Вик Разрушитель 7

Глава 5

1

— Где Хмель? — Алексей Куракин даже не удосужился выйти из машины. Он просто опустил стекло задней дверцы и лениво глядел на топчущегося перед ним Саньку Исаева с глубокими царапинами на лице, как будто остервенелая кошка прошлась когтями, и Серёгу Козулина — тех самых никчемных низовых дворянчиков, которыми не жалко пожертвовать. Подозревал княжич об их недалёких умственных способностях, поэтому беспокойство и резануло. — Почему он сам не пришёл на встречу?

— Ему малолетний урод руку сломал, — хмуро проговорил Исаев, постоянно потирающий рукой грудь, что очень раздражало княжича. — Хмель сейчас в больнице, домой пока не отпускают после процедуры сращивания. Пару дней придётся полежать, если не больше.

Куракин молча откинулся на мягкую спинку дивана. Злость, которую он испытывал к любимчику Мстиславских, выходила за рамки разумного и не поддавалась логике. Ну, подумаешь, лапал Наташку во время тренировок и танцев, так это ради дела. А с другой стороны, если подумать, не должны дворяне развлекать плебеев! Молодой княжич Мамонов выпрыгнул из небытия, за короткое время став самой обсуждаемой персоной. Что ни резонансный случай — в нём обязательно фигурирует этот… танцор. Жаль, в Крыму его не удалось грохнуть, а теперь попробуй достань мальчишку. Вёрткий больно — и удачливый. Даже Хмель, дерзкий и наглый уличный боец, не смог воткнуть меж рёбер заточку. Никчемные, ни на что не способные, жалкие уроды. Так бы врезал по ним выжигающим всё вокруг огнём!

— Вам ни одного дела доверить нельзя, — с презрением, словно плюнув, сказал Алексей. — Зря поверил Дикову. Надо было самому найти исполнителей. Мамонов хотя бы не догадался, кто вы такие?

Ответом ему было молчание. Исаев побледнел, стал интенсивно тереть грудь, как какой-нибудь инфарктник, у которого вот-вот случится приступ.

— Что? — рявкнул Куракин, ощущая грядущие неприятности. — Прокололись, болваны? Не смогли уличных сявок сыграть? Вам только толчки чистить можно доверить. Подошли, попросили сигарету, создали скандальчик, пырнули и ушли. Против неожиданного удара даже одарённый ничего не сделает. А вы во что ввязались? На хрена возле его машины торчали, а потом драку, в которой у вас никаких шансов не было, устроили⁈ Вам о его способностях разве не говорили?

— Виноваты, — опустил голову Санька Исаев. Он понимал, что самооправдание только усугубит гнев княжича. В Москве и так про Алексея Куракина не самые приятные отзывы ходили. Дескать, вспыльчив на ровном месте, неуравновешен и злобен как тысяча голодных чертей. Не будь приказа господина Дикова, хрен бы связался с высокородным!

— Надеюсь, Мамонов не узнал, кто вас послал? — от голоса княжича заледенели позвоночники у обоих парней. — Что молчите?

Рука вылетела из окна и вцепилась в рубашку Исаева, подтянула к себе. Пуговицы с треском посыпались на брусчатку набережной, где стоял «Хорс» Алексея.

— Он мне едва грудь не проломил, — стуча зубами, выдавил Санька, ощущая волны звериной злобы, исходящие от одарённого. — Как будто не ногой, а железной ступнёй РЭКСа[1] наступил. Потребовал назвать, кому служу, кто нанял нас.

— И ты поплыл? — снова рывок, отчего Саньке пришлось наклониться и встретиться с бешеным взглядом Куракина. Водитель «Хорса» делал вид, что его здесь вообще нет. — Думаешь, он убил бы тебя? Кишка у него тонка на такое!

— Не уверен, светлый княжич, в его миролюбии, — пролепетал Исаев. — У меня рёбра затрещали. До сих пор болит. Явно хотел раздавить.

— Болваны! Тимофей знает, что вы его с потрохами сдали?

— Нет, не говорили ещё.

— Пошли отсюда, тупицы! — Куракин оттолкнул Саньку с такой силой, что тот едва не упал на брусчатку. — Сам позвоню Дикову. А вы затаитесь до поры до времени. Вдруг Мамонов начнёт землю носом рыть. Если выйдут на меня — вам не жить. Такие проколы я не прощаю.

Дважды упрашивать парней было не надо. Они рванули по набережной и вскоре скрылись в одном из переулков. Куракин поморщился, глядя им вслед, а потом, не глядя, взял в руку тонкий, но весьма увесистый телефон в золотом корпусе, нашёл в базе нужный номер и сделал вызов. Водитель, не получив приказ, что делать дальше, так и сидел молча, глядя на гуляющих вдоль реки людей.

— Здорово, Тимофей, — с ленцой, в которой проскальзывала не столько угроза, а сколько безразличие к слугам, выполняющим грязную работу. — Не тарахти, уши болят. По-хорошему, тебя надо наказать, что для исполнения подбираешь недоумков. Но что теперь, всю твою семью наказывать? Провалили дело ребятки, и я очень недоволен. Клиент ушёл живым и здоровым, а вот мой человек лежит переломанный.

— Я компенсирую, — раздался дрожащий голос из динамика.

— Конечно, компенсируешь. Полное лечение и уход на твоей совести. Теперь главное. Мой враг хоть и молод, но опасен и дерзок до неприличия. Поэтому я уверен, что он начнёт собирать информацию о тебе и твоём окружении…

— Ой, дурни болтливые! — заголосил невидимый Куракину Тимофей.

— Заткнись и слушай! — рявкнул княжич. — Он обязательно появится у тебя и будет спрашивать, кто стоит за твоей спиной, кто надоумил твоих работников и слуг напасть на него…

— О вас ни слова! Я понял!

— Ничего ты не понял, дурак старый! Подозреваю, Мамонов уже знает всю цепочку, по которой спускался приказ. Умный, гадёныш! Ты возьмёшь на себя удар, скажешь, что испугался слухов, ползущих по Москве, и решил самостоятельно защитить господина. О твоём самовольстве мы не ведали, никакого добра на силовую акцию не давали.

— Да, светлый княжич, — вздохнул Диков.

— Теперь ещё…Усиль охрану своего подворья, мало ли что взбредёт в голову юнцу. Он сейчас злой, может и Гусаровых подтянуть для решения проблемы…

В динамике раздался короткий стон. Род Гусаровых один из немногих стоял особняком и не имел над собой власти, как и князья Булгаковы. Военизированные кланы были в приоритете, и все цари, а потом и императоры благоволили им, но взамен требовали воинского долга, если на страну случалось нападение внешних врагов. Мало кто знал, что Мстиславские иногда прибегали к их услугам, когда требовалась вывезти за пределы страны некий груз, не подлежащий огласке. Или наоборот — окольными путями доставить в Россию.

— Ладно, не ной, — смягчил тон Куракин. — Я к тебе пришлю парочку людей для поддержки. Если Мамонов будет чересчур резок, они его утихомирят.

— Спасибо, светлый княжич, — Диков облегчённо вздохнул.

— Всё, бывай, — Алексей отключился и приказал водителю ехать в штаб-квартиру концерна «Фармия», надеясь застать там отца и дядьёв. Нужно их предупредить, что затея с Мамоновым провалилась. Банальная уличная драка не привела к нужному результату, и теперь есть опасность, что к разбирательству подключится сам «золотой тойон».

Он вытащил пачку сигарет, но передумал и положил обратно в карман пиджака. Отцу не нравилось, что Алексей курит и категорически запретил подходить к нему с табачным запахом. Для сокрытия своего «преступления» княжич пользовался леденцами, начисто отбивающими его.

Странное, на первый взгляд, название концерна складывалось из двух слов: «фармация» и «армия». Дело в том, что род Куракиных владел обширной сетью фармакологических компаний, разрабатывающих лекарства для нужд русской армии. В перечень продукции входила обширная номенклатура, начиная от простейших жаропонижающих до магических вакцин, усиливающих не только иммунитет солдат, но и дающих им небывалую физическую силу. Часть акций «Фармии» держали Мстиславские, потому что иначе Куракиным не дали бы развернуться. Зато теперь у них есть заводы в Москве, Твери, Харькове, Одессе, Казани, Тобольске. Заканчивается строительство очередного завода в Иркутске. Сеть крупных гражданских аптек, куда шла треть выпускаемой продукции, покрывала всю империю. Отец планировал открыть ещё две в Якутске и Ленске, предварительно договорившись с князем Георгием, но услышав, что Мамоновы и Мстиславские ведут переговоры о создании альянса, резко передумал. Он просто испугался, что император заставит его отдать ленские и якутские активы «золотому тойону» за просто так, в качестве подарка.

Водитель довёз княжича до высотного здания-башни, построенного у Котельнической набережной, и остановился возле высокого крыльца. Несколько охранников, облачённых в чёрные костюмы, спокойно восприняли такую наглость. Парковаться возле входа имели право только члены рода Куракиных, а герб на машине прямо указывал на это. Один из охранников открыл дверцу и почтительно склонил голову, когда Алексей вылез наружу, повёл плечами и спросил:

— Отец никуда не уезжал?

— На месте, господин, — кратко ответил охранник и дал знак водителю, чтобы тот отъезжал. Правила правилами, но загораживать обзор не следует. Есть парковка, пусть туда и ставит автомобиль.

Небрежно засунув левую руку в карман брюк, Алексей поднялся по широким ступенькам на самый верх, вошёл в предусмотрительно распахнутую перед ним дверь, и не отвечая на приветствия сотрудников, но с интересом поглядывая на хорошеньких барышень — разносчиц кофе, секретарш, работниц различных отделов — дошёл до лифта и вскоре очутился на тридцатом этаже, где находилось сердце «Фармии» — штаб-квартира концерна.

В приёмной сидело несколько человек с папками и даже с планшетами. Все они работали здесь же, и наверное, ждали, когда их вызовут для доклада. Фигуристая девушка-брюнетка, шустро бегая пальчиками по клавиатуре, заметила его и вскочила, белозубо улыбаясь:

— Алексей Кириллович! Добрый день! Вы к отцу?

— Здравствуй, Даша. Ты, как всегда, бесподобна, — нисколько не лукавя, ответил молодой Куракин, совершенно не обращая внимание на посторонних. Ему было на что посмотреть.

— Ой, а у Кирилла Владимировича совещание в узком формате, — Дарья вытянулась как солдат, отчего белая блузка натянулась на высокой груди.

Узкий формат означал, что в кабинете находилась вся верхушка «Фармии» — отец, дядька Николай и дядька Юрий.

— Предупреди отца, пожалуйста, что я уже здесь, — попросил Алексей секретаршу, хотя мог войти и так, без предварительного уведомления. Просто пожалел красивую брюнетку, которую Глава рода обязательно накажет. Ведь для него не существовало никакого разделения по статусу и положению во время работы. Есть строгая обязанность фиксировать посетителей и предупреждать о их появлении. Алексею-то ничего не будет, а вот Дарью самое лучшее — переведут в подавальщицы кофе-чая.

Девушка нырнула за массивную дубовую дверь и через минуту мышкой вынырнула обратно. Выдохнула облегчённо и негромко произнесла:

— Он вас ждёт, Алексей Кириллович!

— Спасибо, милая, — подмигнул ей Куракин, и не видя, как лицо секретарши залил румянец, шагнул в кабинет.

Отец и дядья внимательно рассматривали какой-то анимационный ролик на визоре. Химические формулы, молекулярные решётки, столбцы цифр и прочие атрибуты, которые известны только посвящённым, мелькали и исчезали, уступая место фотографиям с пробирками, какими-то порошками и людьми в белых лабораторных балахонах.

— Чего тебе? — оторвался от созерцания визора отец. — Только быстрее, у меня нет времени.

— Боюсь, придётся уделить его одной проблеме, — Алексей сел неподалеку от дяди Юры, добродушного пухлощёкого мужчины пятидесяти лет, с жёсткими густыми усами как у какого-нибудь кавказца. Тот с облегчением оторвался от просмотра мелькающих картинок и подмигнул ему.

Отец поставил на паузу ролик, и сдвинув брови к переносице, неприятным скрипучим голосом поинтересовался:

— Проблема, как я понял, связана с «гасителем»?

Так он называл Андрея Мамонова, вкладывая в это слово своё раздражение. Подумать только, в семнадцать лет стать обладателем собственного Источника и отобрать имение у одного старинного рода! Неслыханная наглость, небывалая дерзость, которая может иметь последствия в расшатывании семейных устоев! Понятно, что за его спиной маячили Мстиславские, но общего дела это не меняло. Впрочем, почти все Куракины болезненно относились к чужим успехам, и эту особенность знала столичная аристократия, строя свои планы, в которых им не было места.

— Да. Сплоховал твой Хмель, — кивнул Алексей. — Никудышним оказался. Мамонов ему руку сломал пинком, перепутав с футбольным мячом.

— Ты чего мелешь? — рассердился Кирилл Владимирович, бросая пульт на стол.

— Не мелю, а говорю как есть: один в больнице с переломами, двое других идиотов сейчас прячутся как побитые псы. Зная, с какими людьми якшается Мамонов, надо готовиться к неприятностям.

— Если Хмель не справился с мальчишкой, значит, мальчишка стал сильнее, — пробасил младший дядька Николай Владимирович, чей голос никак не вязался с худощавой фигурой. — Я же не зря намекал тебе, Кирилл, что Мамоновым плотно интересуется ведомство Иртеньева. Это неспроста, но ты не хочешь слушать. Когда нет понимания в тех или иных процессах, не стоит планировать рискованные операции. Княжич Андрей нам не по зубам… — заметив, как раздул ноздри старший брат, поправился. — Вернее, по зубам, но исходя из политической конъюнктуры сегодняшнего дня, недосягаем.

— Почему Мстиславские пошли на сделку с Мамоновыми? — скрипнул зубами Глава. — Что такого есть у Жоры, чего нет у верных союзников императора? Мы — Гедиминовичи, а Мамоновы происходят от смоленских Рюриковичей!

— Дмитриевы-Мамоновы, — поправил его Николай Владимирович. — А предок Георгия создал младшую ветвь, которая с Рюриковичами на данный момент вообще никакой связи не имеет. Императору об этом хорошо известно. Мне кажется, Мстиславские намеренно выбрали нейтральный княжеский род для создания альянса.

— Хочешь сказать, государь нам не доверяет? — зло фыркнул отец Алексея.

— Я только предполагаю, — мягко поправил его брат. — Большинство боярских и княжеских родов крови Рюрика запятнали себя всевозможными заговорами. Кому это понравится? А последнее покушение на Болотном и вовсе поставило крест на их амбициях. Ушатые закончились, Шуйские в жёсткой опале, про мелкие роды я вообще молчу. Это политика, Киря, и увы, мы должны принимать те обстоятельства, которые диктует император.

— Отец, тебе не кажется, что вы отвлеклись от решения насущной проблемы? — Алексею надоело слушать пустопорожнюю болтовню, в которую скатились старшие Куракины. Плохой знак. Не считают они сорвавшееся покушение на «гасителя» чем-то опасным для семьи, скатились к политическим баталиям. — Делать-то что будем?

— Затихнуть, — прорычал Юрий Владимирович. — Предупреди своих олухов, чтобы уехали из Москвы на месяц-другой. Авось мальчишка не станет поднимать шум. Я думаю, что он попытается прижать Диковых и выяснить, кто на самом деле подкупил Хмеля с дружками. Но Тимофей не дурак, вывернется.

— Говорил я, не стоит доверять всякому сброду, — дядька Николай обвёл взглядом братьев. — Ваш Хмель — позорище, отсидевшее три года в колонии, но так и не научившееся владеть заточкой.

— Не всем это дано, — заметил Глава. — Но он сам попросился отработать долг, я рискнул довериться ему.

Алексей удивился. Отец чуть ли не впервые на его глазах признался в своей ошибке, и это серьёзно добавило ему очков уважения.

— Делать-то что будем? — спросил он. — Вы же понимаете, что императорский клан получил мощное оружие давления и контроля над всеми нами. Уничтожение Источника Ушатых — это предупреждение, чтобы каждый из нас вёл себя хорошо. Хорошо в понимании государя. Лично мне такое положение не нравится.

— Хватит паниковать, племяш, — пробасил дядька Юрий. — Не станет Иван Андреевич сук рубить под собой. Мы его опора, чего ради нас ущемлять? Согласен, первая реакция на появление «гасителя» была спонтанно неправильной и нервной. Идеальное оружие в руках опытного политика — штука страшная. Но прошло несколько месяцев, нигде больше Мамонов не отметился. Возится со своими бронекостюмами — пусть и дальше возится. И всё же меры предосторожности принять стоит. Усилим охрану Алтаря и периметра особняка. Не пойдёт же мальчишка в одиночку атаковать Источник! Ну, согласитесь, это самый невероятный сценарий. А вот исполнителей нужно убрать с глаз долой. Я бы их на два метра ниже земли припрятал, но вы же гуманисты…

— Юра, давай без каннибализма, — поморщился Николай Владимирович. — Спишут всё на обычную драку, и через неделю затихнут. А ты, племяш, поумерь свою злобу к парнишке. Я твои выкрутасы в Крыму не забыл, и виру, которую выплатили Мамонову — тоже.

Алексей раздул ноздри от гнева. Что бы понимал дядька! Когда твоя девушка пляшет на сцене с этим юнцом, а её глаза горят восторгом, легко ли удержаться от желания его проучить? Да и позже Наташа не раз упоминала этого… этого наглеца в разговорах, и всё в доброжелательных тонах! Вира. Да, жаль было платить за покалеченного мальчишку, лучше бы он тогда сдох. Скольких проблем удалось бы избежать. Хм, а ведь не выживи Мамонов, тогда бы и политическая ситуация в России сейчас была другая. Ведь Мстиславские — император и цесаревич — могли погибнуть во время теракта на Болотном, потому что никто бы их не спас. Вот уж поистине гримаса Фортуны! Эх, невовремя там появился какой-то спаситель, мать его! Хорошо бы выяснить, кто это, и снять с него шкуру! Да какой теперь смысл гоняться за тенью?

Младший Куракин тихо проскрежетал зубами. А ведь какой шанс был для Куракиных взойти на престол! Справедливости ради, Булгаковы, Голицыны, Долгоруковы и Корибут-Воронецкие тоже серьёзные претенденты! Там и гражданская война могла разгореться.

— Ладно, решено! — хлопнул ладонью по столу Глава. — Лёшка, разберись с этими недоумками. Хмеля предупреди, чтобы язык не распускал, если придёт полиция. Диковых прикрой.

— Уже, — кивнул Алексей. — Послал двух крепких и языкастых парней для охраны. Если Мамонов придёт к Тимофею, они будут рядом. Без драки сумеют утихомирить.

— Молодец, соображаешь, — похвалил Кирилл Владимирович. — И поумерь свою злость к Мамонову. Ты ведь его старше, у тебя иные планы на жизнь. Как там Наташа? Перестала брыкаться?

Николай Владимирович хохотнул. Ох уж, эта боярышня Тучкова! Девица с норовом.

— Смирилась. Поняла, что выйти за меня замуж — лучший вариант, — ухмыльнулся Алексей.

Отцу не понравился такой тон сына, но махнул рукой, приказывая ему покинуть кабинет. Коммерческие дела Рода куда важнее, чем мелкая авантюра с «гасителем». Вообще не стоило светить свой интерес к джокеру Мстиславских до поры до времени, пока не объявлено о создании альянса. Но перевесила иная точка зрения. Если бы Жора Мамонов узнал о смерти сына, он мог сорвать все соглашения с императором, что было на руку Куракиным, всерьёз считавших, что русский престол мог быть их при других обстоятельствах.

2

Илья Баженов ворвался утром в дом как штормовой ветер, едва не разрушив парадную прихожую. Василий, находившийся на своём посту в гостиной, едва успел его остановить, иначе бы тот рванул дальше по лестнице.

— Ты куда, Илюша? — ласково спросил личник, щуря серые глаза на округлом лице. — Потерял чего?

— Так это… Андрей Георгиевич просил меня подготовить доклад по Диковым, — затрещал молодой адвокат, сжимая подмышкой коричневую папку с документами.

— Ну и зачем хозяина беспокоить, если он ещё отдыхает? — осклабился сахаляр и бесцеремонно взяв парня за плечи, развернул и легонько подтолкнул в спину по направлению к столовой. — Иди-ка, кофейку выпей, а я предупрежу Андрея Георгиевича. Ты привыкай к субординации, Илюша. Теперь всё серьёзно…

— Кто здесь шумит? — в коридоре показалась Оксана, вытирающая полотенцем руки. — Ой, Илюша пришёл! Пойдем, мальчик мой, я как раз лепёшек напекла, чайком свежим угощу!

«Мальчик» смутился. Он редко бывал в усадьбе, поэтому гостеприимство кухарки воспринимал с должной мерой скромности и боязни, что Оксана его раскормит, потом придётся покупать новый костюм. Шутки шутками, но Баженов категорически не хотел переезжать в Сокольники, хотя комнату для него я выделил. Потом Куан пояснил, почему я неправ в своей настойчивости. Рано или поздно мне придётся обзавестись семьёй, и проживание Слуг — не тех, кто обязан постоянно находиться при хозяевах, вроде, охраны, кухарок, горничных, управляющего и прочих — а тех, кто именно несёт на себе функцию жизнеобеспечения и защиты, не является хорошим решением. Но они должны быть постоянно рядом, для чего кланы скупают землю и селят на ней своих Слуг. Пример? Да то же поместье Булгаковых, чуть ли не целый район занимающее. Вот так. А для гостей есть флигель. Так что Илья был прав, но в силу субординации не мог мне сказать этого. А Куан запросто пояснил, за что я ему был благодарен.

К приезду адвоката я уже не спал, и его голос хорошо слышал. Тем не менее, неторопливо принял водные процедуры, почистил зубы, оделся и только тогда спустился вниз.

— Доброе утро! — поздоровался я с сидящими за столом Куаном (куда же теперь без него!), Ильёй и личниками, тоже пришедшими на запах свежих лепёшек, кроме Никанора и Влада, дежуривших у ворот. — Оксана, прекрати этих оглоедов баловать! На овсяную или пшённую кашу их пора переводить, а то морды наели, в двери уже не пролазят!

— Ну как же, Андрюшенька! — кухарка ласково потрепала вихры покрасневшего Ильи, едва не подавившегося выпечкой. — Они же воины, им энергия нужна. Вон, целыми днями на лужайке валяют друг друга, аж жалко становится.

Я сел во главе стола, передо мной тут же появилась стопка румяных пышных лепёшек, политых малиновым вареньем и большая кружка с чаем.

— Раскопал что-нибудь по Диковым? — спросил я Баженова, нацепив на вилку верхнюю лепёшку.

— Да, Андрей Георгиевич, — адвокат решил, что сейчас самое время доложить о результатах и схватил папку, лежавшую у него на коленях. — Всё, что смог достать… Если бы у меня были хорошие связи в Москве, я бы и больше накопал.

Я махнул рукой, показывая ему, что разговаривать будем наверху, а не за столом. Мне было достаточно и двух-трёх бумажек, которые показали бы связь Диковых с Куракиными. Впрочем, сомнений не было. Ну не дурак же Исаев клеветать на аристократическую семью.

Позавтракав, я поблагодарил Оксану и потащил Илью к себе в кабинет. Первым делом, устроившись в кресле, предложил адвокату сесть поближе ко мне. Баженов раскрыл папку — и вправду, там навскидку листа четыре печатного текста.

— Диковы — потомственные дворяне родом из Твери, старшая ветвь переехала в Коломну в семнадцатом веке, обосновалась там и открыла скобяную мануфактуру. Нынешний Глава рода Диков Тимофей является потомком той ветви, которая позже переселилась в Москву. Сейчас род владеет тремя заводами по изготовлению разнообразной мелкой продукции в столице, Коломне и Твери. Землевладельцы, есть имения в Озёрах, под Каширой. В общем, не бедствуют. Тридцать лет назад отец Тимофея Яковлевича ушёл под руку князей Куракиных, дав клятву верности. История непонятная, но скорее всего, он испугался передела влияний в столице. Я выяснил, что у Диковых был конфликт с несколькими дворянскими семьями, за которыми стояли то ли Стародубские, то ли Гагарины. Куракины об этом знали, скорее всего, и предложили свою защиту. Естественно, все активы заводов перешли под их управление, однако номинально Диковы до сих пор являются владельцами.

— Понятно, как я сразу и предположил, — простучав пальцами по столу, я задумчиво уставился в тёмный прямоугольник неработающего монитора. — Думали, Диковы прикроют нападавших, но вместо этого подложили знатную свинью Куракиным. Что там ещё? Состав семьи известен?

— Глава рода женат на дворянке Ирине Зябликовой, имеет четверых детей: троих сыновей и дочь. Старшему тридцать пять, дочери, самой младшей — семнадцать. Младшие братья Тимофея живут также в Москве, на одной улице. Род насчитывает тридцать пять человек, боевое крыло слабое, человек двадцать, не больше, но понятно, что им не нужно раздувать штат охраны. За их спинами Куракины.

— Ты мне какую-то разведсводку принёс, — усмехнулся я, когда Илья замолчал, — а не аналитическую записку.

— Так у них ничего интересного, — пожал плечами адвокат. — Обычная дворянская семья под вассалитетом князей Куракиных. Если надумаете к ним наведаться с претензией, они как пить дать уже позаботились о подкреплении. И своих законников подтянули.

И осторожно добавил:

— Андрей Георгиевич, я понимаю, что вам хочется наказать наглецов за нападение. Но дело тухлое, прошу прощения за такую оценку. Куракины не дадут Диковых в обиду. А те, кто пытался покалечить вас, возможно, уже пиявок кормят где-нибудь в торфяных болотах.

— Не спорю, может и такое быть, — я киваю, до сих пор находясь в задумчивости. Завтра (сегодняшний отъезд пришлось отложить из-за технических проблем с самолётом) ранним утром наша команда вылетает в Якутск, и честно, не хочется пока связываться с Куракиными. Почему они решились на мою ликвидацию — понятно. Шлейф опасных слухов, тянущийся за мной, волнует всё дворянство Москвы, которое имеет свой Алтарь. Куракиным, наверное, приснилось, что я буду гасить Источники всех, на кого укажет император. — Сам как думаешь, Илья, почему именно Куракины?

— Не имею понятия, Андрей Георгиевич, — вздохнул молодой адвокат. — Но я за время проживания в Москве стал понемногу изучать взаимоотношения княжеских и дворянских родов…

— Та-аак, — протянул я и с интересом взглянул на Илью. — И что накопал?

— Предки Куракиных занимали очень высокие посты в Боярской Думе, а Патрикей Александрович был женат на дочери Василия Первого Рюриковича княжне Анне. Это обстоятельство в первое время после прихода к власти Мстиславских сильно аукалось представителям Рода, а дети и внуки Патрикея Александровича и вовсе находились в опале, пока не последовало царское помилование, — Баженов посмотрел на меня с хитрецой. — Возможно, в этой исторической коллизии кроются периодические выпады Куракиных в адрес императорской семьи. Особенно, когда кто-то из них занимает место в Думе. Там ведь отличная площадка для говорунов разных мастей. Нынешний Глава Рода Кирилл Владимирович поддерживает правоцентристские идеи, а их вдохновитель — не кто иной, как князь Патрикей Голицын, тоже знатный оппозиционер.

— Император их терпит? — я удивился.

— Несмотря на разногласия, Куракины и Голицыны практически во всём поддерживают Мстиславских, — кивнул адвокат. — Тем более, двоюродные братья Кирилла Владимировича сейчас занимают высокие дипломатические посты.

— Тогда зачем Куракиным ссориться с императором из-за меня? — я пожимаю плечами. Голова разболелась от всех этих тайн вокруг престола и возни высокородных за какие-то привилегии и кормушки. — Я ведь могу рассказать о случившемся и кому-то не поздоровится.

— Возможно, в кратковременной перспективе вам удастся осадить Куракиных, — Илья сморщился, как будто собирался чихнуть, и энергично потёр переносицу. — Но я бы не советовал поднимать шум перед отъездом. Император не станет применять карательные меры из-за каких-то молодых людей, косвенно связанных с княжеским родом. Так, пожурит слегка, а вы получите врага на всю жизнь.

— Алексей Куракин постоянно зубы показывает, как будто уже враг навечно, — возразил я. — Так и ждать, пока меня окончательно не грохнут?

— А вы сможете выстоять против боевого крыла Куракиных? Может быть, дождаться анонсированного подписания договора о союзе кланов Мстиславских и Мамоновых? Тогда за вашей спиной будет мощная поддержка в лице императора и союзных ему родов. Он не сможет игнорировать опасность, исходящую от Куракиных.

Илья, бесспорно, прав. Не станут Мстиславские ссориться с аристократическими Родами, Рюриковичи они или Гедиминовичи по происхождению. Почти все верой и правдой служат России, козней за спиной не строят. А вот Алёшку проучить нужно, чтобы успокоился и полечил свою голову. Эх, жаль мне Наташу Турчинову! Она с ума сойдёт с таким муженьком!

— Ладно, пока поставим на паузу, — я махнул рукой. — Оставь мне документы, потом изучу подробнее. Завтра я с Куаном уезжаю в Якутск. Ты же с отцом моим контактируешь. Что он сказал тебе делать в моё отсутствие?

— В основном, помогать Сергею Яковлевичу, — Баженов аккуратно сложил листки в папку и закрыл её. — Насчёт контрактов по студии звукозаписи я в курсе. Появилось несколько предложений, но я счёл нужным пока отложить слушания молодых талантов до вашего возвращения. Однако, судя по контрольным записям, потенциал у некоторых есть.

— Да, всё правильно. Не будем гнать лошадей. Вернусь — вплотную займёмся контрактами. Кстати, как тебе княжна Голицына? Не водит ли она нас за нос?

— Очень цепкая девушка, приятно с ней работать, — смущённо улыбнулся Илья, видать, впечатлённый красотой Арины. — Конечно, сливки она снимает приличные, но и нам достаётся неплохой куш. Обижаться грех.

— Пусть развлекается, — махнул я рукой. — Студия — это моя помощь талантливым ребятам. Вон, Анжелика вовсю распевает по радио, зимой состоится первый сольный концерт в Москве.

— Да, с госпожой Салтыковой получилось очень удачно, — кивнул Баженов. — Вы бы знали, сколько жаждущих славы ребят ломятся в вашу студию.

— Не переусердствуй, а то начнёшь подмахивать контракты не глядя, — я хмыкнул, довольный произведённым эффектом. Моя студия произвела фурор, а заодно вызвала недовольство у столичных гранд-студий. Они ведь тоже тщательно прочёсывали не только Москву, но и другие крупные города России в поисках талантов. Упустили Анжелику, вот теперь локти кусают. Арина Голицына предупредила, что за девушкой устраивают охоту и пытаются переманить. Ладно, пусть княжна займётся защитой нашей звёздочки. Мне сейчас ни до чего иного дела нет. Нужно в первую очередь решить проблему аляскинского Источника.

— Да у меня слуха нет! — возмутился адвокат. — И вообще, не моё это дело, ставить окончательную подпись.

— Хорошо-хорошо, — успокоил я его. — Можешь идти.

— Когда вас ждать обратно? — Илья встал, одёрнул костюм.

— Откуда же я знаю? — развожу руками. — До учёбы нужно успеть, иначе санкции, и никакого красного аттестата. А я обещал маме, что буду хорошо учиться.

Баженов улыбнулся проскользнувшим в моём голосе ноткам печали, и попрощавшись, вышел из кабинета. И буквально через минуту вместо него появился Куан в спортивном костюме. Его светящееся лицо напоминало светящуюся витрину ювелирного магазина. Подозреваю, наставник пришёл не просто так. Настороженно спросил его:

— Что за повод для радости?

— Привезли новые макивары, — да, с эмоциями у личного телохранителя стало богаче. Не иначе Оксана положительно влияет на его характер. — Будем отрабатывать технику бесконтактного боя на расстоянии, заодно на тренажёрах позанимаешься. А то заленился, жиром стал заплывать.

Я возмущённо открыл рот и хотел было спросить, кто меня каждый день как сидорову козу гоняет, выжимая все соки? Но передумал спорить. Ведь Куан прав. Только ежедневные тренировки укрепляют тело и душу, а заодно формируют устойчивые рефлексы. Именно они делают меня сильнее в магическом и физическом плане. Антимагию можно не развивать, это как заложенная природой возможность дышать. Ты с каждым вздохом питаешь лёгкие кислородом и не задумываешься над процессами. Так и антимагия. А вот то, что постепенно пестуется в формате ментальной магии, нужно тренировать и тренировать. Только так я смогу защитить себя. Позавчерашний инцидент, когда меня едва не насадили на заточку, ещё раз напомнил, что в отличие от одарённых я имею очень мало шансов на выживание.

— Ладно, — вздыхаю я и прокручиваюсь на кресле. — Где макивары? На улице будем их ломать?

— В тренажёрном зале, — осклабился Куан. — Нечего слугам устраивать бесплатное представление. Жду тебя внизу через пятнадцать минут.

Он ушёл, а я сполз с кресла и направился к гардеробу, чтобы переодеться к долгой и изнурительной работёнке по избиванию новых макивар.

3

Весь вечер после расставания с княжичем Мамоновым Нина Захарьина не могла найти себе места. Она то и дело прокручивала в голове разговор, в котором Андрей посоветовал ей проверить потенциал Дара с помощью Алтаря и порывалась поговорить с отцом, но каждый раз что-то её останавливало. То ли боязнь нарваться на жёсткую отповедь, то ли нежелание выглядеть дурочкой. То, что предлагал Мамонов, выходило за рамки разрешённых манипуляций. Она ведь собственными ушами слышала, как один из контролёров Магической Коллегии запретил подходить к не активированному ещё Источнику во избежание сбоя каких-то «энергетических потоков, выстраивающих контур защиты». Смысл слов для Нины был непонятен, но девичьим умом она чувствовала какую-то неправильность в них, словно сумасшедший в бреду выпалил фразу, не нёсшую в себе никакой смысловой нагрузки, потому что родовой Источник пока молчал, и что-то выстраивать там пока не собирался.

Но Андрей — мальчик разумный, дурацких шуток себе не позволял. Да он и шутил довольно редко, если только ситуация к тому благоволила. К тому же у него весьма интересный и редкий Дар, который до сих пор неясен многим дворянам, бдительно следящим за каждым новым одарённым в столице. Причём, связанный не со Стихиями, а с функционированием Источников. Слухи идут, что молодой Мамонов своими способностями уничтожает Алтари. Если это и так, Захарьиным ничего не грозит. Заложенный в гранитную чёрную чашу осколок Небесного Камня ещё не активирован полностью. Привязка к Главе Рода состоится через несколько дней, поэтому можно рискнуть и попросить отца спуститься в подвал и хоть одним глазком посмотреть на родовое сокровище. Не мог же Андрей навредить своей однокласснице, к которой испытывает симпатию! Да-да, она чувствовала это! Особенно после признания, когда княжич не стал отталкивать её, а наоборот, даже с большим интересом и уважением посмотрел на девушку.

Наконец, она решилась. После завтрака, дождавшись, когда отец с газетой устроится в кресле на открытой веранде, Нина подкралась к нему сзади и обвила шею, ткнувшись носом в жёсткие волосы, в которых уже поблескивали седые нити. И сразу жалость омыла сердце.

— Пап, можешь уделить мне немного времени? — промурлыкала она. — Очень важно.

— Хм, если дочь в кои веки ластится к отцу, я уже начинаю бояться твоей просьбы, — Захарьин оторвался от газеты.

«Если бы ты знал, как прав», — подумала девушка.

— Кстати, я так и не услышал от тебя, какие выводы ты сделала из свидания, — пошутил Василий Романович.

— Ну, пап! — зарделась Нина. — Это было не свидание, а прогулка, точнее — полёт на воздушном шаре. Если ты думаешь, что Андрей проявляет ко мне какие-то чувства, то ошибаешься.

Она решила пока промолчать о разговоре с княжичем в машине, прощупать настроение отца.

— А я думал, он окажется куда прозорливее, — вздохнул Захарьин. — Неужели совершенно не обращает внимание на такую красавицу?

— Я в его голову не могу влезть, но кажется, он осторожничает, — призадумалась Нина. — Если все слухи о Лиде и Андрее верны, то я здесь лишняя.

— Ещё ничего не ясно, — отмахнулся Василий Романович. — Альянс таких семей можно скреплять не только родовыми узами. Они, конечно, надёжнее, но сдаётся мне, Мстиславские и Мамоновы знают, что потребуется для долговечной дружбы. А вот насчёт тебя я тоже хотел бы выяснить. Что-нибудь изменилось в твоей искре? Как она себя ведёт?

— Спит себе потихоньку, — пожала плечами Нина. — Вот об этом я и хочу поговорить. Андрей утверждает, что мне лучше активировать Стихию Воды. Он так видит мой потенциал.

— Видит? — удивился отец. — Каким образом ему удалось что-то рассмотреть, если даже чиновники Коллегии не рискуют давать прогнозы?

— Секретов своих Андрейка не открывает, но посоветовал встать рядом с Алтарём, и он сам определит, что нам лучше всего пестовать.

— Вообще-то господин Брюс решил связать наш род с Огнём, — нахмурил брови Захарьин. Подобные заявления от мальчишки можно было трактовать по-разному. Не провокация ли, учитывая слухи, ползущие по столице?

— Давай проверим? — искушающим голосом попросила дочка. — Мы осторожно, даже приближаться не будем к Алтарю. Андрей сказал, что Источнику таким образом мы не навредим, и если княжич прав, то избежим ошибки в привязке.

— Откуда молодому парню знать такие подробности? — проворчал Василий Романович. — Ты представляешь, что с нами сделает Брюс, если Источник собьётся с настройки?

— Обещаю тебе, что сразу же уйдём из подвала, если почувствуем малейший дискомфорт, — скрывая радость, Нина поняла, что отец сдался. Он ведь с самого начала, как в чашу заложили Небесный Камень величиной со среднего размера яблоко, пытался выяснить у сотрудников Брюса, каким образом будет проходить активация, и самое главное, не ошибутся ли они с выявлением родового Дара. Пока проверяют родственников, есть возможность прикоснуться к энергетическим токам личного, своего Источника! Даже не верилось в такое чудо!

— Хорошо, уговорила, — Захарьин оглянулся по сторонам как воришка, готовящийся выпотрошить карманы зазевавшихся горожан. Потом встал и махнул рукой дочери. — Пошли, только садовника отошлю проверить водопровод, а то крутится возле входа в подвал. Не хочу, чтобы лишние пересуды пошли. Кто-нибудь брякнет при операторах Брюса про двух любопытных особ — получим санкции.

Нина осталась стоять на крыльце, ожидая, когда отец даст указания бородатому и добродушному дядьке Филимону, работающему на Захарьиных не только в качестве садовника, но и периодически следящего за нанятыми работники по облагораживанию усадьбы. Филимон кивнул и неторопливо направился по дорожке за угол флигеля, который теперь переходил в статус гостиницы. Под ним находился добротный подвал, куда сносили всякие ненужные вещи, но теперь очистили и освободили, приспособили для Алтаря.

Отец махнул рукой, и Нина быстро пересекла по диагонали часть двора и нырнула следом за ним под полутёмный арочный свод, по лестнице спустилась вниз. С замиранием сердца дождалась, когда Василий Романович с натугой открыл металлическую дверь и первым оказался в помещении, где недавно замуровали несколько узких оконец, чтобы полностью пресечь желание любопытных взглянуть на чёрную чашу Алтаря.

Пошарив по стене, Захарьин щёлкнул выключателем, и по стенам вспыхнули маленькие светильники, направленные строго на чашу. Поверхность Алтаря стала впитывать в себя весь свет, который он принял.

— Чувствуешь что-нибудь? — почему-то шёпотом спросил отец.

— Жжение в груди, — прошептала в ответ Нина, в самом деле ощутив разгорающийся огонёк в солнечном сплетении. Он мягко и ласково разгонял энергию спящего Дара по всему телу, но до определённого момента, как будто существовал внутренний ограничитель. Насколько девушка успела узнать из методических пособий, искра могла раскаляться как плавильная печь и питать выделяемой энергией магические каналы, но ничего этого пока не было. Тепло перетекала с левой стороны тела на правую, пальцы рук и ног тоже стали горячими.

— Пап, можно ещё на шаг приблизиться? — внезапно охрипнув, спросила Нина.

— Давай вместе, — разрешил отец.

Он взял её за руку, вероятно, желая контролировать любое движение дочери. Упаси боги, что-то пойдёт не так, и хорошо, если погаснет Источник, а не взлетит на воздух флигель. Сделав тот самый шаг, оба Захарьиных мгновенно застыли, увидев, как осветилась гранитная чаша странным синевато-красным пламенем. Внутри что-то заклокотало, воздух в подвале затрещал от выплесков стихийной энергии. Из чаши как из кастрюли полезла непонятная субстанция в виде призрачного тумана. Словно стражник, пытающийся предупредить неразумных, что приближаться к сакральному месту непозволительно.

— Надо бежать, — облизал пересохшие губы Василий Романович, но взглянув на восторженное лицо дочери, устыдился своей слабости. Да, было страшно, но мужчина пересилил все страхи и остался стоять на месте, но в то же время готовый покинуть подвал, невзирая на гордость.

«Лишь бы поздно не было, — мелькнула мысль у Захарьина. — Иначе обоих нас Источник и сожрёт. А ведь ему нужна кровь для полноценной активации. Ищет жертву?»

Языки тумана неестественно вытянулись в направлении отца и дочери, скользнули вниз, обвивая их ноги по спирали, постепенно поднимаясь всё выше и выше.

— Ну, теперь нет смысла бежать, — вздохнул Василий Романович.

— Ой, смотри, папа! — воскликнула Нина, показывая ладони, на которых мокрыми бусинками перекатывались капли конденсата. Буквально через мгновение они покрыли руки до запястий, превращаясь в тонкую плёнку изморози. — Это же Вода? Значит, Андрей был прав! Источник хочет, чтобы я активировала водную Стихию! Как здорово!

— Я бы предпочёл Огонь, — проворчал Захарьин, минуту назад едва не умиравший от страха. С его пальцев сыпались снежинки и устилали бетонный пол. — Неужели будем пестовать Воду?

— Папа, да какая разница! — шёпотом воскликнула девушка, любуясь растущими из её ладоней прозрачными сосульками. — У меня атрибут Льда просыпается! А у тебя Снег!

Она внезапно покачнулась и едва не упала, но Захарьин вовремя подхватил её. Туман испуганно втянулся в чашу, возмущённые токи энергий метнулись в разные стороны, обогнули помещение и взвихрились в центре Алтаря, после чего Источник успокоился.

— Дочка, с тобой всё в порядке? — Василий Романович испуганно глядел на побледневшее лицо Нины.

— Да-да, не беспокойся, — она захлопала ресницами. — Слабость накатила…

— Не слабость это, — понял мужчина. — Решила поиграться с магией, вот она и опустошила твой крохотный резервуар… Идём отсюда. Рано нам соприкасаться с Источником без должной подготовки. Брюс говорил мне, что существуют практики по расширению каналов, вот ими и будем заниматься после того, как пройдём активацию Стихии.

Они вышли из подвала на улицу, не ощущая жаркого дня. Источник их знатно проморозил, а может, родовая Стихия начала действовать, успешно охлаждая воздух вокруг них.

— Хм, а толк от возможного получения водных атрибутов есть, — улыбнулся Василий Романович. — Твой Андрейка прав оказался. Не знаю, каким образом он просчитал подобный вариант, но впечатляет. Вот что, дочка… Пригласи Мамонова на ужин. Без всяких недомолвок и хождений вокруг да около. Скажи, отец хочет серьёзно поговорить с ним о перспективах. Думаю, парню самому будет интересно выслушать наши впечатления.

— Только не говори об этом магам Брюса, — заволновалась девушка. — Они же его потом на опыты заберут, замучают в своих лабораториях!

— Беспокоишься? — Захарьин покосился на идущую рядом с ним дочь. — Нравится тебе княжич?

— Нравится, очень нравится, — покраснела Нина. Она не привыкла обсуждать подобные темы с мужчинами, даже если один из них отец. Но его вопросы носили прагматичный характер, а не желание спекулировать на чувствах. — Боюсь только, я для него не в приоритете.

— В любом случае продолжай поддерживать с Мамоновым отношения, — напомнил Захарьин и вздохнул. Мальчишка оказался крепким орешком, и на красоту Нины не клевал, хотя в его возрасте гормоны бушуют как ураган. Великая княжна Лидия, если и станет его женой, до свадьбы окажется недоступна, а тут, рядышком, очень даже хорошенькая девушка. Василию Романовичу самому было противно от мысли, что он фактически толкает дочь в постель к княжичу до замужества, но ещё хуже потерять Источник. Цесаревич намекнул ему о такой перспективе недвусмысленно, поэтому огорчать Мстиславского не входило в планы Захарьина. На кону стояло будущее Рода, а не какие-то там чувства дочери. — А там будет видно.

Нина прикусила нижнюю губу. Она уже давно поняла, чем отец мотивирует своё желание свести дочь с княжичем Мамоновым. Страх потерять приобретённый Источник, ничего больше.

— Хорошо, как скажешь, — вздохнула девушка и остановилась возле крыльца. Ей не хотелось идти в дом. Данька ещё не приехал со своего дурацкого скаутского лагеря, подруги или на курортах или с родителями подались за границу, позагорать на пляжах Средиземноморья. Сейчас там самый сезон. Может, подговорить маму и махнуть с ней в Крым? Там, кстати, Лидия отдыхает. Встретиться бы с ней, обсудить девичьи секреты. — Насчёт приглашения… Андрей уезжает в Якутию, к родителям. Поэтому раньше сентября ничего со званым ужином не получится.

— Ничего, мы подождём, — усмехнулся отец, уже занявший своё место в кресле и снова взявшийся за газету. — Всё равно мероприятия по активации Источника затянутся до осени.

Примечание:

[1] РЭКС — промышленный робот-экскаватор, используемый также в качестве погрузчика