Вещий сон

Глава 8

Редькин еле дождался конца рабочей смены.

Петр Петрович сидел в своем любимом кресле и быстро листал толстенную книгу — изучал свод законов.

— Когда древние шулундюи разработали самый первый шулундюйский закон, а это был закон о наказании за занятие астрономией, то он был коряв, — произнес Петр Петрович, едва Редькин возник в дверях. — Но по сравнению с вашими тот закон — вершина мысли, перл.

— Плевать мне на эти законы, — сказал Редькин. — Сдал «Серпантина»?

— «Серпантин» сидит в одной камере, твой дубль в другой, — буднично ответил Петр Петрович. — Оба дубля запрограммированы на чистосердечное раскаяние и дачу показаний. «Серпантина» ждет вышка, тебя через трое суток выпустят.

— Все не по-людски, — разозлился Редькин. — Поди теперь докажи, что ты не верблюд.

— Так вышло, Вениамин, — миролюбиво сказал Петр Петрович. — Три дня дома посидишь.

— Дома, посидишь, — передразнил Редькин. — А кого с работы попрут? Дядю Васю?

— Не попрут, — Петр Петрович сотворил огромный желтый банан, — На-ка вот съешь и успокойся.

— Покупаешь? — спросил Редькин, — На инстинкты давишь? Нашел мартышку.

Но банан съел, после чего и впрямь успокоился.

Петр Петрович в двух словак объяснил, что страшно не любит уколов и пыток, и как только дело дошло до шприца и варварских пыточных инструментов, он предпочел оставить вместо себя редькинского двойника, которому все равно что с ним делают: гладят по голове или дергают за волосы. Где надо он будет исправно орать «Ой, больно», но лишнего не скажет, так что беспокоиться не о чем.

Однако не это главное. Главное заключается в том, что от полковника Серикова Петр Петрович прямиком направился к мэру, где выяснилось, что вакантно место найденовского пресс-секретаря, а посему в отделе кадров «Росмыла» лежит редькинское заявление об увольнении в связи с переходом на работу в городскую мэрию.

— Не потяну, — засомневался Редькин.

— Поможем, — уверил его Петр Петрович. — Зайца учат папиросы курить, а ты все же человек.

Редькин согласился с этим умозаключением, но усомнился в том, что бывшего арестанта возьмут на такую престижную работу.

— А это на что? — Петр Петрович похлопал по ладони пухлым сводом законов. — Ты — жертва насилия и произвола, узник совести. Ты исполнил свой гражданский долг — поймал шпиона и привел его в органы правосудия. И что ты за это получил? Благодарность? Не-ет. Ты получил специальный укол в мягкое место, после которого должен был оклеветать себя. Но и тут не вышло. Ты оказался выше укола и говорил правду, правду и только правду. Ты — герой и твое место в пресс-секретарях…

Впереди у Редькина было три дня свободы. Можно было спать сколько влезет, смотреть телевизор сколько вздумается, есть когда захочется. Ковыряться в железяках, чем он так любил заниматься до встречи с Найденовым, что-то не тянуло. Да и зачем? Рыться на свалках и помойках в поисках нужной детали, отмывать ее от жирных отбросов, подтачивать, наваривать, расклепывать, подгонять — ради того, чтобы, в конце концов, собрать кургузый, чадящий, оглушительно стреляющий мотороллер, который к тому же полдороги придется тащить на собственном горбу? Удовольствие сомнительное, особенно если учесть, что Петр Петрович одним левым мизинцем может сотворить роллс-ройс, кадиллак и даже лучший в мире автомобиль «Запорожец».

Да, что там роллс-ройсы, зачем они, когда Петр Петрович может запросто устроить вояж в любую точку Земли?

— А не катануть ли нам, Петр Петрович, куда-нибудь в Индонезию? — предложил Редькин, усаживаясь на диван. — Или куда-нибудь в Голландию, сыру пожевать голландского?

— В Австралию не желаете? — отозвался Петр Петрович. — Кенгуру отведать по-австралийски? Ты-то в КПЗ сидишь, а мне завтра к 9.00 на работу.

— А без тебя ехать опасно, — продолжал рассуждать Редькин. — А здесь сидеть — с тоски помрешь. Ты вот что, Петр Петрович, сделай так, что если вдруг запахнет жареным, то чтобы я сразу же очутился на этом диване.

— Хорошо, — согласился Петр Петрович. — Прямо сейчас? Куда послать?

— Завтра пошлешь, — сказал Редькин, разваливаясь на диване. — А сейчас желаю рябчиков с ананасами да чавычи малосольной в баночке. И квасу с хреном.

— Сочетание, однако, — прокомментировал Петр Петрович, но заказ выполнил безукоризненно.