедшей испытание кораблекрушением тунике.

— Владычица посылает сны тем, кто ей поклоняется, — продолжила Тильфоза, восстановив дыхание. — Конечно, их видят только жрецы, но мы все ощущаем ее присутствие. Я знаю, потому что сама чувствовала это в себе.

— Ага, — кивнул Кэшел. Больше он ничего говорить не стал — еще в раннем возрасте юноша понял, что лучше спорить с овцой, чем с тем, кто слепо уверен в своей правоте.

Заросли папоротника рядом со сломанным деревом цеплялись корнями за пласты известняка. Теперь, сидя в полной тишине, Кэшел услышал слабое журчание и заметил струившийся по камням ручей.

— Нашли! — воскликнул он, вскакивая с бревна.

— Кэшел, что это? — не слушая его, оживленно спросила девушка, а затем уверенно объявила: — Золото!

Она указывала пальцем в основание незнакомого растения с острыми, длинными листьями и пушистыми темно-красными цветами. Под вылезшими из земли тонкими корнями виднелся ажурный рисунок, сделанный на бледно-желтом металле, золоте, как предположила Тильфоза.

Вода могла и подождать. Кэшел подкинул свой посох сначала правой рукой, затем левой, убедившись, что наконечник не соскочит, если разгребать им листву и корни. Перехватив посох посередине обеими руками, он шагнул вперед.

— Что это за трубки? — спросила Тильфоза. — Нет, это не трубки, это просто каркас чего-то, ведь так?

— Не знаю, — ответил ей Кэшел. — Ни что есть, ни чем было.

Стволы и ветки уже проросли сквозь трубки и переплелись с ними. Кэшел сбил с находки растения и с большой осторожностью попытался измерить ее длину. Полная рука двойных шагов, в четыре раза длиннее, чем он сам. Трубочки соединяли между собой несколько коробочек из такого же металла, самая большая из которых оказалась размером с небольшую кожаную лодочку. Металл был гладким и невыразительным, никаких знаков на нем не обнаружилось.

Неведомый предмет сильно пострадал от удара и вошел в землю на значительную глубину. Верх и бок предмета от соприкосновения с землей погнулись, отчего он утратил первоначальную форму веретена.

Кэшел посмотрел вверх. Эта штука откуда-то упала, но откуда? Какими тогда должны быть крылья, принесшие лодку на остров и обронившие ее? Или же…

Как бы там ни было, случилось это очень давно.

— Похоже, действительно каркас, — согласился Кэшел. — Золото сохраняется в земле дольше, чем другие металлы, которые гибнут или ржавеют.

Тильфоза, обойдя предмет вслед за Кэшелом, заметила на нем полустертый рисунок. Не выказав особых чувств, она произнесла:

— Да, это очень старая вещь.

Концом посоха Кэшел постучал по трубке, разломившейся от удара. При соприкосновении с ней железного наконечника посоха раздался мелодичный звук.

— Видишь этот корень? — спросил юноша. Еще один упавший бук, больше предыдущего, придавил трубку корнями. Дереву, по подсчетам Кэшела, было несколько веков.

Нахмурившись, он присмотрелся к трубке получше. Наконечник посоха не оставил царапин на металле, а ведь золото очень мягкое…

Опустившись на колени, он вытащил из деревянных ножен клинок. Рукоять ножа была изготовлена из бараньего рога, а лезвие выковано бродячим кузнецом Акхитом. Будучи слишком маленькой деревушкой, Барка не имела собственного кузнеца.

Акхит выковал острие из того же железа, из которого изготовлялись лошадиные подковы, но закалил его быстрыми чередующимися ударами и погружением в стылую воду. Оно, конечно, было не очень крепким, но вполне годилось, чтобы выковырять камень из копыта быка, отрезать хлеба на ужин и обеспечить прочие нужды простого крестьянина.

Острие ножа должно было оставить отметку на золоте, но не оставило ничего. Следовательно, это не золото.

— Пойдем отсюда, пора возвращаться, — выпрямившись в полный рост, произнес Кэшел и убрал нож на место, чтобы держать посох обеими руками. Оружием нож он никогда не считал — таковым ему служил верный посох. — Нужно рассказать остальным, что мы нашли воду.

Было и кое-что еще, но об этом Кэшел говорить никому не собирался.

Они с Тильфозой повернули назад, двигаясь по уже знакомому пути довольно быстро. Им хотелось поскорее уйти подальше от места, где находился непонятный предмет, упавший откуда-то сверху на холм и там разбившийся.

— В прежние времена существовали люди, которые летали по воздуху на кораблях, — сказала Тильфоза. — Об этом написано в священных книгах.

— Мне об этом ничего не известно, — мрачно произнес Кэшел. Было бы, конечно, интересно узнать, какие священные книги имеет в виду девушка, но проявлять любопытство он не стал. — Я не умею читать.

Он первым стал спускаться по склону, чтобы поймать девушку, если та соскользнет вниз; если же поскользнется он, то по крайней мере не собьет ее с ног.

— Ты уверен, что мы идем в правильном направлении?

— Мы идем немного в стороне от того пути, по которому пришли сюда, — объяснил он. — В глине нет таких острых камешков, и, значит, идти будет легче. Мы выйдем к морю немного южнее нашего лагеря, но сможем пройти к нему берегом.

Заросли папоротника уже почти закончились, когда Кэшел услышал вопли. Кричал один из моряков.

— Капитан Мауникс! Все сюда!

— Что случилось? — испуганно спросила Тильфоза, выглядывая из-за плеча Кэшела и стараясь унять охватившую ее дрожь.

— От меня ни на шаг, — приказал он и, крепко зажав в руке посох, шагнул сквозь колючие растения, словно по песку.

Трое солдат стояли возле безжизненно распластавшейся на песке, с раскинутыми в стороны руками и ногами фигуры. Другие члены команды карабкались к ним по каменистому склону. Среди них был и капитан.

— Что за шум? — прокричал Мауникс. Капитан держал в руке выхваченный из ножен небольшой кривой меч, его приятель Костас — лук, а Крюк — сделанную из шпата дубинку с шипами на конце.

— Посмотрите сами! — прорычал моряк.

Быстро взглянув вниз, Кэшел увидел истерзанное тело девушки, примерно одних лет с Тильфозой. Кто-то разорвал ей грудь и выгрыз сердце и легкие.

У Тильфозы перехватило дыхание, но она не закричала, хотя имела на то все основания.

— Это моя служанка Матона! Я думала, она утонула.

— Нет, — покачал головой Кэшел. — Когда ей разорвали грудную клетку, девушка была еще жива — посмотрите, сколько вокруг крови. Все случилось, должно быть, ночью, тело уже начало разлагаться.

— Что же это? — проревел Мауникс. — Что за чудовище живет на этом проклятом острове?

Кэшел отвернулся, уставившись на сплетенные заросли кустов. Он бы многое отдал за возможность не искать ответ на вопрос капитана.