В глубинах неба

Глава 24 Финал

– Вы очень настойчиво пытались дознаться, что за проект это «Второе Кольцо», хм?

Хаммер остановился на секунду, переводя дыхание, и пошел дальше. Двигался он тяжело, шаркая ногами и покачиваясь на ходу. Я ответил вопросом:

– Давно вы уже на ногах?

– Считайте, что и не ложился… – Он вытер со лба выступившие капельки пота. – Считайте, что с вашего прибытия. Или раньше, с момента, как поползли слухи о некоем рае.

– Том самом, что обещает Ромашин.

– Именно. Так я вышел на «Второе Кольцо». Проект настолько засекреченный, что мне пришлось искать к нему подход несколько месяцев. Оказывается… Вы слушаете?

Хаммер обернулся на ходу, я подтвердил:

– Да, я тут. Что же вы узнали?

– Оказывается… фух… когда запускали Кольцо у Марса, в документах оно числилось первым. Какие-то свои заморочки, но земное было обозначено просто Кольцом, или Нулевым, не важно. И на фоне общего подъема выделялись деньги на все, что хоть немного касалось этой темы. – Он помолчал, восстанавливая дыхание. – Так что у команды Алехина, – был тогда такой в Московском технологическом, – получилось добиться финансирования своего проекта зондов фон Неймана. Они собрали опытную партию, испытали где-то за Плутоном, а потом записали на них программы сборки и отправили к Центаврам.

– Но это же было… лет сорок назад? Я что-то такое смутно припоминаю.

– Да, почти сорок… Но и зонды летели чуть быстрее десяти процентов от световой, так что добрались совсем недавно. И тут же принялись собирать Кольцо…

– Которое по документам проходит как второе, потому что было разработано сразу за марсианским.

– Схватываете на лету, господин следователь. О проекте забыли, когда экспансистская волна откатилась, тогда очень многое забросили, как вы помните. Вот вы, например, ждали Кольца у Сатурна?

– Я тогда только заканчивал первый курс, не до того было.

– И я о нем ничего не слышал. А зонды продолжали лететь, а потом долго работали, и вот приходит сигнал готовности!

– И его получает человек, которого в норме вообще не должно было быть рядом с приемником. Но все же почему о нем не сообщили сразу?

– Кто-то в Совете подсуетился, подчистили журналы, а потом забросили первый десант, как я думаю. Частота специфическая, ее выделили специально под этот проект с расчетом, что до нее доберутся еще не скоро. Поймать сигнал должен был только кто-то вроде Хоффмана. он и поймал, но когда попытался связаться с Землей, его убрали, и начали осваивать Кольцо сами.

Я в это время как раз работал по Фишер с ее открытием внеземной жизни. Внедрил своих людей на подледную станцию и посматривал, как идут исследования. И когда появились тревожные сообщения, что она занялась работой с человеческой ДНК, я первым делом предложил совету ее изолировать. И очень удивился, когда Совет не смог принять решения! А потом началось вот это все, Ева исчезла, – он хрипло усмехнулся, сплюнул. – Когда погиб Хоффман, я уже почти сложил всю картину, разослал агентов и начал готовить силовую акцию… Я уже подозревал, что часть совета связана с заговорщиками, но тогда оно стало только сильнее.

Хаммер замолк. Мы снова остановились, в тоннеле становилось очень жарко, воздух был сухим и тер горло, как наждак. Не дождавшись ответа, я спросил:

– Зачем же тогда вызвали меня?

– Кто-то в Совете, кто не был в курсе заговора, запаниковал! – каркнул безопасник. – И решил, что нужен человек со стороны, чтобы помочь мне! А ведь я им пытался объяснить, что никакого проку от вашего расследования не будет! Что-то назревает! Нет, Совет снова не смог принять единого решения… И тогда Дрого лично распорядился вызвать вас!

– И кто же из них заговорщики?

– Я сумел вычислить троих. Эллис, главный технарь, только он мог незаметно перебрасывать технику в системе. Эриксдоттир из снабжения, ей не составило бы труда до поры скрыть перевозки и недостачу на складах. И главный, кто мог всех покрывать – Дрого.

– Ого! – я присвистнул от неожиданности. – И насколько можно быть уверенным в этом?

– На девяносто девять процентов. Директор с самого начала был в курсе, я ему нес все, что сумел накопать по этому делу. И он же согласился вызвать человека с Земли, чтобы не вызвать лишних подозрений. А мне пришлось изображать, что мое расследование зашло в тупик. Если бы вы только знали, господин следователь, как я обрадовался, когда вас едва не задушили в челноке! Вот теперь-то вы испугаетесь и улетите! Эх…

– Хм… – я не понимал, как реагировать на его внезапную откровенность. – Что ж…

– Только не обижайтесь, прошу! Не в неприязни дело… Если бы вы не продолжили везде совать нос, заговорщикам не нужно было бы торопиться, и все пошло по-другому. А еще этот ваш друг-морф! Курт прилетел за грузом, чтобы лично все проверить, натолкнулся на Ковальского, и все завертелось. Его помощник должен был с вами разобраться, но не смог. Все висело на тонкой нитке еще с момента, как вы полезли ко Второму Кольцу, а теперь ситуация выходит из-под контроля…

– Уверен, что наша встреча с Куртом – только ваш с Феррарой недосмотр. Если у вас в руках были все концы, пропустить такое – непрофессионально.

– А при чем тут Бьянка? – глаза Хаммера удивленно расширились. – У нее своя работа, мы почти не пересекаемся… Ну-ка, с этого момента подробнее!

– Она убедила меня, что работает с вами, – сказал я, надеясь, что безопасник не обернется сейчас и не посмотрит мне в лицо. Конечно же, именно так он и поступил, ослепив меня светом фонаря.

– Господин следователь, и что же вы ей успели рассказать?

Я коротко обрисовал нашу с Феррарой работу. Хаммер кивал, а когда я закончил, сказал:

– Теперь нам с вами известно про четверых. Нужно было взять эту Дарью живой, но кто же знал… Пришли.

Он остановился, освещая фонарем часть стены с тонким, почти незаметным контуром двери.

– И что нам нужно сделать теперь? – спросил я.

– Вы слышали, что Ромашин говорил по поводу нормов в системе? Что всех отправят на Землю?

– Да, эту часть я еще застал…

– Не верю ни одному его слову! Черта с два он кого-то отправит! Ему нужны будут заложники, чтобы на Земле не решились уничтожить юпитерианское Кольцо.

– Логично. Это даст ему необходимое время на переброску своих людей и оборудования. Но что сумеем сделать мы?

– Кое-то сумеем. – Хаммер восстановился, теперь он дышал ровно, но в глазах застыла непонятная обреченность. – За этой панелью выход к шлюзу ангара. Мы с вами возьмем по катеру и полетим к кольцу, я уже знаю, куда точно. Нам нужно будет протаранить башни компенсаторов, так мы сможем повредить Кольцо и не дать Ромашину и остальным улететь! Давай…

Хаммер сдвинул внутреннюю панель, за ней – внешнюю, осторожно выглянул. Я смотрел ему в спину, осознавая услышанное, а он уже выбрался из тоннеля, махнул мне:

– На месте, господин следователь, мы у ангара. Ну, вы со мной? Одному придется нелегко, но с вами шансы почти стопроцентные.

– А что будет с теми, кто уже прошел через Кольцо? Ведь они будут отрезаны.

– Уверен, что сумеют продержаться до прибытия команды захвата! А не сумеют – тогда не стоило и начинать!

С этими словами Хаммер запустил открытие шлюза. Дверь откатилась, мы вошли внутрь, я все еще размышлял. Сколькие успели отправиться к чужой звезде? Новые смерти, насилие… Перед глазами стояли погибшие от взрыва на мусоросжигателе. Даже это – не слишком ли большая цена?

– Мне не… – начал я, но проход в ангар открылся, Хаммер шагнул внутрь и замер. Мне пришлось войти следом, и тут я понял, почему безопасник не двигается: сразу с нескольких сторон в нас целились из автоматического оружия скаты.

– Руки поднять, лицом к стене! – раздался зычный голос, и один из морфов двинулся в нашу сторону. Винтовку он держал не особо уверенно, да и заряжена она скорее всего резиновыми пулями для разгона толпы… но их слишком много, а у меня всего два патрона.

Хаммер поднял руки. Я поймал его полный ярости взгляд, он покосился в сторону приближающегося морфа и вдруг сорвался с места, вытянув руки и вложив в это движение все силы. Одновременно с этим скаты начали стрелять. Большая часть пуль прошла мимо, они стучали по пластику стен, отскакивали, две угодили мне в живот, я согнулся от боли и упал на колени. В Хаммера попали тоже, он все-таки добежал до цели, но только лишь для того, чтобы рухнуть под ударом приклада.

Я все еще пытался вернуть дыхание, когда меня рывком поставили на ноги. Скат, другой, не тот, что приказал нам поднять руки, осмотрел меня и крикнул куда-то себе за спину:

– С этим все в порядке.

– Другой в отключке, но жить будет, – ответили ему. – Куда их?

– Мелкого давай пока к остальной полиции, а вот этого приказано к Самому тащить, – тот, что помог подняться, обратился ко мне: – Идти сможешь?

– Да, – прохрипел я. Внутри бурлила странная смесь из разочарования, что не сумел довести начатое до конца, и облегчения, что все закончилось само собой.

Он пошел за мной следом, нависая и держа карабин у груди. В огромных лапах тот смотрелся игрушкой. Снаружи нас ждал карт, и при виде того, кто сидел за рулем, у меня упало сердце.

– Ну, здравствуй снова.

– Не могу никак от тебя отвязаться, босс! – сказал Войцех с виноватыми нотками в голосе. – Сказано тебя привезти.

Он пожал костлявыми плечами. Комбинезон на нем был испачкан и в нескольких местах порван. Я занял место рядом с морфом, рессоры скрипели, пока скат забирался сзади и устраивался. Наконец, карт выкатился на улицу.

Здесь царил полный разгром. Кое-где в разбитых витринах оставались следы огня. Попадались торопливо идущие и бегущие морфы, в основном – ремонтники, у каждого за плечом болталось оружие. В воздухе висел запах дыма и пороха, откуда-то доносились крики, но в целом все уже было кончено. Крови на улице, к моему удивлению, было совсем немного.

Судя по всему, мы ехали обратно к зданию Совета. Здесь последствия бойни оказались заметнее, кое-где покрытие улицы вспучилось, открывая тянущиеся под ним жилы кабелей и трубы. Под одной из стен лежали накрытые металлизированными покрывалами тела, и не только нормов. Полицейский участок был разгромлен. Вероятно, люди здесь пытались вырваться, все кругом было завалено резиновыми шарами, а в стенах зияли дыры от настоящих пуль. Сквозь раскуроченное окно я увидел стоящего посреди участка гигантского морфа. Тот тыл залит кровью, а над культей на месте одной из его рук возились сразу несколько медиков.

В здании Совета царила полнейшая разруха. Охрана билась до последнего, ее пришлось выбивать из укрытий гранатами, и все вокруг было завалено обломками техники и превратившейся в пластиковый мусор мебелью, на стенах и даже потолке темнела кровь. Мы поднялись, прошли к залу, в котором я впервые встретился с членами Совета. Здесь тоже многое изменилось. Огромные массивные стол и стулья вытащили, заменив простыми из общего зала. За ними теперь работало с десяток морфов-ремонтников, на виртуальных мониторах быстро сменялись какие-то списки, диаграммы, орбитальные маршруты. Посреди зала стоял, заложив руки за спину, Ромашин. На стене перед ним был развернут экран, на котором человек в белом халате объяснял:

– … таким образом, мы можем приступить к развертыванию постоянной базы уже сейчас. На крупных астероидах размещены мастерские и временные жилые модули. К приему остальных мы готовы, Кольцо вышло на полную рабочую мощность. Федоров просил вам передать, что улетает с разведчиками к тем крупным объектам в местном поясе Койпера. Все идет согласно плану. До связи.

Видео прервалось, на потемневшем экране появилось изображение Кольца. Его можно было принять за фотографию, если бы не едва заметные светлые точки, которые двигались между Юпитером и Кольцом в обоих направлениях. Ромашин медленно, с осознанием собственной силы повернулся к нам. По сравнению с собой на ранних записях он был бледен, шрам на лице стал сизым, на страшно усталом лице светились холодные темные глаза. Он улыбнулся одними уголками губ.

– Господин Коростылев, наконец-то! Войцех, тебе все же удалось его найти? Поздравляю! Давайте присядем?

Он жестом указал на ряд неприметных стульев. Я опустился на жесткое универсальное сиденье, Войцех уселся на самый край своего, Ромашин же раскинулся свободно, словно под ним было как минимум кресло, а не универсальная офисная модель. И даже в такой позе он нависал, давил, вызывая приступ клаустрофобии.

– Для чего он здесь? – спросил я, кивая на Войцеха.

– А вы против? – Ромашин вскинул брови. – Уверен, вы бы переменили мнение, если бы видели, как ваш друг просит за вас… ха! На ваши поиски отправились мои лучшие люди, как только мы здесь закончили. Честно говоря, мы и не собирались никого убивать… без особой нужды. Но как он просил! Клялся, что на вас установлен маячок, и что он знает, куда вы направляетесь и расскажет, если только я обещаю вас не трогать…

– Маячок, значит. – Я повернулся к Войцеху. Тот сжался, заговорил торопливо:

– Хаммер велел, еще в самом начале… Я прицепил, но сказал ему, что не работает, наверное, полицейские глушилки… И вот…

– Скажи ты ему уже, зачем вступился, – поощряюще сказал Ромашин. – Что ты про него мне говорил.

– А что, ничего… – Войцех поиграл желваками. В глаза мне он не смотрел. – Ему потому что не плевать, я же вижу… Не как эти уроды из руководства или остальные с Земли… Не буду я всего… Нам такие нужны будут нормальные, чтобы договариваться…

– Понял? – спросил у меня Ромашин. – Он дело говорит. Такие нам на Земле позарез нужны будут. Герой, раскрывший заговор проклятых нелюдей! А? Как звучит?

– Где Хаммер? – спросил я.

– Готовится к отправке на Кольцо. Вы тоже полетите. С остальными, кто хочет вернуться домой. Там сейчас тесно, не все согласились остаться нами, даже твой друг, хоть и знает, что там с ним сделают… Может, передумаешь еще? – Последние слова он обратил к Войцеху. Тот помотал головой. – Ну, нет, так нет. Ладно, у меня дел полно, так что можете задать еще по вопросу и идите.

– Мы можем вытащить с Земли моих? – выпалил Войцех так поспешно, словно этот вопрос давно вертелся у него на языке. Ромашин покачал головой, сказал с сожалением:

– Нет, уже не хватит времени, да и не отпустят их… Оставайся.

Войцех закрыл лицо руками, сдавленно выдохнул:

– Нет.

– Тогда вы, Вячеслав Сергеевич. – Ромашин перевел взгляд на меня. Я пожал плечами:

– Да мне в принципе уже почти все известно по этому делу. Разве что… Скажите, что было в той коробке, которую вынесли из вашей комнаты?

Ромашин на мгновение опешил, потом на его лице появилась улыбка, на этот раз – настоящая.

– Поспешите, Вячеслав Сергеевич, время уходит.

Ромашин поднялся, невыносимо огромный для ремонтника, пошел обратно к своим экранам. Возле нас появился скат, приказал следовать за ним. Когда на улице мы грузились в карт, Войцех вдруг сказал хмуро, указывая на морфа:

– Не узнаешь?

– Нет, – ответил я сухо.

– Так это сосед твой по номеру, – объяснил морф, махнул скату: – Эй, шпион, как жизнь?

– А, узнал! – довольно прорычал тот. – Только поздно, а?

В ангаре нас обыскали, отняли у меня пистолет и посадили в челнок, где уже находились высылаемые нормы. Люди выглядели подавленными, негромко переговаривались, бросая на Войцеха подозрительные взгляды. Потом был долгий подъем из атмосферы и перелет до Кольца, и только когда приблизился его край с наростами фабрик и рабочими куполами, пассажиры оживились, долгое тяжелое напряжение спало: никто до конца не верил, что сумеет выбраться.

Перрон заполняли люди и морфы. Он не был единственным на Кольце, новое руководство расконсервировало дублирующий, там тоже было не продохнуть от ждущих отправки. Никакого разделителя здесь предусмотрено не было, но толпа сделала все сама. Между нормами и людьми-плюс образовалось пустое пространство шириной метров в пять, куда не лез никто. Состав, кружащий по петле между Землей и Юпитером, возникал в тоннеле, отделенном толстой стеной, быстро заполнялся голосящей массой и немедленно отбывал, чтобы вернуться еще через двадцать семь минут. Табло с человеческой стороны зала показывало, что он вернется через четверть часа.

Со стороны морфов посадка проходила спокойно. Плюсы грузились дисциплинированно, без шума и ругани, поглядывая на людей с превосходством и даже легкой брезгливостью. Я смотрел, как они втягиваются через широкие двери, у каждого – только одна сумка с ручно кладью или рюкзак. Когда вагоны заполнились и состав ушел в тоннель, цифры на табло сменились, пошел обратный отсчет. Петля до Второго Кольца занимала без малого сорок минут.

На земной состав мы не попали. Когда тот пришел, нас оттеснили рвущиеся вперед, они быстро заполнили вагоны, но зато на перроне стало заметно свободнее. Морфы же продолжали прибывать, кто-то прямо со смены, закончив погрузку оборудования и наконец освободившись, другие занимались координацией, третьи – разборкой и перевозкой всего необходимого. Они увлеченно обсуждали детали своей работы, не обращая внимания на топчущихся рядом людей.

Войцех указал на табло: морфы отправлялись через семь минут. Через три минуты после этого прибывал состав с земного кольца, на котором мы наконец улетим отсюда. Я смотрел, как грузятся морфы. Интересно было бы когда-нибудь в будущем попасть к ним в их рукотворный рай. Может, и сумею еще, жизнь непредсказуема.

Табло показывало, что до отправления ко Второму Кольцу еще три минуты, когда в зале раздался надсадный рев сигнала тревоги. Люди и не люди как один крутили головами, когда заговорил низкий громоподобный голос системы безопасности:

– Внимание! Угроза жизни! Угроза разгерметизации! Всему персоналу срочно покинуть станцию! Внимание…

Я попытался запросить подробности, но сеть оказалась перегружена: все одновременно потянулись за информацией. Морфы отреагировали первыми и продолжили загружаться в вагоны, двигаясь теперь лишь немного быстрее. Я дернул Войцеха за рукав, потащил через стремительно переходящую от растерянности к панике толпу. Морф сопротивлялся недолго, через мгновение обогнал, хлопая испуганных людей по плечам, подталкивая к дверям вагонов, которые могли закрыться в любой момент. Нам удалось сдвинуть часть застывшей толпы, люди сначала медленно, но все быстрее потянулись к дверям, через которые втягивались последние морфы. Меня внесло в вагон живым потоком, тут что-то подвернулось мне под ноги, и я растянулся на полу, сверху на меня навалились, прошлись по рукам, ребра трещали. Вагон дернулся, когда состав потащил его в разгонный тоннель, и я наконец потерял сознание от боли.

***

Видимо, на Земле посчитали, что оставшиеся на Кольце и в системе Ю люди – приемлемые потери, если есть возможность оставить лидеров восстания на Юпитере. Уже намного позже, когда я очнулся в больнице Второго Кольца, мне рассказали, что случилось. Россия, Китай и часть Африки были против, но остальные действовали на свой страх и риск. В составе, который должен был забрать последних землян, отправили бомбу, взрыв не уничтожил Кольцо, но сумел повредить, и то же самое они сотворили с марсианским. Морфов с той стороны осталось немало, услышав сигнал тревоги сотни тех, кто должен был улетать последними, рванули прочь от кольца. Что с ними стало – до сих пор неизвестно.

Мы с Войцехом спасли сто сорок два человека.

40 лет назад

– Ну, что ты? Я ненадолго, зато вернусь уже насовсем. – Высокий даже на корточках зеленокожий морф протягивает к мальчику руки в тонкой, почти не заметной чешуе. – Ведь мы с тобой уже об этом разговаривали.

Голос у него мягкий, успокаивающий, но от этого становится только тяжелее в груди. Мальчика раздирают с трудом сдерживаемые рыдания, он бросается к морфу, за ним, всего в нескольких шагах, застыла мать.

– Сергей… – пальцы ее дрожат, глаза покраснели, но она сдерживается.

– Я не могу сейчас остаться, – говорит морф, с нежностью глядя на нее, – ты же знаешь.

– Но почему?! Я не хочу! – кричит мальчик. – Почему вам нельзя остаться на Земле? Кто такое придумал? Пап!

Отец, настоящий, такой сильный и красивый, выпрямляется во весь свой рост.

– Не знаю. Потому что завидуют? Или боятся? А может, просто не любят. Нелюбовь – страшная сила, но я очень надеюсь, что когда ты вырастешь, мы сумеем ее победить!

Нет, пап, не победили. Но мы попробуем снова.

Конец