Ведьмак: назад в СССР-5

Глава 8 За речку

6 декабря 1978 года.

Узбекская ССР.

Аэродром Чирчик.

Выпрыгнув из-под брезентового кунга на бетонку, я осмотрелся. В своей реальности мне приходилось бывать множество раз на военном аэродроме, расположенном в Чирчике. Правда, это происходило на несколько лет позже нынешних событий. Обернувшись на триста шестьдесят градусов, я сначала не заметил никаких особых изменений, но потом вспомнил о длинных военных складах за периметром. Похоже, их начнут строить чуть попозже.

— Турист, чего встал как столб? Боеприпас сам себя не разгрузит.

Неожиданное понукание, появившегося рядом ротного писаря, заставило начать двигаться. И снова я таскал ящики вместе с остальными десантниками отделения. Правда, теперь, скинув китель афганки, я перестал выделяться.

Наблюдающий за мной из кабины грузовика писарь, заметил обновку в виде тельняшки. Выскочил с явным намерением что-то предъявить. Но тут же был встречен старшим сержантом Кривоносовым. Не знаю, что он ему сказал, но соглядатай командира роты покраснел словно помидор и вприпрыжку направился к группе офицеров, которым в этот момент нарезал задачу командир роты.

А через пять минут я опять почувствовал на себе взгляд Должанского. На этот раз он смотрел скорее одобрительно, нежели неприязненно. А потом капитан меня удивил. Внезапно он указал пунцовому от злости писарю на штабеля ящиков, сложенных у одного из грузовиков. И буквально через минуту писарь принялся таскать их вместе с другими десантниками.

Вообще, Должанский не был похож на человека, на которого можно надавить. Так что версия с принуждением к сотрудничеству с ликвидаторами, мной больше не рассматривалась. Появление чужака в роте, капитану не нравилось. Но, видимо, у службы ликвидации нашлись веские аргументы, чтобы склонить гвардейца десантника закрыть на это глаза.

Грузовики нашей колонны выстроились рядом с АН-22. Похоже, именно на нём роте ВДВ предстояло отправиться в Афганистан. Военно-транспортный самолёт грузили через опущенную аппарель. А чуть позже, по ней внутрь грузовой палубы, один за одним, въехали четыре новеньких БМД-1.

Как я заметил, судя по маркировкам на ящиках, боеприпаса ко всем видам оружия, имеющегося в распоряжении роты, брали с большим запасом. Оно и понятно. В кремле уже знают, чем это закончится, и начинают двигать фигуры по шахматной доске. Сегодня шестое декабря. Афганская война официально начнётся двадцать пятого. Штурм дворца Амина назначат на двадцать седьмое. Получается, у меня на поиски доктора Каца и остальные хотелки московских кураторов, осталось где-то двадцать суток.

— Рядовой Строгов! — командный голос окликнул меня сзади и я, опустив на бетонку очередную брезентовую скатку с палаточным тентом, резко развернулся на месте.

— Я.

Уже откликнувшись, увидел широкоплечего прапорщика в песочной эксперименталке и голубом берете. Он придирчиво осмотрел меня с головы до ног, словно взвешивая и одновременно снимая мерки. Прапор был коротышкой, вот только в глаза, навряд ли кто-то решится его так назвать, не нарвавшись на неприятности. Практически квадратная фигура прапора, поломанные уши и особенный взгляд борца, автоматически ищущие брешь в защите, для прохода в ноги, намекали на долгие годы занятия боевыми искусствами.

— Строгов, бегом за мной — приказал прапор и быстрым шагом направился к одному из Уралов.

Ловко запрыгнув на борт, он принялся деловито копаться в оружейных ящиках. Я же в это время вглядывался в сумрак кунга, рассматривая приготовленные к выдаче винтовки СВД, пулемёты ПКМС и РПКС-74. Кроме этого, в наличии имелось гранатомёты РПГ-16 и множество одноразовых реактивных гранат РПГ-18 Муха и РПГ-22 Нетто.

— Ты у нас водила, но пока без приписки к технике. Значит, получай стандартный АКС-74.

Взяв из рук прапора потёртый автомат, я поиграл с откидным прикладом, проверив, не разболталась ли защёлка фиксатора. Затем взвёл затвор, снял ствольную коробку и на просвет обнаружил правильный блеск внутри недавно чищенного ствола, с немного подтёртыми винтовыми нарезами. Всё это сделал быстро и умело, тем самым вызвав заинтересованный взгляд интенданта.

— Автомат не первой свежести и на стрельбищах не один килограмм свинца по мишеням выпустил. Но зато, я его лично пристрелял на полторы сотни метров. Ну, дарёному коню в зубы не смотрят. Так что бери Турист, что дают — скороговоркой выпалил прапор, и я кивнул.

После этого он вытянул из объёмного ящика стандартную солдатскую выкладку и четыре жестяных магазина.

Повесив автомат на плечо, я повертел в руках стандартную амуницию, и не сдержавшись, недовольно хмыкнул. Комплект состоял из нескольких строп, с пристёгнутым брезентовым подсумком, имеющим четыре ячейки под магазины. Кроме этого, в наличии имелся малые подсумок на две ручные гранаты, стандартный штык-нож в ножнах, фляга и сапёрная лопатка в чехле.

Нет, я не ожидал, что мне выдадут нечто похожего на новаторскую для этого времени, разгрузку московского ликвидатора. Однако заиметь в пользование хотя бы стандартную боевую выкладку десантника, я бы сейчас не отказался. БВД, точно не было лучшим решением для переноски боеприпасов и прочей амуниции. Но в этот временной период, в советской армии, даже БВД в наличии пока не имелось.

Я сразу вспомнил множество раз виденные, в Афгане, так называемые лифчики. Сшитые вручную солдатами из брезента и стандартных подсумков. Сам я пользовался, купленной в Кабуле на базаре, китайской версией лифчика.

Мне и раньше было непонятно, как государство, способное ежегодно запускать на станцию МИР, новые партии космонавтов и штамповать тысячами ядерные боеголовки, не в состоянии своевременно обеспечить удобными разгрузками своих солдат, выполняющих интернациональный долг в Афганистане.

А ведь заграничные образцы наши побронзовевшие маршалы уж точно не раз держали в руках. Да и армейские Кулибины, много чего могли сотворить и показать отцам командирам. Однако сейчас, первые перелёты гвардейцев, десантников за речку только начинались. И при этом у них в наличии нет достойной амуниции. Про бронежилеты и хорошую связь я вообще помолчу.

— Строгов, ты чего кривишься, словно на жопе у своей девки огромный прыщик увидал? Видимо, прапор считал моё недовольство и не смог смолчать.

— Никак нет. Не кривлюсь я, товарищ прапорщик. Как говорится — бери что дают и беги, пока не догнали и по шее не добавили — выпалил я, и интендант ухмыльнулся.

После этого он отогнул крышку вспоротого цинка и отсчитал мне двойной боекомплект бумажных пачек с пятёрочными патронами.

— Всё, распишись за всё полученное и можешь валить, магазины набивать. И не дай бог Турист, тебе хотя бы один патрон прое…ать. А если я увижу сегодня, что ты пристегнул снаряжённый магазин к автомату, то сразу схлопочешь в табло без предупреждения. — Строго предупредив, прапор показал моему носу мозолистый кулак. Затем он пододвинул журнал ближе и заметил мой взгляд, косящийся на ящик с гранатами «Ф-1».

— Чего смотришь? Это добро тебе, Строгов уж точно не положено. Кто его знает, умеешь ли ты вообще гранатами правильно пользоваться. Да и командир роты, выдавать гранаты всяким прикомандированным Туристам, строго запретил. А если честно, то я и своим, только после приземления на той стороне, выдам по две эфки в одни руки. И хранить они их будут в подсумках, строго в разобранном виде.

— Товарищ прапорщик, а можно мне ещё один подсумок под магазины.

Озвучив просьбу, я ожидал, что интендант скажет: не положено. Но вместо отказа прапор вытянул из ящика брезентовую сумку и кинул её мне.

— На, бери, только много консервов внутрь не пихай, а то по швам разойдётся.

Глянув последний раз на разложенное на ящиках богатство, я тяжко вздохнул и отошёл от кузова Урала. К этому времени погрузка имущества роты в самолёт уже закончилось, и взводные разрешили личному составу, заняться своими делами.

Устроившись в отбрасываемым самолётом теньке, я уселся на ящик и принялся набивать магазины. А в это время интендант начал вызывать бойцов отделения для выдачи автоматов АКС-74, ручного пулемёта РПКС-74 и гранатомёта РПГ-16. Кроме этого, я заметил кобуру с ПМ на поясе у гранатомётчика и четыре тубуса с одноразовыми Мухами.

Тайком наблюдая за процессом вооружения десантного отделения, я пытался найти какую-то разницу в огнестреле, существовавшем в моей изначальной реальности. И если честно, то никаких отличий в вооружении десантников не заметил. Здесь всё было стандартно, и уж точно не так, как в подразделении московских ликвидаторов.

После получения оружия, к самолёту АН-22 подъехал заправщик. Десантники тоже начали заправляться, но только сухпаем. Я от них решил не отставать и немного уменьшил количество выданного провианта.

Ефрейтор Колобков заметил выложенную на ящик банку сгущёнки и, прекратив возиться с разобранным пулемётом РПКС-74. Подойдя, он протянул к консерве руку, но я накрыл её пятернёй.

— Чо, Турист, зажал? — с вызовом спросил круглолицый парень. — Я же на всю братву хочу взять. Пацаны полторы недели в вагоне яйца трясли. Всю выданную сгущёнку ещё в первый день сточили. По сладкому все истосковались.

Выслушав объяснения Колобка, я ухмыльнулся.

— Да нет, я не зажал. Но это моё. А я своё без спроса не отдаю.

Если честно, то, когда он подошёл, я едва сдержался. Хотелось вскочить и оскалиться по-звериному. Год, проведённый на зоне, всё-таки наложил нехороший отпечаток на рефлексы.

— Так, я же вроде уже попросил и всё объяснил — не понял моей предъявы простодушный Колобок.

— Ну раз попросил, да ещё и объяснил, то забирай — ответил я и, заставив себя расслабиться, решительно двинул банку сгущёнки к замершему ефрейтору.

Чем ближе к вылету, тем меньше смеялись и подкладывали друг друга гвардейцы, десантники. И даже ротный писарь, наблюдающий за мной издалека, перестал буравить мой затылок неприязненным взглядом. И в эти минуты затишья я внезапно почувствовал присутствие иного. Это заставило закрыть глаза и уйти в себя, чтобы всё проверить.

Несмотря на показную браваду, молодые десантники волновались перед вылетом и их скрытые эмоции выделяли море энергии. Если бы я мог пользоваться ей как раньше, то сейчас легко наполнил своё внутреннее хранилище. Теперь же я был в состоянии ловить лишь те мизерные крохи силы, что не шарахались от меня, как стайки мальков от хищной рыбы.

Сосредоточившись, я начал вливать всю пойманную энергию в замершего теневика. Призрак, позволял увидеть любого человека насквозь и понять, одарён он или нет. А ещё я мог узреть истинное лицо иного, носимое им до попадания в эту реальность.

Постепенно я начал различать ауры окружавших людей. Сфера восприятия расширялась и, в конце концов, захватила весь личный состав девятой роты. Внимательно осмотревшись, я просканировал десантников, насколько это было возможно, но ничего экстремально необычного не заметил.

И тут в поле зрение зашли несколько новых персонажей. Четыре вполне обычные ауры отделились от экранирующего потустороннее зрение, массивного фюзеляжа самолёта. Немного приоткрыв левый глаз, я увидел одинаковые комбинезоны. Это были военные техники, обслуживающие АН-22.

Взяв стремянку и ящик с инструментами, они направились в сторону приземистого строения технических служб. А когда я уже хотел переключиться на более детальное изучение аур десантников, от самолёта отделился пятый персонаж, вызвавший у меня желание схватить автомат.

Пятый техник был иным. Не светлый и не тёмный, а скорее нейтральным. В ауре одарённого магнетизмом человека, прорисовывался контур тени существа, похожего на человекоподобную крысу. Похожего персонажа я уже встречал в Москве и потому понимал — этот иной очень опасен.

Чтобы крыс не заметил проявления чужого интереса, я отключился от тоненькой струйки собираемой энергии и наклонив голову, изобразил дремлющего десантника. А в это время теневик принялся следить за необычным техником.

Иной начал обходить самолёт по кругу, при этом деловито осматривая элероны на крыльях, внешний кожух двигателей, шасси и фюзеляж. И вроде ничего необычного, просто техник, выполняющий свои прямые обязанности. Но я заметил, как он вглядывается на каждую группу отдыхающих на бетонке десантников, словно сканируя их на предмет необычности.

По моей тушке иной тоже скользнул взглядом, но я его никак не заинтересовал. Замершего в тени призрака он тоже не заметил. А я, наконец, смог рассмотреть человеческое лицо крысюка. Ничего необычного не заметил. Среднего роста, черноволосый, на вид лет тридцать, не больше. Судя по чертам и разрезу глаз, носитель иного изначально был узбеком. Никаких особых примет не заметил.

Обойдя все основные скопления десантников, иной направился к дальней от нас, опоре шасси. Обойдя колёса, он поставил раскрытый саквояж с инструментами на бетонку и воровато осмотрелся. Затем взял что-то небольшое из саквояжа и принялся осматривать механизмы.

А буквально через несколько секунд иной подхватил ящик и направился быстрым шагом к зданию технической службы.

Ну и что это было? В случайную встречу с иным я не верил. Такие, как он не особо любят светиться в людных местах, без какого-либо умысла. Да и реальную работу в СССР они обычно выбирают непыльную. И, разумеется, подразумевающую получение большой, незаконной прибыли. В версию, что этот крыс реально военный техник, посвятивший этому всю жизнь, я не верил.

Да и уж больно внимательно он осматривал десантников роты. Кроме этого, эти его странные манипуляции с шасси, мне сразу не понравились. А что, если он диверсант?

Об авиакатастрофе, во время переправки советских войск в Афганистан, до начала войны, я ничего не слышал. В самом начале войны произойдёт авиакатастрофа. ИЛ-76 упадёт с военными на борту, но это произойдёт где-то через месяц.

Одно плохо, нельзя полагаться на то, что, произошедшие в моей реальности, события, повторятся здесь в точности. Придётся всё проверять лично.

Посидев пару часиков, я дождался, когда начнёт смеркаться, и встал. Потянувшись, вышел из-под крыла самолёта. Затем очень медленно прошёлся под фюзеляжем и подошёл к дальней системе шасси. Сделав вид, что мне интересна конструкция, я принялся осматривать механизмы в поисках чего-то необычного.

Одновременно с этим пытался понять наблюдает ли кто-то за мной или нет. Десантники устали за день и теперь просто отдыхали. Многие спали. Кто-то разговаривал, но большинство ушли в себя. Писарь исчез из виду, и на меня периодически посматривал только ефрейтор Колобков. Правда, и он через пару минут подхватил пустую канистру и направился к грузовикам.

И как только он скрылся, я обнаружил то, что искал. Это была двухсотграммовая магнитная мина направленного действия. Устройство походило на хоккейную шайбу. Использовалось британскими коммандос для точечного уничтожения чего-то небольшого, типа важного элемента механизма или части ценного оборудования. Иной прикрепил мину к гидравлическому цилиндру, отвечающему за опускание и поднятие колёс шасси.

Я долгие годы изучал устройства различных шайтан машинок и понимал принцип их действия. Когда самолёт взлетит, шасси уберётся в специальную нишу. При этом цилиндр прижмёт к верхней плоскости, и мина активируется от нажима. Однако навряд ли она взорвётся сразу. Скорее всего, на взрывателе выставлен таймер. Взрыв произойдёт в полёте, а потом при приземлении в Афганистане обнаружится отсутствие давления масла в гидравлике, и самолёту придётся садиться, не выпуская шасси.

Надо было с этим срочно что-то делать. Но вот только что? Идти к командиру роты и доложить о приготовленной диверсии — это точно не вариант. Конечно, мину обезвредят специалисты, но в процессе сюда примчатся представители всех советских спецслужб. Начнутся долгие выяснения и разборки, которые на пользу дела точно не пойдут.

В самом лучшем случае капитан прикроет меня, а в худшем за обнаруженного в составе роты Ведьмака, возьмётся КГБ СССР. В этом случае мне точно не отскочить. Полёт в Афганистан не просто перенесётся на неопределённый срок. Боюсь, я туда не попаду никогда.

Похоже, лучший вариант — это действовать самостоятельно. Раздумья заняли буквально пару секунд, и я принял решение, что это единичный правильный путь. А значит, пора действовать.

Просто взяться рукой и оторвать примагниченную мину, не удастся. Даже если я на ней повисну, магнит выдержит вес. К тому же мне придётся её прижать, и механизм взвода мигом сработает. Выходит, нужно искать альтернативные методы.

Инструктора из научного центра академика Капицы, выявили у моего двойника природный магнетизм. Попав в молодое тело, я им раньше пользовался. Вот и сейчас надо попробовать.

Сосредоточившись, я потянулся к остаткам энергии, распространяемой десантниками, и даже на таком расстоянии, сумел немного притянуть и перенаправить в пальцы. А когда всё было готово, я потянулся к мине. Период принудительного размагничивания длился всего долю секунды, но я успел им воспользоваться и поймал в воздухе отлепившуюся шайбу. После этого отпрянул от шасси, сунул мину в карман и побрёл к своим вещам.

Усевшись, мне удалось просветить текстолитовый корпус насквозь и обнаружить механический таймер, установленный на полчаса. Судя по представшей картинке, механизм пока не сработал. Значит, мина не взвелась, когда я её снимал. Чтобы это в дальнейшем случайно не произошло, я покопался в вещь мешке и, отломив зуб от алюминиевой вилки, засунул затычку в небольшое отверстие. Именно в нём раньше торчала контрольная чека.

Завершив опасные манипуляции, я спрятал обезвреженную мину в вещмешок и снова закрыл глаза. Из-за произошедшей попытки диверсии, мне предстояло ещё раз внимательно осмотреть всех присутствующих, с помощью теневика.

Детальное сканирование выявило сержанта, сидевшего в соседней группке десантников. У него была особенная аура, отливающая небесно-голубым цветом. Природный одарённый был способен воздействовать на воздушные массы в ограниченном объёме. Такой, как он, выпрыгнув из самолёта без парашюта, точно не разобьётся. Инстинкт самосохранения поможет активировать умение, и одарённый создаст цепочку своеобразных линз из сжатых слоёв атмосферного газа.

За припаркованными грузовиками, на пределе видимости, обнаружился ещё один слабо одарённый. Его алая аура была зажата сеткой серых прожилок, сдерживающих так и не прорезавшийся дар природного пиромана. Конечно, до моей Рыжей ему далеко, но зажечь лужу солярки с дистанции пары метров, он в случае чего точно сможет.

Тёмных, светлых или нейтральных иных, среди личного состава я не нашёл. Чёрных или серых нитей, уходящих от аур людей в окружающую пустоту, тоже не обнаружилось. Значит, здесь нет дистанционного контроля над людьми-марионетками. Это немного успокоило и позволило подумать о предстоящей миссии.

Гена, ты просто немного мандражируешь, как в детстве, перед неминуемой дракой — уверив себя в этом, — я уже хотел отключиться, но внезапно почувствовал на шее холодное дыхание, пришедшее из-за пределов реальности. Вскочив на ноги, я обернулся и, безошибочно выбрав правильное направление, вгляделся в пустоту, находящуюся за пределами сферы восприятия. Поначалу ничего не заметил, но через пару секунд узрел нечто похожее на застывшую в пространстве серую трещинку.

Артефактное образование находилось в стороне Афганистана. Выходит, учёные мужи не гнали пургу, а реально предвидели возможное появление аномального разлома. Ох, не к добру это всё.

Обдумывая увиденное, я продолжал стоять, глядя на далёкие горы, пока меня не толкнули в плечо.

— Турист, подставляй флягу — потребовал ефрейтор Колобков и потряс двадцатилитровой канистрой. — Давай не тормози, а то скоро скомандуют грузиться в птичку.

Ефрейтор был прав, едва я успел наполнить алюминиевую флягу, из-за отъехавших Уралов появились командиры взводов и начали раздавать приказы. А буквально через десять минут наше отделение устроилось в грузовом отсеке АН-22 на сиденьях, расположенные вдоль фюзеляжа с левого борта.

— Ну что Турист, мандражируешь? — спросил старший сержант, когда аппарель закрылась и военно-транспортный самолёт начал выруливать на взлётную полосу.

В ответ я невольно ухмыльнулся, так как почувствовал, что несмотря на напускную браваду, замкомвзвода немного потрясывает от адреналиновых приливов. Нет, он не боялся, а скорее страшился того, что его ожидает в пункте назначения. Кстати, где именно приземлимся, я пока не знал. Ведь самолёт мог приземлиться как в Кабуле, Кандагаре, Герате или Баграме.

Я в отличие от всех сидящих рядом, был в своей тарелке. Ибо подобные перелёты в прошлой жизни практиковал часто. Видел изнутри, как фюзеляж военно-транспортного самолёта ИЛ-76, прошивают шрапнелины, разорвавшейся рядом ракеты ПВО. А однажды пережил жёсткую посадку вертолёта МИ-8 на крышу горящего здания.

В связи с этим, у моего молодого организма, имелась перешедшая по наследству особенность, засыпать сразу после взлёта самолёта. Именно это я и проделал, ещё до того, как вибрирующий, как эпилептик, перегруженный АН-22, набирал высоту.

Тут же окунувшись во вполне обычный сон, я увидел Рыжую. Облачённая в тёплый халат, она курила в тамбуре пассажирского вагона. При этом девушка задумчиво рассматривала степные пейзажи за стеклом.

Внезапно в поле зрения появился ещё один гражданин в форме капитана внутренних войск. Судя по жестам, явно подвыпивший офицер, попросил зажигалку. Рыжая протянула ему ту самую Зиппо, что я реквизировал у известного московского фарцовщика. Прикурив, незнакомый капитан сунул зажигалку в карман своего кителя и внезапно приобнял мою Рыжую. А та почему-то не стала его отталкивать и испепелять огненным взглядом.

Почувствовав укол ревности, я сжал зубы, и сон резко переключился на другой фрагмент. В нём я увидел Лизу. Красавица, комсомолка и спортсменка в одном лице, о чём-то яростно спорила со своей высокопоставленной матерью. Всё это происходило в огромном министерском кабинете. А в это время у дверей, вытянувшись во фрунт, стояли мои бывшие друзья, предатели, Антоша и Дипломат.

В этот момент я почувствовал сожаление от потери. В памяти тут же всплыли давно забытые, несбывшиеся мечты, из совсем другой, будто не моей жизни.

Картинка снова переключилась, и я увидел Наташу. Она опрометью неслась по больничному коридору. При этом коротенький, белый халат, так и норовил расстегнуться и показать, что находится выше мелькающих коленок.

Влетев в палату, Наташа принялась что-то выговаривать доктору Кацу. А в этот момент док продолжал осуществлять терапевтический сеанс, лежащему на кушетке пациенту. И судя по внешнему виду повреждений, излечивал док весьма подозрительные раны. Как обычно, посредством наложения светящихся ладоней.

Увидев их вместе, я даже во сне осознал, что эти вырванные из контекста фрагменты, не один из вещих снов, а порождением моего взбудораженного сознания. Ведь сейчас доктор Кац находится не в Москве, а в плену группы афганских душманов.

А если это не так? Ведь я же почувствовал, что профессор Дадаев раскрыл не все карты, во время нашей встречи.

Породив ещё одну тему для размышлений, я проснулся и внезапно понял, что вокруг начинается движуха. Нет, самолёт АН-22 по-прежнему летел на предельной высоте, и, похоже, пока не собирался снижаться для посадки. Но из-за прикреплённого к грузовой палубе БМД-1 вышел командир роты капитан Должанский и вокруг него начали собираться отстёгивающийся от кресел гвардейцы, десантники.

Учуяв охватившее парней, всеобщее волнение, я тоже поднялся и встав за ефрейтором Колобковым. Капитан дождался, когда вокруг соберутся десантники, и заговорил настолько громко и уверенно, что его услышали все до последнего.

— «Товарищи десантники, мы только что пересекли границу СССР и теперь находимся над территорией государства Афганистан. Командование поставило перед нами непростую задачу, помочь афганским крестьянам и рабочим, установить на своей земле демократическую власть народа».