Великий и Ужасный 6

Глава 7 Тридцать восемь попугаев

Планируя путешествие по Дунаю, я как-то упустил из виду наличие у нас на борту двух магов, квалификацию которых сам Василий Иоаннович Грозный, курирующий именно вопросы магии в Государстве Российском, счел вполне подходящей для такой нестандартной миссии. Конечно, мы с Хурджином — лбы здоровые, и ухватив по веслу с каждого борта, вывели плот на середину великой реки, и наддали вперед против течения… Со скоростью около трех километров в час. И пот с нас тек градом, и мышцы бугрились, и мы прям напрягались до усрачки. Все-таки плот, да еще такой массивный, да еще без надлежащей практики и против течения — это, мягко скажем, удовольствие ниже среднего. Даже учитывая наши сверхчеловеческие, усиленные татау возможности.

Но потом Ермолов, будь он неладен, предложил помощь. Скинул плащ, потер лицо руками, выдохнул несколько раз — и снова жахнул во все стороны этими своими темными плетями-конечностями. И сунул их в воду, аж Дунай забурлил, и рыба кверху брюхом стала всплывать. Кузя тут же кинулся ее выуживать своими штанцами, чем произвел фурор среди сирен, которые так и плавали вокруг нашего плота все это время, и среди предков, которые многоголосо принялись обсуждать формы и размеры кузиных мудей.

Мне на гоблинские мудя было временно пофиг, поскольку результаты шурования темными щупальцами в Дунае были, прямо скажу, феерические! «Конюх Федоров» шпарил по реке со средней скоростью десять-пятнадцать километров в час, и речные волны плескали через отсутствующий форштевень! Чертова магия, тут никаких резчиковых способностей не хватит, чтобы с ней сравняться!

— Однако, Клава и полезным может быть так-то! — прокомментировал Хурджин, становясь к кормовому веслу, чтобы управлять стремительным движением плота. — Шибко идем!

Таким образом, благодаря усилиям Ермолова, мы до конца светового дня преодолели километров пятьдесят или семьдесят, занимаясь в основном тем, что бдили по сторонам, изучая обугленные берега Инферно и шайки фальшдемонов на них. Твари явно на нас облизывались, завывали и вопили, но в воду не лезли. Кого там только не было: настоящее мракобесие из чертей всех видов, форм и размеров! Чешуйчатые, клыкастые, рогатые, копытные, крылатые…

— Крылатые!!! — выкрикнула Эсси и — щелк-щелк-щелк — отстреляла последние патроны из винтовки и взялась за лук.

Стая всё тех же павианов пикировала на нас с таким воем, как будто это немецкие «Юнкерсы» заходили на цель для бомбометания.

— Под навес! — рыкнул я, взмахнув кардом. — Отобьемся так!

Эльфийка не спорила. Потерять стрелы девушке не хотелось, и потому она нырнула под навес, следом за ней — Кузя. А вот Алиса Селезнева — она, наоборот, полезла наружу. Она вся сияла изнутри, у нее даже нос светился и уши, и рот, как будто туда диодные лампочки впихнули. Даже ногти светились.

— Открой рот, закрой глаза, — по-детсадовски сказала волшебница. А потом неожиданно громко гаркнула:- Lux clara calidum!

Жахнуло так, что волосы дыбом встали, как у сраного урукского одуванчика, а на моем лбу выступила испарина. Волна жара окутала меня — и тут же схлынула. А вспышку я даже сквозь закрытые веки увидал, аж мухи в глазах заплясали.

— Плюм, плюм, плюм! — я проморгался и увидел, как падали в воду на радость зубастым речным певуньям-сиренам обугленные тушки летучих павианов. — Плюм, плюм.

— Сколько мяса пропадает… Ва-а-а-аще! — вздохнул Кузя и грустно почесал мудя. — Но ты сильна, Алиска! Жжешь, как эта, как ее… Инвестиция! То есть… Интродукция! Ин… Инвазюкция? Бабай, чего ты на меня так смотришь, а? Че ты, как этот, ну? Ну, я один раз ошибся, а до этого всё правильно говорил, а ты уже как будто ваще меня ща придушишь!

— Штаны надень, пожалуйста, — попросил я. — Этого будет вполне достаточно, сударь мой Кузьма.

— Эсси! Эсси! Он что-то замыслил, этот твой Бабай! Эсси, скажи ему, что не надо ваще-то со мной так этикетно разговаривать, я че-то сразу очкую! — он попытался влезть под навес, но тут уже наткнулся на лютое непонимание с моей стороны.

— КУЗЯ, ЕТИТЬСКА СИЛА! ШТАНЫ!!!

Он аж присел и за башку схватился. А потом — за пипу и попу.

— Ой-ей! Чё это, как это? Я чё… А! Я же рыбов ловил! Штанами! О! А павианов, че, так же можно… — а потом глянул на реку, где сирены, клацая зубастыми пастями, дожирали жареных павианов, и грустно пошевелил ушами. — Не можно. Будь у меня такой хлебальничек, я бы тоже мясца знатно навернул!

И пошел натягивать на себя мокрые штанцы.

— Клавдий, отдохни уже, я двигателем поработаю, — сказала Алиса. — Часа на два меня хватит…

Клавдий, уже капитально сбледнувший, держался молодцом и согласился с неохотой. Гонор — наше всё! Если перед девчатами не выдрючиваться — то на кой хрен тогда жить, верно? Я прислушался к ощущениям, пригладил руками стоящие дыбом волосы и задумчиво проговорил:

— А часа через два и до Аквинкума уже недалеко будет. Надо поискать какой-никакой островок для привала… Может, тут тоже есть оазисы?

— Так-то поищем с мужиками… — Хурджин отложил кормовое весло и взялся за бубен, и принялся негромко барабанить пальцами по мембране. — Та-та-та-та-там-м-м…

— Борзеет, троллячья морда! — раздался грубый голос из ниоткуда, и повеяло мертвенным холодом. — Гля, какой бубен! Думает — раз такой бубен, то ему всё можно!

— Армин, не шелести особо, почему нам и не слетать бы, не посмотреть… Вон, Марбод дважды Аквинкум жег, он что — не подскажет че тут как? Марбод, ты че там делаешь? На сиськи пялишься? Так мелкие у нее совсем сиськи, у магички этой, а вот у эльфки — это да, хотя, может, и не как у правильных урукских баб, но в принципе есть на че…

— ТАМ! — требовательно стукнул в бубен Хурджин костяшками пальцев и нахмурился. — ТА-ТАМ!

И потянулся за колотушкой.

— Да слетаем, чего нет-то? — пошли на попятную предки. — Чего нам там в том сраном храме сидеть и друг на друга глядеть? Тут есть одно местечко… Надо полететь за Лупу и глянуть на Сетендере, или на Хелембу…

— Куда полететь? Чего ты материшься-то? Совсем охамел, берега путаешь, орчина!

— Тугоухий? Говорю — Лупа!

— Сам ты — лупа! Охренел совсем, прозрачный ты долбоклюй!

— Остров Лупа, тупица! Ты и при жизни бараном был, а сейчас и вовсе — скотина тупорылая! Кто Аквинкум жег, я или ты?

— Откуда ты эти названия взял вообще, мамин выпердыш?!! Кто так острова эти назвал? Старина Юлий? Или тот гамадрил Лабиен?

— На Хелембе Оазис будет, я те говорю!

— Не хелемби мне голову, надо за Лупу лететь!

Они так и гавкались, удаляясь в вечерних сумерках, только туман клубился там, где шуровали над водой далекие предки. Честно говоря, я был чертовски рад, что дохлые уруки наконец свалили, потому что проверять способность моего Ловца Снов, который искрил всякий раз, когда призраки начинали колупать мне мозг, мне не хотелось. Хотелось Эсси обнять и подремать спокойно хотя бы полчаса!

Прежде чем улечься, я глянул на магичку, которая стояла на корме и пялилась в воду. Селезнева подменила Ермолова, и теперь сама работала корабельным двигателем. Из глаз ее били те самые лучи света, и вода кипела и булькала, шипела и исходила паром — и плот двигался вперед на такой странной тяге. Черт его знает, как оно все должно было происходить, будь у нас тут нормальная команда героев в стиле «Арагорн-Леголас-Гимли-Гэндальф», но, в принципе, меня всё устраивало. Мы двигались в верном направлении и кроме ожогов, ран и пошатнувшейся психики потерь не понесли. Даже запасы провианта пополнили за счет жареных гусей и диких яблок из оазиса…

Так что — да, мне всё нравилось. Всё, кроме огромной дырки, образовавшейся на штанах у Кузи, прямо там, где располагается орган, в определенных кругах именуемый емким словом «очко». Которое сейчас гоблин выставил на всеобщее обозрение самым непосредственным образом. Он был сильно занят: ловил в мутной водичке Дуная жуков-плавунцов и грыз их одного за другим. Заедал горе по несъеденным жареным павианам, видимо.

— Убить бы его, да впадлу, — сказал я. — Эсси, как думаешь, почему гоблинов до сих пор не истребили как вид?

— Думаю, это потому, — зевнув, проговорила эльфийка и потянулась. В Хтони она уставала быстрее всех нас. — Потому, что благодаря гоблинам даже самый жалкий тип может чувствовать себя не распоследним чучелом. Всегда есть кое-кто похуже… Но, если подумать, то получается, что Кузя — парень полезный, да?

— О, да! — кивнул я. — Еще повернулся бы жопой в другую сторону, так и вообще можно было бы медалью награждать. Ну что, давай спать?

Я улегся на плот, на котором тут же стало мало места, Эсси пристроилась рядом, положила мне голову на плечо и закрыла глаза. И я — тоже. И пофиг мне стало на Хтонь, сирен вокруг и Кузину жопу. Мне было хорошо здесь и сейчас.

Кузя обдристал весь остров Хелемба и останавливаться не собирался. Дунайские водомерки, головастики и жуки-плавунцы, похоже, категорически не подходили Сан-Себастьянскому гоблину в качестве источников протеина. Утешал тот факт, что с плота на берег мы его перебросить успели, и ничего особенного там ему не грозило: остров был оазисом, пускай и почти бесполезным. Кусты, редкие деревца, песок, травка — вот и всё.

Но передохнуть было можно, и подготовиться к рывку к Эпицентру — тоже. ПередОхнуть — от кузиных миазмов, а передохнУть — от тягот и невзгод пути. Главное — твари по оазисам не шарили, это сильно радовало.

Аквинкум отсюда было видать очень хорошо. Крупный античный, точнее, римский или — как тут говорили — имперский город, притом прилично сохранившийся! Насколько я мог судить — он находился на том берегу, где потом в моей истории появилась гуннская Буда, и венгерская Обуда. А на другом берегу, соответственно, Пешт… В этой реальности тут ничего подобного не было, даже никакого римского же Контр-Аквинка: противоположный берег застил багровый туман со смутными тенями внутри, и хрена с два мне хотелось туда лезть. Благо — без этого можно было прекрасно обойтись! Наверное.

— Хранитель Хтони, — сказал я. — Или парочка хранителей. Это будет капитальное дерьмо неизвестного сорта, и мне сильно хочется понять, как нам его уделать или задержать до тех пор, пока я не закончу работу у Эпицентра.

Прислушавшись к своим ощущениям, я ткнул пальцем куда-то в сторону возвышавшихся над двух- и трехэтажной застройкой развалин ипподрома.

— Это там, что ли? Что по твоим данным, Эсси? Нам куда? — чуйка — чуйкой, но когда она подкреплена историческими изысканиями и теоретическими выкладками — вот тогда я буду точно уверен, что снова не получится хрень в стиле «я знаю короткую дорогу!»

— Термы. Эпицентр должен располагаться в термах, и это на самом деле недалеко от ипподрома, — кивнула эльфийка. — Я думаю, мы с тобой можем пойти по крышам, налегке. Хурджин обеспечит разведку духами и поможет с эвакуацией, когда тут начнется… Начнется то, что начнется… — она прятала глаза.

Похоже, переживала за меня? Ну да, Эсси хорошо помнила, как меня вштырило после художества на Маяке! Но я-то уже вырос над собой, я-то теперь матерый орчина с охренительными татау, я взрослый почти, и невеста у меня есть! Ого-го, что я вытворю, и ни разу не окочурюсь! В конце концов — проклятый старый дом я лихо уделал, правда, это было давненько, и аномалия там не разрослась до размеров средней европейской страны, но…

— Хозяина Хтони мы берем на себя, — сказал Алиса. — У нас есть средства, да, Клавдий?

Клавдий хмуро кивнул, тряхнул рукой, и из рукава его плаща в ладошку выскользнула самая настоящая волшебная палочка! Ну, как у Гарри Поттера, только не такая и другая. Селезнева весьма фривольно задрала свое платьице, и у нее обнаружились чулки, кружевные трусики и тоже — волшебная палочка, как раз прижатая к бедру этим самым чулком.

— Они не пройдут! — она отсалютовала кулаком, изображая международное революционное приветствие. — Но пасаран!

Я даже поморгал глазамии за бедро себя ущипнул: она что — сменила милитари-комбез на платьице? И когда успела? Может — это артефакт какой, мощь которого несоизмеримо важнее удобства и функциональности? Или она специально это чисто из вредности, чтобы Клавдию ножки свои и трусики продемонстрировать? Ножки, кстати, у Алисы были ничего. Попа тоже. Но Эсси — вне конкуренции!

— Не пройти, так-то, может, и не пройдут. Однако, прилететь могут, — Хурджин склонил голову набок, наблюдая за Кузей, который сновал по берегу, выискивая незасранное место, и вдруг, взвизгнув, стартанул к нам.

— Спасите-помогите! — орал гоблин. — Убивают! Насилуют!

Нас всех на мгновение накрыла темная тень, ударил поток воздуха и резкий, громкий глас с небес провозгласил:

— Фу! Это и вообразить такое сложно! Засрал мне единственное спокойное место, а теперь — «насилуют»!

Мне хватило одного взгляда вверх, чтобы сообразить: Грифон нашел нас!

Эта сущность выглядела эпично, ничего не скажешь. Левушка Попугин оказался великолепен и ярок: птичья голова с мощным хищным клювом была украшена красными и зелеными перьями, крылья напоминали орлиные и имели что-то около восьми метров в размахе. И они тоже пестрели зелено-красным диапазоном, а мощное львиное тело на крепких лапах с внушительными когтями вселяло впечатление силы и стремительности.

— Попугай! — сказал я. — Тебе привет от Слоненка и Удава. Мартышку они решили не привлекать, сказали — она вздорная баба.

Грифон издал удивленный клекот и, примерившись, приземлился на мелководье. Видимо, боялся вступить в гоблинское говно и потому ступал осторожно, перебираясь на бережок.

— Это ты от Севы, что ли? За мной прибыли? Ох, как вовремя! Я тут задолбался до последней крайности, если честно… А чего ты такой страшный-то? Орк, что ли? А эти кто? О! С ушками! Эльфийка! Ого! А эти двое? Какие-то хлыщи… А этот синий — тролль? А мелкий? Мелкий серун какой породы?

— Породы гоблинов, — мне даже поплохело на секунду.

Грифон, ять, он же Попугай, он же — младший научный сотрудник Лев Попугин, оказался скорее Птицей-Говоруном, чем великолепным мифическим чудовищем. Говорил он быстро, много и самым неприятным голосом, так что хотелось заткнуть уши.

— И что, и что? Правда заберешь меня в какое-то такое место, только без этих чертей? — поинтересовался Грифон, уселся на жопу на прибрежном песочке, задрал заднюю лапу и начал вылизываться. И при этом не переставал говорить: — У меня эти черти уже в печенках. Всякий раз им звездюлей отвешиваю, а они опять… Немотивированная агрессия, вот что! Сколько их можно бить? Я устал! Я уже, честно говоря, крышкой ехать начал от такой жизни! А выбраться надолго не могу — назад тянет! Не то, чтобы фигурально, в плане ностальгии, нет! Буквально — тянет, и всё! Мне нужно какое-то такое же место, только без чертей! Есть такое же место без чертей? Ну, чтоб поприличнее — лес нормальный, горы там, народец какой-никакой, чтоб пообщаться…

— Сколе, — сказала Эсси. — Там как раз аномалия освободилась.

— Какая хорошая мысль! — обрадовался я. — Смотри, товарищ Попугин… Есть для тебя подходящее предложение, там и горы, и речка, и лес, и Хтонь, и хозяйка замка — пьющая, но очень общительная… Тебе понравится. И на территории Государства Российского, сможете хотя бы весточками со своей братией обмениваться. Но!

— Начинается! — Грифон закрыл кисточкой хвоста глаза. — На спине не катаю, где сокровища — не знаю, принцесс не ворую, с домашней птицей не скрещиваюсь!

— Ять! — сказал Ермолов, впервые на моей памяти выматерившись. — А у тебя того… Травматичный опыт общения!

— Не то слово, — вздохнул Попугин и взялся вылизывать крылья. — Просто каличи какие-то сплошные. Люди и эти, бородатые, толстые… Кызылы!

— Кхазады! — поправила Алиса.

— А я о чем говорю⁈ И черти еще. И вампиры! Я чуть не сбрендил. Одни перьев пытаются надергать, другие — девственниц скормить, третьи с уздечкой носятся, как будто я какой сивый мерин… Заберете меня отсюда, а? Я в принципе покатать могу, мне уже плевать на гордость. Давайте — девочек покатаю? Они у вас красивенькие и легкие. А ты, синий, даже не смотри на меня! Ты капец тяжелый, однозначно! И тебя, патлатый, я тоже катать не стану…

— Вообще-то, — мне пришлось прервать этот поток красноречия. — У нас тут спецзадание. А за тебя меня попутно попросили, это к основной миссии не относится. И вот эта девочка в белом платьице хотела тебя в поликлинику забрать, для опытов…

— Как-как ты сказал? — птичья морда стала максимально удивленной, а хвост задрался вертикально вверх.

— На Дерибасовской хорошая погода, говорю!

— А на Брайтон-бич опять идут дожди! — дополнила Алиса.

— Так! — Грифон опять сел на жопу. — Это что, вы оба — тоже? Давайте-ка мы лучше с вами втроем сядем, выпьем, закусим…

— … о делах наших скорбных покалякаем! — закончил его фразу я. — Все понял? Можно отложить серьезный разговор о тонких материях и иных мирах? Нам надо Хозяина местного прикончить и Хтонь закрыть с концами. А потом — обсудим наши житье-бытье и все прочие, не относящиеся к делу, лирические подробности.

— Хозя-а-а-аина? — он мигом переключился. — Это очень хреновая идея. Хозяин тут свирепый просто ужас. Чертей гоняет, дирижабли сбивает, спецназовцев бородатых жрет! Один раз раскатал в тонкие блинчики танковую колонну!

— Что, велик и страшен? — спросил я, краем глаза подмечая, что все, кроме меня и Алисы категорически тупят, слушая наш разговор.

— Ох, и страшен! — закивал Грифон. — Балрог, если вы понимаете, о чем я. Натуральный Балрог. И велик! Росту в нем — тридцать восемь попугаев!

И мне очень захотелось верить, что он имеет в виду натуральных стандартных попугаев, а не себя самого.