Ветер перемен. Книга третья

Глава 9

- Сашик, мы можем сегодня попробовать спеть с группой в церкви! - после обычной нашей "пятиминутки поцелуев-обнимашек", сверкая глазами объявила Габи.

- А ты расписала все партии для хора? - уточнил я.

- И расписала, и мы уже немного попели сами, без сопровождения! Всем очень понравилось! - сказала Габи. - Я попросила всех ребят, кто играет в группе придти сегодня. Пойдём?

Она легонько потеребила меня за рукав, так ей не терпелось!

- А мне гитара найдётся там? А то я не знал и не захватил свою.

- Не знаю сколько у них там гитар, но, в крайнем случае возьмёшь у кого-нибудь из них. Это же репетиция, а потом уже со своей придёшь.

- Ну, если у тебя больше ничего не осталось для меня, то пошли!

- Осталось-осталось! - успокоила меня Габи с лукавой улыбкой. - Самое вкусное - после работы!

- Тогда я буду работать за троих! - я поцеловал её в носик.

Церковь встретила нас необычным оживлением. Перед алтарём, на возвышении толпились участники хора, а внизу патлатые парни заканчивали установку аппаратуры и настраивали инструменты.

- Guten Tag ! - поздоровались мы с Габи одновременно и нам ответил нестройный хор голосов и улыбки.

Я подошёл к парням из группы. Виделись мы впервые и Габи представила меня им.

- Очень приятно! - первым протянул руку их соло-гитарист, скорее всего лидер, как это бывает в большинстве групп. - Ральф, гитара.

- Петер, ударник! - паренёк, чём-то похожий на Ринго Старра крепко пожал руку, несмотря на то, что был самый маленький в группе.

- Вольфганг, клавишные. - из под низкой чёлки на меня глянули озорные глаза. - Друзья зовут меня просто Вольф.

- Волк? - улыбнулся я. - Но наверное не страшный, а добрый - из сказки?

Парни вежливо засмеялись, а мне понравилось, что удалось даже пошутить на-немецком.

- Ганс, бас-гитара. - представился последний. Ну, а куда же в Германии без Ганса?

- С чего начнём? - сразу же спросил Ральф.

- Подожди, - улыбнулся я. - Для меня гитара найдется? А то Габи меня не предупредила и я не захватил свою.

- Да, у нас есть ещё одна, - кивнул Ральф. - Мы сначала играли с тремя гитарами, а потом наш ритм-гитарист переехал с родителями в другой город, а желающих на его место не нашлось.

- Я принесу! - вызвалась Габи. - Она же у вас там, где собирается молодёжная часть прихожан?

- Да, в маленькой комнате!

Габи оставила нас и пошла за гитарой.

- Давайте начнём с Ameno? - предложил я. - Там для группы совсем мало работы, в основном хор, а я как раз послушаю как вы играете.

- Ну, конечно не так как вы! - улыбнулся Ральф. - Я ваш альбом наизусть выучил. Но Габриэль говорит, что там нет классных вещей, где ты на гитаре играешь. Покажешь?

- No problems! - пожал я плечами и тут же увидел возвращающуюся Габи. Торопиться. Не терпится . Я улыбнулся...

- Габи, тогда хор на тебе, я не очень в этом разбираюсь. - предложил я. - Я с группой.

- Хорошо, Сашик! - глаза Габи горели нетерпением.

Она поднялась на помост и шум, хоть и еле слышный, сразу же прекратился. Дисциплинированные ребята! Впрочем, там и взрослые есть.

Габи что-то им быстро объяснила, народ пошуршал листами нотной бумаги и снова - тишина.

- Мы готовы! - сказала Габи по-немецки, повернувшись к нам.

Я кивнул органисту. Он взял вступительный аккорд. Габи, стоя лицом к хору подала знак и у меня мороз пробежал по телу от стройного аккорда взлетевшего под купол собора! Всё -таки живое исполнение в григорианском стиле никого не может оставить равнодушным.

Do ri me

Interimo, adapare

Dori me

Ameno, Ameno

Вступила группа. Жаль, у нас не было скрипок, но Ральф с Гансом дали необходимый фон, а когда подключился Петер, песня зазвучала просто здорово! Я немного опасался, за ударника, но Петер сразу понял, как нужно стучать, хотя никогда оригинала не слышал, в отличие от меня. Я молча показал ему большой палец и одобрительно кивнул. Он только улыбнулся, не отвлекаясь.

- Браво! Это было превосходно! - раздался сзади голос и несколько хлопков. Я оглянулся и увидел пастора Франца. - Я очень люблю и знаю григорианские песнопения, но в таком исполнении слышу впервые!

Ну так, падре, так ещё никто и не исполнял!

- У вас прекрасный хор, патер Франц и группа. - смог я построить фразу на немецком.- Мне нечему их учить.

- А где вы взяли эту песню? - повернулся ко мне пастор.

- Я знаю несколько старинных хоралов и просто адаптировал их под современное исполнение. - почти не погрешив перед истинной ответил я.

Пастор только покачал головой.

- У вас есть и другие, я правильно понимаю? - снова обратился он ко мне.

- Да, это была только первая. Парни, что сыграем?

- Давай, Avemano! - не раздумывая предложил Ральф. - Габи дала нам ноты и там написано, что есть соло на гитаре. Хочу послушать, как гитара будет звучать с церковной музыкой.

- Давай! - согласился я и попробовал педаль. Гитара, конечно не Гибсон, но в церковной акустике каждая нота звучала как-то по особенному.

- Габи, надеюсь первую партию ты оставила себе? - спросил я.

- Я хотела, чтобы пел кто-нибудь другой, но все сказали, что петь должна я. - смущаясь ответила она

- И правильно сказали, никто лучше не споёт.

Как только Габи запела, я сразу понял, что это был не комплимент авансом. Голос у неё был явно лучше, чем в оригинале у Эры.

Соло на гитаре было довольно простеньким. Главное в нём был звук, который и обеспечила акустика собора. У парней округлились глаза. Подождите, с Гибсоном будет ещё лучше! На втором соло я решил всё -таки немного отойти от оригинала и позволил себе некоторые вольности, продемонстрировав технику. Вся песня, на мой вкус получилась лучше, чем та, которая была в моем времени. Там меня немного напрягал голос солистки. То ли у неё был заложен нос, то ли она всегда так пела, но ощущение простуды преследовало меня на всём протяжении песни. На её фоне чистый и сильный голос Габриэль очень преобразил песню и я решил в дальнейшем изменить и соло на гитаре: сначала сыграю по канону, а второй раз дам волю фантазии!

- Вот так нам надо было играть, а не копировать старинную манеру! - почесал в затылке Ральф.

- Ну, теперь вы знаете, а церковной музыки много - дерзайте! - пожал я плечами.

Особенно парням понравилась Misere Mani, ритм там был совсем современным, а партия Габриэль давала возможность кое-где импровизировать, что она и продемонстрировала.

- Я думаю, начинать концерт нужно с этой вещи, - сказал я и нашел листок с нотами Sempire d'Amor. - Вольф, дай мне аккорд!

И как только звук органа заполнил церковь, плач гитары взлетел под потолок.

- Это будет вступление, а потом, без перерыва сразу Ameno, закончив, предложил я.

В тот день мы прогнали все отобранные мною песни, на что я совершенно не рассчитывал. Обычно никакие репетиции не проходят сразу без ошибок, но исполнительский уровень у хористов был настолько высок, что они практически с листа пели свои партии безукоризненно. Придраться к чему-либо было невозможно, даже если бы я и захотел. Вот что значит люди ходят не по принуждению, а по велению души. Я вспомнил попытки нашего "пеньщика", как мы назвали учителя пения, создать в школе хор. Несмотря на все потуги, всё закончилось родовыми муками - "дитя" так и не появилось на свет.

- Мне кажется, что всё готово к выступлению. - высказал я своё мнение. - Как вы думаете, падре? Всё -таки вы в церковной музыке разбираетесь лучше нас всех.

- Честно скажу, что я скептически отнёсся к вашей идее осовременить старинную музыку, тем более - церковную. - ответил патер Франц. - Всё-таки мы обязаны придерживаться определенных канонов, но то, что я услышал сегодня мне очень понравилось и почти уверен, что и прихожанам придется по вкусу. Можно назначать выступление на ближайшее воскресенье. Вам будет удобно, Александр?

- Как раз в воскресенье я свободен весь день и могу подойти в любое время.

- Замечательно! - пастор довольно улыбнулся.- Тогда на воскресной мессе в середине дня я объявлю прихожанам, что вечером состоится концерт григорианского хорала в современном стиле. А уже завтра повесим и афишу на дверях церкви. Габриэль, ты сможешь разместить такую же в школе?

- Конечно, падре! - Габи просто сияла от счастья.- Я всем своим одноклассникам сообщу, вдруг кто-то не заметит объявление.

- Падре, а вы не могли бы мне выделить такое церковное одеяние с капюшоном? - я вспомнил, что на концертах и в видео-клипах все музыканты "Эры" были именно в таких. Я подумал, что светить свой фейс в католическом соборе раньше времени смысла нет. Не дай бог, кто-нибудь донесёт, что советский солдат так низко пал.

- А зачем вам ?- удивился пастор.

- Ну, вы же понимаете, как у нас в стране относятся к религии? - стал объяснять я очевидные для меня вещи. - А я к тому же ещё и солдат.

- А давайте мы все наденем такие рясы! - предложил Ральф. - Это будет как бы наш сценический образ. Да и смотреться так будет лучше. А то Александр будет в рясе, а мы кто в чём.

- Правильно мыслишь! - похвалил я . - У вас вон хор даже на репетиции приходит в одинаковых костюмах или как это можно назвать? - одеяниях? А мы будем смотреться немного странно.

- Конечно найдём! - успокоил пастор. - У нас есть разные размеры. На какое время лучше поставить ваш концерт?

Я посмотрел на парней и Габи.

- Мы в любое время можем. - ответил за всех Ральф. - Смотри, как удобно тебе.

Я прикинул: песен у нас было примерно на час с небольшим, плюс паузы на аплодисменты, значит всё выступление часа на полтора. Потом получение заслуженной награды, я покосился на Габи, которая не отрываясь смотрела на меня ожидая ответа. Дорога в полк, где надо быть хотя бы чуть раньше десяти вечера.

- Не позже семи часов. - сказал я . - А если можно, то и раньше.

- Давайте назначим на шесть. - решил пастор. - Чтобы никто никуда не торопился и прихожане после концерта могли спокойно разойтись по домам.

- Отлично! Мне подходит! - согласился я.

++++++++++++++

- И что ты собираешься делать? - немного успокоившись спросил Громов.

- А мне вот интересно, что вы собирались делать? - я сделал паузу и закончил. - Всей вашей такой серьёзной компанией.

Судя по виду Громова, он ещё ничего не понял.

- В моём времени, насколько я могу судить по тем плачевным результатам, что мы имели, ничего вы не сделали и ваш вождь или как вы его там называли? - Ивашутин, умер в своей постели. Если бы пытались и ничего не получилось, то постелька у него была бы пожестче, думаю.

- Откуда ты знаешь о... - начал было Громов, но потом, видимо вспомнил с кем разговаривает и замолчал.

- Ну да, сейчас вы опять скажете, что не готовы об этом со мной говорить, не уполномочены и прочее. Но мне вот интересно, вы, боевые офицеры и генералы, тем более из спец органов, вы же должны были видеть не только то, куда ведут страну её " гениальные" лидеры, но и то, что сковырнуть эту власть под силу даже небольшой группе решительных людей. Тем более, обладающими таким опытом и умением. Неужели не хватило решимости? Даже после такой блистательной операции как захват и ликвидация Амина в Афганистане! Ведь ясно же было, что стоит изолировать пару десятков кремлёвских старцев, объявить по радио, что "по состоянию здоровья"... и всё! Советский народ примет любого нового "гениального лидера". Ему же абсолютно по барабану кто там в Кремле сидит и кто кого сегодня скушал. И вот вам власть и все возможности отвернуть страну от пропасти и начать строительство нормального государства для людей, а не ради бредовых идей.

Я остановился, глядя на Громова

- Значит у нас ничего не получилось? - смог спросить он.

- А я не уверен, что вы пытались что-то сделать. Говорю же, что генерал армии, Герой Советского союза, бессменный руководитель ГРУ на протяжении 24 лет, спокойно дожил до пенсии и умер своей смертью у себя дома в 2002 году. Ни о каких заговорах "с целью свержения" я не слышал. Кстати Героя он получил в 1985 году, интересно за что?

- А что ты говорил про Афганистан? Кто такой Амин?

- Через шесть лет Советский союз вторгнется в Афганистан, дворец президента страны Амина будет взят штурмом небольшой группой спецназа , а сам президент убит. В ещё тёплое кресло президента посадят привезённого из Москвы Кармаля.

- И что было дальше?

- Десять лет войны, до двух миллионов общих потерь, точное число, как у нас принято - никто не знает.

- Итог?

- Как в сказке: " Бились, бились, да только сами разбились!". В результате поражения СССР в этой войне страна развалилась.

- Через шесть лет, говоришь? - переспросил Громов.

- Да, 24 декабря 79-го. - подтвердил я. - Причём, Брежнев был против и долго сопротивлялся этому, но Андропов, Устинов и Громыко уговорили его и почти всё Политбюро. Кстати, практически вся верхушка армии была против, видимо они, в отличии от кремлёвских сидельцев кое-что понимали в военном деле, но...

- Устинов это Дмитрий Федорович? - уточнил Громов.

- Да, в апреле 76-го он станет министром обороны. - кивнул я.

- А Гречко?

- Умер 26 апреля 1976 года. Или умрёт, так наверное правильно говорить. - ответил я.

- Но он же здоровый и спортивный человек! Как он умер? - Громов был поражен.

- Очень загадочная смерть. - пожал я плечами. - В той действительности меня эти персонажи мало интересовали. Помню случайно наткнулся в интернете на небольшую статью, где прямо утверждалось, что к его смерти приложил руку Андропов. Гречко был на собственной даче. Утром не вышел к завтраку, послали правнучку и та нашла его сидящим в кресле. Уже холодным. Вскрытие ничего не показало. Но вы же знаете, наверное о "Лаборатории Х", Семён Афанасьевич?

Громов только изумлённо смотрел на меня.

- Вижу что, знаете. - усмехнулся я. - И конечно знаете, чем там занимались "медики" из КГБ. "Врагов государства" будут травить до самого конца СССР. А потом "враги" появятся у молодой "демократической" России. Их ведь тоже нужно было травить, правда же? Всякие суды и прочая буржуазная волокита нам же чужда! Мы все дела молодецким наскоком привыкли решать. Одного зонтиком укололи, другому трусы " Новичком" намазали...

Несколько минут мы шли молча. Мне вдруг резко расхотелось говорить обо всём этом. Не верил я, что в этой стране что-то можно сделать, чтобы она наконец хотя бы стала на путь развития в нормальное государство. Не было такого никогда на этой проклятой кем-то территории.

* * *

- Любимов, может ваша певица прийти сегодня в студию? - огорошил меня с утра Чихрадзе. - Я должен её послушать. Знаю, что поёт хорошо, но я отвечаю за всю музыкальную часть мероприятия и должен быть уверен на все сто процентов.

- Думаю, после уроков она могла бы подойти. - стал прикидывать я. - Но как она в полк попадёт?

- Да кто там на КПП на гражданских обращает внимание? - отмахнулся дирижёр. - Тем более на девушку. Хотя, на неё, как раз и обратят. - сам себе противореча заметил капитан. - Но уж документы спрашивать точно не будут. В крайнем случае скажешь, что это моя дочь и ты, по моей просьбе ходил с ней в город, ну, за покупками, что ли? Сам придумаешь. Я жду вас в пять часов. Успеешь?

- Должен, товарищ капитан.

Я остановился на том самом углу, где поджидал Габриэль из школы, когда мы покупали мне "гражданку". Школьников ещё не отпустили и улицы по обыкновению были пусты. Топчась в нетерпении на тротуаре, я смотрел по сторонам. Глаза перебегали с одной витрины на другую и вдруг наткнулись на яркий плакат в окне фотоателье. Что это там такое красивое? Пойдём глянем, делать всё равно нечего. Перейдя улицу я подошёл к ателье и мои глаза сами собой полезли из орбит, словно желая оказаться поближе к поразившему их предмету. Передо мной сияя глянцем и красками висела знакомая фотография, только цветная и увеличенная до размеров постера. Красотка, игриво отставив ножку и опираясь скрещенными руками на плечо советского солдата с аккордеоном улыбалась прямо в объектив. Снизу шла надпись " Wind of Change". Ничего себе! Откуда такая красота? И почему я ничего не знаю?

- Сашулик, а ты опять на меня не смотришь! - Габи точно так же повисла на мне, обнимая сзади за шею. - На кого это ты уставился? Неужели есть кто-то красивее меня?

Габи тихонько смеялась мне в ухо щекоча его своим дыханием.

- Да вот нашлась красавица, которая заставила меня забыть, зачем я сюда пришёл!

- Ну-ка, ну-ка, что там за... - Габи выглянула из-за моего плеча и замолчала не договорив.

- Вот и я также остолбенел. - сказал я, целуя её в щёку.- Разве пройдёшь мимо?

- Но откуда это?

- А вот мы сейчас узнаем! - сказал я беря Габи под руку и толкая дверь фотоателье.

- Гутен таг! - услышали мы, едва переступив порог.

- А это мы сейчас посмотрим, гутен или не гутен! - не совсем вежливо ответил я, а вот у Габи природная вежливость победила:

- Гутен таг. - спокойно ответила она. - Откуда у вас эта фотография? - продолжила она и мне не понадобился перевод, а вот из пространного ответа работника ателье я понял только смысл.

Оказывается это тот самый фотограф, которого наняли отснять торжественное заседание и концерт в Югендпалас.

- Так у вас была цветная фотоплёнка? - сумел я сконструировать фразу на немецком.

- Ja - единственное, что я сумел понять из его ответа, а дальше его речь изобиловала таким количеством технических терминов, что я только беспомощно посмотрел на Габи.

- Он говорит, что как настоящий профессионал, он всегда имеет с собой полный набор различных приспособлений для фотоаппарата, сменные объективы и прочее, а уж фотоплёнку разного качества и для разных условий съёмки должен иметь при себе и обычный любитель.

- А ты не можешь попросить его опустить такие подробности? Скажи, что мы убедились в его мастерстве, нет, в его высоком мастерстве, но хотели бы просто узнать: этот плакат продаётся и сколько он стоит?

- А зачем он тебе, Саша? - удивилась Габи.- У тебя же есть! Вам ведь передали фотографии с того вечера?

- Есть конечно, Габи. - согласился я. - Но ты посмотри какая красота! Какая прелестная девушка!

- А тебе разве меня живой не хватает?- прищурив глаза спросила Габи.

- Красоты много не бывает! - ответил я. И сам спросил мастера: - Wie viel kostet?

Уж на таком уровне немецкий знал практически каждый советский солдат. А уж фраза " Гибен зи мир битте цвай фляшен бир", что в переводе означает - " Дайте мне, пожалуйста две бутылки пива" снилась мне ещё лет сорок после окончания службы.

- Пять марок. - ответил фотограф.

- Так дорого!? - возмутилась Габи.

Да, она права. Пять марок стоил билет на рок-концерт.

Фотограф снова так затараторил, что я снова ждал, когда он закончит и Габи мне переведёт.

- Он говорит, что вся аппаратура и все химикаты у него из ФРГ, а это хорошие деньги в валюте. А также, что плакаты этой новой и популярной группы мы не найдём нигде, кроме его ателье... - Габи вдруг замолчала, удивлённо глядя на хозяина мастерской.

- Что такое, Габи? - спросил я. - Что он ещё говорит?

- Он говорит, что с каждого плаката он должен отдать одну марку этим артистам. - теперь её удивлённые глаза смотрели на меня.

- Габи, ну каждый уважающий себя муж должен иметь заначку от жены! - глядя серьёзно сказал я. - Вот я и тренируюсь пока.

- Заначку? - старательно выговорила Габи. - Это что означает?

- Это как сало, которое нужно прятать, помнишь я тебе рассказывал? Только это деньги.

- И ты прячешь сало, ой, заначку? - вид у Габи был такой растерянный, что я не выдержал и расхохотался.

Габи секунду изумлённо смотрела на меня, а потом шлёпнула по руке со словами:

- Бессовестный, ты надо мной смеёшься! - и засмеялась вместе со мной.

Фотограф переводил взгляд на нас хохочущих с какой-то неуверенной улыбкой.

- И хорошо идёт торговля? - спросил я. На это тоже моего немецкого хватило.

- Мне совсем недавно удалось получить фотобумагу такого большого формата, - ответил мастер. - И это первая неделя как я выставил плакат. Но уже двадцать штук продал! - довольная улыбка наползла на его губы.- Осталось совсем мало, так что советую купить. Дальше спрос будет расти, я уверен и цена будет выше.

- Вот так Габи! А ты не хотела фотографироваться!

И пока парень не понял, кто перед ним, спросил:

- А с автографами у вас нет плакатов?

- К сожалению мне не удалось получить их автограф! - сделал скорбную мину фотограф.- Но с автографами плакаты будут стоить дороже.

- Габи, может бросишь школу, сядешь вот тут на стульчике...У вас есть фломастер? - быстро спросил я.- Дайте, пожалуйста.

Мастер нагнулся и достал откуда-то из-под прилавка пачку фломастеров.

- Я беру у вас пять плакатов!

Парень довольно улыбаясь отсчитал из стопки пять штук и протянул мне.

- А зачем вам фломастеры? - спросил он.

- Да вот хочу попросить автограф, пока он не подорожал. - я протянул фломастер Габи. - Солнышко, напиши мне тут что-нибудь на память!

Габи улыбнулась, прикусила кончик фломастера задумавшись и быстро написала прямо по своей фотографии: "Навсегда твоя!" и пририсовала сердечко.

Фотограф вздрогнул, когда Габи поднесла фломастер к постеру, а потом в его глазах вспыхнуло изумление.

- Фройлян... - прошептал он.

А Габи взяла другой плакат и протянула фломастер мне:

- Тогда и ты мне подпиши!

- Габи, ты написала единственные слова, которые действительно важны для меня! Спасибо, радость моя! Что я могу написать тебе в ответ? - я, не обращая внимания на фотографа, нежно поцеловал её. - На самом деле очень много, но на плакате мало места, поэтому - вот!

Я взял из её рук фломастер и написал: " Всегда в моём сердце" и чуть ниже несколькими линиями изобразил человечка преклонившего колено и протягивающего в руках своё сердце.

- Ой, Сашик, как красиво!

И надолго припала к моим губам.

- С вас двадцать пять марок! - вежливо покашляв, объявил парень.

- Всего двадцать пять? - улыбнулся я. - Вы же говорили, что с автографами дороже?

С этими словами я развернул плакат рядом с Габи:

- Похоже?

- О, Майн Гот! - обалдел парень.

Однако, его замешательство длилось не долго. Он одним движением сдёрнул оставшиеся плакаты с полки и веером разложил их на прилавке.

- Фройлян, битте, автограф!

- Ну что я тебе говорил, солнце моё? - развел я руками. - Прямо сейчас можешь начать наполнять свою заначку!

Ателье мы покидали с пачкой плакатов, которые пришлось принять в "знак большого уважения" к талантам таких замечательных артистов и с хорошим настроением. Зашли домой к Габи и пока она обедала, я проник в комнату Тоби и прикрепил один плакат на стену, прямо напротив двери. Вот радости-то будет пацану!