В этих гнилых стенах

Глава 18

Сейчас

…В этой полутьме, в месте, о котором он ничего не знал, Дюк рассказал о таком долгом, но очень, очень важном пути. Теперь он уже не надеялся, что его кто‐нибудь когда‐нибудь поймет, и тем более что это будет Аня. Однако ему надоело молчать, и с каждой минутой повествования он чувствовал, как стена между ними таяла, пока не исчезла совсем.

– Так это из-за тебя началась охота?.. – разочарованно прохрипела девушка, вспоминая новостные ленты, без передышки писавшие о мутантах. Пистолет в ее руке давно уже смотрел в пол.

– Я не хотел, Аня. До сих пор сожалею.

– Ты погубил столько людей!

– Я не думал, что так выйдет!

Девушка сверлила его взглядом, дрожь пробивала ее до мозга костей от воспоминаний о том, как в один миг ее страх вылез «из-под кровати», как каждый день она ощущала на себе прицелы автоматов Жнецов.

– Да, судя по твоим рассказам, думать о последствиях – это вообще не твое. Сочувствую твоей подруге. – Упрек незнакомки показался Дюку весьма неуместным. Он даже не знал, кто она, не знал, понимает ли она вообще, о чем идет речь! Честно говоря, уже и забыл о ней, стоявшей где‐то позади и не дававшей о себе знать на протяжении всего рассказа.

Да, в момент принятия тех или иных решений он поступал, руководствуясь исключительно собственными желаниями, и только сейчас, вспомнив все это и собрав в кучу, Дюк понял, как часто предавал доверие Ришель и как по-свински вел себя по отношению к ней, даже если считал, что у него на это есть веские причины. То, что он знал о ней, – самая едкая грязь, о которой он так не хотел говорить другим.

– Ты даже представить себе не можешь, как страшно было выходить на улицу! – произнеся это, Аня подумала, что ему тоже наверняка было страшно. Но решила дальше давить на парня:

– Я боялась даже до магазина дойти! Представь себе: постоянный страх утром ступить за порог дома, а вечером оказаться мертвым!

Ответить ему было нечего. Эти ошибки, как и многие другие, повлекшие смерть товарищей, всегда будут лежать страшным грузом на его совести, и, как бы он ни старался оправдать свое поведение, пытаться загладить хоть долю вины, груз этот не станет легче. Никогда. Урок, что все поступки, неважно, правильные они или нет, имеют последствия, жизнь заставила его усвоить самым жестоким способом из всех, какие только можно представить.

– Погоди, так ты знала, кто ты? – внезапная догадка заставила Дюка вновь поднять глаза на девушку.

– Ага, – хмыкнула она.

Аня четко помнила первый раз, когда она вернулась из лечебницы. Ей рассказали тогда, что она очень больна, запугали страшными последствиями. И дали таблетки, объяснив, что они дадут ей возможность жить нормально. Раньше Аня слышала о других, о «мутантах», как их с презрением называли окружающие, но не подозревала, что является одной из них.

По возвращении домой способности мутанта проявились в полную силу. Сейчас в голове яркой вспышкой вспомнился момент, когда Аня просто умывалась, и то, что должно было уйти из ее жизни, как обещали врачи, выползло на свет и «расправило крылышки». Муть заполнила глаза, их неприятно защипало, а жабры, проступившие на шее, не давали вздохнуть. Девушка начала громко мычать, роняя с тумбы все стоявшие там тюбики, спустя секунду сама с грохотом упала на холодный кафель, больно ударившись головой. Тогда в квартире, как назло, никого не было. Спасительный скрежет в дверном замке раздался спустя несколько минут и заставил девушку поползти навстречу. Именно тогда Лида, лишь по счастливому стечению обстоятельств вернувшаяся домой раньше обычного, начала бояться девочку, к которой раньше испытывала жалость. В тот день она последний раз обнимала и успокаивала ее.

Препараты не помогали. Со временем Аня совсем запуталась, не зная даже, как вести себя с домочадцами, не говоря уже о сверстниках. Поначалу она всегда улыбалась, когда у нее были на это силы, выплевывала таблетки и не понимала, за что ее снова и снова пихают в этот стационар. Резкий страх Лидии делал девушке очень больно, она действительно в какой‐то момент даже хотела покончить с собой, но передумала, вспомнив фразу Миши: «Все проблемы решаемы». Голос отчима продолжал повторять ей это каждый раз, когда она смотрела с крыши на знакомую до мелочей улицу внизу и снующих по ней в серости будней людей.

«А если проблема – это я? Как мне ее решить?» Этот вопрос она задала психотерапевту, к которому отправилась намного раньше назначенного срока «благодаря» незнакомцу, который заметил ее свисающие ноги с крыши соседской пятиэтажки.

«А если ты – спасение? Ведь у каждой силы есть противодействие. И раз ты достаточно сильна, чтобы сеять проблемы, то ты точно так же способна и стать их решением», – ответил тогда психолог, явно знающий о ней что‐то большее, чем говорил. Тогда Ане это показалось до абсурда смешным. Однако на крышу она больше не поднималась.

Напряженную тишину прервало тихое поскрипывание, вслед за которым раздался громкий стук металла о металл. Все замерли, прислушиваясь. Дюк задержал дыхание, воображая себе все худшие варианты последующих событий, но выдохнул вновь с радостным вскриком:

– Арес?! Глазам своим не верю! – только сейчас, скованный двумя милыми, но весьма грозными вооруженными дамами в совершенно незнакомом ему месте, он начал понимать значение последних слов буквально.

– Дюк? – не меньше него удивился солдат, затем перевел взгляд на замерших девушек и засмеялся. – Чего это вы его связали?

– Ты его знаешь? – встревоженно выпрямилась незнакомка.

– Конечно, Селена, это же Дюк. Я тебе про него рассказывал. Благодаря ему я пришел сегодня забрать вас… – с теплотой закончил он.

Селена, так назвал незнакомку Арес, откинула капюшон и обожгла гостя яростным взглядом, а Аня только растерянно смотрела по очереди на всех находящихся в помещении.

– Я и это расскажу… – выдохнул Дюк.

Тогда

Эрик быстро понял, что в машинах я не соображаю ровным счетом… мало, но рассказывать никому об этом не стал. Он не спеша обучал меня всему прямо на месте. Надо сказать, что я был весьма прилежным учеником. Мне ужасно повезло, что Эрик решил мне помочь, потому что остальные работники меня не жаловали. Вскоре я уже вполне сносно определял поломки различной техники и знал, как их устранить – под присмотром Эрика, а к концу месяца я уже мог и сам справляться с диагностикой в большинстве случаев. Стоило задать пару вопросов, как говорил Эрик, «собрать анамнез» – и я уже знал, куда надо смотреть.

– Машина не выходит просто так из строя. Этому должно что‐то предшествовать, – учил меня молодой специалист и лучший мастер по ремонту автотехники – Эрик Слот. Он был человеком, который знает, чем хочет заниматься, а усердие и рвение приводило к успеху во всем, что он делал. Парень был крайне разочарован, когда узнал, что диагностику за меня делал компьютер, и выдавал ошибки и исправления тоже он.

– То, что ты там пару кнопок нажал, – разве это интересно? Вот в чем обычно дело при неисправности ИИ?

– В людях, – усмехнулся я, вспоминая, что достаточно просто залезть в настройки, когда ты вовсе в них не разбираешься, и сбить элементарную калибровку в масштабе автомобиля. А учитывая то, что диагностические системы практически всем доступны, – нетрудно догадаться, сколько таких «умельцев» пригоняют покалеченные машины на сервисы.

– Во-о-от, а механика – это всегда какая‐то история. В старых автомобилях как: не меняешь все вовремя, начинаются поломки по цепочке, одна за другой. А приезжает: «У меня двигатель стучит». Конечно, он стучит, если ты ходовую переломал, а под капотом все деформировалось, включая клапаны! – обычно спокойный и молчаливый Эрик сейчас так эмоционально об этом говорил, что перебивать его я не стал бы, даже если б рядом с нами горел дом. Он сам спохватился: – В целом, да, проблема в людях.

– А колодки на «Шевроле»?

– Это – врожденное, но виноваты тоже люди!

Я улыбнулся. Смена обстановки и деятельности хорошо повлияли на мое состояние, я уже не был так зажат. И понимал, что готов ко встрече с Аней.

Но я по-прежнему не знал, как к этому вопросу подступиться. Я оказался прав насчет Эрика, он был очень расчетлив во всем, что делал или говорил. У него не было присущего многим подросткового энтузиазма, и все разговоры о мутантах и войне он сводил на нет. Было бы куда проще, веди он себя как Марк, полный легкомысленного авантюризма. Но этот парень явно знал что‐то, о чем не рассказывал окружающим.

– Слушай, у тебя есть планы на вечер? С девушкой там, может… Вообще, девушка‐то у тебя есть? – так я решил начать сегодняшний разговор. Пора было форсировать события.

– Нет, и эта тема не обсуждается.

– Почему?

Он недоверчиво глянул на меня, прищурился, и мне показалось, что сейчас он скажет, что раскрыл меня и знает, зачем я здесь. Но он только выпрямился, упершись в спинку скамьи, и демонстративно потянулся.

– Если коротко – у семьи есть секрет, и он настолько серьезный, что я, скорее всего, умру одиноким.

Я же продолжал тупо пялиться на него, понимая, что он все еще пытается говорить со мной сухо и коротко, держа меня на расстоянии, и наигранно пожал плечами.

Эрик вздохнул, повертел в руках яркую банку из-под газировки и ловко забросил ее в урну у соседней скамейки. Урна рядом с нами не была полной, просто он делал так постоянно. Я начал бросать свои банки следом. Алюминиевый корпус, пролетая приличное расстояние, ударялся пару раз о стенки урны и оседал там, все это сопровождалось с моей стороны идиотскими звуками типа: «У-у-у-у-вжух-бамс», что определенно смешило друга.

– На какую тему лучше сменить разговор?

– Да на любую, – сказал парень, но я понимал: спросить‐то я могу о чем угодно, только он не ответит, – на любую…

– Например, о твоей сестре? – Я приподнял левую бровь, делая вопрос максимально ненавязчивым, но он заметно насторожился… Что‐то не то я ляпнул! В молчаливой паузе я попытался скрыть свою неловкость и поднял голову на щебечущих в кроне дерева птиц, делая вид, что вопрос задал просто так. Робо-птицы щебетали вперемешку с настоящими. Как объяснил Эрик, это нововведение в шутку называли «Большой брат». В глазах птиц, едва отличимых от обычных голубей, были высококачественные камеры и диктофоны: они записывали все, что происходит вокруг. С их помощью были раскрыты уже сотни преступлений в этом куполе.

– Нет.

– Ой, да ладно тебе. – Я слегка ударил его в плечо. – Ну… какая она?

– Если ты интересуешься с целью отношений, то лучше сразу забей.

– Почему? – засмеялся я.

– Отношения с ней – это те, выход из которых только в окно. А мне совсем не хочется слушать нытье о ней.

– М-м-м… мне кажется, ты преувеличиваешь. Ну, знаешь, старшие братья всегда считают младших настоящим исчадием ада. Я бы познакомился с ней, но не в этих целях. Просто ты о ней иногда рассказываешь. Интересно стало. – Я тепло улыбнулся.

– Поверь мне, тебе этого не надо, – довольно сдержанно произнес он, хотя холода в его голосе не было. Затем хлопнул меня по плечу и встал со скамьи. – Пойдем, пора домой.

Он любил резко заканчивать неприятные разговоры и никогда не испытывал неловкости за это. Думаю, так его папа воспитал. Пока мы шли до мастерской, я немного отстал и представил себе маленького Эрика, выпрашивающего какую‐то игрушку, на что его отец коротко отвечал «нет» таким строгим тоном, что спрашивать больше и не хотелось.

– Дюк, ты занимался черным BMW 2023 года? – спросил Николас, начальник нашего атмосферного гаража. Мы называли его «агент ноль-ноль-семь», сравнивая со спецагентом из старых фильмов. Он всегда носил один и тот же черный костюм и солнцезащитные очки, хотя они вообще не нужны были в нынешней среде обитания.

– Да-а-а… – протянул я, не понимая, гордиться мне этим фактом или нет.

– Там проблемка. – Он наклонился, выбросил фильтр от сигареты и потер легкую щетину у себя на щеке, разглядывая меня. Его лицо не предвещало ничего хорошего, хотя иногда мне казалось, что оно у него такое постоянно. – Ладно, пойдем.

Я оглянулся на друга, тот кивнул, мол, не боись, прорвемся, и мы направились за шефом.

Стоило нам переступить порог, как мы услышали громкие вопли. Несложно было догадаться, что кричит хозяин этого самого черного BMW 2023 года. Он явно был чем‐то недоволен, ведя беседу на повышенных тонах. Эля же, наоборот, словно сломанное радио, переходила на частоты все ниже и ниже.

– Что случилось? – спросил Эрик.

– Что?! Что случилось?! – кричал гость, пока руки его судорожно шарили в карманах узких брюк. Сам парень буквально дрожал от злости, рельеф накачанных мышц проступал через одежду на размер меньше нужной, подобранной явно для понтов и пафоса. Он то и дело запускал пальцы, украшенные перстнями, в набриолиненные волосы.

Ремонт был быстрым, я даже подумал, что поломка‐то совсем пустяковая. А сейчас Николас то и дело критически посматривал на меня: я не сомневался, что он придумывает мне наказание. Я не успел еще как следует изучить его, так что меня могло ожидать что угодно: от выговора до незамедлительного увольнения.

– Что случилось? Что случилось? Я сейчас покажу, что случилось! – выкрикнул парень, нервно размахивая холеными руками. Не прекращая бурчать нелестные эпитеты об этой шарашкиной конторе и всех ее основателях, вплоть до идиота, выдавшего им сертификат на обслуживание техники, он ткнул пальцем в сторону бампера, на краю которого красовалась небольшая обшарпанная вмятина.

– Я привез ее в идеальном состоянии! Что это такое?! Кто из вас, криворуких, это сделал?! – визжал он, покосившись от злости и брызгая слюной. Со стороны это выглядело настолько противно и унизительно, что кулаки зачесались от желания дать ему в морду и вышвырнуть из мастерской. Но, помня о своем положении, я со вздохом сожаления отогнал эту мысль.

– О, так это не я, – машинально сказал я и тут же прикусил язык: я не мог ничего вспомнить об этой машине. Даже не знал, кто ее принимал на ремонт. Встречающий должен был сделать лист приемки, и сейчас я слегка занервничал, потому что часто забывал начинать ремонт с его проверки. Трясущимися то ли от переживаний, то ли от злости руками Эля указывала мне на лист с результатами сканирования машины.

– Да, ты ни в чем не повинен, Дюк. Я это и пытаюсь объяснить, – пролепетала она довольно уверенно, но таким дрожащим голосом, что даже обычно равнодушный к переживаниям других Эрик подошел и заглянул ей через плечо в документ.

– Да, все верно, – произнес он через несколько секунд.

– Да вы что, охренели совсем? За идиота меня держите?! Да вы в курсе, кто я? Да я вас!.. Ты, рыжий, по ходу, сам ее поцарапал и вписал это сюда как ни в чем не бывало! – проорал он и подскочил ко мне, пытаясь схватить за майку. Я настолько опешил, что не успел даже открыть рта. Зато Эрик среагировал моментально, одним взмахом отбив его руки и наклонившись между нами.

– Подумайте хорошенько, прежде чем устраивать подобные сцены. Даже несмотря на то, что нас больше, повсюду висят камеры, – спокойно произнес он. – Если царапина действительно появилась по нашей вине, я заполирую ее бесплатно и гарантирую три месяца бесплатного ремонта. Платить будете только за детали.

Клиент, словно недовольный мопс, вынюхивающий какие‐то непотребства, сморщился, но согласился, хотя взгляд его пылал яростью, перемешанной со страхом. Эля провела нас в офис, и по камерам мы быстро выяснили, что приехал он уже с вмятиной. Недовольный и злой, что‐то фырча под нос, парень покинул сервис. После чего мы, посмеявшись над ним, двинули по домам.

– Ты правда был готов делать ремонт бесплатно? – спросил я, втайне довольный, что Эрик встал на мою защиту.

– Да, лишь бы он скулить перестал, – процедил Эрик сквозь зубы. – Приезжают, визжат… Хуже дам иногда. И то для дам простительно. А мужиков таких терпеть не могу.

Я только усмехнулся. Сын генерала!

– На самом деле я рассчитывал, что за три месяца он ни разу не сломается и больше не прикатит.

– Не хочешь выпить у меня сегодня? – начал я, и только когда увидел заинтересованность на его уставшем лице, продолжил: – И в приставку рубанем. Выходной завтра.

– А знаешь что… хочу!

Я перевел дыхание. Не сказать, что я ляпнул это необдуманно, однако о возможных последствиях не думал ни разу.

– Ты ведь понял, где я живу? В другое место я не могу тебя пригласить, но предупредить о том, что может там случиться, будет нелишним.

– Да, я понял. – Эрик отмахнулся от меня, словно от назойливой мухи. Вешая форму в шкаф, он набрал номер на телефоне и старался удержать его, зажав между плечом и ухом.

– Нет… Нет, я сегодня у друга останусь… Ну, не переживай, ладно? Все будет хорошо. И не забудь покушать. Я спрошу у отца, имей в виду! В смысле – что тебе за это будет? Ха, смешная. Ладно. Подарок будет на день рождения крутой. Сойдет? Ну и отлично. Да, завтра буду. Пока.

Эрик тепло улыбался, пока разговаривал по телефону, но, закончив разговор, тяжело вздохнул.

– Что за подарок? – заулыбался я, понимая, насколько это крутой шанс разузнать что‐то конкретное об Ане.

– Думаю в третий ее свозить. Она очень хочет там побывать.

– Здорово! У нее днюха скоро? Можно, я тоже поздравлю?

Эрик только рассмеялся:

– Ты хуже нее самой. Такая же липучка. Поздравляй, ну. У меня‐то разрешение зачем спрашивать?

– Ха-ха-ха, – засмеялся я, перешагивая порог гаража и пытаясь скрыть обуявший меня трепет. Вышло довольно громко, и робо-птицы на ближайших деревьях синхронно повернули клювы ко мне. – Тогда пиво за мой счет!

– Возражать не буду, – устало улыбнулся Эрик. Сложно было точно сказать, устал он больше от меня или от работы.

– Что бы мне ей такого сказать? – наивно-воодушевленно произнес я.

– Наверное, слова.

– Очень смешно, – скривился я. – Я же мало что о ней знаю.

– Ну-у-у… Расскажи ей что‐то необычное. Она падкая на хорошие истории.

Я на секунду задумался.

– С этим я справлюсь! А цветы она какие любит? – спросил я, глядя на витрину цветочной лавки, мимо которой мы проходили.

– Розы. Говорит, неважно, что это популярные цветы, от этого менее красивыми они не становятся. Жаль, живые на вес золота сейчас.

– Ну да. – Беседа утихала, а я выстраивал в голове сразу несколько планов по знакомству с Аней. Несмотря на вечные проблемы с подбором нужных слов, я был уверен в себе как никогда.

Путь до моего дома здорово утомил Эрика, он даже начал, казалось, сочувствовать мне, что я преодолеваю такие расстояния каждый день. Мол, я и правда дурной – в такую даль ехать. Тут я спорить не стал. Несмотря на силу и выносливость мутанта, к концу рабочей недели зевать я начинал чаще, чем дышать.

Я не мог не заметить, как менялось выражение его лица по мере того, как мы уходили все дальше от вокзала, туда, где во дворах царила разруха. Было очевидно, что он тут впервые. Несмотря на то, что мирок под куполами сравнительно невелик, многие из живущих в нем никогда не покидают своего сектора. Так бывает: живешь всю жизнь в одном углу, а об остальных знаешь лишь то, что они есть. И все. Они кажутся тебе чем‐то заоблачно-недосягаемым.

Мать-разруха в нашем секторе разгулялась куда сильнее, чем в других. Здесь она победила уют, искоренив его вовсе: трещины на стенах построек, торчащие буквально отовсюду сгнившие ржавые трубы, полуразрушенные дома, где еще кто‐то непонятно как умудрялся жить… Ни о каком сносе или тем более реставрации не могло быть и речи. Мне бы это все казалось не просто привычным и приемлемым, а даже вполне сносным и единственно возможным, не побывай я в других секторах.

Почти у самого дома нас встретила одна очень хорошая подруга, знакомство с которой я никогда не забуду. Отважная Грейси всегда радостно виляла хвостом при виде меня. Зажившие раны на ее морде оставили глубокие шрамы, но хуже она от этого не стала. Я очень расстроился, осознав, что давно ее не навещал и, более того, даже сейчас не мог оставить ей вкусности. Свежая пицца, которую держал Эрик, хоть и источала приятный аромат, но явно не подходила для ее рациона. Я присел перед Грейси на корточки и прижался лбом к ее пушистому лбу.

– Прости, малышка, что меня так долго не было.

«Прости, но я все же умер», – хотел продолжить я. Но объяснить эту фразу не смог бы. Тете очень многого стоило то, чтобы жертвой аварии официально стал совсем другой человек. Словно убили в тот день не меня, словно это не я истекал кровью, лежа на земле с многочисленными переломами. «Путаница с документами, квартиру случайно забрали. Это же совсем другой человек! Дюк Нордан‐то живой, вот бедолага! Из дома выгнали!» – кривлялась тогда в телефон Ната, цитируя Николь.

– Дюк! Давно не заглядывал! – знакомый голос Аяны Максимовны раздался откуда‐то сверху. Я поднял глаза на женщину. Постаревшее лицо сильно осунулось, вокруг глаз, затаивших печаль и тоску, появились новые морщины. Проблем со здоровьем тоже не убавилось: она шла, опираясь на самодельную трость.

– Что‐то случилось? – я не мог скрыть беспокойства в голосе. Эрик, заметивший перемену в моем настроении, участливо смотрел на Аяну Максимовну.

– Ерунда… старею, – поникла она. – Но ты знаешь, хочу тебе похвастаться! Она очень хорошая собака! У меня тут на днях выхватили сумку с последними деньгами. Она так рычала, – засмеялась старушка, оголив свои почти пустые десны. – Бросилась за воришкой, почти догнала, вот молодец! Тот бросил сумку и убежал. А эта девочка мне ее принесла. Даже не знаю, что бы я без нее делала!

– Нападать на пожилую даму… – прошептал Эрик, и его глаза сверкнули гневом. Однако в них было что‐то еще. Осознание. Того, что все, что он слышал раньше про мой купол, – совсем не сплетни. – На даму с собакой, – задумался он.

– О, нет. Грейс ходит без поводка. Вот, гляди! – Она указала на ошейник. – Только так гуляем. Она просто по газону бегала. Парень и не думал, что она… – Старушка замолчала, переводя дыхание и успокаивая возбужденное сердце, закашляла.

– Я думаю, ты заслужила самую лучшую вкусняшку! – улыбнулся я, обняв собаку. – Я так горжусь тобой!

Своим появлением в моей жизни она полностью оправдывала имя, на которое теперь откликалась. С латыни Grace переводится, как «божья помощь», или «благодать». По-другому ее и назвать нельзя было. Я правда невероятно гордился ею.

– Да, мы как раз ей за кормом и идем.

– Одну минутку! Аяна Максимовна! Дайте мне одну минутку, и я схожу с вами! Куплю самую большую пачку корма для этой героини!

Она молча кивнула и улыбнулась, отчего морщины на ее лице слегка разгладились. Кивнув Эрику, чтобы тоже подождал, я быстро помчался домой. Оставив выпивку и пиццу на столе, я достал припрятанные на черный день деньги и стремглав бросился обратно.

Как и обещал, я купил Грейси самую большую упаковку корма и несколько банок собачьего лакомства PL Dog. Картина была забавной – два здоровых парня тащат на плечах по весьма увесистому мешку собачьего корма. Осуждения в глазах приятеля за неожиданно свалившиеся неудобства я не видел, из чего сделал вывод, что парень неравнодушен к животным. Или хотя бы к собакам.

– Дюк, – обратилась ко мне женщина, когда мы попрощались и собрались уходить. Голос ее был неуверенным и тихим, словно она сомневалась в необходимости следующих слов, но все же продолжила:

– Мне уже так недолго осталось. И я бы хотела, чтобы Грейси попала в хорошие руки.

Мне стало одновременно тепло и грустно на душе. Тепло от того, что Грейси обрела человека, который ее любит. И грустно от того, что она скоро его потеряет.

– Я заберу ее, Аяна Максимовна. Очень скоро заберу. И забегу в выходные помочь с приемкой товара. Хорошо?

– Хорошо, – улыбнулась старушка. – Мы с Грейси будем тебя очень ждать.

Краем глаза я увидел необычное движение со стороны Эрика. Он тут же отвернулся, сделав вид, что рассматривает остатки того, что когда‐то было детской площадкой, однако я был уверен: парень украдкой смахнул слезу.

Несмотря на то что Эрик не рассчитывал на такой конец дня, он, как и подобает сыну генерала, ни слова не проронил об увиденном, скрывая свои мысли. Иногда у меня складывалось впечатление, что отец с детства учил его не выдавать тайн и эмоций, проводя постановочные допросы.

– У нее никого нет? – спросил Эрик, опуская джойстик и прикладываясь к бутылке дешевого пива.

– Муж недавно умер, дочь покончила с собой несколько лет назад, – коротко ответил я, не отвлекаясь от игры.

– Почему?

– Не могу точно сказать. Вроде послеродовая депрессия. Говорят, родила мертвого ребенка.

– Да уж…

Я отвлекся от игры и посмотрел на него:

– Ну, и как тебе мой мир?

Он промолчал, затем встал и подошел к окну, всматриваясь в горизонт, закрытый высокой бетонной стеной.

– Ты знаешь, – задумчиво произнес он, – я правда не против, чтобы ты познакомился с Аней. Приходи, когда мы приедем с третьего.

Он повернулся ко мне и слегка наклонил голову. В его лице было что‐то новое, пугающее, но я не мог понять что, поэтому промолчал.

Я действительно хотел с ней познакомиться. Хотел разобраться, что же все‐таки ее гложет. Думал, что смогу помочь. Я весь вечер представлял момент нашей встречи и не был удивлен, когда один из них приснился мне: я стою у порога, как дурак, стучу и волнуюсь. Сейчас выйдет та, с кем я должен был расти плечом к плечу, наконец‐то я познакомлюсь с ней, смогу рассказать ей, кто я, кто она. Она будет рада! Несомненно! Поверит и поймет меня. На белых щеках появится румянец, на лице улыбка. И все с этого момента будет так, как должно было быть с самого начала.

Стоило мне проводить Эрика до скорорельса, как я почувствовал себя слегка одиноко. Несмотря на разный характер, мы быстро нашли общий язык, кучу тем для разговоров и выяснили, что оба обладаем язвительным чувством юмора. Проводить с ним время было приятней, чем с моей названой семьей, ведь общение с ней обычно сводилось к темам, которые я совсем не хотел затрагивать. Они всегда висели в воздухе, создавая жуткое напряжение.

Одной из таких тем была Кира, замечательная наивная девушка, искавшая справедливости и переполненная желанием помочь. Выздоровевшая Тая была живым напоминанием о том, как мы зашли слишком далеко, на чужую территорию, где мне показали, что будет, если возомнить себя героем.

Я был уверен, что авария не была случайной. Но это не отменяло факта моей смерти. Общение с Эриком заставило меня снова почувствовать себя живым. Благодаря ему у меня появились новые цели и надежда на то, что знакомство с Аней произойдет легко и ненавязчиво.