Ветер перемен. Книга третья

Глава 6

Вечером 6 апреля наш полковой клуб забили срочниками под завязку. Политическое мероприятия проводил сам замполит полка майор Шестаков. Я даже не обратил внимания на тему этого собрания, заранее зная, что будет тягомотина часа на полтора не понятно о чём. Мы-то здесь зачем? Ладно других бравых воинов нельзя было оставлять без дела ни на минуту, а то обязательно чего-нибудь учудят, вот их и сбивают в кучу, чтобы легче было контролировать. Но нам, музыкантам, всегда есть чем заняться в студии, но вот нашим пропагандонам до жути хочется охватить всех. Я привычно отключился и стал прикидывать, какие номера можно будет предложить нашему дирижёру для того мероприятия, которое нам предстоит, но о котором в оркестре знаю пока я один. Нужно по максимуму разнообразить программу. Какие дивиденды это нам принесёт я и сам не знал, но уже вошёл во вкус творить что-то подобное. Нашу рок-группу расшевелить получилось и исполнительское мастерство выросло настолько, что о нас теперь знали не только во всём Ризском гарнизоне, в который входили кроме нашего полка ещё и штаб дивизии и зенитный полк, но и в окрестностях, а самое главное - слава среди жителей города распространялась неожиданно быстрыми темпами. Сначала я узнал об этом из слов Габриэль, которая поведала, что в школе не осталось ни одного учащегося, который бы не слышал наши записи, а потом и я, всё чаще стал слышать то из одного окна, то из другого наше хиты. Дело у Вольфганга процветало, он периодически подбрасывал нам нашу долю прибыли и ломал голову над тем, как бы организовать запись новых наших песен. Записи Антона его не устраивали качеством, в отличие от песен. От моего соло на Гибсоне в песнях "Любовь похожая на сон" и Still Got the Blues он закатывал глаза и буквально стонал: "Ох, какие вещи пропадают! Это же целое состояние!" А я и не спорил, зная что это именно так и есть.

- А вы, советские солдаты, представители нашей славной Родины, чему вы учите немецких ребятишек!? - ворвался вдруг в мои размышления голос замполита. - На последнем праздновании 23 февраля в штабе дивизии присутствовали юные пионеры Германской демократической республики. И вот подходит ко мне их представитель и отдав пионерский салют приветствует: " Здравствуй, ё...твою мать!"

Зал дружно грохнул. Замполит переждал хохот и продолжал:

- Это откуда юный немецкий пионер знает такие слова? Это наши доблестные воины научили его!

Замполит обвёл взглядом ряды кресел:

- А что я услышал на 8 марта в немецкой школе от совсем юной девушки?

Зал затаил дыхание в ожидании.

- Я поздравляю всех учителей и учащихся с Женским праздником, а она повязывает мне на шею пионерский галстук и говорит: "Ипаться, да?"

От хохота затряслась даже огромная хрустальная люстра свисающая из центра потолка. Я огляделся. Вокруг меня корчились от смеха "доблестные представители советского народа". Он что, не понимает, с кем он разговаривает и что делает? Это вот этими скабрезностями он пытается привить им культуру поведения? Да они завтра же бросятся наперегонки говорить новые гадости через забор проходящим девчонкам и мальчишкам! Я вспомнил, как в прошлый раз один среднеазиатский воин бегал вдоль забора и совал в щель свой половой член при виде девчонок. Потом кто-то из немцев позвонил в нашу комендатуру, приехал патруль и "удовлетворил" страдающего полового гиганта! Я поднял глаза на трибуну и увидел довольно улыбающегося замполита. Мама дорогая, этот дебил не далеко ушел в развитии от обычных салаг набранных в забитых деревнях! Воспитатель...

Я постарался побыстрее снова погрузиться в свои размышления. Итак, несколько фольклорных песен в исполнении Габриэль несомненно будут украшением нашего репертуара, учитывая контингент, который нам придется обслуживать. Естественно споёт и "Карл-Маркс-Штадт". Эта песня давно звучит из окон горожан. Что ещё можно придумать? Попурри на темы известных песен 60-х годов. Тут можно дать волю всем нашим старичкам-сверхсрочникам. Марши у них давно в печёнках-селезёнках сидят, так что думаю моя идея пройдет на ура. Кстати, с неё и нужно начинать, а потом уже о Габи скажу. Хорошо бы Василия Ивановича Ключного с его оперным голосом всунуть в программу, только с чем? Просто какая -нибудь ария из оперы, которую он знает - не пойдет. Не думаю, что там будут прям ценители оперного искусства! Нужно что-то классическое, но звучащее понятно для обычной публики. Может попробовать сделать дует Габи с Ключным? Помню, Сара Брайтман и Алесандро Сафина шикарно исполнили Canto Della Terra. Но для неё нужна акустика большого зала, а ещё лучше - католического собора. Будет ли эта гениальная вещь звучать на открытом воздухе? Разве что в горах или в ущелье? Нужно подумать...

Что ещё? Инструментальные варианты известных песен пойдут на ура. В оркестре много прекрасных исполнителей, так что легко можно набрать целый блок хитов. Конюшков прекрасно играет на трубе венгерский "Чардаш", поражая техникой исполнения. Вася Онопко любит американские произведения 50-60 годов и отлично играет их на трубе. Прапорщик Слатвинский как бог играет на саксофоне и если соединить его игру с моей импровизацией по теме, будет самое то! Ну, а остальное пусть предлагают другие и сам дирижёр!

- Сегодня исполняется седьмая годовщина гибели наших славных летчиков! - пробились в сознание слова замполита.

О чём он там буровит?

- В тот апрельский день 1966 года, в Западном Берлине собрались фашистские недобитки на свой шабаш! - чеканил слова майор Шестаков.

- Эти реваншисты мечтают об объединении двух Германий, чему никогда не бывать! Не для того наши отцы и деды кровь проливали на полях сражений! Командованию Группы советских войск в Германии была поставлена задача сорвать этот слёт неофашистов. С этой целью с ближайшего аэродрома были подняты наши сверхзвуковые самолёты, которые начали один за одним пикировать на Западный Берлин, на то самое здание, где проходил съезд реваншистов. Выходя из пике над самым зданием самолёты преодолевали скорость звука, а при этом происходит громкий хлопок, вы знаете об этом. От этих хлопков даже стёкла вылетали из окон штаба реваншистов. Но, к несчастью один из летчиков не успел до конца выйти из пике. Теперь уже мы не узнаем до конца, что там произошло, но самолёт, едва не зацепив крышу дома, на большой скорости врезался в озеро , на окраине Западного Берлина и сразу же ушёл под воду. Командир и штурман не успели катапультироваться и погибли, выполняя боевой приказ! Посмертно оба были награждены орденами Красного Знамени. Это настоящие герои, которыми гордится страна! - закончил свою пафосную речь замполит.

Как же, как же, помню! " А город подумал: ученья идут..." Шустрые пропагандисты быстренько сварганили нелепую историю, что якобы лётчикам необходимо было перегнать секретный(!) самолёт с одного аэродрома на другой. И вот секретный истребитель- бомбардировщик летит не просто над городом, а и практически над зарубежной территорией - Западным Берлином и у него, ни с того, ни с сего прямо враз отказывают оба двигателя, вот незадача! Ну, а дальше мужественные пилоты решают ценой своей жизни спасти жизни наших злейших врагов, которых совсем недавно хотели уморить голодом блокировав Западный Берлин со всех сторон так плотно, что американцам пришлось организовать "воздушный мост", по которому и доставлялось продовольствие. Тут же была по заказу написана душещипательная песня " Огромное небо" и легенда пошла в народ. А вот интересно, товарищ майор согласовал свой спитч с начальством? Или это его собственная инициатива? Она же идёт вразрез со спущенной сверху "героической историей"? Спросить Громова? Эх, майор, не быть тебе подполковником!

* * *

- Куда? Стоять! - услышал я окрик, но большущая немецкая овчарка только мельком оглянулась на окрик и продолжила стремительный бег мне навстречу. Я остановился, расставил ноги пошире и чуть присев, приготовился встретить удар. Что такое атакующая овчарка я хорошо помню по своей красавице, такой же немецкой овчарке, которая была у меня в конце 90-х. Когда она даже в шутку прыгала мне на грудь, устоять на ногах удавалось не всегда. В двух метрах от меня летящая зверюга оттолкнулась всеми четырьмя лапами и прыгнула! Я успел отставить одну ногу назад для лучшего упора и принял тридцатикилограммовый летящий болид на грудь. Раскрытая пасть с красным языком оказалась прямо перед моими глазами. За какую-то долю секунды этот влажный горячий язык облизал всё моё лицо, пасть немного отклонилась от меня и собака выдала длинную фразу почти на человеческом языке!

- Что моя хорошая, соскучилась? - потрепал я её за шею. - Ах ты моя умница! Красавица моя!

Линда запрыгала вокруг меня радостно лая.

- Придётся мне тебя наказать! - сказал строго Громов и Линда обернулась на его голос. В её глазах читалось явное недоумение, словно она хотела сказать хозяину: " А ты что там стоишь?! Не видишь кто пришёл? Неужели ты не рад!?"

- Не ругайте её, Степан Афанасьевич, - примиряюще сказал я. - Любовь такая штука, что её не удержишь ни в каких рамках.

- Я всё понимаю, но она не выполняет прямой приказ! Это просто немыслимо!

- Степан Афанасьевич, это я виноват! - продолжая гладить собаку сказал я. - Животные очень чувствительны к энергиям и чем они выше в интеллектуальном отношении, тем сильнее! Она ничего подобного никогда не испытывала, а тут ещё мы так долго с ней не виделись. Она просто потеряла голову.

- Вот за это и следует её наказать. Ну-ка, иди ко мне!

Линда коротко взглянула на меня и опустив голову подошла к хозяину. Я состроил просительную мину на лице.

- Это что такое, Линда? - Громов всё -таки не отказался от желания повоспитывать собаку. Линда ещё ниже опустила голову. - Чтобы это было первый и последний раз!

Слава богу, полковник не стал читать нотации. Линда, словно не веря, чуть-чуть приподняла голову и посмотрела виноватыми глазами на хозяина, но прочитав видимо в его глазах, что буря миновала, одним движением поставила лапы ему на грудь и лизнула в нос.

- И нечего лезть теперь ко мне со своими поцелуями! - Громов вытер нос и сбросил лапы с груди. - Иди давай, работай!

Линда снова выдала длинную тираду, оглянулась на меня, радостно скалясь и помчалась на полосу препятствий.

- Ты что делаешь со всеми моими женщинами? - протягивая руку для приветствия, улыбнулся полковник краем губ. - Дома от обеих Маш только и слышишь:" Саша - то, Саша - сё!" А теперь и эта готова изменить мне с тобой!

- Ну это же хорошо, Степан Афанасьевич! - я улыбнулся шире его.

- Интересно! И что же здесь хорошего?

- Женщины чувствуют сердцем и если они признали во мне своего, значит и вы можете быть спокойны!

- Ишь ты, как выкрутился! - теперь уже рассмеялся Громов. - И всё -таки я хотел бы знать, что происходит с моей женой. Дочь - понятно! Она ещё практически ребенок и на неё легко произвести впечатление. Но Маша! Она несколько лет была по сути в депрессии и никакие мои усилия не смогли привести её в нормальное состояние. И вот после нашего с тобой разговора 8 марта и единственного заседания или как его там?- вашего Клуба романсов её будто подменили!

- А вам разве не нравится, какой она стала? - спросил я.

- Речь не об этом. - покачал головой Громов. - Я боюсь, что ты дал ей надежду и когда она не осуществится...

- Она осуществится! - перебил я. - Я не хочу лишать Марию Николаевну удовольствия самой всё вам рассказать, поэтому сейчас ничего не скажу. Могу только повторить, что всё будет отлично и вам не о чем беспокоиться.

- Значит снова ничего толком не скажешь? - Громов внимательно смотрел на меня. - Не надоело в казаков-разбойников играть? Может, наконец поговорим откровенно?

Я выдержал паузу также серьёзно глядя на него.

- А вы готовы говорить? Или только слушать?

- Пойдём, сядем. - предложил Громов.

- А может лучше прогуляемся? - возразил я. - Вы и так много сидите в кабинете, да и я всё время в студии. Там как раз хорошая дорога есть вокруг всего собачьего городка.

- А ты и без меня сюда приходишь? - немного удивился моему знанию полковник.

- Это было давно.

Громов ничего не ответил, только покачал головой, но прогуляться согласился.

- Пока не забыл, Стёпан Афанасьевич, - я действительно побоялся, что за серьёзными разговорами забуду спросить. - Вам ничего не известно о том, что наш оркестр, весь, большой, собираются пригласить сопровождать группу каких-то важных туристов в Саксонскую Швейцарию?

Громов на мгновение приостановился, посмотрел на меня, снова крутнул головой и пошёл дальше.

- Я уже почти перестал удивляться твоей осведомлённости, но понять откуда ты всё знаешь - не в состоянии. Все мои версии не выдерживают критики. Да, был запрос от Краевого комитета СЕПГ на оркестр. Второго мая на пароходе из Дрездена. Хотят, чтобы в пути их развлекал оркестр, ну а так как ваш в числе лучших во всей нашей армии, скорее всего пошлём именно вас. Мы ещё вашему командованию не сообщали - времени впереди много. Тем более, что никакой особой программы им не надо - сыграете военные марши, ну, может парочку вальсов добавите.

- Степан Афанасьевич, ну это же скукотень несусветная! - скривился я, как от зубной боли. - Представьте: вокруг природа волшебная, красота неописуемая и вдруг - военный марш! Ну вы сами бы хотели плыть на том пароходе в это время?

- А меня с женой, кстати приглашают, но не знаю...

- Вооот! - ухватился я. - Ну вы свою жену знаете, представляете как она будет реагировать на всю это военную мутотень:" Эх, солдат`ушки, бравы ребят`ушки!"

Громов невольно заулыбался.

- Вы вот улыбаетесь, а она может там засмеяться и как это будет выглядеть?

- Я не пойму, я-то тут при чём? - пожал плечами полковник. - Ну, не играйте этих ваших "ребятушек"!

- А вот чтобы мы не играли, вы, когда будете ставить дирижёра в известность или кто там из дивизии будет звонить? - намекните, что желательна интересная и разнообразная программа, включающая эстрадную и классическую музыку, а также немецкий фольклор. - при этих словах я сделал непроницаемое лицо.

Громов не отрываясь смотрел на меня.

- А я всё думаю: чего он там темнит? - медленно сказал он. - А как услышал про немецкий фольклор...

- Ну а что, немцам очень приятно будет услышать! - честно глядя в глаза ответил я.

- Конечно приятно! - кивнул Громов. - И услышать, и особенно увидеть. Исполнительницу немецкого фольклора!

Глаза Громова смеялись.

- Ох и хитёр ты братец, не по годам! - покрутил он головой.

- Так это же хорошо, Степан Афанасьевич, согласитесь! - я тоже улыбнулся, перестав прикидываться.

- Хорошо, я сам позвоню дирижёру прямо завтра, чтобы у вас было побольше времени на подготовку. А Габриэль знает народные песни?

- Конечно! - заверил я его и вспомнив, как она пела мне у неё спальне, добавил: - А уж как поёт - не усидишь на месте!

Мы прошли несколько шагов молча по дорожке посыпанной крупным красноватым песком. Сколько раз мы гуляли тут с Габриэль. С той, другой...

- О чём задумался? - очнулся я от вопроса Громова.

- Да вот вспомнил тех "друзей с юга"... Известно о них что-нибудь?

- Саша, зачем это тебе? - внимательный взгляд.- Для семьи Габриэль всё закончилось наилучшим образом - забудь!

- А то, чем это для других может закончиться, тоже забыть? - поймал я его взгляд.

- А что ты можешь сделать? Что я могу сделать?

- Насчёт вас не знаю, а я - могу!

- Интересно как и что? Или опять:" Потом расскажу!"?

- Могу и сейчас. - пожал я плечами. - Но, с одним условием: вы тоже будете со мной откровенным.

- Откровенным в чём?

- Что вы думаете о нашей стране, её руководстве и перспективах развития?

- Это тут при чём?! - Громов даже остановился от удивления.

- А я не могу быть откровенным с "верным делу партии коммунистом беззаветно верящим в победу коммунизма"! - продекламировал я торжественным голосом.

- И чем же тебе не нравятся "верные делу партии" коммунисты? - с интересом спросил Громов.

- Тем, что они либо идиоты, либо мерзавцы!

- Ого! Не слишком ли сильное заявление? - спросил полковник, но в его голосе я не услышал ни удивления, ни возмущения. Уже хорошо...

- Нет, не слишком. - пожал я плечами. - Мне кажется вы и сами так считаете.

- С чего это ты взял? Я разве давал повод тебе так думать?

- Нет, конечно! Вы же не настолько легкомысленны, чтобы показывать это. Просто вы далеко не ду..., извините, вы умный человек. А умный в эту хрень пропагандистскую верить не может. По-крайней мере, я таких не встречал.

- Хм, прямо не знаю что и сказать! - ухмыльнулся Громов.

- А ничего не говорите, просто промолчите. - предложил я. - А как известно: молчание - знак согласия.

Теперь Громов тихонько засмеялся.

- В принципе, я удовлетворен. - продолжил я. - Я в вас не ошибся! Как и вы во мне. А теперь - последнее!

Я остановился и повернулся к Громову:

- Разрешите? - И пока он ничего не успел сказать, я крепко взял его за руку. К этому моменту я стал готовится несколько минут назад, активно поддерживая разговор и расслабляя этим полковника. Сам же в это время понемногу входил в транс и сейчас даже кратковременный контакт позволил выкачать из него массу информации.

- Что ты делаешь? - удивление Громова было неподдельным.

- Уже ничего! - отпустил я его руку.

- И что это было? - в его глазах я заметил растерянность.

- А вы что-то почувствовали?

Мне правда было интересно, что чувствует человек, когда к нему в мозги вторгается посторонний и шарит там, как в амбаре, а потом ещё тащит оттуда твои мысли.

- Я не понимаю... - по лицу Громова видно было, что он пытается самому себе объяснить произошедшее с ним. - Как будто порыв ветра пронесся в голове! - сумел, наконец он найти нужные слова. - Как ты это делаешь?

- Да я сам до конца не знаю! - честно признался я. - Раньше вообще не понимал ничего и мало, что умел. Теперь же как будто открылись шлюзы и с каждым разом получается всё легче и возможности расширяются. Началось это с излечения Габи. Я тогда был в таком состоянии, что сам мало что соображал. Меня просто заполнил дикий страх, что я её потеряю. Снова. Я был готов на что угодно, чтобы этого не случилось. И видимо это огромное, нечеловеческое желание и сломало какие то преграды.

- Ты сказал - "снова"?

- Да, я знал Габриэль. Давно. Пятьдесят лет назад...

- Что?! Как? - Громов изумлённо смотрел на меня.

- Не бойтесь, я не сошёл с ума. - усмехнулся я. - Да, я был здесь раньше. Нет, не здесь, конечно и не с этой Габриэль. Сначала я думал, что попал из моего будущего в моё прошлое, но это невозможно. Потом как-то пришло понимание, что это параллельная реальность отстающая в своём развитии от моей бывшей на 50 с лишним лет. Это понимание пришло не совсем "как-то", мне кажется, что это мне уже где-то кто-то объяснял, только я не могу вспомнить как это было. А вот само объяснение я вспомнил.

- И почему это с тобой случилось? - Громов немного пришёл в себя и смог задать вопрос.

- Тоже не совсем понимаю. Есть только уверенность, что это не случайность. И эта уверенность тоже как бы проявлялась в сознании постепенно. Я должен попытаться изменить ход истории в этой реальности, которая до моего появления здесь шла тем же самым путём, что и моя. А может тогда вообще была только одна, а потом она разделилась..

- А зачем её менять? Чем она тебя не устраивала?

- Да дело не во мне, я там был маленьким человеком. Да и прожил достаточно интересную жизнь. Дело в самой реальности. Думаю её уже нет. А если и есть, то лучше бы исчезла совсем.

- То есть? - мы так и продолжали стоять напротив друг друга.

- Глобальный ядерный конфликт. По всей вероятности я попал под один из первых ударов. Во всяком случае услышать новость о начале атомной войны я не успел.

- Ты погиб от американского удара?

- Российского.