В глубинах неба

Глава 9 Шутка, повторенная дважды

40 лет назад

– Что бы ни случилось, знай, что я никогда тебя не брошу. – Дядя Сергей присел на корточки рядом с мальчиком и гладит его по голове. Кисть у него большая и тяжелая, кожа задубевшая, покрытая старыми белыми шрамами. Такие же на его лице, правильные и симметричные, они не портят, скорее украшают. Мальчик знает, что такими украшены руки мужчины до плеч, и что дядя носит их дольше, чем мальчик живет.

– Не уходи! Я не отпускаю! Не уходи! – мальчик действительно пытается удержать, но мужчина легко разжимает тонкие пальцы, поднимается. Позади него сжалась в кресле и прячет мокрое от слез лицо в ладонях мать, отец стоит, грозно сдвинув брови и сложив руки на груди. Он готов к драке, но мальчик знает, что дядя драться не будет. Ради него, ради мамы. Ради спокойствия.

– Теперь проваливай, – говорит отец, он тяжело дышит, глаза красные, налитые кровью, челюсть угрожающе выпячена вперед. – Давай, пошел!

Он поворачивается следом, когда дядя Сергей проходит мимо, словно боится, что тот ударит в спину. Мать всхлипывает в ладони. Мальчик провожает его взглядом, надеясь, что вот сейчас дядя остановится, обернется, и все рассмеются удачному розыгрышу, но понимая, что так не бывает. Не с ним. Когда дядя Сергей подходит к выходу, мальчик с криком бросается следом, но мать успевает его перехватить, тянет, прижимая к себе. От этого крика дядя останавливается в замешательстве, видно, что он не может сделать последний шаг.

И тогда шаг делает отец. В два широких шага оказавшись возле брата, он замахивается, и тяжелый кулак опускается дяде Сергею на лицо.

***

Наверху мы с Караваевым попрощались. Пока автоматика шипела дюзами, выводя челнок на орбиту Европы, я связался с Хаммером. Голос безопасника, приглушенный, но все такой же звучный, раздался в динамиках, видео включать он не стал.

– Вячеслав Сергеевич, слушаю вас. Какие-то новости?

– Почти никаких, – ответил я, – но кое-какие ниточки появились.

– Хорошо, позже встретимся, я сейчас на важной встрече. Вы что-то еще хотели?

– За этим и связался с вами. Мне нужен очный допуск в лаборатории, где работал Хоффман.

Ответа пришлось ждать несколько секунд. Хаммер думал над ответом, а может просто не ожидал такой просьбы. Наконец, он спросил:

– Но вы ведь уже общались с учеными, разве нет?

– Общался, но это не совсем то, чего я хотел. Мне нужно встретиться с ними лично, без того, чтобы каждое слово контролировали люди в форме.

– Так ведь и вы тоже "человек в форме", Вячеслав Сергеевич, – я почти увидел, как Хаммер сухо улыбнулся. – Вы должны понимать, что такое секретность.

– Я понимаю. И полностью удовлетворился уже полученной информацией, но теперь у меня есть новые данные.

Я как мог кратко изложил безопаснику то, что узнал на Европе. Хаммер слушал молча и не перебивал, в какой-то момент мне показалось, что он не слушает, но когда я закончил, безопасник ответил, задумчиво растягивая слова:

– Значит, инопланетяне? Забавно.

– Я не утверждаю, что это инопланетяне, терпеливо поправил я. – Это гипотеза Коваля или кого-то из его команды, к тому же они уверены, что убийца – один из работников станции.

– К чему тогда вам ученые из "Второго кольца"?

– К тому, что из имеющихся вариантов я обязан прорабатывать все. – Я сделал акцент на последнем слове. – А гипотезу о инопланетном происхождении жизни на Европе можно подтянуть к исследованиям космоса.

– С некоторой натяжкой.

– С некоторой натяжкой.

Молчание затянулось снова. Наконец, безопасник вздохнул:

– Постараюсь что-то для вас сделать, Вячеслав Сергеевич, но слишком на положительный ответ не рассчитывайте. У вас пока есть чем заняться?

– У меня всегда есть чем заняться, – ответил я чуть суше, чем хотелось. – Проработка связи между Фишер и Ромашиным займет некоторое время.

– Не торопитесь, господин Коростылев, я сообщу, если удастся что-то для вас сделать.

– Буду ждать.

Связь оборвалась, и я откинулся на спинку дивана, прикрыв глаза, но ненадолго: нейронка челнока загудела, привлекая внимание. Мы уже поднялись на стационарную орбиту, внизу двигался покрытый трещинами и разломами ледяной панцирь Европы. Челнок хотел знать, куда ему лететь дальше. Я приказал возвращаться к Юпитеру, и двигатели зашумели, начиная маневр выхода на траекторию возвращения. Я подключился к внутренней сети, собираясь на обратном пути еще поработать, но вдруг осознал, как сильно устал. Смахнув с виртуального экрана открывшиеся папки, я устроился поудобнее и снова закрыл глаза и уснул еще до того, как челнок лег на обратный путь.

Здесь было темно и тихо. Так тихо, что я слышал собственные мысли, эхом отражающиеся от невидимых стен, и поэтому совсем не удивился, что их услышал кто-то еще. Колыхнулся слишком плотный воздух, меня закрутило, и я неожиданно понял, что это вовсе не воздух, а вода. Накатила паника, но через мгновение я понял, что могу дышать, главное – не открывать рот, и тогда ничего плохого не случится.

В голове раздался низкий гул, тон быстро повышался, пока не превратился в голос Евы Фишер. Русалка была рядом, ее нельзя было рассмотреть в окружающем мраке, но я все равно ее видел. Комбинезон на ней висел, разодранный на длинные тонкие полосы, зеленая кожа блестела в прорехах. Выступающая из ран кровь смешивалась с водой и полупрозрачным коконом окружала Еву. Когда русалка проплывала мимо меня, кокон держался вокруг нее, не рассеиваясь, и это казалось очень правильным и логичным.

– Посмотри, что они сделали со мной, – голос Евы звучал прямо в моей голове: она тоже не могла раскрыть рта. – Они ударили меня тут и тут.

Тонкий и очень длинный палец указал на разрезы, под которыми прямо на глазах появились раны. Я в ужасе смотрел, как расходится полупрозрачная кожа, а под ней тускло блестят кости. Потянулся, чтобы помочь, но Ева оказалась дальше, чем я мог достать, хоть ее раны и были почти у меня перед лицом. Не получится. Но ведь она тут не одна, сверлить керн собиралась целая команда! Где же они?

В непроглядной черноте двигались тени, они были так далеко, что не слышали наших мыслей. Нужно было подплыть ближе, но у меня не было рук и ног. Я закричал в бессилии, и это странным образом приблизило меня к цели. Тогда я начал кричать громче и так долго, насколько хватало отсутствующих легких, и теперь летел, как ракета. Оказавшись среди плавающих во мраке теней, я хватал их за руки, кричал в безразличные лица, указывая на погибающую Еву. Русалка висела рядом с отсутствующим видом, словно это ее совсем не касалось. Тогда я решил угнать батискаф. На взятие проб уходит много времени, я успеваю помочь и вернуться, главное найти его.

Батискаф оказался на самой границе видимости. Сфера, лишенная выступов, висела так далеко, что у меня заболело горло, но она не приблизилась и на метр. Теперь я знал, что не успеваю. И что будь у батискафа длинные металлические руки, он легко дотянулся бы сам. Почему он далеко? И где руки?

С этой мыслью я вынырнул из сна. Голова была тяжелой, перед глазами все плыло. Горло саднило, наверное, я действительно кричал. Сначала показалось, что это всего лишь последствия слишком быстрого пробуждения во время фазы быстрого сна, но мне не хватало воздуха, а сердце бешено колотилось, выжигая остатки кислорода. Через секунду сработали приобретенные инстинкты полицейского: дыхание прекратилось полностью, сердцебиение замедлилось так резко, что я едва не потерял сознание, но компенсационные механизмы не позволили этому случиться. Где-то внутри сработали кислородные резервы и встроенные в кости поглотители углекислоты.

Сознание прояснилось, я отстегнулся от дивана, чувствуя слабое притяжение: челнок шел с постоянным ускорением. На появившейся виртуальной карте обозначающая его точка двигалась обратно к Юпитеру. Она сменилась на запрошенный мной план челнока, нужно было найти резервуары с воздухом. Кто бы он ни был, но убийца начал повторяться: поступающий через систему вентиляции азот почти вытеснил кислород, сигнализация снова не сработала, и только встроенные улучшения не дали мне погибнуть. Да и то едва не опоздали, я уже почти умирал.

Зато теперь нить, протянувшаяся к проекту "Второе кольцо" стала прочней каната. Интересно, профессор умер во сне или все же успел что-то понять перед тем, как потерял сознание? Поднявшись на ноги, я схватился за стол в центре кабины. Голова все еще гудела, и лучше мне не станет, пока не получится разобраться с подмененными баллонами вентиляционной системы. Наоборот, становиться будет только хуже по мере того, как станет расходоваться запас кислорода в организме. Двигайся!

Вызвав виртуальную модель челнока, я попробовал отправить сигнал экстренного спасения, но без особого удивления обнаружил, что выход в сеть из челнока отсутствует. Стандартные коды не сработали, я несколько раз попробовал ввести их, но безрезультатно. Тогда открыл чертеж вентиляционной системы. Нужный мне отсек расположился сразу за стеной позади меня, но чтобы проникнуть туда, придется разобрать диваны и часть этой самой стены. Черт! Стараясь двигаться экономно, я повернулся и начал шарить руками под нижним краем дивана. Где-то здесь должны быть защелки, удерживающие подушку на месте. Они нашлись почти сразу, но на то, чтобы откинуть их, потребовалось время: это были простые металлические скобы, предназначенные для работы при многократных перегрузках и лишенные любой электроники, способной отказать в опасной для экипажа ситуации. Я едва не сорвал ногти, но защелка наконец подалась, и подушка сдвинулась вперед по направляющим. Оставалось только потянуть на себя, затем вверх, и часть дивана сдвинулась, уходя в сторону.

Лаз был узкий, рассчитанный скорее на то, что в нем будет работать морф-ремонтник с набором инструментов, а не человек-норм. Я протиснулся с трудом, только скинув куртку, благо, скользкое покрытие стен упрощало задачу. Углубления, предназначенные для того, чтобы работник перемещался, цепляясь за них пальцами, располагались слишком далеко друг от друга. Окажись я в привычном поле тяготения, пришлось бы туго, но при двух десятых земного я почти летел. Лаз вывел в круговой тоннель, в котором располагались основные системы челнока. В ушах начал тяжело биться пульс, поле зрения сузилось из-за снова подступающей нехватки кислорода. Куда дальше? На раздумья не оставалось времени, и я повернул влево.

Энергосистема, ядро нейронной сети, управление двигателями, мембранами топливных баков… Я полз все дальше, с каждым метром понимая, как сильно ошибся. Свет становился все тусклее, или это отказывают глаза? Виртуальные указатели словно издеваясь выводили перед внутренним взором: система аварийного сброса, управление шлюзом, система вентиляции, виртуальная сеть… Стоп, назад! Я скользил слишком быстро, чтобы слабеющие мышцы успели отреагировать, потому пролетел дальше, отчаянно хватаясь за стены. Наконец, сумел остановиться, толкнулся назад, неловко перебирая руками, к пульту управления вентиляционной системой, где запустил виртуальную панель и ввел полицейский код авторизации.

Раздался негромкий писк, панель щелкнула замком и откатилась в сторону. За ней открылось переплетение металло-керамических труб и трубок с электронными и обычными механическими вентилями. Я не сразу смог увидеть баллоны, они оказались вне поля зрения, и рептилия внутри меня забилась в панике, грудь задергалась, диафрагму свело от усилий. с огромным трудом удалось подавить инстинкт, а с остальным справились ингибиторы гормонов стресса, выброшенные в кровь имплантами. Меня охватило спокойствие. Теперь можно работать.

Вот баллоны с газом, пришлось повернуть голову, чтобы увидеть их. Четыре зеленых цилиндра длинной в полметра и диаметром в двадцать сантиметров, и на каждом крупная фиолетовая полоса. В стандартной таблице маркировок такой обозначены емкости с азотом, чтобы работник мог сразу определить, что перед ним. В той же таблице кислород обозначался серебряной полосой, хорошо заметной при любом освещении. Я с запозданием включил запись, обвел взглядом баллоны и трубы. В экстремальных ситуациях видео и аудио не только сохранялись во внутренней памяти, но и отправлялись на мой персональный раздел в полицейской сети, так что если я не сумею выбраться…

Так! Собрался! Баллонов с кислородом здесь не оказалось. Зато поглотители углекислоты работали во всю, и сейчас атмосфера челнока почти на сто процентов состояла из азота. А значит, тем, кто придет за моим телом, придется надевать дыхательные маски. Точно! Дыхательные маски! Оставался еще небольшой шанс, что их можно найти в спасательном наборе. Хотя, если это действительно ловушка для меня, то первым делом убийцы должны были его изъять оттуда.

Сил оставалось все меньше. Я прополз дальше, сделав полный круг по тоннелю, выбрался обратно в салон. Сердце стучало тяжело, принудительно химически замедленное, я уже потерял около семидесяти процентов поля зрения, но мозг работал по-прежнему четко. Чтобы охватить взглядом план челнока над столом, пришлось крутить головой, но я все же нашел, где хранятся спасательные наборы.

Пальцы двигались с трудом, почти потеряли чувствительность, я содрал кожу и перемазал темной кровью подушки дивана, но сумел открыть ящик со спасательными средствами. Бинты, автоинъекторы с обезболивающими, кровоостанавливающими, шины, фиксаторы медленно полетели через весь салон, когда я начал их выбрасывать. Дыхательных масок, маленьких, компактных, указанных в стандартной комплектации, здесь не оказалось. У меня опустились руки. Встроенный резервуар с кислородом почти опустел, выбросив перед внутренним взором красный флажок тревоги. Я опустился на закрывающий пол противопылевой ковер и замер.

Теперь точно все. Осталось собрать все соображения по поводу этого дела в один файл, чтобы тот, кто придет следом, не начинал все сначала. Я не формировал отчет, просто свалил в один файл все имеющееся и поставил его в очередь на отправку, как только антенны челнока поймают сеть. В нем было все, от моего прибытия в систему Ю до мыслей по поводу связи открытия Евы и гибели Хоффмана. Уже засыпая, перебирал лица ученых с Европы, когда гаснущее сознание пронзила короткая, как вспышка молнии, мысль: у убийцы было мало времени! Подъем и спуск дело долгое, и если он хотел управиться быстро, то обязательно мог допустить ошибку!

Тело отказывалось двигаться, руки и ноги подгибались, словно ватные, даже при малом притяжении. Я едва мог заставить себя двигаться, подполз к откинутой подушке, под которой скрывался ящик. Руками уже не чувствовал ничего, но кое-как сумел схватить защелки под соседней подушкой, лежа на полу и наводя пальцы взглядом. Надавил снизу вверх, поднимая, подтянулся, заглянул в короб. Баллоны лежали там, и на каждом блестела широкая серебристая полоса.

Помогая себе зубами, сорвал вакуумный пластик с дыхательной насадки, слабыми руками нажал клапан и приложил силиконовую маску к лицу. А дальше просто лежал, приходя в себя. В какой-то момент потерял сознание, потому что пришел в себя от звучащего в голове сигнала вызова, это был Хаммер. Я сбросил вызов, отправив следом короткое сообщение, что со мной все в порядке, но не могу разговаривать. Навалилась страшная слабость, но все же удалось подняться. В салоне царил страшный бардак. Я повесил баллон на плечо и принялся наводить порядок.

До прибытия на центральную станцию еще несколько часов. Интересно, кто придет убедиться, что полицейская ищейка мертва?