Вида своего спаситель

Глава 18 Детектор разума

В себя я пришел довольно быстро, стоило закончиться перегрузкам, но все равно случилось это уже тогда, когда посадочный модуль занял место на «Пустотном клинке».

Перед тем, как отключиться, я заметил подозрительный блеск на полу, но что это было, рассмотреть не успел.

Мои опасения оправдались. Одному гиперкубику все же удалось добраться до меня, но этим все и закончилось. Безжизненный, оплывший, словно кусок сливочного масла, оставленный в тепле, но наверняка все еще опасный. По крайней мере спиннеры, отправленные его проверить, приближаться остереглись, сообщив, что жизнь в нем все еще теплится, просто не на этом плане вселенной. Хорошо, хоть все остальное они очистили от мутагенов, связь которых с гиперкубиками если и была, то оставалась неясной.

Команда, встречавшая меня, его даже не заметила, пока я не указал на него и не рассказал, что это такое. Синханни строго-настрого запретила к нему прикасаться, притащила какие-то приборы и начала его изучать. Остальные помогли мне с разбором добра из разграбленного робота ксеннианок.

От внешней обшивки модуля мало что осталось, когда он поднимался, его все-таки зацепило бурей, продырявило и избороздило царапинами. Если бы Убама не успел подхватить его гравитационным лучом, я, скорее всего, все еще был бы на Ксенне. Бурю я, конечно, пережил бы, но атаку многомерных гиперкубиков — большой вопрос.

После суеты, сопровождавшей разгрузку и обсуждение случившегося со мной на Ксенне, когда остальные начали готовиться к следующему гиперпрыжку, мы с Синханни задержались в шлюзовом отсеке. И я задал ей беспокоивший вопрос — специально только сейчас, когда мы остались наедине, чтобы не смущать остальных. Хотя Убама, конечно, нас слышал.

— Как так вышло, что мутагены не заразили тебя, Синханни? — спросил я.

— Разум не в состоянии постичь природу мутагенов Ксенны, — начала она издалека. — Известно, что до катаклизма их не было, а после они заполнили всю планету. Вопрос только в том, астероид ли их занес, или они появились из-за столкновения?

— Скорее, второе, — подумав, сказал я. — Ведь если невидимый астероид блуждал по галактике со времен Предтеч, то Разум должен знать, что за мутагены прибыли с ним на Ксенну.

— В любом случае вне планеты мутагены неактивны. Только что ты доказал это. — Синханни указала на посадочный модуль, в салоне которого все еще валялся маленький гиперкубик. — В общем, с мутагенами та же история. Вне Ксенны они то ли умирают, то ли впадают в анабиоз, нашим исследователям так и не удалось понять. Однако Разум по какой-то причине все еще воспринимает их как опасность для граждан Сидуса. Отсюда карантин и запрет на посещение станции.

— Погоди, а как же Ингус и… — начал я задавать следующий вопрос, но Синханни перебила:

— Опустошители придерживаются концепции здравого смысла. Даже если я и занесла на Ингус неактивных мутагенов, вне Ксенны они безопасны.

Синханни с ее опытом, вероятно, впечатлилась тем, как я навестил ее родную планету и выжил, а потому стала разговорчивее: рассказала чуть больше о своей расе и о себе, об Ингусе, который, по ее словам, все еще существует, потому что Сидус позволяет. Опустошители, как бы ни хорохорились, уступали Коалиции во всем, и даже четверо вида своего первых, перешедшие на темную сторону, вряд ли уравняли бы силы. Однако Базар процветал, причем в последнее время — все больше за счет торговли с колониями, собственных научных достижений и экспансии, чем благодаря пиратству.

Мы все еще общались, когда Убама запустил просчет гиперпрыжка на безымянную планету, на которой скаут Института обнаружил следы Предтеч. Планету не стали регистрировать в базе Сидуса, чтобы не плодить конкурентов за наследие древней цивилизации, но отправленная с Земли экспедиция перестала выходить на связь, едва совершила посадку. Дежурный, оставленный на орбите, известил об этом Землю, после чего принял решение последовать за пропавшими и тоже сгинул. Вторую попытку Институт решил произвести с моей помощью.

Ресурсов для сгибателя пространства все еще не хватало, потому что г’ор, ксеннит и айкинит требовалось сначала очистить. Изучив добытое, Синханни подтвердила, что запасов хватит, а очистку вызвалась взять на себя. Все необходимое оборудование она захватила с собой с Ингуса.

— Всем приготовиться к прыжку, — объявил Убама.

Я посмотрел на Синханни. Ксеннианка нервничала, дергая хвостом. Как она призналась, гиперпрыжки не для нее, поэтому она всегда предпочитала путешествиям относительно спокойную жизнь на Базаре.

— Что будем делать с гиперкубиком? — спросил я. — Может, сбросить его наружу?

— Не стоит его касаться, — дернув длинным хвостом, ответила ксеннианка. — Ничем.

Мы поднялись и заняли свои места в креслах. Рапторианцы беззвучно общались между собой, выдыхая пар, а заметив мое внимание, Оран’Джахат объяснил:

— Многомерная, да еще и агрессивная фауна Ксенны — это ошеломительная новость, о которой нужно сообщить всем. С твоего позволения, босс, я отправлю информационный пакет хомо Хангу Ли и своему дяде-деду Биджаку. И Аврору не помешает предупредить.

— Своим я передам, — сказала Синханни. — У меня остались подруги, с которыми я на связи. Кстати, это их надо благодарить за то, что «Пустотный клинок» остался незамеченным.

— Вот! — обрадовался Оран’Джахат. — Что скажешь, босс?

— И что ты им сообщишь? — скептически поинтересовался я.

— Настойчивая рекомендация: всем приготовиться к прыжку! — повторил Убама.

— Скажу, что ты подвергся атаке многосоставного существа, каждая часть которого является живым гиперкубом бесконечной размерности. Что эти твари устояли даже перед потоками темной энергии, от которой аннигилируется все. Вообще все! А кубы, как ты рассказал, ею питаются!

— Кстати, босс, а как ты определил их бесконечную многомерность? — поинтересовался Кема. — Нет, не то чтобы я сомневался в твоих эмпирических познаниях, но все же. Или это была какая-то метафора?

— Метафора? — не понял я.

— Кема имеет в виду, что культура хомо для нас загадка, — объяснил Оран’Джахат. — Возможно, на Земле есть многомерные создания? Я слышал о некой квантовой корове Шредингера, которая существует в суперпозиции.

— Это не та, что в небе, бесплатна и любит сыр? — подозрительно прошипел Тиан.

— Нет, это та, что одновременно живая и мертвая, — проявил познания Кема. — Некоторые хомо даже ей поклоняются и празднуют каждый год ее воскрешение.

— Раздражение: я же уже дважды просил всех подготовиться к прыжку! — повысив громкость, объявил Убама.

— Кема, ты путаешь с днем коровы, — с видом знатока объявил Оран’Джахат, игнорируя рехегуа. — В этот день хомо смотрят, вылезла ли корова из норки, и, если вылезла, значит, будет дождь.

— Точно! — воскликнул Кема. — Я еще слышал, что, сколько корову ни корми, она все в лес смотрит. Очень свободолюбивое существо. И любит лес.

Не понимая, издеваются надо мной эти умники или просто тупят, я посмотрел на Лексу. Она закрыла лицо ладонями, ее плечи вздрагивали, как будто она рыдала. Или смеялась, я совсем запутался в ее эмоциональном фоне. Она все еще сердилась на меня, но за что — оставалось загадкой. Наверное, за обнаженку. Или за то, что чуть не погиб. Оран’Джахат рассказал, что, увидев меня без сознания, Лекса чуть сама не хлопнулась в обморок. Так и сказал: «хлопнулась». Убама уточнил, что хомо Лекса испытала приступ диффузного снижения мозгового метаболизма, вероятно, из-за шока. А когда я попытался ее обнять, врезала мне так, как умеет. Сильно, но абсолютно бесполезно. В общем, она сердилась, а из-за чего — неважно, главное, причина была надуманной, а значит, ей просто нужно дать время остыть.

— Тихо! — рявкнул я. — Убама, включай гипердвигатели, как только я договорю. Оран’Джахат, доложишь о гиперкубиках, когда покинем эту систему. Кема, эти гиперкубики на самом деле существуют в бесконечном числе измерений, информация достоверная и из самых надежных источников.

— Откуда?

— От верблюда! — прорычал я и спохватился.

— Точно, вери-билю-иды! — обрадовался Тиан. — Забыл это слово, оно значит «самец коровы», так, босс?

Оран’Джахат и Кема расхохотались, но коварно, по-рапториански, выдыхая клубы пара. Я схватился за голову, осознав, что меня троллят. Дисциплина на корабле вообще ни к черту, о каком спасении галактики может идти речь?

Поднявшись, я грозно осмотрел подопечных. Смешки поутихли, Лекса, улыбаясь, наблюдала за мной. Синханни сидела, прикрыв глаза. Даже не представляю, что она подумала об этом цирке.

Я приблизился к Кеме, взял его за змеиную голову и выпалил в лицо:

— Рапторианец хитам Кема Ли-десятый! Тебе, Тиану и Оран’Джахату приказ: найти голограммы коров, мышей, кошек, верблюдов и сурков и вызубрить, кто как выглядит. А заодно изучить все материалы о них. Срок исполнения — до конца моей экспедиции на планету Предтеч. Вернемся на Ингус, открою космозоопарк с земными животными. И вы, ящеры, будете там смотрителями!

— Будем кататься на вери-билю-идах, — обрадовался Тиан. — А они большие?

Вернувшись на место, я махнул рукой:

— Поехали, Убама.

Гиперпрыжок длился минуты. Одну, две или пять — кто знает, все субъективно. В гиперпространстве время останавливалось и ни один прибор точно не фиксировал, как долго разумные там находятся. Вернее, они пытались следить за временем, но каждый выдавал разный результат. Оставалось считать секунды про себя: тысяча один, тысяча два, тысяча три… Я дошел до тысячи шестисот двух, когда синева за обзорной панелью сменилась чернотой космоса.

Когда-то давно в системе имелось, вероятно, пять планет, но сейчас осталась только одна — самая дальняя. Все остальные были уничтожены и оставили вместо себя четыре пояса астероидов. Вообще, весь этот рукав галактики был безжизненным, и ближайшая известная населенная система, рехегуанская Са’Иха, находилась в десятках тысяч световых лет.

— Мы на месте, — объявил Убама. — Расчетное время до достижения орбиты планеты — около двух тиков.

— Босс… — осторожно прошипел Кема.

— Даже не начинайте, — отмахнулся я. — Иду один. А вы зубрите про коров.

Пока Убама вставал на орбиту так, чтобы найденный артефакт Предтеч оказался под нами, я начал готовиться ко второму за день приземлению. Если считать визит на Ингус и то, что я все еще не спал, то — к третьему. Правда, насчет необходимости сна я не уверен. «Энергия Предтеч», по всей видимости, не только подпитывала меня и мои моды, но и оптимизировала биохимию. В общем, чувствовал я себя бодрым и полным сил.

Подготовка была недолгой. Я надел очередной комплект одежды, купленный Лексой на Сидусе, переодел истерзанные гравитационные башмаки, заменив их новой парой, активировал «Сферу Предтеч». Из оружия все же решил прихватить вольтронский тазер, хотя Убама доложил, что планета безжизненна. Ну, это как посмотреть. Сидусианские детекторы не видели спиннеров в их обычной фазе существования, а вне этого диапазона их увидят Мария и Алиса.

В космосе любое усложнение обычно приводит к большим проблемам, потому план был простым: спуститься, войти в контакт с локальными спиннерами, забрать артефакт. В том, что «внепространственные паразиты» здесь есть, я не сомневался, ведь признаки их присутствия налицо: прибывшие разумные перестали выходить на связь. Все это я видел на Марсе, когда пробудившиеся спиннеры вырубили нам всю электронику, и на Агони. Конечно, оставался вариант, что земляне погибли при аварии или случилось что-то еще, но вероятность этого была маленькой.

— Помимо азота и кислорода, атмосфера содержит большую долю метана, — сообщил Убама. — Гравитация — восемьдесят шесть сотых от среднегалактической.

— В целом, условия пригодны для жизни при наличии универсального мода метаболизма, — резюмировала Синханни. — А он у вас, полагаю, есть у всех.

Лекса все же вышла меня проводить. Обняла, прижалась, ударила кулаком в грудь и, не оборачиваясь, вернулась в салон. Злилась, что не беру с собой, понимала, что это разумно, но выход эмоциям дать было нужно.

Пока хитамы проверяли посадочный модуль, Оран’Джахат растерянно поскреб когтями грудь — не знал, чем помочь, и, ощущая себя бесполезным, сильно переживал. Я это чувствовал, хотя не понимал как. Видимо, врожденный симбионт стал сильнее и прокачал мне эмпатию еще больше.

— Не грусти, Оран, все будет хорошо, — сказал я, потрепав его по чешуйчатой голове. — Представляешь, сколько у нас еще интересного впереди? Спасем галактику от немертинов, разбогатеем на найденных артефактах и ресурсах и раскрутим нашу корпорацию до вселенских масштабов!

— Не будем делить шкуру живой коровы, — ответил он, выдохнув облачко зеленоватого пара. Шутил. Похоже, корова стала любимым мемом рапторианцев. — Для начала вернись живым.

Дежавю — несколько часов назад все это уже было, только на орбите Ксенны, и сопровождалось теми же самыми словами.

Уже заняв место, я вспомнил о гиперкубике — он исчез. Спиннеры предположили, что он мог не перенести гиперпространства, но версия была сомнительной. Сами спиннеры, тоже многомерные существа, переносили его без проблем.

Когда Убама сбросил модуль, я выкинул мысли о многомерном гиперкубике из головы. Когда человечеству и всей галактике перестанут угрожать немертины и у меня появится время, я, может быть, попробую разгадать эту загадку.

Спуск и приземление прошли почти без приключений — в самый последний момент вся электроника модуля вырубилась, но тут же включилась.

Вернувшаяся Мария подтвердила мою догадку: «Здесь есть наши, но в спячке, а тех слаборазвитых, кто пробудился, я прогнала». Прогнала так прогнала, подробности меня не интересовали. То, что у спиннеров своя иерархия, не новость. Эти местные небось совсем дикие и ослабевшие. Но живую броню все же проверил, ее прочность была на максимуме.

— Я в порядке, Убама, — доложил я. — Иду наружу. Опасности нет, будь готов послать бурового робота.

— Подтверждение: принял, готов послать бурового робота, — проскрипел рехегуа.

Буровой робот, предусмотрительно приобретенный Оран’Джахатом на Ингусе, был мобильным и относительно автономным: мог приземлиться в заданной точке и вернуться. О том, что такой робот понадобится, мы предположили, когда только обсуждали планы. В отличие от Агони и Марса, местные спиннеры атаковали пришельцев, стоило им приземлиться и выбраться наружу, а потому люди Института просто не успели добуриться до артефакта Предтеч.

— Будь осторожен, — раздался в голове голос Лексы, и я улыбнулся.

Безымянная планета напомнила Марс. Повсюду от горизонта до горизонта преобладали буро-коричневые цвета. Атмосфера была разряжена, а местное солнце — маленькое, чуть больше Полярной звезды — тускло проглядывало сквозь грязное темное небо.

Позади виднелись края кратера, и именно туда я направился. Неведомый метеорит проделал большую часть работы, ударив именно там, где далеко внизу прятался артефакт Предтеч. Уже по дороге, внимательно изучая окрестности, я заметил то, что можно было назвать руинами — едва различимые под слоем пыли очертания фундаментов. Здесь была жизнь, и жизнь разумная. Неужели и тут поработали немертины?

Сложно передать чувства, которые я испытал, шагая по земле, по которой когда-то ходили древние. Кто знает, может, это были сами диа? Или кто-то из младших рас Пирамиды?

Кратер по форме напомнил гигантский круглый поднос. Перебравшись через насыпь, я пошел вниз, благо спуск был пологим. Вдалеке маячил силуэт шаттла, до него было около пяти километров.

Мои спиннеры периодически отлучались, чтобы отогнать от меня мерцающих и временами проявлявшихся «пауков» — один в один как те, марсианские, только неагрессивные. Глядя на них, я задался вопросом, как меня видят спиннеры, учитывая их многомерность, — так, как я смотрел бы на детский рисунок на бумаге? Точка, точка, запятая — вышла рожица кривая; палка, палка, огуречик — вот и вышел человечек?

Словно уловив обращенное к ним внимание, два «паука» замерли передо мной. Я изучил одного — скорее не паук, а миллион пауков, склеенных в одного. Конечности, изогнутые в беспорядке в разные стороны, отрастали и исчезали, а то, что пряталось в центре, было вообще невидимым, словно члены его росли из пустоты.

«Я поделилась с ними частью твоей энергии, — уведомила Мария. — Их матриарх охраняет реликт, а эти выбрались, когда уловили источник энергии первого космического корабля, на котором прибыли твои соплеменники».

Я погрозил «паукам» активированным «Мечом Предтеч». Один с удовольствием сожрал кончик, и я втянул меч, пока не остался без него. Если этим существам и можно чем-то пригрозить, то только гиперкубиком. Жаль, он исчез.

Сокрушался я неискренне, напротив, испытывал облегчение от того, что тварь испарилась. Неизвестное всегда пугает, а тут такое неизвестное, что даже спиннеры в штаны наложили.

Далее я шел без остановок и не отвлекаясь, хотя натыкался на явно земное оборудование, разбросанные вещи, бластеры. Среди всего нашелся старый потертый термос, но заглядывать внутрь я не стал.

Тем более не стал перешагивать сдувшийся человеческий скафандр и обошел его, злясь на марсианских спиннеров, лишивших меня друзей. Эти ребята, прибывшие с Земли, явно не побывали на Сидусе, прежде чем лететь сюда. Прыгнули, подкрепляемые долгом и извечной тягой людей ко всему новому. Надо бы на обратном пути собрать их личные вещи и отправить домой.

Формы космического корабля казались нетрадиционными для хомо, он скорее походил на пончик, но герб Единого флота хомо подтверждал, что люди здесь побывали. Видимо, дизайн позаимствовали у вольтронов, у тех все корабли подобны этому.

Пока я осматривал территорию, приземлился буровой робот. Убама дистанционно ввел данные задачи, и дальше началась рутина, когда мое участие почти не требовалось. По показаниям детектора робот определил оптимальное место для бурения и вгрызся в землю. В отличие от тех, за чьей работой я наблюдал на Марсе, этот все вырытое переносил во встроенное карманное измерение, а потому на то, чтобы пробить почти стометровый лаз, по которому я мог проползти, у него ушло меньше часа.

Вернувшись, он сбросил выкопанную породу и сделал запрос, нужно ли расширять лаз. Заглянув внутрь, я покачал головой: пожалуй, да, ползком я потрачу больше времени. К тому же внезапно проснувшаяся клаустрофобия отозвалась беспокойством интуиции: застряну, и что дальше? Вызывать на помощь хихикающих хитамов?

Буровой робот пошел расширять проход. Я решил не терять времени и собрал пять жетонов погибших, облазил их миниатюрный шаттл, выгреб бортовой журнал, личные вещи и коммуникаторы. К сожалению, от тел спиннеры не оставили ни волоска.

Команда периодически спрашивала с орбиты, все ли в порядке. Мои союзные спиннеры тоже периодически отлучались. Как сказала Алиса, они перетаскали достаточно энергии местному матриарху для полного пробуждения, но покинуть артефакт Предтеч она не может, пока я не извлеку из него информацию. Я так и не понял, что это — беспрекословное подчинение Властителям и их приказам или что-то вроде дела чести, ради которого местный матриарх исполняет свои обязательства даже сейчас.

Буровой робот выполнил работу на отлично. Я почти не сгибаясь преодолел спуск — робот сделал его спиральным, терпимо крутым, позволявшим идти, не оскальзываясь.

В самом низу я увидел нетронутую горку земли, откуда выглядывало каменное яйцо — контейнер для артефакта. Прямо на нем мерцали очертания спиннера-матриарха.

«Большой друг, она хочет познакомиться с тобой», — сказала Алиса.

Осторожно протянув руку, я почти коснулся матриарха. Спиннер замерцал сильнее и проявился полностью. В этой фазе его можно было убить, но я поскорее избавился от этой мысли, понимая, что сейчас произойдет.

Слияние.

Момент, когда я погрузился в мысли нового спиннера-матриарха, а она — в мои, продлился мгновения. Словно искала во мне подтверждение чему-то, а получив его, тут же оборвала связь. Почти всю, кроме той, что позволяла нам общаться.

«Они называют тебя другом, — услышал я чужой голос, который звучал в голове чуть грубее, глубже, словно этот матриарх был старше Марии, не говоря уже об Алисе. — Я убедилась, что это не просто слова».

«Это не просто слова. Я помогу вам объединиться и восстановить цивилизацию после того, как вы поможете мне одолеть немертинов».

«Мы поможем. Прошу дозволения занять место в твоем личном пространстве и стать твоим симбионтом».

Согласился я, почти не думая. «Энергия Предтеч» позволяет носить в себе хоть всех спиннеров галактики.

«Дозволяю. Как мне тебя назвать?»

«Викторией. Среди твоих близких нет никого с таким именем, и в это имя заложен смысл. Пусть оно символизирует нашу общую победу».

Я ощутил удовлетворение нового спиннера, и на этом общение закончилось. Виктория ушла в спячку, получив добро на использование моей «живой» энергии, а я занялся извлечением реликта.

Очистив макушку каменного яйца от земли, я положил на него ладонь. На миг мне показалось, что сунул руку в горящую лаву, а следом ощущения сменились на жуткий холод, проморозивший кости, словно контейнер проверял, кто я, имею ли право, и если имею, то в какой степени.

Что-то в каменном яйце щелкнуло, оно распалось на четыре лепестка. В воздухе висел такой же многогранный, почти невесомый голубовато-серебристый стержень, носитель информации. Однако на дне раскрывшегося яйца лежал второй стержень, только черный и с квадратным сечением.

Еще один информационный пакет?

Сначала я подобрал голубовато-серебристый. Ничего ожидаемо не произошло, и я попросил спиннеров на время меня оставить. Дважды повторять не пришлось, я буквально ощутил, что все три симбионта покинули мое тело и где-то недалеко от меня, находясь в невидимой фазе, ждали разрешения вернуться. Алисе можно было остаться, ее уровень интеграции со мной таков, что даже Разум вроде бы ее не видит, но лучше не рисковать.

Я покрутил стержень в руках и захотел его активировать.

Плавного мироздания, вида своего первый!

Твой статус достаточен для восстановления технологии.

Во благо хаоса технология будет определена случайным образом.

Готов восстановить технологию?

— Готов! — воскликнул я, думая, как сильно мне хочется получить возможность находить разумную жизнь в любой точке галактики.

Раскалившийся стержень в моей руке почернел и уменьшился, став похожим на второй. Может, тот, что лежит на дне каменного яйца, просто использован? Но кем?

Мысль оборвалась, сердце замерло, когда я увидел перед собой то, на что так надеялся:

Восстановление технологии завершено! Накопитель преобразован!

Случай подарил тебе детектор разумной жизни с галактическим пределом действия.

Для активации нужно пожелать найти разумную жизнь. Радиус действия зависит от объема энергии, доступного носителю.

Получилось! Но радиус действия… Как бы не ошиблись мы с Женевьевой. Я все же не Разум с его неограниченными ресурсами. Впрочем, плевать. Разовое использование уже заложено в этот почерневший стержень, и от него ничего не останется, когда я активирую детектор разумной жизни в галактике Бездна. Используя его впервые, точно можно будет замахнуться на «галактический предел действия».

Минутку…

Пересчитав грани первого стержня, я спрятал его в инвентарь и присмотрелся ко второму. Он черный, значит, уже активирован, но еще не использован. Правда, квадратное сечение не то же самое, у первого стержня граней больше, их тринадцать.

Фокус на стержне ничего не дал. Взяв его в руку, я ожидал увидеть хоть какую-нибудь подсказку, но она не появилась. Пожав плечами, отправил в инвентарь и его.

Очередной этап был выполнен успешно. Голова стала тяжелой, в ней все еще занимала место новая технология, и на свои мысли ресурсов не оставалось.

Забрав спиннеров, я начал путь назад. Сначала подъем, во время которого я доложил на рейдер о том, что забрал груз, потом — дорога через кратер к посадочному модулю.

На поверхности Виктория обратилась ко мне:

«Друг, позволь забрать моих потомков. Их немного, всего четверо, — это все, что осталось от моей последней линии».

Короткая мысль согласия, и четыре «паука» прыгнули мне в лицо. Рефлекторно я попытался уклониться, но куда мне было до их скорости — последние дети Виктории заняли место в моем теле. Хоть и не в этом измерении.

Буровой робот к тому моменту уже был на рейдере. На орбиту он поднялся сам, а там его перехватил Убама. Еще немного, и я тоже буду на «Пустотном клинке» с экипажем…

Волосы на руках встали дыбом. Резко остановившись, я замер, пытаясь понять, что меня насторожило. Шорох песчинок по земле, и больше ни звука. Спиннеры промолчали, и я огляделся.

Темно-серое небо. Солнце смотрелось так, словно в небе сделали дырку и подсветили ее фонарем. Слабый ветерок, неощутимый, но все же способный сдвинуть с места пыль, взвихрявшуюся то тут то там. Очертания посадочного модуля, плывущие от нагретого воздуха.

И странно поблескивающая дверь. То, что я называл дверью, было скорее местом в корпусе со входной щелью, но блестеть там нечему. Композитные материалы, использованные рапторианцами при постройке посадочного модуля, не блестят.

«Опасность, друг», — сказала Виктория. Голос звучал ровно, но я почувствовал напряжение. Мария и Алиса почему-то промолчали.

«Ты знаешь, что там?»

«Живое. Гиперкуб бесконечной размерности, с какими ты встречался на Ксенне».

«В посадочном модуле?»

«Нет. Он и есть теперь посадочный модуль».