Верлойн

– Произошло то, чего я опасался, мой повелитель, – ваши рыцари все испортили. – Аслак, нахмурившись, смотрел на Нуброгера. – И это после того, как я потратил столько сил на то, чтобы создать чащу на прямой дороге к Черным скалам! Из-за этого провала барон Верлойн уже, должно быть, спешит к Черным скалам и скоро будет в Валунной степи.

Король и колдун находились в комнате Аслака, где тот занимался своим чародейством. В комнате не было окон, так что ни один солнечный луч не мог помешать свершать обряды колдовства. Нуброгер стоял возле огромного хрустального шара, установленного на фигурной подставке, ножки которой были искусно сделаны в виде рычащих драконов. Король, казалось, не слушал обличительную речь придворного чародея, однако, как только Аслак закончил, Нуброгер хмуро глянул на него и прорычал:

– Ты мой советник, колдун и не более того! То, что я назвал тебя придворным чародеем, вовсе не дает тебе права нарушать границы дозволенного. Я – твой король и повелитель, в моей власти сделать с тобой такое, о чем ты даже не подозреваешь, – мои пленники, которых я отдавал тебе для совершения твоих грязных ритуалов, не испытывали и сотой доли того, что я могу с тобой сделать, если ты станешь забываться!

– Вы правы, мой господин. – Зеленоватое лицо Аслака съежилось. – Я всего лишь советник и ваш покорный слуга. Но поверьте мне, ваше величество, я вовсе не намеревался оскорбить вас. Я всего лишь забочусь о вас и пытаюсь сделать хоть что-нибудь, чтобы предотвратить появление в вашем королевстве сына барона Остина. Вы же знаете, каково это – быть одержимым местью...

Нуброгер усмехнулся и кивнул. Он не верил Аслаку, как не верил, впрочем, никому в своем королевстве. «Может быть, поэтому я до сих пор жив», – подумал он и вновь усмехнулся.

– Вот что, Аслак. Мне нужно знать, по какой причине барон Верлойн, вместо того чтобы прямиком отправляться в Баксард, зачем-то переправился через Ридел и едет к Черным скалам. Если твои сведения насчет того, что Гискар приезжал к нему в замок, верны, ему разумнее было бы тут же отправиться на север, а не делать гигантский крюк на восток. Возможно, что мы ошибаемся, и его цель – вовсе не Баксард.

Аслак качнул головой.

– Уверяю вас, мой повелитель, его цель именно Баксард. И Гискар, этот немощный старик, называющий себя чародеем, – губы Аслака скривились в презрительной усмешке, – наверняка рассказал мальчишке о гибели барона Остина. Этот ленивый старикашка не вышел бы из своего замка, если путешествие не сулило бы ему выгоды. Уверен, что он натравил Верлойна на вас и барон едет именно в Баксард. Что же касается его странного маршрута... – Аслак хмуро посмотрел на короля и произнес: – Я опасаюсь самого худшего, ваше величество.

– О чем ты?

– Я говорю о волшебных доспехах Альбидра.

Нуброгер вздрогнул, и Аслак с удовлетворением заметил, как усмешка сползла с лица короля. Поведение короля колдуну было более чем понятно. Аслак знал, что в Нуброгере течет кровь северян-варваров, которых Альбидр победил столетия назад. Также он знал, что в племенах северян сказания о том позорном поражении до сих пор передаются из уст в уста, причем уста эти часто искривлены в гримасе ненависти. Имя Альбидра стало у северян нарицательным, им пугали детей. А уж о доспехах Альбидра, о Золотых латах Защитника знали все, от мала до велика.

– После смерти Альбидра, – продолжал Аслак, стараясь сохранять невозмутимость, – они бесследно исчезли, и в их исчезновении немаловажную роль сыграли гномы, у которых тысячи хранилищ в Черных скалах. Позже я узнал, что об их местонахождении известно Гискару, и я опасаюсь, как бы этот старик не сказал мальчишке, где спрятаны доспехи.

Нуброгер хватил кулаком по столу, заваленному древними рукописями и пергаментами.

– Хватит опасаться! – рявкнул он. – Надо что-то делать, а не болтать языком! Сделай все, чтобы помешать мальчишке завладеть доспехами Альбидра!

– Я сделаю все, что в моих силах, мой господин. – Аслак поклонился.

– И немедленно отошли приказ о начале выполнения нашего плана на востоке!

– Будет сделано, ваше величество.

Нуброгер вышел вон, громко хлопнув дверью.

Варольд и Гринд сидели на вершине холма, глядя на долину у берега. Их маскировочные плащи и оружие лежали рядом, разведчики перекусывали скудным пайком и вели неспешную беседу, обсуждая план дальнейших действий.

– Нам нужно перебраться вон на ту гряду, – Гринд указал на теряющуюся в тумане цепь высоких холмов. – И уже оттуда наблюдать и за переправой, и за дорогой. В случае чего мы всегда успеем сняться с места и переправиться на наш берег.

– Угу, – промычал с набитым ртом Варольд, – только я в толк не возьму, какого тролля нас вообще сюда отправили. У меня жена с детьми дома некормленые, хибара вся покосилась. Сейчас бы делами заниматься, так нет же, вспомнили, что служил в разведке. Что у них, молодняка нету, что ли? Отправили бы сопляков опыту в дозоре набираться.

– Приказ есть приказ, – ответил Гринд. – Ты же мессира слышал. Велено вести усиленное наблюдение за переправой и дорогой. А нас отправили – значит, верят. Видать, ответственное дело-то наше. Хотя я б лучше тоже дома сидел, дровишек бы запас, зима, говорят, лютая будет. Да не судьба. Чего-то всполошились в столице. Видать, худые времена настают, коли нас тайно на чужой берег в дозор отправляют.

– Худые, и то верно, – кивнул Варольд, аккуратно засовывая недоеденный хлебец в маленькую котомку. – Слыхал, чего с рыцарями-то приключилось?

– Да, – мрачно кивнул Гринд. – Беда. Мы сейчас что голые. Забирай кто хочешь. Видно, поэтому мы и здесь. Боятся в столице нападения.

– Правильно делают, что боятся. Да только нас не на тот берег отправили. Отсюда-то вряд ли кто к нам сунется... Вот на западном берегу Ридела – это да, оттуда жди беды.

– Пойдем. – Гринд поднялся, не спуская глаз с долины и гряды холмов. – Пешком топать придется, а это день пути.

– Твоя правда, – вздохнул Варольд. – Ничего, на месте отдохнем как следует.

Гринд оторвал взгляд от долины, чтобы поднять оружие и плащ, а когда выпрямился и вновь глянул на гряду холмов, сердце его упало.

– Варольд, – тихо позвал он.

Варольд поднял голову и, проследив за взглядом друга, ахнул. В долину от гряды холмов въезжала колонна всадников. Их было много, сотни, может быть, тысячи, колонна стройными рядами шла по долине, направляясь к реке. Гринд и Варольд, обладавшие орлиным зрением, беззвучно шевелили губами, считая блестевшие в лучах солнца наконечники копий пеших и верхушки шлемов верховых.

– О Небо, – прошептал Гринд, когда сбился со счета. – Да это же настоящая армия! И она движется к границе.

– Вторжение, – сипло произнес Варольд. – Нужно немедля доложить в столицу!

Разведчики кинулись по склону холма к реке. Ветер трепал их плащи, свистел в ушах, и потому они не услышали, как позади них загрохотали копыта коней. Когда Гринд услышал топот, он обернулся, но было уже поздно. За ними неслись трое всадников в черных доспехах с обнаженными мечами. Они появились с другой стороны холма, видимо, заметив разведчиков, когда те бежали по склону. Дозорный разъезд противника. Гринд понимал, что они не успеют к берегу, они не могут состязаться в скорости с черными конями, которые, казалось, не скакали, а летели по холму, едва касаясь земли мощными копытами.

– Варольд, сзади! – крикнул Гринд, обнажая меч и оборачиваясь.

Варольд, похоже, не услышал крика и продолжал бежать вперед. Гринд остался стоять лицом к лицу с верховыми, которые были от него уже в сотне шагов. Рыцари направили коней на него, Гринд видел поблескивающие на солнце клинки из темной стали, тусклые нагрудные пластины на конях, черные шлемы наездников. Он не успел даже ударить кого-либо из противников – кони просто сшибли его с ног и затоптали. Варольду удалось добежать до берега, он бросился в реку, но, вскрикнув, рухнул в темные воды, которые тут же окрасились алым – один из верховых метнул кинжал, который вонзился разведчику в шею. Верховые недолго смотрели, как мертвое тело уносит течением на юг, потом развернули коней и отправились на вершину холма.

– Я думаю, вам стоит зайти в пещеру, – сказал Верлойн, равнодушно взглянув на темный ход. – Там золото и драгоценные камни – они могут нам пригодиться.

Его друзья взяли небольшие мешки и спустились в пещеру, Верлойн остался ждать их около входа. Через несколько минут они вернулись. Небо, в каком они были виде! Алдруд был в сияющей чешуйчатой кольчуге, напоминающей драконью чешую; Дрюль надел на свой колпак золотой обруч и шел, неся на себе небольшой мешок, набитый золотом, – лицо дримлина расплылось в довольной улыбке; Тиглон набрал золотых монет в мешочек на поясе; Малс вышел подпоясанный ремнем, который был инкрустирован серебром и золотом. Все были довольны.

Улыбаясь, Дрюль укрепил мешок на седле и запрыгнул на свою кобылу.

– Ну что? Куда теперь? – спросил дримлин, поворачиваясь к Верлойну.

– К перевалу, – ответил за барона Алдруд, садясь на коня.

Верлойн сел на Хинсала и направил его к входу в сокровищницу. Конь ткнул копытом в тот же самый зеленоватый камешек, и вход в пещеру закрылся.

– Вперед, – Верлойн развернул коня и поскакал на запад.

Через полчаса Дрюль заметил, что его кобыла явно устала – неудивительно, ведь мешок с золотом был хоть и небольшим, но тяжелым.

– Надо отдохнуть! – крикнул дримлин и остановил кобылу.

Путники слезли с коней и уселись отдохнуть. Алдруд похлопал себя по груди и весело сказал:

– Кольчужка что надо! Видать, сделана из драконьего панциря. Трудно будет ее проколоть.

– Твоя кольчужка по сравнению с доспехами Верлойна – ничто, – засмеялся Дрюль. – Глянь, какая прелесть! А сверкает-то как!

– Твоя правда, – усмехнулся Странник. – Доспехи у барона – что надо. Да только, помню, говорили, будто их хозяин непобедим лишь до тех пор, пока все доспехи на нем. Стоит потерять перчатку – и все, что есть доспехи, что нет их, толку никакого.

Верлойн кивнул:

– Да, я тоже о том слышал. Неудобное качество. В битве всякое может случиться, а я не могу сказать, что виртуозен в обращении с оружием... Хм. Потренироваться бы надо.

Сказав это, Верлойн вопросительно взглянул на Алдруда, и тот, догадавшись, о чем барон ведет речь, согласно кивнул:

– Дело полезное. Вот и будем тренироваться, когда минута свободная выпадет. И вам хорошо, и мне ладно.

Вскоре путники продолжили свой путь на запад, вдоль бесконечной каменной стены. Наступал вечер – тучи, окутавшие небо над Черными скалами, потемнели. Верлойн с Алдрудом скакали впереди, всматриваясь в сгущавшуюся тьму на западе. Наконец Алдруд повернулся к барону и прокричал:

– Мы уже недалеко! Надо остановиться и отдохнуть!

Остановив коней, путники спешились и огляделись. Справа возвышалась каменная гряда, а слева протянулась каменистая пустыня, границы которой терялись во тьме. Тиглон и Дрюль решили разжечь костер и отправили Малса на разведку – поискать дров. Малс пошел на юг, внимательно осматриваясь по сторонам. Верлойн подумал: «Как же он найдет дрова? Уже совсем стемнело». Но потом вспомнил, что манкры, как и тиги, наделены способностью видеть в темноте.

Верлойн подошел к Алдруду. Тот возился с седлом, но, услышав шаги барона, обернулся и сказал:

– Ну вот, господин барон, до перевала уже рукой подать – осталось каких-то пять миль. Ночью туда нечего и соваться – провалимся в первую же пропасть. Подождем до утра, а там видно будет.

– Ты был на этом перевале, Алдруд?

– Да что это за перевал? – усмехнулся Странник. – Одно название. Перевалом называют заброшенную тропу, по легендам, протоптанную троллями. Я там не был, но очень много о ней слышал. Говорят, что тропа эта гиблая.

– Почему?

– Я слышал, что на этой тропе иногда появляются оборотни, – неохотно ответил Странник. – Не знаю, правда это или нет, может, просто деревенские легенды, но только ею давно уже не ходят – предпочитают плыть по Риделу: говорят, это безопасней.

– Вот это новость, – сказал Верлойн, проведя рукой по лбу. – Помню, мне говорили что-то об этом перевале. Но про оборотней... Что еще за оборотни? Я о них никогда не слышал.

Алдруд промолчал, возясь с седлом, и, казалось, будто не слышал вопроса. Верлойн уже было открыл рот, чтобы повторить его, но в этот момент Странник медленно обернулся и сказал:

– Честно говоря, Верлойн, не хочется мне об этом говорить, да и знаю я о них немного. Легенда гласит, что оборотни – это бывшие когда-то людьми существа. В полнолуние они превращаются в кровожадных волков-убийц и бродят в темноте в поисках жертв. Также говорят, что убить их можно только с помощью посеребренной стали, но в это я не верю. Нет на земле существ, которые не умирали бы от удара вот этой, обычной стали, – Алдруд похлопал по ножнам с мечом.

Затем Странник задумался, глядя в темноту.

– Впрочем, я никогда оборотней не видел и не могу знать наверняка. Хотя я думаю, что они вряд ли существуют, тем более я не верю, что они обосновались на перевале. Им же надо чем-то питаться, а еды там, судя по всему, маловато... Знаете что, господин барон, и об оборотнях, и о перевале лучше спрашивать у Малса – я слышал, что он родился в Черных скалах.

– Это верно, – согласился Верлойн, обернулся и увидел, что Малс уже вернулся, но без дров.

Он отчаянно жестикулировал, пытаясь что-то объяснить Тиглону. Дрюль, стоявший рядом, внимательно слушал сбивчивую речь манкра. Тиглон, выслушав Малса, взял двуручный меч и вместе с малышом ушел в темноту. Дрюль, оставшийся без компании, пошел к Верлойну и Алдруду, насвистывая какую-то дримлинскую песенку.

– Что произошло, Дрюль? – спросил Верлойн.

– О, это долгая история, господин барон, – весело сказал Дрюль. – Сначала вы вернулись в родовое гнездо, а я по ошибке чуть было не велел вас выгнать взашей, потом вы решили отправиться в замок Нуброгера, причем не в гости, а для того, чтобы его...

– О Небо, Дрюль! Я не о том, – нетерпеливо перебил Верлойн дримлина. – Что вам сказал Малс?

– Начнем с того, – важно ответил Дрюль, – что говорил он вовсе не нам, как вы изволили выразиться, а одному Тиглону, а я, так сказать, был случайным слушателем этой интереснейшей беседы, к тому же...

– Дрюль, – устало сказал Верлойн, отчаявшись услышать что-либо стоящее.

Дримлин обиженно надул губы, но все-таки смилостивился и сказал:

– Дело в том, что Малс нашел старое засохшее дерево и попросил Тиглона пойти вместе с ним.

– А зачем Тиглон взял меч? – спросил Верлойн.

Дрюль удивленно уставился на барона и принялся молча загибать пальцы. Загнув третий палец, он, улыбаясь, сказал:

– Есть три причины, по которым Тиглон мог взять с собой меч, господин барон. Извольте отгадать.

Верлойн мог бы прикрикнуть на дримлина, но веселое настроение того передалось барону, потому и он решил покуражиться.

– Ладно, – кивнул Верлойн. – Первая причина – топора у нас нет, значит, рубить дрова придется мечом...

– Гениально! – воскликнул, перебивая его, Дрюль.

– Вторая – сейчас уже вечер, и неизвестно, кто бродит здесь по ночам, значит, меч нужен и для обороны.

– Восхитительно! – вскричал дримлин.

– Третья причина... – Тут Верлойн запнулся и посмотрел на Алдруда, ища у него помощи.

Но Странник по-прежнему возился с седлом, что-то подправляя, что-то подтягивая, и не проявлял никакого интереса к интеллектуальной беседе дримлина и барона. Верлойн понял, что помощи ждать неоткуда, и, повернувшись к Дрюлю, сказал:

– Третью причину я, по правде сказать, не могу вычислить.

– Удивительно! Превосходно! – восклицал Дрюль. – Никогда еще я не видел такого ума, такой потрясающей прозорливости! Посмотрите на него – он же гений! Просто гений! Третья причина, – продолжал дримлин тоном, претендующим на серьезность, – самая главная, поскольку она, так сказать, непосредственно связана с первыми двумя.

– Хватит дурачиться, Дрюль, – нахмурился Верлойн.

– Де... – начал было Дрюль, но его перебил отдаленный стук меча о сухое дерево – Тиглон приступил к работе, заготавливая топливо для костра. Дрюль удовлетворенно хмыкнул и продолжил: – Дело в том, что Малс, обнаружив это самое дерево, увидел, что под ним кто-то сидит, а поскольку – что скрывать! – наш манкр не отличается особой храбростью, он побежал обратно и позвал Тиглона. Стук меча по дереву может означать только три вещи – либо Тиглон прибил загадочного ночного седока, либо он, этот седок, заметив Малса, убежал, либо седок прибил Малса и Тиглона и готовит в данный момент погребальный костер. Третий вариант, должен сказать, совершенно невозможен по трем причинам – первая...

– Я все понял, – поспешно сказал Верлойн, останавливая распричинившегося дримлина.

Стук меча прекратился. Верлойн и дримлин отправились к камням, которые Дрюль и Тиглон разложили вокруг будущего кострища, и уселись на валуны, ожидая появления Малса и Тиглона. Однако из темноты вышли не две, а три фигуры.

Тиглон, повесив меч за спину, нес в руках охапку дров, рядом с ним шел Малс, а рядом с манкром шел дримлин – маленький остроухий человечек с круглым лицом и печальными глазами. Одет он был в шерстяные штаны, белую рубашку, которая от грязи стала серой, и в кожаную безрукавку. Стуча по камням деревянными башмаками, он шел, оглядываясь по сторонам.

Тиглон кинул дрова на землю и объявил:

– Позвольте вам представить дримлина Мидлора. Прошу любить и жаловать!

Мидлор поклонился. Верлойн улыбнулся и взглянул на Дрюля.

– Четвертый вариант ты не учел, Дрюль.

– О чем это вы? – спросил Тиглон.

– Да так, пустяки, – махнул рукой Дрюль.

Огонь жадно пожирал дрова, треща и плюясь искрами. Путники сидели вокруг костра и ужинали. После короткой церемонии знакомства Алдруд поинтересовался, каким образом Мидлор оказался в такой глуши, так далеко от деревни дримлинов. Мидлор рассказал, что, когда на деревню напали рыцари Нуброгера, он сбежал и теперь намеревался идти к своей тетке в Гулэр – та была единственной родней, которая у него осталась.

Узнав, что путники идут в сторону Гулэра, Мидлор несказанно обрадовался и признался, что одному ему идти через перевал было бы страшно.

Услышав про перевал, Малс невольно вздрогнул. Верлойн это заметил и сказал:

– Кстати, Малс, я как раз хотел расспросить тебя про этот перевал. Ходят всякие слухи про то, что он гиблый. Это правда?

Манкр потупил взор и, быстро набив трубку, прикурил от уголька. Выпустив облако дыма, он сказал:

– Я никогда не бывал на Троллем перевале...

– Так он называется? – перебил его Дрюль.

– Да, – кивнул Малс и продолжил: – Я никогда там не был, но слышал о нем очень много. Легендами о нем пугали у нас детишек, не слушающихся матерей. Говорят, в Черных скалах испокон веков живет Темная Сила, которая в один прекрасный день решила создать себе слуг. Она поднялась из недр горы на поверхность и выкрала целый караван купцов, направлявшихся по перевалу к Гулэру. Забрав их с собой под землю, эта Сила сделала из них полуволков. Оборотней... Слухи это или правда, мне судить трудно, но я точно знаю, что мой друг Явон ушел на перевал проверять эти самые слухи и сгинул там навсегда. – Малс помолчал и потом добавил: – Легенда также гласит, что оборотни засели на перевале и каждое полнолуние выходят на охоту – они кормят Силу, что породила их, а та дарует им за это бессмертие...

– Так кто же все-таки эти оборотни? – спросил Верлойн.

– Это люди, в полнолуние обрастающие шерстью и превращающиеся в волков. Они ужасно кровожадные. – Малс помолчал. – Явон не верил, что оборотни могут жить на перевале – слишком уж там мало еды – и на спор пошел проверять... Как раз в полнолуние.

Малс вздохнул.

– Но то, что Явон не вернулся, не означает, что на перевале живут оборотни, – произнес Тиглон. – Он мог провалиться в трещину, его мог накрыть оползень – в горах может случиться все, что угодно!

Малс ничего не ответил, покачал головой и снова вздохнул.

– Так, – сказал Дрюль. – Предлагаю следующее: едем к Риделу, переправляемся по реке, и никакие оборотни нам не будут страшны. А? Что скажете?

Верлойн с Алдрудом одновременно покачали головами. Барон сказал:

– Нет. Ридел слишком далеко. Мы поедем через перевал.

– К тому же, – добавил Алдруд, – что-то не верится в эти сказки про оборотней. Легенды легендами, но ими меня не испугаешь. Не верю я, что на перевале живут какие-то там полуволки.

– А я очень даже верю. – Дрюль выпятил нижнюю губу. – Явон тоже сомневался – слышал, что с ним произошло?

– Я не слышал ничего, кроме того, что манкр ушел в горы и не вернулся. И Тиглон, кстати сказать, прав – в скалах может случиться все, что угодно.

Малс печально взглянул на Алдруда. Он хотел было сказать, что с человеком в скалах и вправду может произойти все, что угодно, но с манкром – никогда. Они – горное племя и знают скалы так же хорошо, как гномы подземный мир. Однако манкр понимал, что объяснять это Страннику бесполезно – он принадлежал к тому сорту людей, которые верили только в то, что можно потрогать руками.

– Итак, решено, – сказал Верлойн. – Завтра мы едем к Троллему перевалу.

Наступление утра следующего дня можно было заметить только по посветлевшим облакам. Из грязно-белых туч опять брызнул мерзкий моросящий дождь. Путники неспешно ехали на запад. Алдруд и Малс смотрели на скалы, разыскивая начало Троллего перевала. Верлойн ехал, понурив голову, и думал о том, что ждет их на перевале. Мысли его были невеселые. Оборотни, гиблая тропа – радоваться нечему. Хотя Верлойну, как и Алдруду, с трудом верилось в существование оборотней, он чувствовал: что-то в рассказе Малса было правдой, иначе зачем называть тропу гиблой?

Дрюль разговаривал о чем-то с Мидлором, который сидел позади него на крупе лошади. Тиглон, накрыв голову капюшоном, ехал справа от Верлойна. Проехав четыре мили, Алдруд и Малс одновременно воскликнули:

– Вот он!

Скалы разошлись, и стала видна довольно широкая тропа. Она шла вверх и скрывалась в белесом тумане, который клубился между отвесными стенами скал. Путники остановили коней и молча разглядывали дорогу. Она была вполне ровной, с двух сторон ее окружали насыпи битого камня и огромных валунов. Название «Троллий перевал» перестало казаться Верлойну таким забавным, как раньше.

– На, – нарушил молчание Алдруд и взглянул на барона. – Невеселенькое зрелище. Ничего удивительного, что про эту тропу ходят легенды, – на нее только посмотришь, как за каждым валуном оборотни будут мерещиться. – Странник посмеялся над своей шуткой, но, заметив, что его никто не поддержал, кашлянул и сказал: – Дорога вроде бы ровная, лошади ноги не сломают, так что, по крайней мере, с ними у нас проблем не будет...

– Еще неизвестно, что нас ждет за этим туманом, – перебил его Тиглон и мрачно посмотрел на тропу. – Очень странно, что туман не ползет вниз. Не нравится мне это. Я бы не стал особо надеяться на то, что дорога будет легкой.

Наступила гнетущая тишина. Верлойн чувствовал напряжение своих спутников, но разговаривать не хотелось, да и не время сейчас было пустые разговоры вести. Поэтому барон, не говоря ни слова, тронул уздечку и направил Хинсала к перевалу.

Тропа начала петлять, продолжая подниматься все выше. Щербатый, битый ветром камень неровными грудами возвышался рядом с тропой, за этими кучами разбитых валунов мрачными черно-серыми стенами возвышались скалы, нависая над головами путников.

Верлойн разглядывал эти каменные уступы, и, чем дольше он на них смотрел, тем больше ему казалось, что они вот-вот рухнут и погребут их на этой тропе. Разумеется, это были его фантазии, однако Верлойн чувствовал гнетущее напряжение. Этот перевал вызывал в нем какие-то странные чувства. Вроде бы все было тихо и спокойно, но тем не менее в воздухе постоянно ощущалась угроза, нечто неосязаемое и тревожное. Неужели купцы отваживались ходить через этот перевал даже тогда, когда его еще не называли гиблым? Купцы – народ трусливый, а здесь даже и без видимых опасностей несло угрозой со всех сторон...

Но пока ничто не мешало продвижению путников по дороге. Верлойн подождал Малса, который ехал слева от него на своем маленьком черном пони.

– Послушай, Малс, а в ваших легендах ничего не говорилось о длине перевала? – спросил Верлойн.

Манкр потрепал холку своего пони и сказал:

– Нет, господин Верлойн. Но в том нет надобности – я примерно знаю, сколько нам ехать.

– И сколько же?

– День, самое большее – два. Если, конечно, нам ничего не помешает. Кстати, господин Верлойн, – Малс посмотрел по сторонам, – старайтесь не шуметь.

– Почему?

– Духи скал не любят, когда их тревожат. Если мы будем шуметь, они рассердятся и закидают нас камнями – произойдет обвал.

– Вот как, – тихо сказал Верлойн и кивнул.

В этом месте было легко поверить в духов. И хотя Верлойн в глубине души считал слова Малса обычным суеверием, совет принял. Духи не духи, а шуметь тут и впрямь ни к чему.

Прошло уже два часа, как путники въехали на перевал. Вскоре они достигли стены тумана. Туман оказался не таким плотным, каким выглядел издали, так что они спокойно ехали по вполне просматривающейся тропе, однако коней не гнали, напротив – перешли на шаг. Осложнение возникло где-то через час – с грязно-серого неба пошел слабый снежок, который с каждой минутой становился сильнее.

– Снег, – сказал Мидлор Дрюлю.

– Я заметил, – поежился дримлин и накинул на голову капюшон.

Снежок засыпал тропу белым ковром, снежинки, падая на камни, таяли, но их место тут же занимали другие – все указывало на то, что скоро начнется сильный снегопад. Белые хлопья снега медленно опускались на скалы и путников, но маленький отряд продолжал подниматься по тропе. Внезапно поднявшийся ветер разогнал туман, снежинки прекратили свой отвесный полет – они стали падать косо, забиваясь в щели скал и налипая на лица путников.

– Стойте! – вдруг сказал Алдруд, придерживая коня.

– Что случилось? – обернулся Верлойн.

– Дальше ехать нельзя. В такой снегопад мы будем как слепые котята – провалимся в пропасть или заблудимся.

Алдруд спешился и осмотрелся. Заметив довольно глубокую и достаточно широкую нишу с выступающей над ней словно козырек скалой, Странник указал на нее:

– Вот здесь мы сможем переждать.

Доводы Алдруда были разумными, путники тоже спешились и завели лошадей в нишу. Усевшись в дальнем углу на камни, они наблюдали, как снег превращается в настоящую лавину, обрушившуюся на скалы.

Такого Верлойн в жизни не видывал и был уверен, что и его спутникам такой снег в диковинку. Да и сам снегопад в середине осени, пусть даже и в горах, был удивительным. Малс не мог припомнить ничего подобного, он утверждал, что снег начинает падать только ближе к зиме.

Хлопья снега посыпались быстрее, ветер усилился, снежинки забивались в каждую щель, в каждую трещину в скалах. На валунах вырастали белые снеговые шапки, дорога покрылась толстым белым ковром. Вскоре снег посыпался еще быстрее и превратился в сплошную стену беснующихся снежинок. Верлойн внезапно почувствовал, что его неудержимо клонит в сон. Впрочем, он был не одинок в своем желании – все путники начали клевать носами. Завернувшись в плащи, они прислонились к холодным стенам своего убежища и задремали...

Алдруд проснулся от холода. Обычно неприхотливый, не обращающий внимания на дождь, жару или холод, Странник проснулся от стука собственных зубов.

Открыв глаза, он с удивлением обнаружил, что наступили сумерки и снегопад кончился. По крайней мере, ему так показалось, потому что в убежище путников стояла практически полная тишина и было довольно темно.

Однако, взглянув на вход в нишу, Алдруд удивленно уставился на стену снега, замуровавшую путников. Оказалось, что снегопад был таким сильным, что нишу полностью отрезало от внешнего мира.

Алдруд подошел к стене снега и попробовал прокопать ход. Это ему удалось – он очень быстро углубился в снег, копая туннель. Отойдя шагов на десять-пятнадцать, Алдруд вдруг услышал позади себя шорох и, обернувшись, с ужасом обнаружил, что туннель, который он прокопал, засыпан – пустота в тех местах, где прошел Странник, вызвала оседание верхних слоев снега. Алдруд оказался в снежной темнице – он был со всех сторон окружен белыми холодными стенами.

Сначала Страннику это показалось смешным, но вскоре смеяться ему расхотелось. Он повернул обратно и снова стал прокапывать ход, только теперь обратно в нишу. Через пятнадцать минут Алдруд уперся в каменную стену.

Теперь он должен был признать, что попал в беду – он потерял ориентацию в проклятых сугробах. С трудом вспомнив направление, в котором он шел, Странник сделал вывод, что взял левее и поэтому промахнулся мимо входа в нишу. Алдруд двинулся направо, касаясь рукой стены и ругая на чем свет стоит все эти сугробы и скалы.

Верлойн проснулся, услышав громкую брань, и, открыв глаза, увидел замерзшего Странника, который ввалился в нишу, разбудив всех руганью и испугав лошадей своим видом – он был весь в снегу, руки и лицо были бледны, на щеках горел болезненный румянец, а посиневшие губы скривились в подобии усмешки.

– Что случилось, Алдруд? – спросил Верлойн. – Почему так темно?

Странник простучал зубами что-то неразборчивое. Усевшись на валун, он принялся растирать онемевшие от холода руки. Взглянув на своих спутников, Алдруд кивнул на снежную стену у входа и сказал:

– Друзья, мне кажется, нам на головы свалилась беда...

...Малс раздал всем плащи из сумки, и через несколько минут путники уже не чувствовали холода, благодаря Небо за то, что у манкра есть сумка со столь замечательным содержимым.

– Так что же мы будем делать? – спросил Верлойн, закутываясь в плащ. – Мы же не можем вечно сидеть в этой темнице из камня и снега, надо что-то делать!

– Верно, господин Верлойн! – воскликнул Малс.

– «Верно, господин Верлойн!» – передразнил манкра Алдруд. – Я уже попробовал что-то сделать и чуть не околел в этих сугробах.

Странник принялся осыпать проклятиями погоду и снегопад, замуровавший их в нише.

– Погодите! – внезапно сказал Мидлор. – У вас есть веревка?

– Есть ли у нас веревка? – удивленно переспросил Дрюль. – Зачем? Чтобы повеситься?

– Да нет же. – Мидлор улыбнулся. – Мы можем прокопать ход, это вполне возможно, но нам нужна веревка.

– Что ты имеешь в виду, малыш? – спросил Тиглон.

– Ну... Тот, кто пойдет первым, обвяжется веревкой и мы, держась за нее, пойдем вслед за ним – так мы выберемся из сугробов.

Дрюль хлопнул своего собрата по плечу и воскликнул:

– Недаром говорят, что дримлины – самый сообразительный народ на свете! Мы пойдем за первым и выйдем на свободу. Просто и гениально!

– Ага, гениально, – пробурчал Алдруд. – А тот, кто пойдет первым, провалится в первую же расщелину, скрытую снегом.

Это простое замечание поставило всех в тупик. Однако Мидлор вскоре сказал:

– Для того чтобы идти в верном направлении, надо будет взобраться на скалу неподалеку – я ее приметил, когда мы сюда ехали, – и осмотреться. Она не очень высокая, но над снегом, я думаю, она возвышается достаточно. После этого мы спокойно отсюда выберемся.

Алдруд опять открыл рот, но Дрюль его опередил:

– Во всяком случае, это лучше, чем сидеть сложа руки и ждать неизвестно чего. – Дримлин с улыбкой посмотрел на Алдруда.

Тот в ответ скорчил подобие улыбки и погрозил Дрюлю кулаком.

– Решено! – сказал Верлойн, вставая. – Первым пойду я, вы – за мной, ведя лошадей. Но сначала я залезу на скалу и посмотрю, что к чему, а вы...

Речь барона внезапно прервалась отдаленным топотом, который с каждой секундой становился сильнее. Глухие удары – словно кто-то огромный шел по скалам – раздавались все ближе и ближе. Над скалами прокатился рев какого-то животного, от которого у путников волосы встали дыбом. Затем топот стал утихать и вскоре исчез совсем.

– Что... что это было? – испуганно спросил Малс.

– Может, ты нам скажешь? – Дрюль взглянул на манкра. – Ведь это ты родился в Черных скалах – тебе лучше знать, что за твари тут у вас бродят.

– Не иначе как тролль-великан, – прошептал Малс.

– Судя по реву, скорее дракон, – заметил Тиглон.

– Да брось ты, Тиглон, – усмехнулся Алдруд. – Драконы все давно повымерли. Во всяком случае, пока я их сам не увижу, ни за что не поверю, что они существуют.

Верлойн взглянул на Дрюля.

– Дрюль, где веревка?

– Здесь, – Тиглон снял со своей лошади седельную сумку и вынул моток прочной веревки.

Верлойн обвязался ею как поясом, накинул на голову капюшон плаща-грелки и без лишних слов шагнул к выходу.

Колючий холодный снег набивался в капюшон, и Верлойну приходилось наклонять голову, чтобы защитить лицо. Прокапывая ход сквозь снег, он все дальше пробирался в сугробах, пытаясь найти скалу, о которой говорил Мидлор. Дримлин объяснил, что скала находится чуть правее, недалеко от ниши, но барон никак не мог припомнить какую-либо скалу рядом с убежищем путников.

К тому же, даже если скала и была, мидлоровское «чуть правее», похоже, растянулось на милю – Верлойн прокапывал ход уже четверть часа. Он осторожно продвигался вперед, помня замечание Алдруда о расщелинах, скрытых снегом. Никакого намека на скалу не было.

Было трудно дышать, руки онемели, даже плащ-грелка уже не спасал от холода. Юноша собрался было поворачивать назад, как вдруг его руки больно ударились о камень. Скала! Верлойн принялся расчищать вокруг каменной стены снег. Вскоре с мягким звуком «флуфп» верхние слои снега сползли вниз, прямо ему на голову.

– Проклятие, – пробормотал Верлойн.

Отряхнувшись, он поглядел наверх. На самом верху остался наст – тонкая корочка снега, сквозь которую слабо пробивались лучи солнца. Там, наверху, был день. Причем солнечный день.

Верлойн осмотрел скалу. Трещины и выступы на ее поверхности образовывали почти ступени – во всяком случае, забраться на вершину было, наверное, нетрудно. Верлойн подумал о том, что было бы, если бы скала оказалась совершенно гладкой, тряхнул головой и начал карабкаться вверх, осторожно цепляясь за выступы.

Руку сюда, ногу туда, руку сюда, ногу туда. Вдруг его нога соскользнула с заледенелого камня, и он чуть не полетел вниз. Судорожно вцепившись пальцами в выступ, барон повис на руках, затем осторожно поставил правую ногу на уступ и, переведя дыхание, взглянул вниз. Лететь было бы недалеко – Верлойн залез наверх немного, от его пяток до земли было локтей пять. Но внутри у него, в области солнечного сплетения, что-то противно сжалось, и Верлойн пополз вверх осторожнее.

Ему мешала веревка, она сковывала движения, но спутники барона, оставшиеся в нише, внимательно следили за ней и приотпускали ее, когда она натягивалась.

Верлойн подполз к корочке замерзшего снега и, проломив ее головой, подтянулся на руках. Зажмурился от яркого света и глубоко вздохнул, глотнув свежего морозного воздуха. Повисев в таком положении несколько мгновений, Верлойн открыл глаза и осмотрелся.

Ровный покров белого снега блестел миллиардами снежинок, отражавших солнечные лучи. Верлойн посмотрел вверх. Вершина скалы была недалеко – локтей шесть...

Барон пополз быстрее и вскоре достиг плоской вершины. Смахнув часть снеговой шапки, покрывающей ее, Верлойн подтянулся и забрался наверх. Поднявшись, огляделся. Справа и слева устремлялись в звенящее голубое небо пики Черных скал. Никаких облаков, никаких туч – небо было абсолютно чистым.

Скалы были словно раскрашены белыми полосами – снег отметил каждый выступ, каждую выемку на черных телах тысячелетних исполинов. Верлойн взглянул вниз, на покрывало снега, и растерянно заморгал. Он даже откинул назад капюшон, чтобы получше разглядеть то, что увидел внизу, недалеко от скалы.

Ровный покров снега был смят и разрушен, сквозь сугробы была проложена широкая тропа.

– О Небо, – прошептал Верлойн.

Если от земли до поверхности снега около десяти локтей, то какой же высоты было существо, протоптавшее такую тропу? И какой ширины? Сверху было хорошо видно, что по этой тропе можно спокойно проехать одновременно двоим, не заботясь о том, что заденешь снежную стену справа или слева. Было совершенно ясно, что существо, протоптавшее эту тропу, было гигантским, и Верлойн посмотрел вперед, словно ожидая увидеть на фоне скал огромную фигуру, шагающую через сугробы.

Но каким бы это существо ни было, оно создало выход из сугробов, и Верлойн пополз вниз, спеша сообщить своим спутникам обо всем, что увидел.

– ...Так что, – закончил барон свой рассказ, – перед нами выбор – либо выйти наконец-то из этой темницы на тропу, протоптанную... м-м-м... кем-бы-то-ни-было, кстати, я уверен, что это оно рычало, помните? Либо идти вслепую сквозь сугробы.

– Все понятно! – сказал Алдруд. – Первый вариант лучше. Что бы ни протоптало тропу, оно ушло и для нас не опасно.

– Если только оно не залегло где-нибудь, ожидая нашего появления, – подытожил Дрюль.

Странник взглянул на дримлина и красноречиво похлопал по своему мечу.

– Если оно нас ждет, мы будем готовы к встрече, – сказал Алдруд и улыбнулся уголком рта.

Дрюль пожал плечами.

– Надо выбираться отсюда, – произнес Тиглон, беря своего коня под узду. – Чем дольше мы будем думать и решать, тем больше времени потеряем. Раз у нас появился шанс отсюда убраться, им надо воспользоваться. А если нас действительно кто-то поджидает, мы, как сказал Алдруд, будем готовы...

Снежные стены были неровными – явно тот, кто протаптывал дорогу, торопился и не задумывался об архитектурной красоте своего творения. Путники выбрались на тропу без всяких приключений и, оседлав коней, медленно поехали вперед, осматривая снежный туннель.

– Наверное, это был трирог, – вдруг шепотом сказал Мидлор.

– С чего ты взял? – повернулся к нему Дрюль.

– Не знаю, – смущенно пробормотал Мидлор.

Алдруд, ехавший впереди всех с обнаженным мечом в руке, вдруг остановил коня. Тропа поворачивала направо и прямо за поворотом полого уходила вверх.

– Эй, поглядите-ка! – воскликнул Алдруд.

Путники подъехали к нему и облегченно вздохнули. Тропа выходила из сугробов, плавно поднимаясь к каменистой возвышенности, лишь слегка покрытой снегом, – нависшие над ней скалы защитили ее от снегопада.

– Вперед, из этих сугробов! – бодро сказал Алдруд, пришпоривая коня.

Путники торопливо двинулись за ним. Снежные стены туннеля постепенно уходили вниз, и вскоре копыта коней застучали по камням – отряд выбрался на возвышенность. Верлойн оглянулся на белую равнину и вновь вздохнул с облегчением. Наконец-то снег остался позади! Ну, теперь все будет отлично.

– Эй, а это еще что такое? – раздался вдруг удивленный голос Алдруда.

Верлойн обернулся. Оказалось, что его спутники уехали уже далеко и теперь стояли перед огромным туннелем в скале. Вход в него был в виде аккуратного полукруга, что говорило о его искусственном происхождении. Рядом с туннелем, под нависшим козырьком горной породы, приютилось давно высохшее мертвое деревцо.

Верлойн подъехал к своим друзьям, обсуждавшим неожиданное препятствие. Манкр говорил о том, что туннель, если верить преданиям, вырубили в скалах гномы; Алдруд предлагал идти в туннель; Дрюль возражал, напоминая о том, что там мог притаиться тот, кто протоптал тропу; Тиглон молчал, а Мидлор пытался слезть с кобылы Дрюля.

– Тихо! – сказал барон, и спорившие замолчали, с удивлением глядя на него.

– Что случилось? – пискнул Малс.

– Нам надо решить, ехать туда или нет.

– Между прочим, именно этим мы и занимались, господин барон, – ехидно сказал Дрюль.

– Надоело решать, что делать, перед каждым камешком, вставшим на нашем пути! – вскипел Алдруд. – По скалам же мы не проедем – значит, надо ехать в туннель!

– А что, если он не сквозной? – спросил Верлойн.

Алдруд указал на Малса:

– Малс говорит, что сквозной.

Манкр виновато развел лапками:

– Я не уверен, потому что сам тут никогда не был. Но легенда гласит, что он сквозной.

– Конечно, сквозной, – кивнул Мидлор. – Иначе это место не называлось бы перевалом.

– Не забывайте о том, кто протоптал тропу, – напомнил Дрюль.

– Дрюль, – в сердцах сказал Алдруд, – ты меня замучил уже своими чудовищами, которые поджидают нас за каждым углом. Перестань трусить!

– Кто сказал, что я струсил?! – возмутился Дрюль.

– Ладно, – сказал Тиглон, поднимая руку. – Хватит! Надо ехать; кто не хочет – может оставаться здесь. Факелов у нас нет, но я думаю, вот это деревце подойдет, – Тиглон указал на мертвое дерево у входа в туннель.

Тиг, решивший таким образом вопрос «ехать или не ехать?», заставил всех спешиться. Через несколько минут факелы были готовы. У мертвого деревца срубили пять ветвей и обмотали их тряпками. Импровизированные факелы взял Верлойн, Алдруд, Тиглон, Дрюль и Мидлор. Малс, оказавшийся без факела, тут же пристроился к Верлойну.

Ведя лошадей в поводу, путники вошли в туннель и зажгли факелы. Дерево затрещало и нехотя загорелось. Маленький отряд двинулся во мрак...

Сухие гладкие стены сходились высоко вверху, образуя сводчатый потолок. Каждый шаг, каждый удар копыта по камню отдавался в стенах гулким эхом.

Путники шли молча, опасливо озираясь по сторонам. Пару раз они замечали низкие ходы в стенах туннеля – ответвления уходили в глубь скал, но путникам вовсе не хотелось проверять, куда они ведут.

Воздух в туннеле был затхлым, к нему примешивался какой-то неприятный запах. Гнетущее ощущение опасности давило на всех – страх почувствовал не только Верлойн, видно было, что напуганы все без исключения. Чем дальше они пробирались вперед, тем сильнее становилось чувство, что вскоре должно произойти что-то неприятное. Тишина и мрак древнего туннеля действовали на нервы – мрак не могли разогнать даже яркие факелы, а тишина, нарушаемая лишь шагами путников и цокотом копыт коней, казалась пугающей.

Алдруд и Тиглон шли впереди, освещая дорогу. За ними осторожно пробирались Дрюль и Мидлор, Верлойн двигался позади всех с Малсом, у которого от страха стучали зубы.

Манкр находился сейчас в ранее неизвестной ему части Черных скал и, веря в легенды, рассказывающие об этом месте, чувствовал себя малышом, чье сердце холодными пальцами сдавил страх.

Противный запах становился все ощутимее. Вдруг Дрюль остановился, углядев что-то на полу, и, вскрикнув, с отвращением отшатнулся от того, что привлекло его и Мидлора внимание. Путники подошли к ним, и Алдруд присвистнул.

По пыльному полу, изгибаясь словно змея, ползла широкая темная струйка крови.

– Эт-то что такое? – шепотом пробормотал Мидлор.

– Похоже на кровь. – Алдруд склонился над струйкой и поднял над ней факел, чтобы получше рассмотреть.

– Кровь? Откуда она тут взялась? – запаниковал Дрюль.

Алдруд взглянул на дримлина.

– Ты действительно хочешь это узнать?

– Да нет, не очень. – Дрюль отступил от струйки, которая текла к его ногам.

– Но нам придется это узнать, – сказал Тиглон. – Это по пути – впереди нас.

– Проклятие! – Верлойн надел шлем и вытащил Лодрейст из ножен на седле.

Чувство приближающейся опасности вновь овладело бароном, и он решил, что пора вооружиться, чтобы быть готовым к нападению. Алдруд и Тиглон последовали его примеру, обнажив клинки. Дрюль сжал рукоять своего кинжала и похлопал по холке кобылу, которая шарахнулась в сторону от крови.

– Успокойся, старушка. Все в порядке.

Но все было не в порядке. Это чувствовали все.

Путники пошли вперед. Струйка становилась все шире, превращаясь в ручей, а затем в огромную темную лужу, в которой лежало что-то бесформенное и огромное. Осторожно ступая, Алдруд осветил тушу, лежащую в луже крови, подняв факел над головой.

– А вот и тот, кто протоптал тропу, – сказал Странник и поморщился.

Факел Алдруда выхватил из темноты груду мускулов, покрытых пупырчатой зеленовато-желтой кожей, маленькую лапку с двумя когтистыми пальцами (на месте второй зияла рваная рана) и огромную голову, судорожно прижатую к туловищу. На голове торчали три рога – два на лысой макушке и один на носу.

– Это трирог, – сказал Мидлор.

– Да, похоже, ты был прав, – шепнул ему Дрюль.

Легенды упрямо называли трирогов драконами, хотя большинство ученых людей склонялись к тому, что определение это неверно. В отличие от огнедышащих драконов, имевших способность летать и отличавшихся изрядной глупостью и страстью к золоту, трироги были бескрылы, огнем не дышали, к золоту были равнодушны, и, что самое главное, – они были разумны.

Однако же, несмотря на очевидные различия, трироги все же были ящерами и приходились обычным драконам дальними родственниками. Трироги, как и обычные драконы, были настолько редки, что увидеть их случалось единицам, а людская молва не терпела заумность, потому и определяла трирогов не иначе как драконов.

Горло трирога, лежавшего в туннеле, было разорвано – кровь уже не текла, она запеклась, окружив огромную темную дыру с рваными краями на короткой пластинчатой шее. Живот, покрытый костяным панцирем, был распорот, на каменный пол вывалились сизые внутренности.

– Небо, кто же его так? – невольно прошептал Верлойн.

– Н-да, это непонятно, – кивнул Тиглон. – Такое впечатление, что он сразился с другим драконом.

– Давайте пойдем отсюда, – пропищал Малс, прижимаясь к своему пони. – Мне страшно.

– Мне тоже страшно, малыш, – повернулся к дрожащему манкру Алдруд. – Тем более что я наконец-то убедился, что драконы существуют.

– Этот существовал, – уточнил Верлойн, рассматривая мертвого дракона.

Надо же, значит, легенды о драконах действительно были правдой. Они не деревенские сказки, а реальные существа. Этот растерзанный трирог был первым драконом, которого Верлойн видел в своей жизни.

– Верно, – кивнул Алдруд, обходя тушу справа. – Этот существовал. Все же интересно, кто же мог его так обработать?

– Оборотни, – шепотом произнес Мидлор, но шепот неожиданно громко отдался эхом в сводах туннеля, и дримлин вздрогнул.

– Оборотни? – переспросил Тиглон. – Ну нет, малыш, ты ошибаешься. Как рассказывал Малс, оборотни – это бывшие когда-то людьми волки, а здесь побывал и поработал кто-то покрупнее волка.

– Верно, – сказал Мидлор, – но что, если...

Его прервал нахлынувший на путников тошнотворный запах. Хинсал заржал и забил копытом. Другие кони тоже заволновались.

– Что такое? – растерянно спросил Верлойн.

Словно отвечая ему, по туннелю пронесся вой, похожий на голодный вопль волка. Впереди в темноте туннеля засверкали пары зеленых огоньков, похожих на глаза. Пар было около десятка... «Как же так? – мелькнуло у барона в голове. – Оборотни? Но ведь сегодня не полнолуние и сейчас не ночь!»

Огоньки приближались с невероятной быстротой. Реакция Алдруда была молниеносной. Взмахнув мечом, он быстро отступил от туши трирога и крикнул:

– К оружию!

Путники подняли мечи, все, кроме Мидлора и Малса, у которых мечей не было. Малс спрятался за спиной барона, скуля от ужаса.

Вой раздался ближе, и из темноты в свет факелов с глухим рычанием выпрыгнули два оборотня. Это были огромные звери, напоминающие волков, с белой мощной грудью, длинной серебристой шерстью и мускулистыми ногами. Морды их сморщились от ненависти, пасти были открыты, обнажая длинные, острые как бритва клыки, с которых обильно стекала слюна. Зеленые светящиеся глаза безжалостно сверкали.

Не утруждая себя разглядыванием противника, оборотни ринулись на Алдруда, который был к ним ближе всех. Сделав два огромных прыжка, первый оборотень взвился в воздух, целясь широко открытой пастью Страннику в горло. В полете его остановил меч, который Алдруд выбросил вперед. Меч пронзил оборотня насквозь, огромные челюсти судорожно щелкнули, и по туннелю прокатился вой боли.

Откинув дергающееся тело зверя к стене, Алдруд стремительно отпрыгнул в сторону и ткнул факелом в морду второго оборотня, который с рычанием кинулся на Странника. Факел обжег оборотню морду, и он с воем попятился в сторону.

Из мрака появилось еще шесть оборотней. Они, в отличие от первых двух, не стали сразу кидаться на путников. Звери встали поодаль в ряд, рассматривая незваных гостей. Тот оборотень, которого отпугнул факел Алдруда, тем временем сделал длинный скачок в сторону Верлойна. Малс за спиной барона завизжал, но Верлойн молниеносно взмахнул мечом, и голова оборотня с глухим стуком покатилась по полу. Вся стычка заняла не больше минуты. Но это была всего лишь прелюдия.

Оставшиеся шестеро оборотней вдруг затряслись мелкой дрожью и встали на задние лапы. Замерев от ужаса, путники увидели, что оборотни меняются. Шерсть стала исчезать, волчьи морды втянулись, задние лапы вытянулись, превращаясь в ноги, передние обрели пальцы и стали руками. Прямо из тел проступила одежда, и путники удивленно уставились на бывших волков-оборотней. В сердца каждого холодной сталью ударил ужас, смешанный с потрясением – путники внезапно поняли, почему трирог был так страшно изуродован. Оборотни превратились в них – в точные копии, вплоть до одежды и цвета волос.

– Ничего себе! – вырвалось у Алдруда, который увидел напротив себя свою точную копию с мечом в руке.

С яростным воплем оборотни кинулись на путников, оторопевших от ужаса. Началась битва. Верлойну выпала честь сражаться с двойником Тиглона, который был на две головы выше барона.

Размахивая двуручным мечом, «Тиглон» набросился на Верлойна, зазвенели мечи, и барон с удивлением обнаружил, что двуручный меч оборотня вполне настоящий, что опровергало его предположение о том, будто все это – иллюзия. Впрочем, хотя оборотни и приняли вид путников, воинское мастерство они перенять не смогли.

Верлойн легко парировал выпады «Тиглона» и вскоре выбил меч из рук оборотня. «Тиглон», оставшись безоружным, раскрыл пасть, из которой вырвался рев, и кинулся на барона, широко расставив руки. Его резцы удлинились и превратились в огромные клыки, из пальцев вылезли угрожающих размеров когти. Верлойн отрубил тянущуюся к нему когтистую лапу и быстрым ударом Лодрейста снес оборотню голову.

В тот же миг на Верлойна накинулся двойник Малса. Настоящий Малс, прятавшийся за бароном, удивленно хрюкнул. Двойник был таким же маленьким, как манкр, на боку у него болталась сумка, но на этом сходство заканчивалось. Фальшивый Малс был свирепым, как медведь; у него не было оружия, и он вырастил из рук длиннющие когти-бритвы. Верлойн пнул «Малса» ногой, но оборотень, отлетев к стене, поднялся и возобновил атаку, размахивая когтистыми руками. Барон разрубил его надвое.

В это время Тиглон расправлялся с двойником Верлойна, а Алдруд сражался со своей собственной копией. Мидлор и Дрюль сцепились в схватке со своими двойниками и катались по каменному полу туннеля, пытаясь убить обезумевших оборотней, опьяненных запахом крови.

Вскоре, невольно вскрикнув, Алдруд вонзил меч в грудь своего двойника, а Тиглон зарубил «Верлойна». Вытащив двуручный меч из тела оборотня, Тиглон бросился на помощь Дрюлю и замер.

По полу катались два Дрюля, и, какой из них был настоящим, определить было трудно. Тиглон так бы и остался стоять в раздумье, как вдруг Дрюль, который был сверху, заметил его и крикнул:

– Ну быстрее, быстрее! Помоги же мне!

Тиглон шагнул было вперед, но Дрюль, который был снизу, закричал:

– Тиглон, это я! Помоги мне!

Тиг зарычал от ярости – он никак не мог понять, кто из дримлинов настоящий.

– Тиглон! – завопил нижний Дрюль. – Я родом из деревни у Черных скал, мы недавно там были... хр-р-р-а-а!

Верхний Дрюль, вцепился ему в горло и принялся душить. Нижний дримлин захрипел. Верхний повернулся к Тиглону и сказал:

– Не слушай этого проклятого оборотня, Тиглон! Он специально так говорит, чтобы сбить тебя с толку. Лучше помоги мне его добить.

Тиглон, сделавший выбор, шагнул вперед и занес меч. По туннелю разнесся волчий вой, когда лезвие острого двуручного меча Тиглона коснулось шеи верхнего Дрюля. Голова оборотня слетела с плеч, и обезглавленное тело тяжело повалилось на дримлина, заливая его кровью.

Верлойн подбежал к тигу и скинул с Дрюля обезглавленное тело.

– Слава Небу! – прохрипел нижний Дрюль, вставая и потирая шею, на которой остались багровые отпечатки пальцев.

Из темноты вынырнул запыхавшийся Мидлор с запачканными кровью руками.

– Мидлор, ты в порядке?

Тот кивнул и, поморщившись, вытер руки о штаны.

– Ну, должен вам сказать, – промолвил Алдруд, вытирая покрасневший от крови меч и засовывая его в ножны, – такого я еще не видел. Надо же! В одночасье убедиться в существовании драконов и оборотней!.. Честно говоря, мне даже жалко было убивать своего двойника.

– Надо убираться отсюда, – сказал Тиглон, поддерживая ослабевшего Дрюля и оглядывая место побоища, – пока сюда не нагрянули приятели этих, – тиг кивнул в сторону убитых оборотней.

– Быстрее! – пропищал Малс.

Путники взяли коней за поводья и быстро пошли по туннелю. Кобыла Дрюля шарахнулась от дримлина и Мидлopa, идущего рядом, но Дрюль быстро ее успокоил.

Проходя мимо своего мертвого двойника, Верлойн обратил внимание на то, что руки трупа вновь превратились в мохнатые мускулистые лапы, сквозь золотистые латы пророс мех, а лицо вытянулось в оскалившуюся волчью морду.

– Что же получается? – спросил Верлойн, когда они достаточно удалились от места побоища. – Малс, ты же говорил, что оборотни выходят только ночью, в полнолуние, да и вообще, что они люди, превращающиеся в волков, а не наоборот!

– Я не знаю, господин Верлойн. – Малс уже немного успокоился после битвы с оборотнями и теперь ехал на Хинсале. Барон шел рядом, ведя за собой пони Малса. – Видите ли, я-то никогда оборотней не видел, но у нас в легендах утверждалось, что они – люди, превращающиеся в волков.

– Видать, легенды неправильные, – сказал Дрюль. – Боюсь, что и легенда о сквозном туннеле окажется неправдой.

– Нет, – твердо сказал Малс. – Этот ход точно должен быть сквозным. Не знаю, как насчет оборотней, но насчет туннеля легенды не лгут. Как сказал Мидлор, именно поэтому тропу и назвали перевалом. Верно, Мидлор?

Мидлор обернулся и кивнул.

– А что касается оборотней, – продолжал Малс, – возможно, это были какие-то другие оборотни, я имею в виду – другая порода. Может, эти были пещерными, и о них никто ничего не знает.

– Теперь понятно, что стало с беднягой трирогом, – сказал Дрюль. – Видать, эти проклятые твари превратились в трирогов и разорвали настоящего на куски. Бр-р-р! Хорошо хоть с нами этого не случилось!

Алдруд и Тиглон шли впереди, освещая путь факелами, которые начинали гаснуть.

– Проклятие, нам надо поторопиться, – сказал Алдруд. – Факелы скоро потухнут, а идти в полной темноте, когда тут могут прятаться эти твари, мне совсем не хочется!

Путники зашагали быстрее. Сколько времени шли, они не знали. Время в древнем туннеле не имело значения, имели значение только повороты и пройденный путь.

Первым погас факел Алдруда. Ругнувшись, Странник кинул потухший факел на землю. Тропа начала вилять – бесчисленные повороты зарябили в глазах. Путники старались идти как можно быстрее и вскоре начали уставать. Туннелю, казалось, не было конца.

– Что же это такое? – попискивал Малс. – Он что – бесконечный?

Пару раз над ними шелестели крылья, и что-то темное проносилось над их головами. В первый раз, когда это случилось, все шарахнулись в сторону и пригнулись, но Тиглон быстро всех успокоил, сказав:

– Не волнуйтесь, это всего лишь летучие мыши.

Вскоре потух факел Верлойна и почти сразу за ним – факел Дрюля. Остался лишь факел Тиглона, так как Мидлор выронил свой во время схватки с оборотнями. Это заставило путников двигаться еще быстрее. Тропа вскоре стала опять прямой, но радость путников быстро сменилась унынием – впереди по-прежнему была темнота, и факел Тиглона почти ничего не освещал.

Вдруг они почувствовали холод, который становился все ощутимее. В их лица дунул ветерок.

– Ура! – вскричал Дрюль. – Мы уже близко!

В этот момент факел Тиглона пару раз мигнул и потух. Путники оказались в полной темноте.

– Проклятие, – ругнулся Алдруд.

Верлойн вытянул правую руку и нащупал каменную стену.

– Держитесь стены, – сказал он. – Надо продолжать идти.

Это понимали все. Тиглон, как и Малс, видел в темноте, и они вместе с манкром указывали путникам, куда идти. Верлойн чувствовал себя слепым и беспомощным, его окружала полная, всепоглощающая темнота. Пройдя, как им показалось, милю, путники почувствовали, что дальше идти не могут, – ноги от напряжения казались окаменевшими и подгибались, на спины словно положили наковальни. Вдруг Алдруд воскликнул:

– Я вижу свет!

Сначала Верлойну показалось, что Алдруду померещилось, но впереди действительно забрезжил слабый дневной свет.

– Вперед, друзья! – воскликнул Странник. – Мы почти у цели!

Воспрянув духом, путники устремились вперед и вскоре, жмурясь и прикрывая глаза руками, вырвались из темноты туннеля. Над Черными скалами сияло солнце, которое уже миновало зенит и направлялось к западу. Смеясь от восторга, путники вдыхали свежий горный воздух, с закрытыми глазами нежась под лучами негреющего солнца. И тут Мидлор упал в обморок. Дрюль подхватил его и воскликнул:

– Эй! Мидлор потерял сознание!

Все повернулись к дримлину.

– Что это с ним? – удивился Малс.

– Наверное, из-за солнца, – сказал Дрюль, поддерживая дримлина. – После темноты, знаете ли, солнце может и убить. Я сам чуть не свалился от этих ярких лучей.

Мидлор быстро пришел в себя и, щурясь, извинился:

– Сам не знаю, что со мной. Я просто лишился чувств – видно, сказалось напряжение после схватки с оборотнями. – Он помолчал, а потом засмеялся: – А здорово мы их, а?! Раз-два и готово!

Путники тоже рассмеялись, и Мидлор даже повыл по-волчьи, изображая вопли оборотней.

– Неплохо у тебя получается! – расхохотался Дрюль. – Кстати, предлагаю всем немного перекусить, а то у меня живот уже точно так же воет с голодухи.

Из туннеля раздался приглушенный расстоянием вой боли. Все замерли.

– Дрюль, надеюсь, это воет твой живот, – сказал Алдруд.

– Боюсь, что нет, – сказал дримлин, широко открытыми глазами глядя на темный выход из туннеля.

– Это они! – в ужасе воскликнул Малс. – Бежим! Быстрее!

– Да нет, вряд ли это они, – сказал Мидлор. – Скорее всего, какой-то смертельно раненный оборотень очнулся и воет от боли.

Вой повторился. Теперь он был слышен лучше и больше походил на крик ярости.

– Мидлор, ты не прав. – Дрюль повернулся и кинулся к своей кобыле.

Путники запрыгнули в седла и пришпорили коней. Тропа по эту сторону туннеля была шире, и кони скакали быстро. Повернув за скалу, тропа, извиваясь, вела вниз, затем пошла вверх и выровнялась. Алдруд, скакавший впереди всех, вдруг осадил коня и закричал:

– Стойте! Стойте!

Прямо перед Странником была широкая трещина. Из-под копыт остановившегося коня вниз полетели камешки, ударяясь о черные стены пропасти, и скрылись в клубившемся внизу светло-сером тумане. Верлойн подъехал к Алдруду и заглянул в пропасть. У барона вдруг появилось странное чувство, что внизу нет дна – трещина будто уходила в самые недра земли. Путники молча уставились в бездну.

– Здесь должен быть мост, – наконец сказал Алдруд.

– Как видишь, его нет. – Тиглон слез с коня и подошел к обрыву. – Пропасть довольно узка, – сказал он, примериваясь, затем опустил глаза и покачал головой. – Но на коне ее не перепрыгнуть, не говоря уже о пони Малса.

– Что же делать? – воскликнул Дрюль.

– Прекрасный вопрос! Скоро он, похоже, станет главенствовать в наших разговорах. – Алдруд спешился и вновь заглянул вниз, в клубившийся туман. – Ну и денек выдался!

– Мост тут был, это точно, – сказал Малс.

– От этого не легче – сейчас-то его нет, – в сердцах сказал Алдруд, поворачиваясь. – Надо прекращать плакать над бывшим здесь когда-то мостом, пора думать, как перебраться на ту сторону.

Верлойн молча смотрел на каменную площадку, которую отделяла от них пропасть.

– Послушайте, – повернулся Верлойн к своим спутникам. – Хинсал умеет летать. Почему бы мне не перелететь на ту сторону и не натянуть веревку? По ней мы быстро перебрались бы.

– Хинсал умеет летать? – удивленно воскликнули его спутники.

– Да, – кивнул Верлойн. – Но это долгая история. Потом как-нибудь расскажу.

Дримлин посмотрел сначала на Верлойна, потом на свою кобылу.

– Барон, но как же лошади? Мы же не можем переправить их на ту сторону по веревке?!

– Лошадей придется бросить, – нахмурившись, произнес Верлойн. – Мне это не по душе, но тут не приходится выбирать – либо мы, либо они.

– Ну нет, я свою кобылу оборотням не оставлю! – горячо воскликнул Дрюль. – Я останусь здесь и дам этим тварям бой!

– Дрюль, не валяй дурака! – сказал Тиглон. – Верлойн предлагает дельный план.

– Да, но, даже если мы бросим здесь коней, дальше-то мы как без них?! – воскликнул Дрюль.

– Пойдем на своих двоих, – скрипнул зубами Алдруд. – Ты что же, Дрюль, думаешь, тебе одному жалко свою кобылу? Я Римула тоже никогда бы не бросил, но здесь выбирать не приходится!

Позади раздался вой, заставивший всех обернуться.

– Слишком поздно! – воскликнул Малс. – Они уже близко!

– Проклятие! – Алдруд выхватил меч. – Но, может, это и к лучшему, – добавил он, поглядев на Римула, беспокойно топтавшегося на месте.

Судя по реву, вою и рычанию, которые приближались к путникам, оборотней была целая стая. Надежда Верлойна на то, что оборотни не выйдут на солнечный свет, лопнула как мыльный пузырь. Путники встали на каменной площадке, достали мечи и приготовились к смертельной схватке – все они понимали, что бой будет не на жизнь, а на смерть: позади них была пропасть, и отступать было некуда.

Вдруг над их головами раздался оглушительный треск, и вниз посыпались камешки. Путники задрали вверх головы, и Малс крикнул:

– Обвал! Берегись!

Путники бросились врассыпную, ведя коней за собой. Сверху посыпались камни покрупнее, и вдруг с грохотом и ревом, от которого задрожал воздух, вниз полетала сорвавшаяся сверху огромная скала.

– Мы погибли! – заверещал Малс, закрывая глаза лапками.

С диким свистом и грохотом скала рухнула на площадку, заставив ее содрогнуться. Путники попадали на землю, лошади заржали. Пыль клубами поползла по площадке, вызывая у всех страшный кашель.

– Что?! – вдруг услышал Верлойн удивленный голос Алдруда.

За ним раздался голос Тиглона:

– Я глазам своим не верю!

Верлойн поднялся и сквозь оседающую пыль увидел такое, что ему не могло и присниться, – огромная скала рухнула прямо поперек пропасти, образовав каменный мост, причем та ее сторона, которая была повернута к небу, была почти плоской, что еще более усиливало сходство с мостом.

– Каким образом?.. – начал было Дрюль.

– Дрюль, сейчас не время! Скорее! – закричал Верлойн. – Быстрее, пока она не сорвалась вниз!

Барон заметил разбегающиеся от конца скалы на их площадке тоненькие трещины, которые складывались в какой-то безумный узор, и понимал, что скала вот-вот сорвется в пропасть. Алдруд схватил своего коня за узду и кинулся к каменному мосту. Осторожно ступив на поверхность скалы, Странник быстро пошел вперед, ведя за собой коня.

– Все равно погибать, – бормотал он, – какая разница как?

Но скала держалась крепко, по крайней мере пока, и Алдруд оказался на другой стороне живой и невредимый. Повернувшись к своим спутникам, Странник махнул рукой.

– Давайте! – крикнул он. – Скала еще держится!

Тиглон подхватил Малса, который пищал от страха и не хотел идти вперед, и понес его на себе, ведя за собой своего коня и пони Малса. Дрюль и Мидлор быстро перебрались через пропасть, стараясь не глядеть вниз.

Верлойн подождал, пока все переберутся на ту сторону, и затем, услышав за своей спиной вой оборотней, которые были уже совсем близко, быстро пошел вперед, держа Хинсала за узду.

Когда он был на середине каменного моста, скала под ним затрещала и закачалась. Верлойн услышал, как вскрикнули его спутники, чуть было не потерял равновесие и бросился вперед. Хинсал следовал за бароном.

В тот момент, когда Верлойн ступил на безопасную сторону, на площадку, где только что находились путники, выскочили оборотни. Их было около тридцати. В солнечном свете нельзя было не восхититься их кровожадной красотой – их тела были почти совершенны, мягкий серебристый мех искрился, а глаза, отражая солнечные лучи, сверкали. Но, несмотря на свою красоту, они представляли собой ужасную опасность, и путники это знали.

– Что же делать?! – закричал Малс. – Если они переберутся!..

Первые три оборотня в два прыжка оказались у моста и рванулись вперед. В их вое послышалась звериная радость – наконец-то они отомстят ненавистным пришельцам за смерть своих братьев. Верлойн молниеносно кинулся обратно к мосту и изо всех сил ударил по скале латной перчаткой. Сила, заключенная в его доспехах, заставила скалу затрястись еще сильнее. В том месте, где опустился закованный в латы кулак барона, появилась трещина, быстро пробежавшая по камню.

Оборотни были на середине моста, когда он треснул и сорвался вниз, прихватив с собой половину площадки, на которой сгрудились оборотни. Вой смертельного страха пронесся по скалам, около десяти оборотней, включая тех, что были на мосту, ухнули вниз, в бездонную пропасть и исчезли вместе со скалой в тумане внизу. Оставшиеся в живых шарахнулись от обрыва, воя от ярости и бессилия, – недосягаемые теперь для них чужаки стояли на другой стороне, и отомстить за убитых собратьев оборотни уже не могли.

Когда грохот внизу затих и эхо исчезло в расщелинах, Верлойн устало отошел от края пропасти и повернулся к своим спутникам. Лица их застыли – видимо, они пытались осознать, какой опасности только что избежали. Затем их лица озарились улыбками.

– Мы спасены! – с облегчением выдохнул Малс.

– Чтоб мне провалиться, ты прав, малыш! – воскликнул Тиглон.

– Провалиться тебе, судя по всему, не придется, – улыбнулся Алдруд. – Все, кто мог, уже провалились.

– Ага, – пробормотал Дрюль, подходя к своей кобыле и снимая с седла лук и стрелы. – А те, что не провалились, заслужили пару хороших стрел!

– Нет! – воскликнул Мидлор, хватая Дрюля за руку. – Не надо!

– Почему? – удивился Дрюль и посмотрел на оборотней, которые сбились в одну воющую кучу, представляя собой прекрасную мишень. – Как раз надо, – сказал дримлин, накладывая стрелу на тетиву.

– Мидлор прав, Дрюль, – возразил Тиглон. – Оборотни уже не опасны, а стрелы следует поберечь. Если ты их все сейчас расстреляешь, мы можем позже об этом пожалеть. Понимаешь? Оставь их.

Дрюль с сожалением пожал плечами и повесил лук и колчан обратно. Верлойн подошел к Хинсалу и запрыгнул в седло.

– Слава Небу, из этой передряги мы выпутались, – сказал барон. – Солнце садится, надо спешить – может быть, мы успеем до захода добраться до степи. Малс, как ты думаешь, сколько осталось до конца перевала?

– Немного, – засмеялся манкр. – По крайней мере, самую опасную часть пути мы уже прошли.

– Ты думаешь? – взглянул на Малса Тиглон.

– Уверен. Скоро мы будем в Валунной степи – помяните мое слово. – Малс сел в седло.

Путники развернули коней и поехали на север. Вслед им еще долго неслись вопли и вой оборотней.