Вещий сон

Глава 15

В этой главе мы вернемся к более ранним событиям, которые могут объяснить, почему Петр Петрович, несмотря на все старания, так и не смог найти незадачливого Вениамина.

Похитив Редькина, лже-«Серпантин» лелеял мечту взять власть над всемогущим Найденовым. Для этого нужно было полностью подчинить Редькина своей воле, что достигалось пытками и истязаниями, но дело осложнялось тем, что Редькин был не простой пленный. Стоило ему воззвать о помощи к Найденову, как весь трудоемкий пыточный процесс шел насмарку.

Перебрав варианты порабощения, лже-шпион пришел к выводу, что нужно найти такое место, где бы Найденов не услышал Редькина, как бы тот ни взывал, и там, в этом месте, сделать Редькина шелковым. Единственный, кто мог бы помочь в этом деле, был «Кривой Серпантин», на него и надо выходить, он должен быть заинтересован в том, чтобы прибрать к рукам Найденова. Правда, существовала вероятность, что «Кривой Серпантин» не потерпит рядом с собой такого могучего соседа, каким мог стать его двойник, получив власть над Найденовым, но это уже второй вопрос. Можно, в конце концов, по примеру мафии разделить территории влияния и не мешать друг другу…

Однако, мечты-мечтами, а Редькину до лучших времен надлежало находиться в бессознательном состоянии. Поначалу для этих целей предполагалось использовать замотанное в полотенце полено, как дешевое и эффективное средство, но, приняв во внимание усердие своих подчиненных, лже-шпион остановился на более дорогом хлороформе. Редькин — дурак ему был не нужен.

Группа лже-шпиона, состоящая из десяти головорезов, со спящим Редькиным обосновалась в подземном бункере, вырытом еще в 16 веке, в том же веке заброшенном и с тех пор служащим прибежищем для бездомных котов. Разогнав четырехлапых бродяг, бандюги очистили помещение от следов кошачьего пребывания, понатаскали сюда ворованных матрацев, тряпок, одеял и устроили гигантское лежбище.

Памятуя о конспирации, группа занималась делом в других районах города благо метрополитен был под боком. В основном брали ларьки. С банками пока не связывались, но информацию о них собирали, а к наиболее ценным вкладчикам наведывались домой — опять же с оглядкой, в отсутствии хозяев. Все потерпевшие как один утверждали, что после воровского посещения квартира пропитывалась кошачьим запахом, «такое, знаете, мерзкое, гадкое амбре», поэтому в документах милиции банда проходила под кодовым названием «Мурзик».

Вечером награбленное ссыпалось в одну кучу в центре лежбища, после чего наступало самое сладкое — дележка. Вслед за дележкой следовал ужин, частенько с французским коньяком одесского разлива под датскую колбасу с венгерскими маринованными огурчиками. Ужин порой продолжался до утра и сопровождался игрой в карты на «носики». Бандюги и не подозревали, что за одной из стен их жилища находятся несметные сокровища.

На одном из дел лже-шпион почувствовал, что его узнали и немедленно увел группу под землю в привычную систему канализации. На следующий день его узнали уже в другом районе, и вновь он еле успел унести ноги. Значит, полковник Сериков, этот гвоздь в стуле, разрыл могилу. Лже-шпион решил сменить внешность и проторчал перед зеркалом целый вечер, но как ни старался, получались то Сериков, то Найденов, то Тихонов в роли Штирлица, то есть те, о ком он больше всего думал. Тогда он плюнул с досады и решил обходиться накладными усами, бородой и париком.

Его бандюги тоже маскировались: кто в слепого, кто в хромого, кто в горбатого. У половины из них якобы болели зубы и они были повязаны платками, другие надевали огромные, в пол-лица, очки. Если добавить к этому, что от всех от них разило неистребимым кошачьим духом, то было просто удивительно, как они ухитряются оставаться на свободе.

Все это время лже-шпион по неофициальным каналам наводил справки о «Кривом Серпантине», но даже Лоли Пап, совладелец сети шпионских явок, давненько о нем ничего не слышал.

«Кривой Серпантин» нашел своего двойника сам. Это случилось вечером, когда после ужина стали сдавать карты. Карт, а играли двумя колодами, не хватило. Возникла короткая зубодробительная потасовка, закончившаяся тем, что бандюги отправили друг друга в нокаут. Остались сидеть лже-шпион, который был выше потасовки, да лишний — «Кривой Серпантин», остальные лежали мордами в закусках. Ну и, естественно, у стены, связанный по рукам и ногам, валялся бесчувственный Редькин.

— Проблема, — сказал лже-шпион, кивая на Редькина.

— Знаю, — отозвался «Кривой Серпантин». — Я тебе помогу.

— Помоги, — попросил лже-шпион.

— А помогу я тебе вот почему, — сказал «Кривой Серпантин». — Сам я обладаю не меньшей властью, чем Найденов, так что черт с тобой, командуй Найденовым. Мне главное — поставить на место этого выскочку. Так что я тебе помогу.

— Помоги, — повторил лже-шпион.

— А помогу я тебе еще вот почему, — сказал «Кривой Серпантин». — Время сейчас смутное, так что без диверсий никак не обойтись. Занятие нехитрое: поджечь, взорвать, стырить. Да что я тебе объясняю, ты и без меня знаешь, что к чему.

— Дело нужное, — согласился лже-шпион. — Я всегда за, особливо ежели ты мне поможешь.

— Помогу, — уверил его «Кривой Серпантин». — Но не сейчас. Сейчас я отправляюсь к шулундюю, надо капнуть на одну коровью лепешку, а потом уже мы приступим к нашему плану.

— На помощь, — сказал вдруг Редькин слабым голосом. — Петр Петрович…

И задергался в крепких путах.

— Мама, — вскричал лже-шпион, хватаясь за голову. — Он очнулся. Где хлороформ? Пистоленко, где хлороформ?

Но хранитель хлороформа Пистоленко, уткнувшись мордой в салат из спаржи, не отреагировал. Лже-шпион забегал по матрацам.

— Поздно, — сказал «Кривой Серпантин». — Найденов принял сигнал. Но и мы не лыком шиты.

Он распростер руки — обитатели бункера вместе с Редькиным и ворованным барахлом исчезли. После них остались хорошие, основательные следы: окурки, огрызки, пустые банки, бутылки, — но этого маститому шпиону было мало.

Хлопнув в ладоши, он сотворил «ложный след» Редькина. «Ложный след», похожий на грейпфрут, был прыток, верток, мог, ужавшись, прошмыгнуть в любую дырку, любую щель, и на ровной местности развивал скорость до 1000 км/час. Главным его назначением было испускать время от времени невнятный зов о помощи на биочастоте Редькина и оставлять на почве следы, аналогичные по своему химическому составу редькинским. На его боку латинскими буквами было выведено «Колобок».

«Кривой Серпантин» дал «Колобку» напутственного пинка, тот хихикнул, как от щекотки, и ускакал в подземный переход, а шпион, отметив, что сюда надлежит еще вернуться, поскольку за стеной имеется лабиринт с замурованными в нем сокровищами, растворился в воздухе.