Великий и Ужасный 6

Глава 23 Круги на воде

Псевдоинтерлюдия. Полковник.

Нукеры в шипастых доспехах меняли в окопах парней из земщины, которые то и дело голубоглазо косились на смуглых и черноволосых южан. Пехотинцы забирали с собой тяжелое оружие, боеприпасы, полковое имущество. Приказ звучал недвусмысленно: никакого огнестрела и никакой взрывчатки на передовых позициях! Тяжело нагруженные, солдаты помогали один одному покинуть боевые посты, подсаживали, подавали руки. Нукеры наблюдали за происходящим отстраненно, их черные глаза поблескивали под шлемами бесстрастно и холодно.

— Благодарю вас, полковник! — Келбали-хан коротко кивнул. — Вы славно тут поработали, теперь — наша очередь послужить Государю.

— Хотел бы я знать, что сейчас происходит на самом деле, — пожилой земский офицер снял каску с головы и почесал солидную лысину. — Ваша светлость.

— Нет уж, полковник, светлостью я, возможно, стану утром. Пожалуй, сейчас в табели о рангах вы стоите даже несколько выше меня… — вельможа положил руки в латных перчатках на тяжелый металлический пояс и мрачно кивнул своим мыслям. — Если доживу до утра. Если кто-то из нас доживет до утра.

Земский хмыкнул. Ну да, Нахичеванские все еще были в опале. И, похоже, сейчас у них появился реальный шанс искупить вину кровью. По крайней мере, присутствие на «передке» самого великого закавказского демонолога и его сыновей говорило в пользу именно этой версии. Не часто уже пожилому офицеру доводилось видеть ханов, князей и принцев в окопах… Хотя, те же Воронцовы и Ермоловы даром что высокородные — вояки лютые! Да и царские сыновья тоже не гнушались черной работы: говорят, один из цесаревичей в инженерных войсках служил, в понтонном батальоне, второй — в РХБЗ, третий… Третий, по слухам, в батальоне штурма и разграждения, но это не точно — эту часть в основном из гномов комплектовали.

Колонны пехоты поротно уходили в рассветный сумрак. Полковник еще некоторое время стоял, наблюдая за ханской дружиной, располагавшейся в блиндажах и окопах, и цепными чешуйчатыми и рогатыми демонами, из ноздрей которых валило пламя, а в крохотных глазках читалась бесконечная жажда крови. Бывалый офицер поправил автомат не плече, нахлобучил каску на голову, плюнул под ноги и, хрупая подошвами берцев по сухой земле, побежал за своим подразделением, бормоча на ходу:

— Я манал этих магов! Всех, кроме Государя… Я манал…

Под сенью деревьев лесополосы, там, где гудели электромоторами грузовики, он столкнулся с бледным юношей в гражданской одежде.

— Извините, господин полковник, не подскажете, где здесь дружина Келбали-хана Нахичеванского? — он с видимым смущением потер лоб.

Рука, которой он это сделал, ранее совершенно точно принадлежала боевому роботу самого высокого класса, и потому полковник потянулся за пистолетом. Здесь, среди боевых порядков земских войск боевые киборги не появлялись — почти никогда! Табельный пистолет мало что мог сделать против такого противника сам по себе, а вот артефактные пули от концерна "Demidoff, которые офицер купил на личные средства в Одесском сервитуте — вполне.

— Я свой, — улыбнулся юноша несколько натянуто. — Не нервничайте. Вот и документы есть.

Помимо стандартного ай-ди у странного киборга имелась грамота с кучей сургучных и висячих свинцовых печатей. В делах аристократы не всегда и не все могли доверить компьютерам… От печатей точно должно было фонить магией, но земский офицер был цивильным, и магия для него всегда оставалась чем-то вроде радиации: вполне реальным, работающим, смертоносным, невидимым и почти непознаваемым природным явлением. Полковник взял из рук незнакомца пергамент, развернул его и прочел:

— Latif Nahichevanskij, glavnyj buhgalter CVK «ORDA», — а потом не выдержал и выругался: — Я манал… Простите, не удержался. Что, тоже — во искупление?

— Да нет, не то чтобы… У меня другой путь, к государевому милосердию, — развел стальными руками киборг и почему-то глянул себе куда-то в район ширинки. — Я в самом его начале, но подвижки, определенно, есть. А здесь — по зову сердца. Да и перед отцом с братьями я виноват…

— А-а-а, сыновняя почтительность! — полковник вернул грамоту Латифу Нахичеванскому. — Это хорошо, это правильно. Что ж, удачи вам всем, что бы вас ни ждало. Я уже имел честь общаться сегодня с вашим родителем. Его дружина занимает позиции прямо за моей спиной, в. Идите как шли, и не ошибетесь.

— Удачи нам, и спасибо — вам. Вы славно сражались! — молодой аристократ отсалютовал кибернетической ладонью. — Для цивильных.

И быстрой, прыгающей походкой двинулся к окопам. Вместо ног, похоже, у него тоже были киберпротезы… Нет, полковник ничего не имел против киборгов, магов, нелюдей и прочих. Ну, есть такое чудо природы, что тут поделать? Чудеса иногда бывают даже полезными. Особенно, если эти чудеса собирались повоевать вместо его ребят. За последние месяцы пехота хлебнула лиха, так что старый офицер ничего не имел против таких раскладов. Но все-таки — демоны, маги и киборги, и все — в один день? Это было, пожалуй, слишком.

— Я манал! — полковник потер ладонями небритое, обветренное лицо, помассировал сквозь веки воспаленные от недосыпа глаза, зачем-то пожал плечами и побежал догонять арьергард.

Дворянские дружины, нелюдские отряды и опричные полки меняли на передовой дивизии земских войск на всей длине Балканского фронта.

Мы втоптали носферату в каменные плиты атриума. Забили и затыркали их досмерти, к чертовой матери.

Да, началось всё не очень: спящие были очень могучими сущностями, и расшвыряли добрую половину наших в первые же секунды боя, но потом жажда крови взяла свое. Слишком долго они спали, слишком сильно проголодались за это время! Чертовы упыри кинулись отсасывать у всех подряд, не взирая на расу, пол и возраст и тут… Ядовитый коктейль в крови ордынцев, специальный антивампирский пестицид, который обеспечили мои татау, сыграл свою ключевую роль. Ну да, потеря литра крови за несколько секунд — серьзный удар не то что для человеческого, даже для урукского организма! Но принятие вовнутрь литра чистой отравы — для упыря смерти подобно!

Токсическим шоком мы воспользовались немедленно: ударил в тыл из каменной кладки цитадели Полоз, спикировал с небес Грифон, защелкали снайперские винтовки с башни… А потом и мы с папуасами с крыши спрыгнули: нахрен нам внутри цитадели орудовать, если враг — вот он!

Расправа получилась долгой: древние кровососы все порывались подняться и наброситься, и всякий раз получали в хлебало или горячий свинец из всех стволов, или заостренные железки во все части тела. В итоге — по всем и каждому протоптался мамонт, залили получившийся фарш горючкой из местного резервного генератора, подожгли — а потом кинулись грабить покои хозяев, погреба и кладовые… Ну а то, что недосмотрели, и цитадель тоже загорелась — так это пустяки, дело житейское…

Главное — свалить успели, и своих с собой забрать, пока обдуренные духами местные вояки с металлургического комбината не вернулись!

И вот теперь здесь, километрах в пяти от замка Хуньяди, у самой границы Аномалии, я стоял столбом и тупил, глядя на гигантскую паучиху, которая и не думала нападать. Пялилась на меня и сучила ногами, выжидающе. А за ее спиной, на деревьях, под деревьями и вообще — везде, расположилась тьма-тьмущая арахнидов всех форм и размеров, и они тоже сучили ногами и пялились на нас, и не нападали!

Вдовушка поклацала жвалами и стукнула передней лапой об землю. Я видел свое отражение во всех восьми глазах чудовища, и с любопытством наблюдал, как моя физиономия искажалась и вытягивалась. Точно как в кривом зеркале, в комнате смеха. Мне хотелось скорчить рожу и показать язык, но Эсси дернула меня за руку:

— Ну⁈

— А! — очнулся я. — Да! Уважаемая Вдовушка, мы по делу. Мы с пацанами и девчонками идем к эпицентру, чтобы я там нарисовал каляки-маляки, от которых вот эта самая Хтонь разрастется до неприличия. Или не разрастется, но эффект ее будет масштабирован — это точно. Тут нет полностью достоверной информации. Так или иначе, ничего взрываться и стрелять не будет на мно-о-огие километры и сотни километров вокруг. Как долго — точно не скажу. Но на бесптичьи и жопа — соловей, верно? Не думаю, что вы, сударыня будете против таких раскладов. Поэтому — предлагаю нам с вами разойтись краями. Со своей стороны обещаю Хтонь Хунедоарскую не закрывать, паучат ваших матерным словам не учить, хрен об занавески… То бишь, об паутину — не вытирать. В конце концов мы — Орда, мы за все хорошее против всего плохого. Мы положительные герои!

— Тр-тр-тр-тр? — прострикала гигантская паучиха своими капитальными челюстями.

— Что? — снова я тупил. — А! Ваша часть договора — никого из наших ни хватать и в паутину не запутывать. И паучат своих этому же научить. Поучить. Гы-гы. В общем — мы туда и обратно, быстренько! Нет, один не могу, мне нужна группа поддержки. И не смотри на меня так, это я с виду большой и мощный, а с самооценкой у меня проблемы. Я — публичная личность! Нет! К публичной женщине это не имеет никакого отношения! Мне нужно чтобы в меня верили и мной восхищались, тогда всё получается более, чем менее. Во-о-от!

Я выдохнул и уставился на капитально стремную тварь, которая стояла на самой границе Хтони.

Вести переговоры с такой падлой — это была не моя идея, а Эссина. Я бы лучше попробовал ее все-таки рубануть. Потому что Вдовушка — сильно стремная. А как гласит урукская народная мудрость, если видишь что-то стремное, то надо рубануть, размахнуться и еще раз рубануть, а не шариться с фонариком и высматривать лютую дичь по углам. Но именно эта хтоническая сущность зарекомендовала себе как личность явно не обделенная зачатками интеллекта и прагматическим отношением к жизни. А мы, ордынцы — мы за индивидуальный подход. Поэтому… Попробовать стоило.

— Цк-цк-цк, — раздался странный, но, кажется, одобрительный звук из паучиной пасти.

И она отошла в сторону! И весь сонм паучат самых разных форм и размеров — расступился, уступая нам дорогу.

— Ну что, ребята? Улыбаемся и машем! — скомандовал я. — Шагом — марш! Камрад Лурц! Песню запе-вай!

Радостный Лурц воздел вверх черный штандарт с белой дланью и зарычал:

— Вставай проклятьем заклейменный

Весь мир голодных и рабов!

И сводный ордынский отряд маршируя кто в лес, кто по дрова, и жутко перевирая мелодию «Интернационала» подхватил:

— Кипит наш разум возмущенный

И в смертный бой идти готов!

Новенькие, из балканских уруков — они прислушивались к незнакомым словам, и пучили свои глаза и едва ушами не прядали, ощущая эманации нашего, ордынского эгрегора, который раскрывал свои страшные крылья в небесах Хтони, а паучата — эти бы зааплодировали, если б могли. Им всё очень нравилось.

Такой херни со мной еще не было. Парадным строем в Хтонь входить — это вам не шубу в трусы заправлять! За нашими спинами горят развалины замка Хуньяди, жарко полыхает металлургический комбинат, из самой Хунедоары бежит народ, воют сирены, гудят клаксоны, ор, крики, паника! И мы бодро шагаем к эпицентру! Это — эпично! И я очень надеялся, что Кузя всё заснял, потому что если нет, то нахрен он вообще нужен, вместе со своей «Гоблин Пикчерз»?

Наши винтовки, пулеметы и другой огнестрел мы оставили тут же, у самой границы Хтони, тупо замотали в брезент, и огромный дуб, повинуясь эльфийской магии Брегалада и Эсси, укрыл наш арсенал под своими корнями, на высоком берегу реки Муреша. Здесь, в аномалии, от них толку не было. Да и вообще, если все получится — оно нам больше не понадобится. По крайней мере, на Балканах. Кое-кто оставил себе пушки, которые были дороги как память: Хуеморген — обрез, я — ракетницу… Но в целом — лишняя тяжесть. Даже Витенька вместо кучи пистиков вооружился не меньшей кучей опасных бритв. Чертов осьминожий извращенец! Ненормальный вообще.

Что будет, если у нас ничего не получится, я старался не думать. Но оно все равно лезло в башку. Жопа нам будет, вот что! С другой стороны… Вдовушка поработала над Хунедоарской Хтонью капитально. Паучата нас не тронут, а местные твари-недобитки полусотне злобных рыл не страшны. Так что как там поется? Знамена ввысь? А, не, тьфу, чтой-то я? Совсем берега путаю? Исправляясь прежде всего перед самим собой, я вдохновенно проорал, подпевая разошедшемуся не на шутку Лурцу:

— Весь мир насилья мы разрушим

До основанья, а затем

Мы наш, мы новый мир построим —

Кто был ничем, тот станет всем!

Мы шли по опушке темного, мрачного леса, опутанного колючим терновником, липкими лианами и паучьей паутиной плотной коробкой. В первых рядах — тяжи: уруки, тролли, гномы, люди, снага из тех, кто покрупнее. Во вторых рядах — народ с древковым оружием, чтобы в случае необходимости лупить супостата через головы товарищей, на расстоянии. В центре — стрелки и волшебники. И не только Сагдей с двумя эльфами! У Цегорахова, например, нашлась солидная такая праща, у нескольких молодых папуасов — боевые рогатки, стальные, с мощнейшими резинками и металлическими шариками в качестве боеприпаса. Таким и голову размозжить можно! Хулиганье…

Эсси, конечно, была тут, рядом, а не в центре построения. Взяла меня под локоть да так и шла, время от времени касаясь меня бедром и посматривая. Знала она меня слишком хорошо, и потому за внешней бравадой и дикими воплями, похоже, рассмотрела думы окаянные. Которые мои мысли, мои скакуны…

— Ты всех порвешь, — сказала она и погладила мое предплечье. — Мы все в тебя верим. Орда в тебя верит. И я тебя люблю. Татау придумал?

— Ага, — откликнулся я, и поежился от удовольствия. — Даже три. Или пять! Это будет дичь эпического масштаба. Есть только одна проблема: если малевать, так я только карту всех Балкан вместе с Пеллопонесом смогу. И то — примерно…

— Ого! — брови эльфийки поползли вверх. — Это прямо весь полуостров накроет? Но тогда, наверное, ненадолго, да? Не навсегда ведь?

Я задумался. Конечно, Резчик я был хоть куда. Могучий и крутой. Но — Балканы! Это масштабы будь здоров! Тут малюй так или эдак, а, получается, в любом случае — в процессы мирового масштаба влезаешь! Это вам не кадавра с ктулху сексом трахаться заставлять! Так что, похоже, Эсси была права. В таких масштабах — пару дней, может быть — недель, вот мой максимум. Вот в это я верю.

— Вот и молодец, — кивнула Эсси. — Вот и верь. Две недели — этого будет более чем достаточно.

Я что, снова трендел всё это вслух? Нервы ни к черту, надо куда-то на отдых, в жаркие страны, на океаническое побережье, вместе с Эсси. Отпуск! Мне нужен отпуск!

— Ты и сейчас трендишь всё это вслух, — девушка улыбалась вовсю и жмурилась как довольная кошка. — Но ход твоих мыслей мне нравится!

— А-хм! На чем мы там остановились-то? — я прислушался к голосящему Лурцу и подвывающей ему Орде и прочистил горло. — А, точно! Добьёмся мы освобожденья, своею собственной рукой!

Всем своим нутром я чуял — эпицентр близко, он где-то здесь, впереди, в одном из мрачных распадков среди трансильванских холмов…

Честно говоря, я был даже несколько разочарован.

Пожалуй, после всей этой балканской авантюры, после бунта в Крупани, забега по Раскии, штурма замка Хуньяди и всего такого, я ожидал нового превозмогания и подвигов, чтобы кровища во все стороны, ад, жупел и пепел кругом… Но это все уже было — в Паннонии. И в десятке других мест. А здешняя, Хунедоарская Аномалия все-таки оказалась гораздо пожиже. Эдакая зловещая чащоба, клякса на карте километров семи в диаметре. С проплешиной оазиса, на которой торчали как сломанные зубы остовы обугленных и освоенных пауками небоскребов. Ничего интересного. И никакого Хозяина. Похоже, Вдовушка отвоевала себе эту делянку…

Мы дошли до нужного распадка стройными рядами, постепенно теряя весь боевой задор, и осознавая: всё уже сделано. Не будет превозмогания и яростных атак. Наши действия и бездействия последних месяцев привели нас сюда, в эту точку. Мы победили заранее всех, кто мог доставить нам проблемы, предусмотрели всё, что могли предусмотреть. Всё сделали правильно — и не будет тут никакого Темного Властелина, который почти одолел бы нас и начал бы толкать тупые речуги, а мы бы его прикончили как бы из последних сил. Ни-хре-на подобного!

Потому что эта сказка — не про прекрасных принцев. И не про могучих волшебников. И не про рыцарей в сверкающих доспехах. Она — про орков по большей части, и мы, как настоящие орки, грустить по поводу недостаточной героичности не собираемся.

В конце концов, мы сюда зачем пришли? Пофоткаться, это да. Потому что мы хоть и орки, но — диджитал, йопта! Ну и раздобыть кое-какое ценное имущество, не без этого. И пофоткались, и раздобыли! Вон какие атласные красные шаровары у Лурца! А Щербатый? Обрядился в золоченый жупан, подпоясался самоцветным поясом, высунул язык и думает, что кум королю! У баб дорогих цацек — полно, хоть жопой жри эти брюлики-сережки… Нахрен брюлики орчанкам — это другой вопрос. У мужиков — острые железяки, сплошной булат и чеканные рукоятки. Любо-дорого смотреть! Монеты в карманах, опять же, звенят — красота! Вот он, закрытый гешефт! Или то — гештальт? А мир спасти или в войне там выиграть — это попутно. Если получится.

Так что раз уж одному Резчику на этом сраном огромном буке надо какие-то каляки-маляки понарисовывать — то пускай рисует. Орки одобряют, верят и надеются на своего Бабая! От этого бабаевского рисования сплошная польза и прибыток, доказано долгими месяцами совместного труда на благо бессменного, великого и ужасного ордынского Вождя и Атамана! А пока он рисует-вырезает, можно и перекусить… Че там-ять в кладовых-нах у Хуньяди-врот было, у него же не одни-ска кровососы в дружине-нах служили, человеческой-ска жрачки тоже вдоволь-ять припасли!

Ордынцы располагались лагерем, выставляли караулы, жгли костры и жарили на деревянных палочках огромные ломти копченого мяса и хлеба, и раскупоривали бутылки с вином, и варили кофе. А я работал.

Да, этот эпицентр был не похож на другие. Но я не видал ни одного похожего эпицентра вообще и в принципе! Здесь, посреди аномалии, рос толстый, как баобаб, бук, с корявыми, скрюченными ветвями, покрытой мхом черной корой, с пульсирующим, горячим средоточием где то-там, в самой сердцевине… Этот патриарх среди деревьев и был ключом к местной Хтони. Он и был моей целью.

И я расчистил от коры небольшой участок, и развел в плошке сажу от костра со своей кровью, и, принялся рисовать. Медленно и неспеша, я выводил на древесине сначала контур Балканского полуострова — настолько точно, насколько мог, потом — один за другим известные мне компьютерные значки расширения и масштабирования. Все эти кубики, стрелочки и оси координат с растущими графиками. И на душе моей было ровно и спокойно — как никогда прежде.Всё должно было получится.

И всё получилось.