Венец. Эпизод третий

Глава 6

Влиятельный предприниматель, в свое время сделавший капитал и имя в криминале, но в настоящее время отошедший от дел и теперь являющийся кем-то вроде посредника для крымского преступного мира. Вот кем был Горын (настоящее имя Игорь Михайлович Немировский), если суммировать всю полученную от Филиппова информацию. Чем больше я узнавал о человеке, который заказал нападение на меня, тем меньше верил словам того грабителя, Второго. А ведь дар тогда не подвел — парень не врал.

В то, что настолько серьезный мужчина мог заинтересоваться моей фигурой, я очень даже верил. Как и в то, что бывших бандитов не бывает — перекрашивайся сколько хочешь, рядись в овечьи шкуры, а все одно волчий оскал проглянет. Не верил я в то, что Горын мог отдать настолько глупый приказ, да еще и обратиться к настолько слабым исполнителям. Я был убежден: если бы Немировский хотел причинить мне вред, я бы сегодняшний день проводил в палате интенсивной реанимации. В лучшем случае.

— Грехи юности за ним есть, но сегодня он много городу помогает, — добавил Филиппов. — С туристами благодаря ему только удается порядок сохранять.

— Хорошенький порядок! — возмутился я. — Трое его молодцов вчера хотели меня отделать!

— Какая-то ошибка, — вторя моим мыслям, проговорил следователь. — Это не его уровень, даже если бы он был по-прежнему связан с криминалом.

— А ты, значит, веришь в то, что он не связан?

Удивительное дело — Филиппов покраснел. Нечасто можно увидеть, как мужчина, пусть и молодой, краснеет. Не потому, что дело это женское, просто к определенному возрасту, годам к двадцати пяти, мужчина уже обзаводится панцирем из цинизма, который не так просто пробить словами.

— Он преступник, — сказал он. — Был и, я уверен, остается им. Но он полезный преступник для городских властей — с ним никто, даже начальство мое, отношения портить не захочет. И он действительно не стал бы подряжать шпану на чье-либо избиение. Скорее бы уж нанял убийцу.

Вот! Что и требовалось доказать! Все, как я и сам думал. Но кто тогда меня заказал? Не Вивисекторы же, в самом деле! Это тем более не их уровень! Уличным грабителям самим в голову пришло пощипать приезжих? Зачем тогда было валить на Горына, тем более искренне веря в свои слова?

— Ладно, — произнес я. — Оставим это пока. Вернемся к убитым девушкам.

Но оставлять я ничего не собирался. Неправильно это — спускать с рук нападение на себя. Этак в привычку может войти.

Но дело о «самоубийствах» тоже требовало внимания. И именно на это расследование мы и приехали. Так что попытку грабежа можно ненадолго отложить.

Двухэтажный особняк, в котором мы остановились, окончательно превратился в штаб расследования. Ноб расставил по гостиной, где мы проводили оперативные совещания, кучу приборов, которые он привез с собой. В результате самая большая комната в доме сделалась похожей на жилище артефактора-программиста.

Сам гном безвылазно сидел в Сети, собирая информацию о всех восьми жертвах. Точнее, делал это очередной написанный им руноскрипт, но и сам он тоже был чем-то занят. Хотя и находил время отвечать на вопросы Кэйтлин, которую оставили в особняке вместе с ним.

Шар’Амалайя вместе с Годрохом отправились в вояж по местам, где девушки погибли. Рассчитывали там собрать остаточные эманации применения магии или еще что-то найти, на что местные полицейские не обратили внимания. Нам же с Алексеем Филипповым досталась самая важная и самая неблагодарная следовательская работа — общение с родными и знакомыми жертв.

Да, все они были приезжими, но ведь большинство приехали к кому-то. Одна к родственникам, другая к подругам, третья в служебную командировку. Каждая из девушек контактировала с кем-то из местных жителей, и нашей задачей было проверить эти самые контакты. Следы всегда остаются, сколько бы убийца не считал, что он совершил идеальное преступление.

Начать мы решили с последней жертвы — дочери градоначальника Феодосии. Светлана Хорькова приезжала в гости к подругам. С ними, конечно, уже отработали коллеги, тот же Филиппов, но он-то не знал, какие вопросы нужно задавать. Просто по причине того, что искал совсем другое.

— Это здесь, — следователь остановил машину, служебный «Новгородец», у небольшого каменного домика, увитого плющом и со всех сторон обсаженного розами. — Наталья Стрельцова, близкая подруга Светланы. Я ей позвонил предварительно, она нас ждет.

— Чудесно, — отозвался я. — Иди первым, Алексей, она тебя уже знает.

Наталья приняла нас на улице. Здесь, под навесом, имелся садовый стол со стульями, на которых мы и расселись. Не понимаю, как люди могут жить в таких вот местах — в провинции у моря? Здесь, кажется, даже воздух пропитан особым запахом неги и безделья. Очень мешает сосредоточиться на работе!

Наша свидетельница была не из тех девушек, про которых можно сказать — красавица. Максимум — миленькая, да и то представляю, сколько трудов каждое утро это ей стоило. Излишне пухлые руки, маленький безвольный подбородок, глаза-пуговки, обрамленные слишком густо накрашенными ресницами. Волосы — да, вот они были роскошными. Настоящая волна цвета старой бронзы.

— Я же все уже рассказала, — начала девушка, как и всякий свидетель, опрос которого проводится повторно. — Мы отметили Женькин день рождения, после чего Светка уехала. Ну, я думала, что она уехала. Потом, когда ее отец позвонил на третий день и стал спрашивать, куда подевалась его дочь, я и узнала, что она здесь осталась. А когда ее нашли и сказали, что она таблеток наглоталась…

В этом месте из глаз девушки полились слезы. Алексей деликатно протянул ей платок, я же внутренне сморщился. Девчонка лгала. Нет, скорее всего, она не имела никакого отношения к смерти подруги, но этот вот ее плач, он был неискренним. Наталья не горевала по подруге.

Светлана — я смотрел ее фотографии — была принцессой. Дочь состоятельных родителей с хорошей наследственностью и толстым кошельком, который помогал эту самую наследственность подчеркивать. Как всякая принцесса, она выбирала в подружки тех, на чьем фоне выглядела бы еще более привлекательно. То есть не особенно красивых девушек. Думаю, большинство подруг это прекрасно понимало. Но мирились с таким подходом, поскольку и им отблесков славы принцессы перепадало.

— Наталья, вы имеете отношение к смерти Светланы? — спросил я в лоб. Об ответе я догадывался, но для очистки совести требовалось проверить все до конца.

На миг всхлипы прекратились, и в меня вонзился гневный взгляд девушки.

— Что? — шмыгнула она носом. А потом заорала. — Да как вы смеете! Вы подозреваете меня?

И девушка разрыдалась. На этот раз искренне.

Невиновна, сделал я вывод. Но, как говорится, лучше сделать и пожалеть, чем пожалеть, но не сделать. Так, кажется, говорят?

— Прошу прощения за то, что не сказал этого раньше, — сказал я в паузе между всхлипами. — У меня имеется дар распознавать, правду человек говорит или нет.

Так себе объяснение, но что есть. Алексей посмотрел на меня с укором. Мол, нельзя так, девушка же, подруга у нее погибла. Но мне было не до сантиментов. Восемь убийств, совершенных с помощью запретной магии, может и девятое произойти, пока мы преступника ищем. А значит, делать это нужно быстро, не тратя время впустую. Так что я переживу, если кто-то будет считать меня человеком, лишенным такта.

— Вернемся к вашей подруге, — я не стал дожидаться, пока девушка прекратит рыдать. — Не заметили ли вы за ней до того, как расстались, чего-то странного? Может быть, она упоминала о новом знакомом? Неожиданной встрече?

Наталья отрицательно покрутила головой. На следующие вопросы: «Были ли у нее перепады настроения? Не заговаривалась ли она? Не случалось ли с ней чего-то необычного?» — свидетельница тоже ответила отрицательно.

— Пустышка, — сделал я вывод через десять минут, уже садясь в служебную машину. — Еще у жертвы здесь подруги имеются?

Из материалов дела я знал, что есть. Евгения Ледящева, та самая, чьи именины девушки и праздновали. Но ее сейчас не было в городе, уехала на учебу в Екатеринодар. С ней отработают без меня полицейские в городе.

— Только эти две, — подтвердил Филиппов.

— Тогда переходим к контактам предыдущей жертвы.

Такой порядок казался мне логичным. Если наш убийца был серийным психопатом, а все пока указывало именно на это, то имелась надежда на то, что с каждой жертвой он будет все небрежнее. И совершит ошибку, за которую мы сможем зацепиться. Пока, правда, предположение это ничем не подтвердилось.

В итоге мы убили остаток дня на то, чтобы отработать знакомых и родственников седьмой, шестой и даже пятой жертвы. Но удача улыбнулась нам только на четвертой, хотя на нее я вообще не ставил. Погибла больше полутора месяцев назад и, в отличие от всех остальных девушек, не имела в городе знакомых.

Анна Панфилова, юрист, 24 года, не замужем, детей нет. В Керчь приехала в командировку — согласовать договор с подрядчиком. Была не одна, вместе с начальником, который договор и подписывал. Он же разрешил ей задержаться еще на пару дней — девушка захотела ухватить немного крымского солнца и моря перед возвращением в Москву, где уже вовсю правила осень. Искать ее начали с запозданием в неделю — никого не удивило, что она не вернулась к означенному сроку. А еще через неделю ее тело нашли на берегу — утонула.

Кстати, по Панфиловой у меня до сих пор не было уверенности, что она «наша». Совпадение было только одно — пропажа, потом двухнедельное отсутствие и подозрение на самоубийство. Мы даже не знали, утопилась она или просто утонула. Я ставил на первое. Время смерти криминалисты поставили за шесть часов до обнаружения тела, а на связь она перестала выходить уже две недели как.

Знакомых у погибшей здесь не было, начальника в Москве уже опросили по телефону и ничего нового от него не узнали, так что я решил пройтись по ключевым для всех туристов местам. На удачу, так сказать. Если она осталась здесь отдыхать, то должна была примелькаться куче народу.

По фотографии девушку не опознали ни в одном из прибрежных кафе, по причине завершения курортного сезона стоявших полупустыми, зато ее узнал владелец небольшого катера. Как и большинство жителей приморского города, он зарабатывал на туристах — катал приезжих вдоль берега.

— Два раза ее возил, — сказал мужчина, колоритный такой грек, представившийся Атанасом. — Красивая девушка. Улыбчивая. Всегда на нос уходила, там одна стояла, на море смотрела. Ни с кем не говорила.

— Почему вы ее запомнили? — сразу же сделал я стойку. — Только потому, что дважды ее видели?

Грек покачал головой, отметая мое предположение.

— Нет. С пристани она ушла с плохим человеком.

— Вот как, — во рту даже пересохло от накатившего азарта. — А почему вы решили, что он плохой?

— А среди людей Горына хороших нет. Этот был из таких. Я ей сказал, чтобы она осторожнее друзей выбирала, она тогда еще посмеялась. Сказала, что ничего серьезного не планирует, обычный курортный роман. А красть, мол, у меня нечего, так что зря я волнуюсь. Я еще удивился — такая откровенность с чужим человеком. Я ей не папа, не дядя, чтобы передо мной отчитываться.

Горын! Снова Горын! Не он сам, но его люди. Кто тут еще пытается защитить версию с совпадением?

— А вы его знаете, этого человека, Атанас? Город-то у вас небольшой, — вкрадчиво, боясь спугнуть удачу, уточнил я.

— Да знаю, конечно! — махнул рукой грек. — Витька это Мохов. На третьей линии живет, в Яме. Мать у него померла от пьянства, вот пацан и прибился к дурной компании.

— И он работает на Горына?

— Не работает. Человек он его, понимаешь, следователь? Тут вся шпана — его люди, хотя, может, самого Горына в глаза никогда не видели.

Тут у меня в голове щелкнула нужная шестеренка. Встала на свое место, родимая! И сразу же стало понятно, как ночные грабители смогли обмануть мой дар, сказав, что выполняли приказ Горына. Они не получали никакого приказа от самого преступного авторитета, вот как! От кого-то из его окружения. Остался один только вопрос — зачем этот приказ вообще было отдавать?

Тряхнув головой, я вернулся к более насущным проблемам — расследованию серии убийств.

— А с этими девушками вы Виктора не видели?

Подчиняясь порыву, я показал фото всех девушек капитану катера.

— Не припомню, — покачал тот головой. — Самих-то может и видел, девчонки приметные, а вот с Витькой или с кем другим из горынова племени — точно нет.

Перед тем, как распрощаться, я выспросил у грека приметы, по которым можно найти дом Мохова, и получил от него заверения, что искомый Витька, скорее всего, отсыпается сейчас там.

— Они же к вечеру на «охоту» выходят, — невесело пошутил Атанас напоследок.

— Двигаем к этому Мохову, — как только мы отошли от пристани, сказал я.

— А если это и правда курортный роман?

— Может, и так. Проверим.

Проживал Виктор не слишком далеко, но в таком квартале, что мне из машины стало страшно выходить, когда мы подъехали. Тесные улочки, едва-едва автомобиль прошел, нависающие над головой фасады самовольно сделанных пристроек на втором и третьем этажах, куча подворотен и лестниц между домами. И запах. Вездесущий запах гниющих фруктов, рыбы и испражнений. Шел он, казалось, отовсюду, но его эпицентрами были заваленные мусором контейнеры. Судя по удару, который пережило мое обоняние, не вывозили их уже несколько месяцев.

А ведь всего шесть кварталов от туристической пристани и с десяток — от исторического и культурного центра города. Как такое может быть?

— Частная собственность, — невесело пояснил Алексей. — В каждом доме прописано такое количество людей, а сами дома попилены на столько долей, что у властей города никогда не хватит денег, чтобы расселить хотя бы половину этого рассадника. Квартал, кстати, так и называется — Яма. В смысле, кто сюда попал, обратно уже не выберется.

Точное название! Яма. Настоящая помойная яма. И вот здесь живет человек, у которого, предположительно, был курортный роман с Анной Панфиловой? С умницей, красавицей, отличницей и начинающим юристом? Pardonnez moi[2], но я в это ни за что не поверю!

— Этот дом, — указал Филиппов на одну из типовых времянок, пристроенных сбоку к трехэтажному клоповнику. — Вон, красная дверь, все, как грек рассказывал.

— Слушай, а я вот спросить хотел, — произнес я, приближаясь к строению. — Атанас этот говорил так смело. А ведь про одного из криминальных городских авторитетов речь вел. Почему? Бессмертный, что ли?

— Почти, — усмехнулся Алексей. — Он грек. У них в Крыму очень сильное землячество, даже отморозки с ними стараются не связываться. Под ними вся рыболовная отрасль. Серьезные деньги.

— То есть, если ты грек, то можно и на Горына бочку катить?

— Если бы он сказал, что Горын виноват в смертях девушек, с него бы спросили. А он лишь сообщил, что видел нашу Панфилову в компании с человеком Горына. Тут треть города так или иначе на него работает, так что ничего особенно страшного он не сообщил.

За разговором мы добрались до красной двери и аккуратно по ней постучали. Осторожность тут явно была не лишней — косяк сразу же же заходил ходуном.

Сперва реакции на стук не последовало. Когда же мы повторили, изнутри донесся сонный голос, обещавший убить какого-то Армена. А вскоре показался и владелец голоса — по описанию грека, нужный нам Виктор Мохов.

— Добрый день, — произнес я, отточенным за годы движением просовывая ногу за порог дома и принуждая хозяина отступить. Просто на всякий случай. А то еще захлопнет дверь, мы начнем ломиться, а хибара обрушится. На кой черт такие жертвы. — Виктор Мохов?

— А кто спрашивает? — тут же окрысился молодой мужчина.

Он был хорошей породы, как сказал бы мой прежний начальник и наставник Агрих Дартахович Лхудхар. Настолько, что казался чужим этому месту. Светлые волосы, правильный овал лица, волевой подбородок с ямочкой посередине и четко очерченные скулы. Глаза смотрели без агрессии, но очень настороженно. А вот ноздри выдавали гнев.

— Полиция, — Филиппов продемонстрировал Мохову служебное удостоверение. — Хотим парочку вопросов вам задать, если не возражаете.

— Возражаю! — в глазах Виктора плеснулся страх, который тут же сменился гневом. — Валите отсюда, здесь мусорам не рады!

Одновременно с этим он попытался захлопнуть дверь, но сделать это ему помешала предусмотрительно подставленная мной нога. Которая сразу же после этой попытки избавиться от нас, уперлась коленом в его бедро и позволила мне завершить шаг, оказавшись внутри крохотной прихожей.

— Да вы чё творите, а?! — возмутился Мохов.

Жил он небогато. Продавленный диван, используемый как кровать, завешенное грязной шторой окно, стол, заваленный грязной посудой и пустыми пивными бутылками. Нет, определенно, он не стал бы вести сюда Панфилову.

— Девушку эту знаешь? — я ткнул ему в лицо фотографию Анны. С удовольствием отметил, как мелькнуло узнавание в глазах, как сменилось это выражение еще большим страхом, чем тот, который он испытал, узнав, что мы из полиции.

— Нет, — солгал он. — Первый раз вижу!

— Мы по адресу, Леша, — сообщил я напарнику.

И едва успел уклониться от удара ножом в живот.