Ведьма ищет любовь (СИ)

Глава 3. В которой ведьма узнает много интересного

Как не ругнуться матом, если на твою голую ногу острым углом приземляется гримуар?

Вот и я не удержалась от гневного вопля:

— Да твою ж!..

Гримуар шлепнулся на пол, победно зашипел, зашелестел страницами и переместился в нижний ящик кухонного комода. Ящик заедал, открывался с мерзким скрипом и был таким неудобным, что вечно пустовал. На моей памяти гримуар уходил туда дуться лишь дважды. И оба раза это не заканчивалось для меня ничем хорошим.

— Ну и сиди там, как старый злопамятный дед, — в чувствах проорала я, поджимая пострадавшую конечность и падая на ближайший стул.

Внутри комода грозно зашипели, но я только отмахнулась, не в силах и дальше рассыпаться перед ним любезностями, трепетать в ожидании подставы и просить прощение не пойми за что.

Хватит! Меня уже лишили магии, потребовали любви и свидания с многоликим. Что может быть хуже?!

Вот и я думаю, что ничего.

Поэтому все. Точка.

Больше я унижаться перед этой книгой не буду. Пусть сидит в шкафу и упивается своей злостью и коварством, мне все равно.

Побаюкав пострадавшую ногу, я залепила пластырем оставленную углом книги ранку и посмотрела на выкопанный сундук. А вот с ним надо было что-то решать. Причем срочно.

За ночь с сундука осыпались комья приставшей земли, запачкав мне идеально намытые учеником полы. Но больше всего тревожил не беспорядок, который легко устранялся простеньким заклинанием или на худой случай щеткой, а магические руны сдерживания, которые успели напитаться естественным фоном дома и теперь загадочно мерцали под лучами солнца, падавшими через открытое окно кухни.

— И что мне с тобой делать? — вслух подумала я.

Немного погипнотезировав знаки, выведенные на крышке сундука демонической кровью, я со вздохом призналась в собственной некомпетентности по вопросам расшифровки загадочных символов и опустила руку в карман за зеркальцем связи.

— Девчонки, спасайте! — сказала я, когда в каждой из половинок появилось удивленное лицо ведьмочки, и развернула пудреницу.

Подруги надолго замолчали, во все глаза разглядывая сундук. Обе заинтересованно подались вперед и сосредоточенно хмурили брови, словно те отвечали за усиленную мозговую деятельность.

— Какой ужас! — испугалась трижды беременная Хильда.

— Где ты его нашла? — пришла в неописуемый восторг Зельда.

— У себя на грядке, — созналась я.

— Это что ты такое сажала? — полюбопытствовала Зельда, наклоняясь так близко, словно планировала пройти сквозь тонкую зеркальную гладь и пощупать загадочную находку.

— По всей видимости проблемы, — вздохнула я.

— Да уж… Благодатная у тебя однако почва в огороде, — подколола Хильда и потребовала: — Поднеси ближе, я хочу глянуть, что там с другой стороны… Так, ну понятно. Зельда, ты тоже это видишь?

— Ага, — вздохнула ведьма. — Это точно он.

Я повернула зеркальце, поднесла к лицу и требовательно уставилась на подруг, ожидая более подробного объяснения.

— Кто он? Вы вообще о чем сейчас?

Сестры переглянулись, решая, которой из них выпадет сомнительная честь объясняться, и выбор пал на более прямолинейную и решительную Зельду.

— Ты же в курсе, что во времена первой магической на нашей стороне изобреталось много всего интересного и разрушительного? — уточнила она, дождалась утвердительного кивка и продолжила:

— Так вот по слухам после подписания мирного договора наш ковен не смог уничтожить большую часть предметов и просто запечатал их специальными символами, написанными добровольно отданной кровью трех демонов высших демонов. И вот тот значок в виде подбитого журавля очень похож на этот символ.

— Уверены?

— Да, — кивнула Зельда и посмотрела на Хильду.

— Помнишь алую ведьму, что училась с нами? — спросила та. — У нее ведь тоже был безумный гримуар, который достался по наследству от какой — то пятиюродной бабки.

Я с трудом припомнила алую ведьму. Мы не то чтобы не дружили, мы даже не очень-то общались в молодые годы, но теперь я покосилась в сторону кухонного комода, где дулся мой собственный «доставшийся по наследству», и мысленно посочувствовала коллеге по несчастью.

— Так вот на крышке футляра, где хранился ее гримуар, был начертан такой же символ, как на твоем сундуке, — закончила мысль Хильда, а ее сестра добавила:

— Я думаю, что это какой-то запирающий знак, но лучше перепроверить. Если ты подержишь немного зеркало, то я перерисую и вечером слетаю к алой, чтобы убедиться в сходстве. Заодно узнаю подробности. Идет?

Кивнув, я поднесла руку с зеркальцем так, чтобы подруге было удобно рисовать, а сама спросила:

— Девчонки, есть мысли, что делать с ним дальше?

— Спрятать, — в один голос посоветовали те.

Мысль была здравой, но почем-то не встречала во мне внутреннего восторга. Интуиция настойчиво шептала, что надо обратиться в ковен, но ей оппонировала паника, которая решила, что никто не станет разбираться в истории появления сундука на моей клумбе (точнее даже под ней) и огребать последствия придется одной многострадальной и несчастной черной ведьме.

Решив, что не буду дергать ковен по таким пустякам и последую совету подруг, я дождалась пока Зельда перерисует все знаки, попрощалась и захлопнула крышечку, обрывая связь.

Но легко сказать «спрятать» и очень сложно даже приподнять эту неподъемную хреновину!

Голодным коршуном покружив вокруг сомнительного «клада», я смирилась с мыслью, что не смогу затащить его в подвал и решила спрятать на самом видном месте, то есть в углу кухни.

А что такого?

Подложу подушку на крышку, сверху застелю все это дело веселеньким покрывалом в василек и черепок и буду активно делать вид, что это у меня такой оригинальный диванчик. В Доротивилле самоубийц критиковать дизайнерские решения черной ведьмы нет, колдун в дом не попадет, а в случае детальной проверки ковена сундук обнаружат хоть в подвале, хоть на чердаке, хоть в пентаграмме демона.

Кивнув своим мыслям, я решительно сбегала за половичком из прихожей, подстелила его под ножки сундука, чтобы не оставить отвратительных царапин на досках пола, и уперлась ладонями в шершавый бок.

— Ну погнали! — объявила я тишине на кухне, уперлась пятками в пол и принялась толкать находку в угол.

Половичок моментально смялся в забавную гармошку, ножки с громким протестующим скрежетом поползли по полу, уперлись в едва заметную щель между половицами и намертво встряли. Ругаясь и пыхтя, я оббежала противный сундук, подергала, приподняла, поправила половичок и вернулась в исходную позицию.

Толчок. Скрежет. Мое сосредоточенное сопение. И ножки, теперь уже задние, тоже застряли в щели!

— Зараза! — ругнулась я, в сердцах ударяя по крышке.

Именно этот момент для своего эффектного появления в моей жизни решила выбрать вчерашняя несостоявшаяся самоубийца и нынешняя помощница.

— Доброе утро, госпожа Блэк, — радостно поздоровалась она через открытое окошко. — Как ваше настроение? Перестановку затеяли? Кстати, как поживает ваша магическая книга? Не сильно прожгла мое покрывало?

Гримуар возмущенно забился в ящике кухонного комода, демонстрируя, что поживает ужасно и вообще всерьез подумывает о смене этой бессердечной хозяйки на кого-то более покладистого.

Я распрямилась, утерла рукавом вспотевший от натуги лоб и посмотрела на занявшую почти всю ширину оконного проема девушку.

Розетта продолжала эксперименты в одежде, подбирая забавные наряды с необычными принтами и «вырви глаз» расцветками. Сегодня на ней была шляпка-бабочка с короткой черной вуалью, кружевные перчатки и нежно-лиловый сарафан на широких лямках, обшитый крохотными бабочками.

А еще будущая ведьма лучилась восторгом и прямо-таки подпрыгивала от переполнявшей ее энергии.

— Ой, а что я вам сейчас расскажу, госпожа ведьма! Вы просто упадете!

Но я падать от новостей наотрез отказалась и вместо этого потребовала Розетту зайти в дом и прийти мне на помощь. Уж вдвоем-то мне эту бандуру точно допихаем до угла. Ведьмы мы или кто?!

Отворив входную дверь Розетта ярким пятном пробежала коридорчик и вплыла на кухню.

— Вот вы дома сидите и не знаете, что вчера в городе случалось! — с порога заявила она.

Мимоходом глянула на сундук, эффектным движением бедра подпихнула его в нужную сторону, ножкой в синей туфле подровняла, чтобы встал ровнее, и все это не прекращая болтать.

— Госпожа ведьма, скажите же, что это ваших рук дело! Скажите, что это вы вчера ночью пустили тех быков по главной улице. Это было так весело, клянусь, ничего более забавного в жизни не видела.

— А поподробнее, — осторожно попросила я, не желая полностью присваивать себе все заслуги и соответственно нагоняй от проказы близнецов.

Розетта всплеснула руками, радостно улыбнулась и принялась в красках живописать вчерашнее происшествие.

Оказывается, что стоило мне забрать гримуар и улететь, как со стороны городской площади донеслось немузыкальное подвывание.

— Я-то конечно окошко открыла, высунулась, чтобы поглазеть, — с трудом сдерживая смех рассказывала девушка. — Смотрю, а там Федька, ну тот что сын купца, решил признаться в любви дочке мэра. Купил букет, принес огромную трубу и как давай орать в нее под окнами мэрии.

— Погоди, почему под окнами мэрии? — поразилась я такой алогичности чужого поступка. — Он же в любви дочери признавался, а не лично мэру Гудворду.

— В тот-то и дело, что ей он серенаду спел под окнами еще вчера. Говорят, что перебудил в процессе половину улицы и переполошил всех собак. Дочка прониклась, а вот господин Гудворд — не очень. Он аж в пижаме на улицу выскочил, чтобы его, мерзавца такого, прогнать.

Со слов тихо подхихикивающей Розетты предприимчивый юноша решил не отчаиваться и за день сочинил новую серенаду, где перечислил все свои самые положительные качества и подробно описал то, как хорошо рядом с ним заживет единственная кровиночка мэра.

Рифмы после такой самоотверженной работы в серенаде значительно поубавилось, мелодия тоже не порадовала слушателей разнообразием, но сын купца решил, что все недоработки компенсирует его харизма помноженная на пробивной талант и отправился на штурм главного административного здания Доротивилля.

Возомнил себя бесстрашным, короче.

Мэру Гудворду это естественно по душе не пришлось. Сперва он по пояс высунулся из окна и так орал, что обязательно вывалился, если бы не верный Гарри Личман, страховавший его за ремень на штанах.

Сообразив, что громкие попытки призвать юношу к тишине и порядку ни к чему не приводят — Федька продолжал самозабвенно голосить в трубу, доведенный до ручки мэр Доротивилля выскочил на улицу и пошел на дочкиного воздыхателя в рукопашную.

Федька струхнул и попытался скрыться с места преступления, мэр кинул за ним, и тут по главной улице помчались здоровенные быки, невесть как оказавшиеся в столь поздний час на улицах города.

Мужики заорали, схватились за руки и в едином порыве вскарабкались на уличный фонарь, где проторчали почти полчаса пока Гарри Личман не догадался сбегать за стремянкой.

На той части рассказа, где благополучно спасенные с фонаря мэр с Федькой отправились в таверну, Розетта уже хохотала в голос, то и дело хватаясь за колышущийся от смеха живот и подвывая от избытка эмоций. Я же ограничилась широкой довольной улыбкой, хотя внутри все тоже приплясывало от восторга и сгибалось пополам от комичности и абсурда ситуации.

После такого мое настроение скакнуло вверх. Дав Розетте поручение поскорее закончить сбор информации по любовным романам, я вышла проводить девушку на крыльцо и замерла от удивления.

У калитки стоял Корвус Кей. Рядом виновато топтался Николас. В руках первого был шикарный букет и перевязанная коробка из-под обуви, в руках второго — искупительный тортик.