Вера и Пламя

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ.

Это было просто сборищем чернорабочих.

Оконный разрез выходил прямо на широкую просторную залу, пронизываемую сотнями мостиков и труб, словно нитями паутины. Были и запутанные петли кабелей, вроде тех, что на улицах Норока, только куда более сложные. С потолка, утыканные этими самыми кабелями, свисали скрюченные механические руки - одни были пусты, другие переносили тяжелые железные платформы или кубы векового металла размером с танк. Некоторые просто висели, некоторые одна за другой двигались куда-то, выполняя свою неведомую работу. Сквозь этот рабочий шум различались нечеткие звуки то ли криков, то ли электрических разрядов – сказать наверняка не представлялось возможным. Насколько сестра Мирия могла различить, наружные стены палуб, что уходили вдаль, были усеяны многочисленными капсулами грязного зеленоватого стекла – это был тот же вид «клетки», в которой пойманного Вона доставили на «Меркуцио». По коже прошла неприятная дрожь, когда она ощутила в воздухе странный густой маслянистый запах. От этого лицо ее скривилось в отвращении.

- Чувствуешь это, не так ли? – тихо спросил Вон. – Отчаяние и боль тысяч псайкеров, живых и мертвых. Стены цитадели насквозь пропахли ею – их агонией, - он тряхнул головой. – Представь, каково тут мне.

- У меня сердце кровью обливается, колдун, сейчас расплачусь, - с презрением ответила она.

По этажам залы бродили какие-то люди. Мирия вытянула шею, дабы получше приглядеться, но она была слишком далеко для того, чтобы рассмотреть все как следует. Она различила лишь ковыляющие амальгамы плоти и железа, коими являлись слуги-сервитоы, и закутанных в робы рабочих, вероятно, механукосов. Но кем бы вторые ни были - большинство из них носили темно-серые свободные одеяния, укутывавшие их с ног до головы.

Вон заметил, к чему прикован ее взгляд.

- Кормильцы. Какая жестокая ирония - такой добрый милый термин, и так извращен этими бесчувственными кретинами.

Сороритас глянула в его сторону. С ним теперь следовало быть предельно осторожным. Он сам лично хотел попасть в это место, в чем она ему и посодействовала. Теперь его потребность держаться в их компании уменьшилась, и она не сомневалась, что он попытается сбежать при первой же возможности.

Другие женщины использовали эту короткую передышку, чтобы попить воды и помолиться. Напряженная Кассандра подошла к Мирии.

- Старшая сестра, есть ли какие-либо признаки сигналов тревоги? Мне кажется это странным, хотя Порция и не нашла никаких механических сенсоров или датчиков, которые могли бы оповестить… обитателей.

- Подобные механизмы не продержатся долго во влажности тоннеля, - ответил псайкер, - да и вообще охранная система Цитадели Пустоты направлена на то, чтобы мешать людям сбегать, а не прибывать. Если вы не будете греметь броней или орать молитвы, дабы оповестить нижние уровни о своем присутствии, то мы останемся незамеченными.

Мирия подала своим сестрам знак приготовиться.

- Мы – незваные гости тут, так что будьте начеку. До тех пор, пока мы не узнаем наверняка, что же именно происходит в этих стенах, мы должны оставаться незамеченными, - она убрала пистолет в кобуру. – Если возникнет необходимость – используйте лишь бесшумное оружие, ясно?

- Аве Император, - хором ответили женщины.

Старшая сестра толкнула Вона по направлению к двери.

- Что ж, давай, еретик. Яви нам то, что ты так жаждешь представить нашему взору.

Псайкер ответил ядовитым оскалом.

- Да с удовольствием. Уверен – ты откроешь для себя много нового.

Верити шла между Изабеллой и Кассандрой. Двигаясь с максимальной осторожностью, она разглядывала мириады теней на верхних уровнях залы. Мысленно она вернулась в Ионе и сестрам репентиям в Метисе: там их отточенные безукоризненные навыки защищали ее. Но сейчас Иона мертва, и все, что от нее осталось – почерневший скелет, другие репентии тоже пали там. Госиптальер чувствовала себя виноватой. История повторялась, и она не хотела, чтобы кого-либо из этих женщин постигла такая же участь.

Какая-то часть Верити начала бранить ее. Почему она просто не осталась на аэростате? Или вообще – в Нороке? Или самый лучший вариант – почему не вернулась на внешние луны и не приступила к своим обязанностям, отдав дань уважения Лете? Верити чувствовала себя опустошенной и разбитой, все это время она искала нечто, что излечит ее рану, причиненную смертью родной сестры, но чем дальше она заходила, тем все больше и больше понимала, что ничто, даже раскаяние и казнь Торриса Вона, не заполнят ее пустоту. «Император, направь меня, - тихо молилась она, - избавь меня от этого».

- Смотрите, - сказала Изабелла, указывая рукой. – Под нами открытая площадка. Похоже на выгульный двор…

Актиническая зеленая вспышка сверкнула где-то внизу, и Верити дрогнула, когда спустя миг, до нее донесся тонкий визг.

- Там кого-то убили.

Мирия приказала всем остановиться и изучила площадку сквозь свои магнокуляры. Некоторое время она молчала, словно пытаясь понять смысл всего того, что видела. Верити напрягла зрение, стараясь невооруженным глазом различить что-нибудь, но единственное, что она увидела – точки вдалеке, которые копошились подобно муравьям, а так же вспышки, похожие на выстрелы лазганов.

- Учебная группа, - протянула Мирия. – То… рабы, что ли? Их используют как мишени для тех, что в цепях. Эти люди в сером руководят всем этим.

- Цепи сделаны из фазового железа, - сказал Вон и потер старую рану на запястье, вспомнив прошлое. – Они обжигают кожу, когда ты применяешь психическую энергию.

Верити кивнула.

- Я раньше слышала об этом материале. Оно очень редкое, реликт, можно сказать, Темного Века Технологий.

Вон фыркнул.

- Здесь оно не такое уж и редкое, нянечка. У ЛаХэйна этого добра в избытке тут, - он обвел рукой стены. – Представь, что в тебя закачивают кислоту всякий раз, когда ты пытаешься говорить, или дышать, или есть. Касание этого клятого металла вызывает именно такие ощущения.

Старшая сестра убрала свой наблюдательный прибор и отошла от края платформы.

- Двигаемся дальше.

- Что там внизу творится?

- Стрельба по живым мишеням. Пленных колдунов учат убивать при помощи их разумов, - говоря о таком, Мирия явно чувствовала омерзение.

Когда они прошли дальше в тень, Вон указал на отдельный отсек.

- Нам сюда. Раньше здесь была лаборатория и хирургический отдел, до пожара.

- Пожара? – переспросила Кассандра.

Вон лишь улыбнулся, продолжив идти.

Строй сестер продолжал идти за аморальным пиратом. Верити не переставала теребить цепь своего серебряного розария, проводя пальцами по слегка потертым буквам, выгравированным на блестящем металле. Она обошла кривой люк, который был искажен обильными потоками горячего пара. Резной черный камень и стальной настил внешних комнат походили на дизайн многих космических кораблей и имперских домов, что видела Верити. Зубчатые колонны и изогнутые, испещренные зарубками перекладины были практически как на флотских звездолетах.

Верити проходила мимо покинутых лабораторий, стены которых были покрыты пятнами черного цвета, в их застоявшемся воздухе стоял запах разложения. Узоры старой прозрачной паучьей паутины покрывали множество предметов внутри, буквально запечатывая их. Были и другие двери, с прорезями для глаз и тяжелыми пудовыми задвижками, выплавленные из более тяжелого металла, нежели тот, из которого были выплавлены люки: двери одиночных камер. Женщина поймала себя на мысли, что не желает заглядывать внутрь, боясь увидеть то, что там может оказаться.

Язык тела идущей впереди Изабеллы также немного изменился. Боевая сестра чувствовала себя более уверенно, ибо ей уже неоднократно доводилось бродить по подобным коридорам. Верити ни капли не сомневалась, что Изабелла, Порция и другие были более чем способны вести бой в таких условиях. Пол был неровным – он был искажен теми же потоками горячего пара, что и люк, и споткнувшись, Верети вскинула руку, дабы ухватиться за колонну и не упасть. Когда госпитальер рассмотрела свою ладонь, то обнаружила ее покрытой толстым слоем липкого пепла. Она сразу поняла, что сей пепел – органический остаток сожженного человека. С излишней заботой она стерла это с руки и с раздражением поглядела на Вона. Если он и почувствовал ее взгляд, то виду не подал.

Порция сжимала в руке небольшой фонарик, словно дубинку, освещая ярко-желтым лучом света те места, которых не достигало биолюмисцетное освещение на потолке. Некоторые из коридорных отсеков были полностью погружены во мрак. Стеклянные приборы заблестели, отражая павший на них свет, который также озарил лужицы застоявшейся жидкости. Кажется, теперь пришел черед Верити высказывать свое доселе никому не интересное мнение.

- А колдун-то не соврал, - сказала Порция. – Вот операционные столы, вот медицинское оборудование. Может, госпитальер скажет нам больше?

Верити согласно кивнула и шагнула вперед.

- Тогда посвети вот сюда…

Послышался звук скрежета металла о металл, отчего боевые сестры замерли.

- Там кто-то есть, - прошептал Вон, с едва различимым беспокойством.

Порция сунула фонарик в дрожащую руку Верити и вопросительно взглянула на Мирию. Старшая сестра ответила кивком, и женщина скользнула со света во тьму. Послышался другой шум, на этот раз более понятный: звук неспешных человеческих шагов.

Госпитальер увидела неясные очертания человеческой фигуры, ростом не выше ее самой, но темнота хирургического отделения не позволяла различить ей большего. Ее подвели собственные автоматические рефлексы – она рефлекторно направила луч фонарика на силуэт. Бледное, неживое лицо осветилось и стало четко различимым, ровно как и черные круги для глаз и щель для рта. Лицо оказалось всего лишь белой маской, выглядывающей из-под потрепанных серых одежд этого существа. Оказавшись на свету, кормилец бросился к приборной панели на дальней стороне помещения.

Напуганная его появлением, Верити не смогла придумать ничего лучше, кроме как молча наблюдать за укутанным в рясу существом. Его рука была уже на расстоянии пальца от пульта управления, когда из темноты появилась Порция и схватила кормильца. Все произошло так быстро, что Верити уловила лишь обрывки: влажный хруст кости сломанной руки кормильца, звук рвущейся одежды и непродолжительный бой, блеск черной брони Сороритас, подобной панцирю насекомого, затем треск ломаемой шеи и падающее тело.

- Прошу прощения, - сказала Порция старшей сестре. – Он пытался добраться до этого вокс-пюпитра. И я решила, что лучше остановить его до того, как он подымет тревогу.

- Ты правильно поступила, - похвалила Мирия.

Верити с трудом сглотнула. В отличие от других, она тяжелее переносила чью-либо смерть.

Порция забрала у нее из руки фонарик и осветила мертвеца, свободной рукой сняв с него белую маску. На них смотрело самое обычное лицо, на котором все еще сохранилось выражение удивления.

- Да уж. Полное ничтожество, - вставил комментарий Вон. – Хорошо сработано, нет, правда. Весьма впечатляющая техника.

Порция не ожидала, что ее действиям будут давать оценку.

- Я бы с удовольствием продемонстрировала ее непосредственно на тебе, преступник, - она расстегнула пуговицы и роба распахнулась, спав с тела. – А под плащом-то – керамит.

- Бронежилет, - предположила Кассандра, - на тот случай, если их подопечные взбунтуются.

- Тут под рваньем… - Порция показала дорогой красный материал. – Это одеяние клерка, - затем продемонстрировала ожерелье убитого: нить ониксовых бусин оканчивались золотой аквилой - это был традиционный символ принадлежности невцев Культу Императора.

Вон ненавязчиво хохотнул.

- Вот тебе и раз. Что же здесь позабыл благочестивый слуга Бога-Императора?

Мирия развернулась к преступнику.

- Ты знал. Знал, и, тем не менее, позволил ей забрать жизнь жреца, ничего не сказав, - она сорвалась на крик. – Его гибель на твоей совести!

- Вместе с гибелью сотен других, - парировал Вон, вмиг переменив свою веселость, - что не сильно меня отягощает.

- Будет, - пообещала целестинка. – Уж попомнишь ты мое слово.

Мужчина раздраженно зарычал.

- Ох, да разуй же ты глаза, женщина, - бросил он, указывая на труп. – До тебя еще не дошло?

Изабелла тем временем изучала приборные панели в комнате.

- Я не техноадепт, но я полагаю, что он появился тут, дабы провести молитву-диагностику этих устройств, - она провела руками по тусклым медным циферблатам приборов, которые тут же ожили и высветили слегка искаженное, подрагивающее гололитическое изображение.

Оно было лишено цвета, но на нем четко была различима группа одинаково одетых людей, работающих с телом на операционном столе. Глядя на это, Верити поняла две вещи: первая - лежащее на столе тело было человеком, еще живым, в сознании, и все чувствовало, и вторая – это была визуальная запись чего-то, что происходило когда-то в этой самой комнате.

Изображение слегка осветило палату, озарив белые фарфоровые помосты и темные пятна высохшей крови подопытных.

Вон вытянул шею, вглядываясь в происходящее на гололите.

- Да, я знаю ее, - отметил он, - вернее сказать, знал. Кипсель ее звали, - он отвел взгляд. – Она не пережила этого.

- Чего? – полюбопытствовала Верити.

Вон постучал по выпуклости за своим ухом.

- Этого.

Изабелла вгляделась в коническое изображение, на котором имелась пометка, вписанная на Высоком Готике.

- Кипсель. Ее имя тут, в записи. Вместе с датой.

Госпитальер глянула ей через плечо.

- Дата совпадает с тем периодом биографии Вона, что была стерта из файлов библиариума, - она перевела взгляд с цифр на изображение и округлила глаза. – Можешь остановить воспроизведение?

Боевая сестра коснулась панели управления, и воспроизведение остановилась.

- Что не так, подруга?

Верити ткнула пальцем в гололит, исказив призрачное изображение.

- Это он. Они оба.

- Святая Терра… Да, я тоже вижу, - Изабелла снова взялась за приборы, проворачивая изображение для более лучшего обзора.

Верити и другие женщины видели людей, одетых так же, как и мертвый жрец, только с откинутыми капюшонами. Двое мужчин четко выделялись из всей толпы, которая демонстрировала им свой почет. Это несомненно были они, даже время и плохое качество записи не смогли помешать узнать их.

Вон артистично указал на них рукой.

- Почтенные сестры, позвольте представить вашему вниманию мерзавца ЛаХэйна собственной персоной, а также его самого преданного лизоблюда – Веника.

Мирия приказала ее целестинкам прочесать операционную и прилегающую к ней приемную. Возможно, что мертвый жрец появился тут, чтобы пересмотреть содержимое записей, быть может, чтобы применить их куда-либо, предположила Мирия, тех самых записей, что они нашли в соседней комнате. Сложенные стопками, там лежали мотки блестящих пленок. Верити идентифицировала их как носители данных, которые можно воспроизвести на гололитическом экране, на котором проигрывалась сцена с ЛаХэйном и несчастной Кипсель. Этой пленки тут было на бесчисленные часы просмотров, и лишь Императору было известно, как много тут было записей с колдунами, подвергающимися той же жестокости.

Старшая сестра беспристрастно глядела на мотки неисчислимой пленки. Она недолюбливала псайкеров, но жестокая, практически извращенная манера, в которой была осквернена женщина Кипсель, не выходила из ее головы. Церковь не пытала и не мучила людей без весомой на то причины, и незнание того, ради чего все это делает лорд ЛаХэйн, грызло ее.

- Это, должно быть, уже многие десятилетия происходит тут, - шептала Кассандра, - я никогда даже и не слышала о подобном.

Мирия приняла в расчет что, быть может, тут приложила руку Имперская Инквизиция, но нигде не было ни единого намека на причастность Ордо Маллеуса или какой-либо другой отрасли организации Бога-Императора. Насколько она знала, Инквизиция была всегда лишь рада похвастать пред церковью своими достижениями. Но нет, то, что они увидели, то, что было сокрыто в Цитадели Пустоты, заставило воительницу всерьез, но безрезультатно, напрячь свои мозги.

Верити изучила операционные столы. Инструменты, что все еще сохранились в ящиках треснувшего фарфорового каркаса, были ржавы и затуплены. С подноса, что удерживала корродированная сервиторская рука, она взяла небольшую серебряную сферу и рассмотрела ее на свету фонаря. Мирия с госпитальером обменялась взглядами, разом узнав дизайн прибора-имплантата, вживленного в череп Игниса.

- Виктор всегда обладал эклектичными вкусами, - хитро подметил Вон. – Не существует ничего такого, что бы он не рискнул освоить.

Внезапно внутри Мирии вспыхнула какая-то странная железная решимость, и она тут же в молниеносном движении ударила псайкера тыльной стороной ладони. Вон пошатнулся, оступившись назад и придерживая кровавую рану на щеке, и в тот же миг на него уставилось дуло плазменного пистолета.

- Чаша моего терпения переполнена, тварь. Мне надоели твои полуправды и загадки!

Вон харкнул кровью на плиточный пол.

- Спустишь курок, девка – переполошишь всю цитадель. И уж точно не покинешь это место живой!

- Я рискну, - коллиматорные кольца на оружии зажужжали и засветились. – Никаких шуток, никаких каламбуров, никакого словоблудия. Ты скажешь мне правду здесь и сейчас, или я тебя пристрелю и сама найду способ выбраться из этих черных стен!

Псайкер потер рану на лице, выдержав определенную паузу.

- Ну ладно. Кажется, у меня нет выбора, - вздохнул он. – Это долгая поучительная история.

Торрис Вон был всего лишь юнцом, когда узнал, что клерк в его поселении связался со столицей и поведал там о его «талантах». В порыве неистовой ярости мальчишка дотла сжег церковь, зловеще сверкая глазами, заглянув в которые, можно было узреть невероятную сокрытую мощь. Он изничтожил все грязные идеалы клерка, прежде чем сжечь его самого – Вон стоял и слушал, как потрескивает огонь, пожирая человеческую плоть.

А потом он стоял в церковной арке и смотрел на дело рук своих, понимая, что теперь ни одна живая душа в городке не приблизится к нему. Все были слишком напуганы, все боялись того, что он так же точно поступит и с ними. Послушав разговоры горожан и их шушуканья, Вон решил для себя, что ему стоит покинуть это место в поисках большей цели. В последнее время жизнь в этом поселении ему наскучила, а терроризировать это мелкое селение ему было не за чем, да и не заинтересован он был в этом.

Но прибыл незнакомец – его быстрый колеоптер опустился на холм. «Еще один жрец», отметил Вон, и тут же начал концентрировать свои силы, чтобы убить еще раз. Но когда новоприбывший приблизился, Торрис увидел, как тот смеется. Его черный юмор был заразителен – вскоре юнец смеялся вместе с ним. Здесь, в зареве горящей церкви, гость протянул ему свою руку помощи и предложил шанс обрести богатство и славу, о которых Вон мог только грезить.

- Вам известны история Раны Святой Целестины и Путь ее Славы? – Вон махнул рукой. – Знаю, известны. Но прошлое Невы скрывает куда больше, чем это, или чем войнушки дворян, их ассасинов и прочих марионеток. Вы должны смотреть глубже. Гораздо глубже, - псайкер поднял лежащий стул и сел на него, подогревая своих слушательниц. – Появление Целестины разогнало варп-шторм, окутывавший эту планету, и это событие было достойно того, чтобы его занесли в святую летопись. Но это был далеко не первый случай, когда тучи эмпирея сходились над Невой. Видите ли, такое уже происходило десятки раз, начиная еще со времен Эры Раздора, - он прервался и выудил из кармана помятую пачку. – Я закурю? – обратился Вон к Мирии. – Так было, пока…

Кассандра слегка склонилась и хлопнула его по руке, заставив того отбросить пачку куда-то в тень.

- Ах. Это «нет», я полагаю?

- Не отвлекайся, - прорычала Мирия.

- Ну что ж. Штормы. В то время как некоторые миры, ощутив прикосновение варпа, были разрушены, или хуже того, погрузились в Хаос, Нева оставалась невредимой. Ибо имматериум оказался куда утонченнее и коварнее. Как зараза течет по течению реки, так и варп оставил печать на этом мире. Он проклял потомство каждого человека, живущего здесь, это проклятье совсем малюсенькое, - мужчина поднял руку и свел большой и указательные пальцы, оставив меж ними пару сантиметров. – Но его вполне достаточно. Ответь мне, старшая сестра, сколько обычных людей приходится на одного псайкера в Империуме?

- Из сотни тысяч рожденных, псайкерами оказываются один-два, может меньше.

Вон кивнул.

- На Неве «один-два» возрастает примерно до «пять-десять», - он проигнорировал скептицизм на лицах женщин. – Варп, пометив Неву, сделал ее людей более приспособленными к психической сфере. Большинство даже и не подозревают об этом, пока в один прекрасный день в них не пробуждается «осязание», или не начинают посещать странные сны. И многие из нас демонстрируют весьма неплохие, я бы сказал, уникальные способности.

- Не может быть, - ахнула Порция.

- Вы никогда не видите дальше собственного носа, - парировал Вон. – Вдумайтесь, дуры. Нева – не единственный, «благословленный» подобным образом мир. Вспомните Магог, или Просперо - родину Тысячи Сынов. Эти планеты кишели сверхъестественными силами.

- Магог уничтожил сам себя, - сказала Верити, - а Космические Десантники Тысячи Сынов обратились к Хаосу. Просперо сгинул в Глазе Ужаса.

Вон повел рукой, словно отталкивая ее слова.

- Это уже частности. Факт остается фактом. Родословная Невы обременена мегапсихическим потенциалом. Разве я не живой тому пример?

- И какое эта безумная история имеет отношение к ЛаХэйну и этому месту? – задала вопрос Мирия.

- Самое прямое.

Клерк, который оказался архи-исповедником - высокопоставленным лицом в епархии, пока еще не успевшим стать Лордом Виктором ЛаХэйном, забрал его в темный дворец и там научил управляться со своими способностями. Вон демонстрировал блестящие успехи и не отягощал себя моральными принципами и другими подобными мелочами, отчего ЛаХэйн видел в нем огромнейший потенциал. Тогда Вон этого не знал, но сейчас он уже четко понимал, что ЛаХэйн завидовал ему, впрочем, это было свойственно обыкновенному человеку с неспособным к колдовству разумом. Он жаждал силы, которой так легко повелевал Торрис, но когда он понял, что ему не овладеть ею, то начал подчинять себе тех, кто этой силой овладеть мог.

ЛаХэйн приказал своим приближенным адептам привить Вону несколько имплантатов, и те вскрыли его череп, начав врачевать. Агония была нестерпимой, хуже, чем любая боль, которую не-псайкер мог бы себе вообразить, но она открыла для него новые горизонты в применении огненной силы. Ментальное пламя Вона расцвело с новой мощью, и он продолжил выполнять поручения своего хозяина, вести тайную борьбу, бушевавшую вне светского общества Невы. Но вместе с его силами росла и его обида.

И вот настал день, когда Вон встретил алчного барона по имени Хольт Шерринг. В распоряжении того были лишь обрывки историй о Цитадели Пустоты и подобных секретах Невы, но этого было вполне достаточно, чтобы взять его в игру ЛаХэйна. Когда Вона послали убить Шерринга, то тот поведал псайкеру о том, как можно избавиться от принужденного подчинения и освободиться. Вон без колебаний согласился – но более он не хотел прислуживать никому, ни дьякону, ни барону, поэтому, как только Вон обрел свободу, то тут же устремился к звездам, зарабатывать себе свою репутацию и строить планы о мести.

- Цитадель Пустоты была создана много лет назад как бастион для защиты от демонов варпа, и ЛаХэйн присвоил ее себе. Она была идеальным местом для его экспериментов, изолированная, невидимая. Дабы они не подпортили его общественный статус, он скрывал свои тайные махинации подобно тому, как люди Невы сметают весь свой мусор на внешние луны, - вон постучал костяшками пальцев по стене, вспоминая. – Это мой дом, моя тюрьма, моя пыточная. Все мы пешки в игре лорда дьякона. После того, как я сбежал на свободу, я дал себе клятву, что вернусь в это место и сравняю его с землей. И глупый Хольт, пусть земля ему будет пухом, нашел его для меня.

- Я не понимаю, - проговорила Изабелла. – Если ты столько времени провел тут, то почему ты не мог найти это место без помощи барона Шерринга?

Он указал на имплантат.

- Адепты Виктора очень умны. Они имплантировали мне ментальные блокираторы. Я не могу держать в голове информацию о нахождении этого места, ровно как не могу сосчитать количество всех звезд во вселенной, - Вон хмыкнул. – Она попросту расплывается. Отличный способ не дать сбежавшим оклеветать его. По крайней мере – он так думал.

- Ты пытался вырваться из своего положения?

Кивок.

- Видишь ли, будучи непосвященным, ЛаХэйн узнал секреты Невы от тайной секты гетсеменитских монахов. Он сказал мне, что это настоящее открытие для него, - Вон хладно улыбнулся. – Годами позже он заставил меня выследить и убить каждого из них, сжечь их монастырь, уничтожить рукописи.

- Ты был его оружием… - сказала Мирия.

- Я был его рабом, - хрупкий лед его улыбки разбился. – Он заставлял меня, принуждал убивать всех тех, кто бы мог помешать ему укрепить свою позицию в иерархии. Понимаешь, я помогал ему хранить его тайну. Если какой-либо инквизитор подбирался слишком близко, или какой-нибудь клерк узнавал слишком много, мне приходилось прекращать их расследования. Число мертвецов, сожженных во имя великого плана ЛаХэйна, росло, - он опустил взгляд в пол. – Какое-то время мне нравилось это. Я был его незаменимой правой рукой, его тайным агентом. Но я знал, что однажды переживу свою полезность.

Вон сделал долгий вдох.

- Пока я сторожил его тайны, ЛаХэйн старательно работал над своими начинаниями. Он собирал людей с психическим даром и лично убеждался в том, чтобы «Черные Корабли» как ни в чем не бывало получали свою десятину. Он скармливал им слабых, обладающим меньшим, либо же сломленным потенциалом, в то время как себе он оставлял самых лучших и собирал их здесь, в цитадели. Медленно и верно он продолжал экспериментировать на моих собратьях, открывая новые способности разума при помощи древних технологий и непоколебимой решимости. Все это время он копил армию, что поныне дремлет тут до тех пор, пока не понадобится ему. Пока он не начнет свое вторжение.

- Вторжение? – повторила Кассандра. – Какое еще вторжение, преступник?

- На Терру, разумеется. Лорд ЛаХэйн планирует не что иное, как уничтожить Золотой Трон Земли.

Челнок аквила-класса разрезал черные тучи пустоши, летя сквозь них на сверхзвуковой скорости и распарывая краями крыльев облака токсичного газа, выпускаемого многочисленными кратерами вулканов. Спроектированное так, чтобы внешне походить на имперского орла с распахнутыми крыльями, это судно было быстрое и маневренное: а внутри стали и керамита находилась икона Воли Императора. В распоряжении Невы было лишь несколько подобных судов, и лишь одно из них предназначалось для использования лишь одним человеком. Расположившийся в пассажирском салоне лорд ЛаХэйн, не обремененный тяготами тряски, убрал пустой бокал амасека в бар перед собой. Сигнализатор на потолке, сделанный в форме маски хорового церковного песнопевца, ожил, издав писк.

- Верховный Экклезеарх, - послышался голос пилота-сервитора. – Мы приближаемся к цитадели. Будьте добры приготовиться к посадке.

- Отлично, - кивнул он в ответ и откинулся на спинку своего роскошного кресла.

Под внешним его спокойствием скрывалась абсолютная спутанность мыслей. Ход событий был близок к тому, чтобы выйти из-под его контроля, и ЛаХэйн опасался, что чем сильнее он сожмет руку, тем больше бед просочится сквозь его пальцы. Для успеха его Великого Замысла было необходимо, чтобы он лично взял на себя контроль ситуацией – и не было лучшего места для этого, чем его святая святых, его превосходное убежище и лаборатория, его Цитадель Пустоты. Лорд дьякон оставил Веника в городе, назначив его временным губернатором Невы. Надменный декан знал, как обращаться с людьми и знал, чем забивать им головы, пока ЛаХэйн работает за кулисами. Остается надеяться, что он управится со всем делами, даже не смотря на смерть бедного глупого Эммеля.

Сомнения не покидали его голову. Кто виноват в том, что все обернулось вот так? Если по-хорошему рассмотреть суть, то вину можно было смело бросить именно к его ногам. Если бы его приказы не были столь строги, если бы он позволил Сестрам Битвы убить колдуна на месте, как только те обнаружат его, то тогда бы его тщательно продуманный план не трещал бы по швам и не был бы так близок к разоблачению. Он нахмурился, отгоняя прочь эти мысли. Нет, сейчас не время быть неуверенным. Если на ком и лежит вина, то на этой женщине Мирии. Это ее беспечность позволила колдуну сбежать, сеять смерть и разрушения… Жрец глянул в окно, и, увидев цитадель, изобразил тонкогубую усмешку. По крайней мере, он сумел извлечь хоть какую-то пользу из этого всего. Тайная связь Вона с Шеррингом всплыла на поверхность, что позволило объявить второго врагом. Единственное, что теперь представляло опасность – сам Вон, которого необходимо было устранить.

Шаттл, летя сквозь черный пепельный дым, устремился к высокому вулканическому конусу, а ЛаХэйн не переставал думать о своем бывшем протеже. Вон несомненно вернется в цитадель. Начиная еще с момента побега и заканчивая полетом на Неву, он знал, что задумал Торрис. Встреча учителя и ученика была лишь вопросом времени.

- И на этот раз все будет кончено, - сказал он вслух.

Колокольный звон пронесся по платформам Цитадели Пустоты, достигнув ушей скрывающихся на верхних ярусах Сестер Битвы.

- Самое время, - усмехнулся Вон. – У Виктора и впрямь превосходная интуиция. Я всегда восхищался ею.

Изабелла поколдовала над гололитической панелью управления, дабы получить хоть какое-то объяснение происходящего.

- Общее оповещение, сестра Мирия, - сказала она, читая глифы. – На одну из посадочных платформ приземляется судно.

- Могу показать, - предложил Вон. – Все экраны связаны меж собой главной сетью. Кормильцы используют их, дабы крутить по ним свои надоедливые гимны. С вашего разрешения, конечно.

- Приступай, - приказала Мирия.

- Прошу прощения… - псайкер обошел Изабеллу и изменил настройки приборов.

Изображение сменилось наружной, плоской и блестящей посадочной площадкой. Через мгновение, когда шаттл опустился на площадку и оказался на виду, почтенная стража в рясах кормильцев выстроилась перед ним. Изображение было беззвучным. Крылья судна сложились, поднявшись вверх, и когтеобразные посадочные шасси выдвинулись, перед тем, как судно приземлилось. Мирия вгляделась. Человек, спускающийся по трапу челнока, был ни кто иной, как Виктор ЛаХэйн.

- Теперь ты признаешь правдивость моих слов? – спросил Вон.

Он отошел от пульта управления, медленно уходя из ореола освещения.

- Может, в этом и есть доля правды, - нехотя признала Кассандра.

Мирия взглянула на колдуна, затем снова на гололит. Это был миг, которого он ждал - ни одна из сестер сейчас не смотрела на него. Виктор постоянно повторял, что умение выждать нужный миг всегда было признаком гениальности. «Ключ к величию, - вещал он, - умение терпеть, выжидать переломного момента. Ударив в этот миг, ты повергнешь в смятение своих врагов».

Так и есть. Они помыкали им, унижали и осмеивали с того самого момента, как вытащили из-под обломков, но это все происходило лишь потому, что он сам позволял им делать это вплоть до этой самой секунды. Даже умные и бдительные сестры Пресвятой Девы-Мученицы могут ошибаться, и он с радостью докажет им это.

Две вещи произошли одновременно. Ментальное пламя, что восстановил Вон за последние несколько часов, ворвалось в помещение, озарив его стены и сбив женщин с ног. В тот же миг Вон оказался возле того самого вокс-пюпитра, хлопнув по нему рукой и активировав аварийный клаксон.

Вдогонку за ним устремились выстрелы, но он уже выбежал из заброшенной операционной в разоренные коридоры. Вон хорошо знал располагающиеся здесь тайные лазы, и он тихо рассмеялся, представив себе, что будет, когда переполошенные на нижних уровнях кормильцы доберутся сюда.