Ветер перемен. Книга третья

Глава 11

- Саша, что?... - начала было Габи и тут же замолчала, видимо почувствовав, что я выпал из действительности.

Ручеёк был совсем короткий, как бывало всегда, но чтобы размотать весь клубок информации, что он принёс, потребовалось бы несколько минут.

- Саша? - Габи поняла, что я "вернулся".

- Солнышко, мне нужно срочно переговорить с твоим дядей!

- С дядей!? - изумлённо переспросила Габи.

Ну да, я совсем забыл, что она не посвящена в наши "шпионские" игры.

- Я потом тебе всё объясню, сейчас нет времени.

- Мы можем позвонить из нашей квартиры. - предложила Габи. - Родители почти никогда не звонят сами, обычно звонит дядя, это дорого. - как бы извиняясь объяснила она.

- Я понимаю. - успокоил я её. - Но сейчас дело не в деньгах! Я не могу открыто говорить о тех вещах, которые я должен сообщить Арнольду.

- Это касается тех террористов? - тихо произнесла Габи и в её глазах плеснул страх.- Но при чём тут дядя?

- Габи, я же обещал - я тебе всё расскажу, но чуть позже. - я слегка коснулся губами её лба. - Подожди, я сейчас придумаю как сказать так, чтобы понял только Арнольд.

Через минуту я был готов.

- Пойдём, солнышко к телефону.

Габи молча поднялась, крепко держа меня за руку и мы прошли в гостиную. Хорошо, что дома никого нет и не нужно тратить время на объяснения. Габи пролистала записную книжку и нашла нужный номер.

- Ты сам будешь разговаривать? - спросила она, беря в руку трубку.

- Молодец, солнце моё! - теперь уже крепко поцеловал я её. - Совсем упустил из виду. Нет, говорить будешь ты. Нужно сказать что-то такое, чтобы Арнольд понял, что ты звонишь совсем по другому поводу, понимаешь? Чтобы он сообразил, что мы не можем говорить то, что хотим. Я не знаю, как плотно слушают телефонные разговоры ваша "штази" и очень может быть, что опасения мои напрасны, но лучше не рисковать.

- Саша, но ведь "штази" не может слушать все телефоны! - удивлённо сказала Габриэль. - У них нет столько людей.

- Конечно, Габи, сразу все телефоны прослушать невозможно. - согласился я. - Но записывать сотни, а то и тысячи разговоров одновременно - запросто! Весь вопрос в деньгах на покупку магнитофонов, а мне кажется, что родное народное правительство на этом не экономит. А значит, через какое-то время какой -нибудь лейтенант госбезопасности наткнется на наш сегодняшний звонок и тогда...

- Я поняла! - кивнула Габи и стала совсем серьёзной.

- Я могу сказать ему, что ты сделал мне предложение. - немного подумав, сказала она. - Такой разговор точно не интересен "штази", а дядя удивится, что я звоню сама впервые и говорю то, что уже говорила ему!

- Молодец, солнышко! - совершенно искренне восхитился я. - И добавь, что я тоже хотел похвалиться ему этой новостью и даже сижу рядом, но не могу, потому что сорвал голос и мне нельзя говорить. Тогда он точно поймёт, что мне нужно ему что-то сказать. Пусть думает, как это сделать! Он человек умный. Да, и ещё, не называй меня Саша, у вас в ГДР, если кого и называют так, то очень редко. А нам привлекать внимание даже необычным именем совсем лишнее.

Габи кивнула, заглянула в записную книжку и нажав несколько кнопок, приложила трубку к уху. Я прижался к ней с другой стороны.

После третьего звонка Арнольд ответил.

- Дядя, привет, это Габи! Твоя любимая племянница! А ещё я любимая для другого человека, для Александра и он мне сделал предложение! Представляешь?! Я так рада, так рада! И он рад! И он сам хотел тебе много чего сказать, но он сорвал голос и ему запрещают даже разговаривать, представляешь! А он так хотел! Дядя, ты рад за меня?

Всё это Габи выпалила со скоростью пулемёта и с такими несвойственными для неё интонациями, что даже я опешил! А уж Арнольд тем более должен догадаться.

- Я очень рад за вас обоих! - наконец раздался знакомый голос. Мне показалось, что я слышу в нём изумление. Значит понял.

- Я тебя поздравляю, а Александру могу только посоветовать молится об излечении. Хорошо бы ему сходить в церковь, оттуда молитвы быстрее доходят. И пусть идёт прямо сейчас! Чем быстрее начнёт, тем быстрее вылечится. Ну всё, всем привет!

В трубке раздались гудки. Габи недоуменно посмотрела на меня.

- Молится? В церкви?

- Габи, ты прекрасно сыграла глупенькую племянницу и Арнольд не мог не понять, что это не спроста. А значит и его предложение помолиться, тем более мне, тоже не просто так. Ещё и добавил, что идти нужно прямо сейчас.

- Значит идём!? - Габи решительно поднялась.

Я тоже вскочил, но тут же притормозил: - Габи, а как ты думаешь, он случайно сказал, что нужно идти мне, а не нам? Давай, на всякий случай пойду я один!

- Саша, но ты же там никого не знаешь!

- И меня никто не знает! А это - хорошо!

- Тебя видел патер Франц. - напомнила Габи.

- Да, о нём я забыл. - задумался я. - Но всё равно, даже если это будет он, то лучше, чтобы он не видел нас вместе.

- Хорошо, я останусь на улице. - решила Габи. - Если вдруг тебе нужна будет помощь в разговоре с кем-то там, в церкви, ты всегда можешь позвать меня.

- Хоть я и не хочу тебя во всё это впутывать, - скривился я. - Но мыслишь ты правильно. Идём!

Мне пришлось быстро переодеться в гражданку, не пойдёшь же в церковь в форме!

Подходя к церкви, я заблаговременно отправил Габи погулять. Потянув на себя тяжёлые деревянные двери я вошёл в гулкую тишину собора. Надо бы перекреститься, как того требовали церковные правила, но пока я никак не мог себя заставить это делать, потому что чувствовал - это будет фальшью. Вот когда отпустит меня это чувство неловкости от всех этих обрядов, тогда и буду креститься.

Внутри никого не было, полуденная месса давно закончилась, а до вечерней ещё было несколько часов. Я медленно пошёл по центральному проходу к алтарю размышляя над тем, как мне найти здесь телефон, вещь, казалось бы совершенно несовместимую с этим местом.

- Александр? - услышал я тихий голос сбоку.

Возле мраморной колонны стоял пожилой священник.

- Ja. - неожиданно для себя ответил я на немецком.

-- Komm. - коротко сказал священник и повернувшись спиной ко мне пошёл к неприметной двери. Я последовал за ним. Мужчина открыл дверь и жестом предложил мне зайти внутрь чего -то похожего одновременно и на кабинет, и на монашескую келью. Или как они там у них называются?

У высокого и узкого окна с витражом, стоял массивный стол, на котором аккуратными стопками лежали какие-то листы бумаги, а на самом краешке - очень стильно выглядивший телефонный аппарат.

Церковный служитель молча подошёл к столу, поднял трубку и нажал несколько кнопок. Послушав несколько секунд трубку, он повернулся и молча протянул её мне, а как только я взял её в руку - вышел и плотно прикрыл за собой дверь.

- Саша? - услышал я знакомый голос. Ясно, можно говорить свободно.

- Да, это я. Здравствуйте, Арнольд.

- Здравствуй! Что случилось? - сразу перешёл к делу Арнольд.

- Через неделю, 28 апреля, в субботу, в 10 часов утра, в Западный Берлин, через пропускной пункт номер три, проследуют наши знакомые арабы со всем своим снаряжением. Это время наибольшего наплыва туристов, а самое главное в это время на пропускном пункте будет дежурить давно работающий на "штази" западногерманский пограничник. Сопровождать арабов будет Бригитта Монхаупт боевик РАФ, очень жестокая и хорошо подготовленная террористка. С ней будет и её напарник Кристиан Клар. Автомашина Фольксваген минивэн , красный с белой крышей. Они отвезут эту тройку на базу "красной армии", где те будут ожидать время акции, как называют свои вылазки "красноармейцы". Акция намечена на 1 мая, вторник. Она будет проходить сразу в двух местах: сначала террористы нападут на отделение Дойче банка, со стрельбой и жертвами. Это задумано для максимального привлечения к месту акции полицейских подразделений. Когда к банку будет стянуто максимальное количество сил правопорядка, по команде наблюдателя начнётся основная акция: захват водораспределительной станции. Охрана там чисто формальная, у них нет даже огнестрельного оружия, поэтому станция окажется под контролем РАФ за считанные минуты. После этого в питьевую воду добавят то самое биологическое вещество, которое применялось в Ризе, только теперь оно будет не разбавленное. Дойти до жилых домов это вещество сможет за несколько минут. Даже если охрана станции успеет сообщить о нападении, то всё равно число жертв будет исчисляться сотнями и даже тысячами. Ведь отключить подачу воды можно только на самой станции. А пока до неё доберётся спецназ задействованный у банка, пока он преодолеет вооруженное сопротивление террористов...

- Понятно. - услышал я Арнольда. - Где находится их база, ты знаешь?

- Да, на самой окраине Бонна, в промышленном районе, там есть заброшенная мебельная фабрика. "Красноармейцы" оборудовали проход с тыльной стороны, так что имеют возможность скрытно проникать на территорию фабрики и так же незаметно покидать её. Надеюсь, вы понимаете, что выпускать их оттуда "на дело" нельзя? И в банке без стрельбы не обойтись, а уж подпускать к водораспределительной станции - тем более!

- Да и в этом проблема... - медленно сказал Арнольд, явно обдумывая ситуацию. - Если мы их возьмём до начала их акта, у нас практически ничего на них не будет. Незаконное хранение оружия - максимум, что можно будет им инкриминировать. Отравляющие и биологические вещества они вообще на фабрике "найдут" случайно. А тех троих арабов обвинить можно будет только за въезд в ФРГ по поддельным документам. И то, только в том случае, если они окажутся поддельными. "Штази" может выдать им и настоящие.

- То есть, то, что они совершили теракт против гражданских лиц в ГДР, в результате которого погибло четырнадцать человек и едва не погибла ваша племянница, в расчёт брать не будем? - уточнил я и продолжил.- Тогда и члены РАФ пусть пока гуляют. А вот когда они убьют генерального прокурора ФРГ Зигфрида Бубака, вместе с его водителем и телохранителем, затем в том же году убьют главного банкира "Дрезднер банка" Юргена Понто , а потом и Президента федерации промышленников Шлейхера вместе с водителем и тремя телохранителями, вот тогда вы их арестуете, будете судить и даже, о ужас! - посадите в немецкую тюрьму, которая по условиям проживания не уступает многим советским гостиницам. И несмотря на то, что террористы получат целых шесть пожизненных каждый, они выйдут на свободу "за хорошее поведение", даже не раскаявшись публично за содеянное. Интересно, в чём тогда заключалось их " хорошее поведение"? В суп соседу по камере не плевали? Да, пусть пока гуляют. Только, Арнольд, вы запомнили фамилии всех, кого они убьют или вам повторить? Ну, чтобы вы могли уже завтра послать им соболезнования!

- Хорошо сказал! - неожиданно для себя услышал я.

В голосе Арнольда слышалось одобрение. А я думал, сейчас начнёт на законность напирать.

- Я тебя понял и разделяю твою точку зрения. Это всё?

- Да, это пришло мне прямо сейчас, когда я рассказывал Габриэль, как оказался здесь.

- Значит теперь она знает всё о тебе?

- Теперь - да. Знаете Арнольд, всё никак не мог собраться с духом, - как-то само вырвалось признание. - Она для меня всё в этом мире и я просто боялся.... сам не знаю чего...не знал, как она на это прореагирует. А потерять её снова...

- Ну ты совершенно напрасно боялся, Саша, ты же видишь её отношение к тебе.

- Да всё понимал разумом, но... Но теперь всё позади!

- Я рад за вас! - в голосе Арнольда я действительно услышал удовлетворение. - Только предупреди её, чтобы она ни в коем случае никогда и никому об этом не говорила! Даже родителям.

- Хорошо, Арнольд, я понимаю.

- Ну и ещё одна хорошая новость для вас, теперь от меня - вам направленно официальное приглашение от правительства ФРГ для участия в международном фестивале молодежи, который пройдёт в дни прибывания здесь делегации из СССР и ГДР во главе с их лидерами.

- Ого! Вот это действительно новость! - меня она и правда ошарашила. - А "нам", это кому?

- Всей группе Wind of Change вместе с Габриэль, конечно. - довольным голосом сказал Арнольд. - Сначала была идея пригласить только вас двоих, на этом настаивало руководство Полидора, но я решил не привлекать внимание к такому немного странному выбору определенные структуры. Ты понял о ком я. Гораздо логичнее, что приглашается ваш ансамбль песни и пляски Министерства обороны СССР и ваша группа, как представитель молодёжного направления. А наличие в составе советской группы представительницы ГДР - вообще изюминка для средств массовой информации. Так что готовьте программу. Полидор хочет слышать все ваши старые хиты, это будет отличная реклама будущему диску, ну и новые, конечно.

- Я понял! - ответил я. - И спасибо огромное вам, Арнольд, я знаю, что без вас этого приглашения не было бы.

- А без тебя, не было бы и этого фестиваля! - засмеялся он. - Кстати, тебе большой привет и благодарность от хорошего человека. А после того, что ты сообщил мне сегодня, думаю их будет ещё больше. Он очень хочет с тобой встретиться!

- Спасибо и передайте, что надеюсь быть полезным и в дальнейшем!

- Передам! - ответил Арнольд и стал прощаться. - Спасибо тебе и поцелуй за меня племянницу!

- Непременно! - ответил я. - И не один раз!

- В этом я не сомневаюсь! - расхохотался Арнольд. - Да, ещё одно! Если вдруг будут непредвиденные обстоятельства, можешь использовать этот канал для связи. Я предупрежу. Он абсолютно надёжен. Теперь всё! Обнимаю!

В трубке раздались гудки.

Я положил её на рычаг и пошёл к двери. Выйдя из кельи я оглянулся. От стены отделился до этого абсолютно незаметный тот же самый монах.

- Alles gut? - спросил он.

- Ja, danke. - ответил я.

Священник молча наклонил голову, повернулся и молча пошёл к своей келье.

Я обернулся к алтарю, поднял голову и встретился взглядом с Иисусом на кресте.

"А не был ли он таким же попаданцем, как и я сейчас?" - пришла неожиданная мысль. " Более могущественным, наделённым гораздо большими способностями, но посланным с такой же целью - изменить тот мир? И ему удалось! Хоть и заплатил за это большую цену."

Рука сама поднялась и я перекрестился. Причём слева на право, как крестятся католики. Где-то я читал, что крестное знамение справа на лево как бы закрывает человека, слева на право - открывает. И для чего или для кого я открылся? Может лучше было бы закрыться? От этого мира...

Выйдя из дверей церкви я не успел оглядеться, как сразу же попал в объятия Габриэль:

- Ну что, Сашик? - тревожно глядя мне в глаза спросила она. - Поговорил? Всё хорошо?

- Всё отлично, солнышко, поговорил. - поспешил я её успокоить.

- И что сказал дядя?

- Он сказал, чтобы я тебя поцеловал.

- Хорошо. - Габи подставила щёчку.

- Неее, - замотал я головой. - Он сказал не так поцеловать!

Я обхватил Габи руками так, что она скрылась в моих объятиях, глаза и губы оказались совсем рядом и я медленно, смакуя каждое мгновение, с наслаждением припал к этим чуть приоткрытым нежным губкам.

- Ох, какое же это блаженство, солнышко ты моё! - я глубоко вздохнул, приходя в себя. - Вот никогда не думал, что от одного поцелуя можно так терять сознание.

- И я... - нежно улыбаясь прошептала Габи, смешно сморщив носик. - Пойдём?

- Нет, подожди! - я удержал её в объятиях. - Арнольд сказал, что два раза надо поцеловать!

Габи тихонько засмеялась, глядя на меня совершенно счастливыми глазами.

- Или три? - задумался я.

И мы ещё немного постояли у входа в церковь.