Ведьма с нашего района

Глава пятая

Интуиция — дело великое. Если уметь к ней прислушиваться.

Или уметь забываться так, чтобы руки сами делали то, что нужно, а голова потом умела разгадать, что происходит или будет происходить.

Анюта размышляла над этой мыслью, продолжая возиться на кухне после ухода Андрея Ефимовича. Несколько ошарашенная его неожиданным приходом, она не сумела задать ему вопросы, которые возникали сейчас … Впрочем… Она с сомнением посмотрела на стол. На трёх маленьких подносах, приготовленных к приёму «гостей», стояли чистые чашки. Оставалось лишь разлить чай и поставить в середину стола вазу с конфетами и печеньем. Вот это и есть интуиция в деле. Она знала, сколько гостей к ней явится со своими проблемами. Хотя чашки собирала, думая о беседе с ранним посетителем. Интересно, а как узнавал об этом дед Николай?.. Хватит об этом! Времени до прихода первых «гостей» достаточно. Почему бы не заняться личным? Нет, на себя гадать нельзя. Но ведь можно погадать на Викентия?

— Лейся, вода, — негромко заговорила Анюта, выливая воду из стакана в прозрачное блюдо, на дне которой покачивалась маленькая фотография бывшего мужа из старого альбома. — Расскажи мне, что на душе Викентия, мужа моего бывшего. Что у него на душе, о чём он молчит, но чего хочет. Лейся, вода, расскажи. Душу его объясни…

Снимок бывшего закачался под напором струи из второго стакана. И Викентий словно ожил, слабо колыхаясь и… Стакан в руках Анюты дрогнул, но она совладала со своими чувствами: фотография ожила. Бывший медленно обернулся, будто оглядываясь на зов, а когда снова повернулся лицом к Анюте, рот был раздражённо искривлён. Словно слабое эхо, словно приглушённый стенами голос издалека: «Захочу — она на коленях ползать будет передо мной!..»

— Да ладно, — удивлённо сказала Анюта, но, вспомнив вчерашнее замешательство перед бывшим, ощутимо покраснела. — Ну и что? — уже хмуро спросила она воду. — Какие-то чувства к нему у меня сохранились. Но это-то нормально. Всё-таки мы с ним больше шести лет жили. Но если он хочет сыграть на моих чувствах к нему, то он крупно опоздал. — И тут она задумалась. — Ох, ёлки зелёные… А он, случаем, с предками не поссорился? Не психанул ли перед ними, что ко мне жить переедет?! Не пущу! Если сегодня явится… Ишь, чего выдумал!

Вопрос остался недодуманным. Ожил мобильник, который она, как-то незаметно для себя поставив оба стакана на стол, в задумчивости крутила в руках.

Глянув на звонившего, она подняла брови. Тётя Катя? Она-то чего?

— Анюточка! — счастливо затараторила самая болтливая тётя на свете, и Анюта поневоле усмехнулась. — К тебе мой балбес не звонил? Он уже несколько дней пытается дозвониться, а всё никак! Ты почему трубку не берёшь?

Дальше Анюта слушать не стала. Позволь тёте Кате болтать вволю, она будет это делать, пока зарядка телефона не сдохнет. Поэтому пришлось невежливо перебить:

— Тёть Кать, а зачем Витька хотел позвонить?

— Ну, ты же знаешь, что он собирает историю семьи! На похоронах деда Николая он столько снимал! Анюта, ты бы видела! У меня тоже фотки есть! Я их тебе скину на телефон, хорошо? Ты же хочешь посмотреть, как там было?

Отвечать было необязательно.

Вскоре фотографии были перекинуты на мобильник Анюты, тётя Катя на скорости прощебетала свои новости, потом спохватилась, что ей суп доваривать, и быстренько свернула разговор, громогласно извиняясь перед Анютой, что прерывается на полуслове.

Анюта выдохнула, с недоверием посмотрела на замолкший мобильник и со вздохом начала просматривать фотографии с кладбища. Сын тёти Кати, двадцатилетний Витька, и в самом деле был настроен на оформление громадных альбомов с историей всей семьи. Так что, как предположила Анюта, фотографий должно быть множество.

С тихим щелчком сменяя одну фотку за другой, она разглядывала людей, узнавала всех своих родных, одновременно вспоминая себя в тот день… Вот и она. Ведомая матерью и отцом под руки, она словно только что проснулась. Анюта даже усмехнулась, глядя на себя. Хм. Безутешная вдова…

И вдруг вцепилась в мобильник и увеличила фотографию с собой там, где Витька её снял чуть сбоку. Опаньки… За своим левым плечом Анюта с изумлением обнаружила Димана! Того парня, о котором все говорили, что он растение! То же тяжёлое лицо, те же мрачные глаза… Он шёл впритык за ней, как будто… сторожил её!.. Внезапно вспомнился странный вопрос Андрея Ефимовича: «Не понимаю, почему вы сумели прийти на кладбище». Он повторил это два или три раза. Но он стоял напротив! Он должен был видеть её! Значит ли это… Не связан ли её приход… нет, не приход! Не связана ли её невидимость для Андрея Ефимовича с присутствием этого странного парня? Но как он может ходить за нею, если он… растение? Если за ним постоянно присматривают? Или он сбегает от своих нянек? А если он притворяется? Но тогда каким образом Диман сумел сделать так, чтобы её не видели те, кому нельзя видеть?.. Анюте стало холодно, она сжала плечи руками. А ведь из этого вырисовывается другой вопрос — и тоже взятый из вопроса Андрея Ефимовича: если Диман шёл за ней, если он ответственен за её невидимый приход на кладбище, то, значит, именно он прервал передачу силы! Но как?! Кто прячется за личиной парня, мозги которого мертвы?!

А потом она застряла на другом вопросе: а как Андрей Ефимович нашёл её, если до сих пор вообще о ней не знал? Ну, предположительно — Анюта сообразила: закончилась передача, скрываемая кем-то от иных колдунов и ведьм, и её сумели вычислить. Она передёрнула плечами. Лучше пока не думать об этом. Она же ничего предосудительного не делает и не собирается делать.

Не забыть бы на всякий случай возвести вокруг Лёльки такую защиту, чтобы никто и никогда… А то мало ли… Кое-что Анюта ужен сделала, но…

Голова гудела от вопросов, но вскоре раздался первый звонок в дверь, и она поспешила в прихожую встречать первых посетителей.

Светловолосая женщина лет тридцати, возникшая на пороге квартиры, оказалась небольшого росточка, одетой в тёмное, но при этом выглядела бы весьма ухоженной (Анюта сразу поняла, что шили ей даже не в ателье, а у частницы, на дому), если бы не косметика, размазанная в слезах по искривлённому в отчаянии лицу.

— Здравствуйте. Проходите, пожалуйста, — спокойно пригласила её Анюта в квартиру, поскольку та мялась, побаиваясь зайти. И добавила фразу, которая, как она заметила с прошлой недели, многим помогает решиться: — Я ждала вас.

Женщина тут же заторопилась пройти мимо хозяйки, и Анюта закрыла за нею дверь. Сразу, не давая опомниться гостье, провела её к столику, на котором уже стоял чайный поднос и вазочка с салфетками. «А я-то думала — зачем салфетки? Вроде сладости не пачкают рук…» — промелькнула мысль, пока гостья усаживалась, на ходу выдёргивая из вазочки первую салфетку. В ванную комнату она отказалась идти, с надеждой сквозь слёзы глядя на хозяйку. Анюта помалкивала. Она уже научилась определять, когда можно подтолкнуть гостя к объяснению, что его привело к ней, а когда — нельзя. Сейчас дама должна была успокоиться сама.

Гостья убрала зеркальце в сумочку, скомкала салфетки и положила их рядом с чашкой, после чего приникла к чаю. Когда её глаза взглянули на Анюту исподлобья, она поняла, что гостья готова рассказывать. Кое-что Анюта уже увидела, но терпеливо ждала, пока гостья скажет сама.

— Через месяц у меня свадьба, — прошептала гостья и откашлялась, заговорила в полный голос. — Мы знакомы уже год, но закрепить свои отношения решили только сейчас. Он был женат, но детей у него не было. Жена не хотела. А я… хочу. И он тоже. Вот мы и… Я уже…

— Знаю, — вставила Анюта успокаивающе. — Вижу. И что случилось?

— Неделю назад Анатолий подарил мне обручальное кольцо, — вздохнув, сказала женщина. — Оно старинное, передаётся в его семье по мужской линии. Сначала всё было хорошо. Оно красивое и мне нравилось. Но проносила я его всего два дня. А потом оно пропало. — Она всхлипнула и поспешно схватила чашку с остатками чая. — А потом… Я очень боялась, что Анатолий заметит. А он не замечал. И я всё искала и искала. Но это ещё не всё. Три дня спустя после исчезновения кольца ко мне пришла его бывшая и пригрозила: если я не откажусь от брака с Анатолием, она сделает всё, чтобы испортить нам обоим жизнь. И той же ночью мне приснилось, что она русалка и затаскивает меня в омут. Во сне я начала захлёбываться водой. Задыхалась так, что Анатолий разбудил меня, потому что испугался. Он думал — у меня началась астма. Но у меня нет астмы. То есть она была, но когда-то давно, в детстве. И вот — вернулась. Анатолию я сказала, что всё хорошо. Что я неправильно глотнула во сне и оттого закашлялась. Но уже на следующий день после этой ночи мне пришлось найти время, чтобы забежать в аптеку и купить ингалятор. Я реагировала на всё: на пыль, на кошек (а у меня дома две) и на собак, на бензиновые пары. В аптеке-то с трудом стояла. Зашла в продуктовый магазин — выбежала опрометью: там перекладывали пачки с мукой. Зашла в книжный — убежала вся в слезах. Перед тем как лечь, я зашла в ванную и использовала ингалятор, чтобы спать спокойно всю ночь. Но, стоило заснуть, как появилась русалка — и я знала, что это бывшая моего Анатолия. Она сдавила мне горло и потащила меня на дно. Ну… Я кричала и кашляла, и Анатолий снова разбудил меня.

Глаза гостьи увеличились от подступивших слёз, и Анюта молча долила ей чаю. Она уже «видела», что именно произошло, но не мешала гостье выговариваться.

— Он знает о беременности и решил, что аллергический кашель — это следствие… Ну, что я стала чувствительней… Вызвал скорую. А что они могут? Дали пару таблеток — успокоиться, велели сходить в больницу, сдать анализы. Всё остальное-то у меня в порядке. Про ингалятор я не сказала. Побоялась — Анатолий узнает, а я не хочу, чтобы он думал, что я больная. Но ведь химия… — Она с надеждой взглянула на Анюту. — Вдруг на ребёнка подействует. Что делать?

Анюта положила перед собой колоду таро. Видения носились перед глазами, пойманные теми странными призрачными схемами, которые перешли к ней от прадеда, но надо было кое-что уточнить.

— Подержите, — протянула она завёрнутую в непроницаемую бумагу колоду женщине.

Та взяла карты плотно сомкнутыми горстями, словно воду, и вопросительно глянула: долго ли, мол, держать? Анюта пристально следила за пространством вокруг её запястья. Вскоре, спустя секунды, кивнула гостье и забрала у неё колоду.

— Кольцо, которое подарил вам избранник, и в самом деле старинное. И несёт в себе силу. После того как вам его подарили, оно связано с вами. А значит, умеющий человек может воспользоваться этой связью и навредить вам на расстоянии. Если он завладел кольцом. А эта женщина, судя по всему, украла кольцо. Так что у нас пока есть один плюс: она владеет им незаконно. И в этом её слабость.

— Это поможет избавиться от неё? — спросила гостья, сжав руки на груди.

— Поможет.

Анюта выдвинула сбоку от столика небольшой полированный ящик и открыла его. Руки чуть ли не сами вынули связки трав и несколько клочков шерсти. Глядя на запястье гостьи, Анюта быстро смяла шерсть и скрутила получившейся примитивной верёвкой два травяных пучка. Протянула женщине.

— Когда придёте домой, к Анатолию, ваша соперница будет там. Сумочку она оставит в прихожей, рядом с зеркалом. Вам надо будет забрать кольцо. Она не носит его на руке, но прячет во внутреннем кармашке сумочки. Учтите: кольцо будет в шёлковом мешочке. Мешочек надо оставить в кармашке.

— Зачем? — озадаченно спросила женщина.

— Он заговорённый. Как только возьмёте кольцо, тут же зайдите в ванную комнату. С соперницей встречаться до этого нельзя. Вымойте руки и кольцо под проточной водой. Так вы снимете воздействие заговорённого мешочка и всё, что было нашепчено на само кольцо. А потом спрячьте кольцо так, чтобы та в жизни не догадалась, где вы его храните.

— А если Анатолий спросит, почему я его не ношу? — жалобно спросила гостья.

— Вы помните, как его бывшая украла кольцо?

— Помню. Оно мне немного большое. Я оставила его на тумбочке, перед тем как мыть посуду, чтобы не соскальзывало. И бывшая как раз появилась…

— Вот и ответ вашему жениху. Оно вам велико. А если ваш жених расстроится из-за этого, есть вариант: возьмите цепочку и повесьте кольцо на неё. Будет такой своеобразный кулон. Носите его, конечно же, спрятанным под одеждой. Этого будет достаточно, чтобы ваш будущий муж не придирался. Ведь, насколько я поняла, вы не хотите, чтобы он знал о том, что происходит?

— Не хочу. Я боюсь, что он подумает — я наговариваю на неё. Рядом с ним-то она — сама ангел! — призналась гостья. — Ой, Анна Сергеевна, а вы думаете — я успею вытащить кольцо? Она не выйдет за это время?

— Нет, не выйдет, — обнадёжила её Анюта. — Всё пройдёт замечательно, не бойтесь.

Женщина порывисто вскочила со стула, торопливо запихивая пучок трав с шерстяной обмоткой в сумочку.

— Спасибо! Большое вам спасибо!

— Удачи! — напутствовала её Анюта.

Пока ждала второго посещения, вдруг нахмурилась. А ведь она ни разу не подумала о том, что её непрочный брак мог быть тоже спровоцирован на развод со стороны! Может, ни она, ни Викентий не виноваты в том, что разбежались? Может, всё это — дело рук третьего человека? Она аж вспыхнула от желания обелить друг друга, а потом раздражённо велела себе не перекладывать на чужие плечи личный разрыв. Никакого колдовства. Просто не сумели ужиться. Она всё ждала, пока Викентий защитит её от своей матери. Он ждал, что мать прекратит нападать на его жену, предпочитая не вмешиваться в бабские разборки.

Она задумчиво подняла колоду обычных карт. А надо было всего лишь попросить его оградить её от агрессии его родителей. Он ведь тоже очень не любил, когда в доме начинался скандал. При его работе денег было бы достаточно, чтобы снять съёмную квартиру. И жить спокойно. «Наша вина равнозначна, — вздохнула она. — Я промолчала. Он промолчал. А в проигрыше осталась Лёлька…»

Она собрала чашки и вышла на кухню. Пока мыла, заметила, как по двору идёт пожилая супружеская чета. И заспешила. Эти тоже к ней.

Быстро поставила чашки на сушилку и подхватила второй приготовленный поднос. На порогу в комнату чуть не споткнулась — с трудом удержала равновесие и поднос. Плохой знак. Что-то с этими стариками не то.

Она не стала дожидаться, когда они позвонят, — открыла сразу, едва они остановились перед дверью в её квартиру.

Уже сидя за столом, моложавая женщина, жизнерадостно улыбаясь, рассказала, что её старик что-то загрустил в последнее время, говорит, что ему всё не так и не по нраву. Пожилой мужчина улыбался, глядя на свою говорливую жену, но помалкивал.

Анюта угостила их чаем с печеньем и только слушала словоохотливую женщину, как слышал и старик, которому улыбаться было всё трудней. А она… Женщина будто дорвалась рассказать обо всём на свете — и не только о том, что её беспокоило. Внимание Анюты ей нравилось настолько, что она забыла о муже. Лишь потому, что тот деликатно напомнил ей о времени, она спохватилась и засмеялась над собой:

— Заболтала я вас, Анна Сергеевна! Уж такая болтушка, что дальше некуда! Но вы ведь посмотрели, да? Что скажете-то?

— Всё хорошо, — улыбаясь и глядя на старика, кивнула Анюта. — Всё хорошо у вас.

Но, когда проводила до прихожей, старик вышел в подъезд, и тогда Анюта тихо сказала ей, пока женщина надевала босоножки:

— Мне очень жаль… Но сделать я ничего не могу.

Женщина застыла на месте. Некоторое время смотрела на Анюту, огорошенная, а потом прикусила губу.

— Совсем-совсем ничего?

— Не по моим силам это, — шёпотом сказала Анюта.

— И как долго он ещё протянет?

— Не знаю, — призналась она.

Женщина, опустив голову, постояла перед ней, а потом выпрямилась, как на параде, кивнула Анюте и, натянуто улыбаясь, вышла вслед за мужем.

А Анюта закрыла за ними дверь и поплелась в зал. Не только убирать посуду после чаепития, но и проветривать комнату, из которой словно выкачали воздух — так тяжко стало дышать. Никогда не думала, что умирающий человек может сидеть напротив — и то и дело скрываться в обрывках чёрной пелены. Смотреть на это страшно. А ей пришлось сидеть с ними почти час.

Когда она приготовилась к приёму последних посетителей, времени до их прихода оказалось достаточно, и она открыла окно, чтобы подставить лицо под чуть ощутимый ветер. Стоя у окна, Анюта только смотрела во двор. Думать о чём-то, кроме смерти, не могла. Вот старик. Он сидит напротив и смотрит на неё. Спокойно, потому что знает. И умирает он по странной причине: ему неинтересно жить. Он устал жить. И поэтому к смерти он относится спокойно. Жалеет только, что жена одна останется. Но утешает себя тем, что есть дети и внуки. Они ей интересны. А ему скучны. Есть что-то ещё внутри его личной истории, но так глубоко Анюта побаивается заглядывать. Если человек для себя что-то решил.

Последние посетители на сегодня пришли раньше ожидаемого ею часа. Но Анюта всё равно угадала их. Они появились перед подъездом — тоже пара, но лет под сорок где-то. Он высокий, рыжеволосый, симпатичный. Она серая мышка и оделась так же серо, будто намеренно — чтобы не выделяться. Поначалу Анюта решила, что разговор пойдёт о взаимоотношениях, но, когда посетители оказались в подъезде, она буквально почуяла, что у них обоих горе.

Усадив супругов за столик, она кивнула.

— Рассказывайте, с чем пришли.

Серая мышка вопросительно уставилась на мужа, а тот опустил глаза, кажется решив передать бразды правления в этом посещении в руки жены.

Та вынула из сумки фотографию и неуверенно положила на стол.

— У нас два дня назад дочка пропала. Полиция говорит — только после трёх суток искать будет. Ну, вроде как совершеннолетняя.

— А сколько ей? — медленно спросила Анюта, ошеломлённо узнавая в девушке ту самую, с кладбища, с диковатыми глазами, что стояла в цветастом платье рядом со стариком. Как его… Нил Прокофьич? Точно…

— Девятнадцать, — ответила мать и тут же поспешно добавила: — Вы не подумайте!.. Это только полиция думает, что она какая-то прошмандовка. Что она может по мужикам пойти. Или, там, с наркотиками забаловать. Или ещё что нехорошее. Нет! Она у нас умничка, не дура какая-нибудь, прости Господи. Школу почти с отличием закончила — две четвёрки только. ЕГЭ легко сдала. В техникум поступила. Год отучилась. Мы уж неволить не стали — разрешили ей в каникулы не работать, как она хотела. А теперь вот думаем: лучше бы на работу пошла! Зря уговорили отдыхать…

Анюта бросила взгляд на фотографию и осторожно спросила:

— А почему вы не хотели, чтобы она работала?

— Так Верочка наша весь год к бабуле бегала ухаживать…

У Анюты замерло сердце.

— Бабуля умерла?

— Да. Квартиру-то её мои двоюродные по закону получили. — Тут она заторопилась снова: — Нет, вы не подумайте. Мы не претендовали на квартиру. Только вот Верочка за этот год устала, мы и сказали: нечего, мол, отдохни лето. Она ж бабулю любила. А двоюродным некогда было ухаживать. Вот Вера и бегала.

Это «отдохнуть» так часто звучало в речи матери, которая пыталась объяснить, почему дочери надо было это сделать, что Анюта всё больше утверждалась в своей догадке: бабуля была непростой. Наверняка ведьмой. А способности Веры подходили для передачи дара… Но почему Андрей Ефимович, стоявший почти рядом со стариком, очень близко к нему, не заметил, что старик вытягивает, перехватывает силу из Веры? Или старик настолько силён, что умел замаскировать своё страшное действо? А Вера понимала, что с ней происходит? Скорей всего — да. Но перечить сильному колдуну не могла… Оттого и ненавидела, но и была покорной… И теперь понятно, почему этот сволочной Нил пришёл на кладбище — примериться к своей новой жертве! К Анюте! Ведь Нил этот знал, кого хоронят! И искал среди провожающих прадеда Николая её, Анюту! Вампир чёртов… Выпивал Веру и нацеливался на новую жертву!

Андрей Ефимович сказал, что старик Нил живёт не только за счёт выпитых сил, только что переданных, но и, бывает, за счёт чужих жизней. А если Вера умерла?

Анюта быстро взяла фотографию в руки, словно испугалась своими мыслями навредить девушке. Трудно что-то сказать по фотографии: она будто куталась в нечто неопределённое. И, если раньше Анюта могла легко что-то увидеть, то сейчас — сплошной туман. Это из-за того, что рядом с Верой колдун?

— Скажите, а Вера летом себя хорошо чувствовала?

— Да нет, не очень, — пробурчал отец. Она с апреля как-то выглядеть стала… ну…

— Бледненькой, — подхватила мать. — Мы уж думали — может, переучилась. Всё-таки курс там у неё сложный был — с автоматикой связанный. Она у нас физикой любила заниматься. Но она сказала — ничего, просто весна, витаминов не хватает. А вот в июне, после экзаменов техникумовских, аж шатать её начало. Мы уж и так и сяк — и кормить получше стали, и витамины ей покупали.

Нет, одной ей не справиться — поняла Анюта. Размышляя, она не сразу поняла, что сделала просто неприличную паузу, разглядывая снимок, что родители пропавшей притихли, глядя на гадалку с надеждой. Наконец, она очнулась.

— У вас ещё есть фотографии Веры?

— Есть.

— Тогда вы можете оставить мне эту, чтобы поработать над ней? Дело тяжёлое, и сразу его я решить не могу.

— Конечно, конечно! — обрадовалась мать. — А другие фотографии принести завтра?

— Нет. Мне они не нужны. Другие фотографии отдайте полиции. Вот, возьмите — это номер моего телефона. Если до утра я не смогу ничего сделать, я позвоню, и вы пойдёте в полицию ещё раз. Если до утра Вера вернётся, позвоните вы мне. Договорились?

— Договорились, — ответил отец, который внезапно оживился.

Она проводила их до двери.

Почему отец Веры так обрадовался предположению, что придётся всё же идти в полицию? Не потому ли, что этим своим высказыванием Анюта вызвала в нём доверие к себе? Косвенно объяснив, что не может полагаться только на ведьминскую силу? Или он поверил ей, потому что она готова использовать всё, чтобы найти его дочь?

Анюта взглянула на часы. Вечер. Мать наверняка сидит на скамейке у своего подъезда, приглядывая за внучкой. Позвонить? Пусть порадуется, что Анюта теперь снова может говорить по мобильнику!

Усевшись на диване, ощущая усталость, Анюта некоторое время смотрела на взятый мобильный телефон. Но глаза постоянно обращались к фотографии.

Нет, так нельзя. Сначала она позвонит матери, потому что голоса родных людей наполнят счастливым чувством. А потом уж вплотную займётся Верой. Так лучше. Ведь, усталая, ведьма может и нахалтурить в этом загадочном деле.

И она позвонила, поговорила с дочерью, потому что Лёлька играла рядом с бабушкой и завизжала от радости, когда её позвали к телефону. Слушая ликующий лепет дочери, Анюта, сама не замечая того, улыбалась во весь рот. Господи, как приятно слышать про увлекательные «классики» и в «козла», когда так здорово прыгать через мяч, стукнутый об стенку!

Потом трубку взяла мама.

— Ну что? Как там у тебя?

— У меня всё замечательно, — уверила её Анюта. — Не волнуйся обо мне.

Мама немного рассказала, как прошёл день Лёльки, и они распрощались.

Анюта взглянула на часы. Ленка, сестрёнка, обещала прийти ближе к семи. Есть около часа, чтобы позвонить Андрею Ефимовичу — первый шаг в поиске Веры. Может, он сумеет помочь?.. Анюта вздохнула и набрала номер с визитки.

— Слушаю вас, Анна Сергеевна, — сразу отозвался Андрей Ефимович.

— У меня проблема, связанная с тем делом, о котором вы рассказывали. Ну, с Нилом Прокофьичем.

— Он — что, к вам явился? — заледенел голос Харона.

— Нет. Но пришли родители одной пропавшей девушки, а я видела её на кладбище. Она стояла рядом с Нилом Прокофьичем. — И Анюта подробно рассказала всё, что видела на кладбище. После чего добавила: — Извините, я не сразу вспомнила про это.

— Ничего страшного, — вздохнул Андрей Ефимович. — Вы ещё не один день провели, вбирая переданный вам дар. Неудивительно, если что-то выветрилось из памяти. В общем, я сейчас прозвонюсь по всем, кто может помочь. Если что-то найдём интересное, я перезвоню сообщить вам. А теперь попробуйте переснять фотографию девушки и переслать мне её.

— Сейчас же сделаю.

Закончив разговор, Анюта отослала изображение Веры Андрею Ефимовичу, повертела в руках мобильник. Надо бы готовиться к встрече с Ленкой. Но, честно говоря, хотелось заняться другим. Руки прямо чесались положить фотографию Веры на столик и начать… Анюта задумчиво посмотрела на часы. А может, хватит времени на гадание по фотографии? И решительно уселась за чистый столик, придвинула к себе обе колоды — с обычными картами и с таро.