Узел судьбы

Глава III К вопросу об охоте…

Прохладное, ясное утро как нельзя лучше благоприятствовало охоте. Первая группа егерей герцогини уже отправилась загонять громадного пятнистого оленя, которые водились в здешних горах в изобилии. Больше всех волновались, конечно же, собаки, они просто рвались с поводков, слыша в лесу заливистый лай гончей своры.

Вообще-то Сварог не очень любил охоту, считая ее довольно жестоким развлечением, но положение обязывало. Зато Мара просто являла собой воплощение нетерпения и азарта. Вскоре небольшая кавалькада, предшествуемая отчаянно лаявшими собаками, въехала в лес. Далее все было, как положено: красавца-оленя загнали, окружили и предоставили гостям самим справиться с добычей, что Мара с удовольствием и сделала, с одного выстрела завалив зверя. Затем последовал старинный ритуал принесения жертвы Кернунносу, который свято соблюдался местными охотниками, после чего хозяева предложили гостям еще немного прогуляться по лесу и поохотиться, если повезет, на какого-нибудь более мелкого зверя вроде красной лисы. Сварог согласился, хотя и испытывал какое-то смутное беспокойство. Он знал, что его чутье на опасность весьма несовершенно, но отмахнулся от предчувствия, списав все на новую обстановку. В конце концов, что может случиться здесь, в горах? Смерть под обвалом ему не грозит. Вскоре Горди учуял добычу, и вся кампания устремилась вслед за ним.

— Посмотрите-ка, граф, форброны ведут себя довольно странно, — сказал Леверлин Сварогу, — по идее, они уже должны были настигнуть лисицу.

И правда, лохматые любимцы герцогини жались к лошадям и настороженно втягивали носами воздух. Вот уж кого чувство опасности никогда не подводит!

— Что-то неспокойно мне, — признался Сварог, — может быть, стоит вернуться?

— Да бросьте вы волноваться, — беззаботно отмахнулся Леверлин, — вон Горди уже… — он не закончил, сорвавшись вскачь вслед за Марой. Охотничий азарт победил и его. Мгновение — и оба скрылись за деревьями.

Вдруг конь под Сварогом заплясал и захрапел, то же творилось с лошадьми герцогини и Даррена. Форброны, рыча, припали к земле, точно пытаясь отогнать кого-то. Кони были настолько испуганы, что Сварогу пришлось применить фамильное заклинание.

— Что случилось? — недоуменно спросил он.

— У нас, похоже, незваные гости, — сквозь зубы процедил Даррен, веером разбрасывая вокруг тяжелые серебряные монеты, — только, боюсь, нам и серебро не поможет.

Дорожка из монет засветилась ярким зеленым светом, образуя границу. Из-за кустов выступила фигура в сером плаще с капюшоном, от одного вида которой Сварога продрал мороз по коже, таким абсолютным злом от нее веяло. Сварог мельком глянул на своих спутников: герцогиня была спокойна, Даррен тоже, точно эта встреча была не первой. Он потянулся к седельной сумке, достал топор, с которым теперь нигде не расставался. Леди Виктори держала руку на поясе — значит, кинжал тоже здесь.

— Вообще-то, граф Гэйр, вы можете последовать за вашими друзьями, — приглушенно произнес непрошенный гость, — ваша девочка только что подстрелила роскошную лису.

— С вашего позволения или же без него, но я останусь. Может быть, я смогу быть полезен моим друзьям, — возразил Сварог, заставив коня сделать несколько шагов и встав рядом с Дарреном и герцогиней.

— Напрасно, милорд. На этот раз я пришел не к вам, а к этой милой леди, — незнакомец кивнул в сторону леди Виктори.

— И что же Вы хотите от меня… Князь? — чуть запнувшись перед титулом, спокойно спросила герцогиня Доран.

— Я? От Вас? Помилуйте, герцогиня, мне не нужно ничего, в конце концов, у меня достаточно сил и возможностей, чтобы получить все, что я захочу и помешать любому вашему замыслу, — усмехнулся гость, — Это нужно вам. Если хотите когда-нибудь встретить Гэйра-старшего, то лучше вам навсегда забыть о Городе-над-Морем. Это чужой мир, и вам не следует вмешиваться в его дела, тем более пытаться мешать моим планам. Такие попытки могут для вас плохо кончиться, и без всякого моего вмешательства.

— Правда? — иронически улыбнулся Даррен, — а мне кажется, что Вы, Князь, уже немного опоздали, и события начали развиваться именно в том порядке, который Вам крайне не желателен.

— То, что Хранительница и Лоцман встретились, еще ничего не значит, — произнес Князь Тьмы, делая шаг вперед, — вот и граф вам подтвердит, что пророчества вовсе не обязаны сбываться. Тем более, что с вами нет еще трех действующих лиц, а без них все теряет смысл.

— Это-то как раз не важно. Время у нас пока есть, и все встанет на свои места, — уверенно сказала леди Виктори.

— Не только у вас, миледи, — голос гостя начал звучать угрожающе, — пока события там шли так, как и должны были, я не вмешивался. Возможно, теперь вмешаюсь, дабы упредить все ваши попытки. Этот мир уже почти мой.

— В том-то и дело, что «почти», — сказал Даррен, — и вы, Князь, сами знаете хрупкость этого «почти», как и главное свойство этого мира. Он очень древний, может быть, один из первичных, и основа его — добро, поэтому, стоит только Тьме перегнуть палку, Свет немедленно восстановит равновесие. Возможно, при попытке Тьмы полностью захватить власть Светлые силы просто сметут ее, как бы могущественна она ни была.

— Не знаю, когда вы успели… Но подобные знания вряд ли вам помогут. Общеизвестно, что из любых правил есть исключения, и уж поверьте, найдутся исключения и из этого правила. Предупреждаю, лучше не трогайте этот мир.

— Угрожаете? — недобро усмехнулся Сварог.

— Вовсе нет. Я допускаю, что есть вещи сильнее меня, но не людям о них судить. Вы, герцогиня, поймете смысл моего предупреждения, только, боюсь, будет слишком поздно. Прощайте!

Серая фигура исчезла также внезапно, как и появилась. Несколько минут все ошеломленно молчали, потом Сварог опомнился и снял с лошадей заклятье.

— Зачем-то ему очень нужен ваш Город-над-Морем, — сказал он Даррену.

Тут послышался конский топот и лай Горди — охотники вернулись, весьма довольные собой и добычей, к седлам были приторочены огненно-рыжие тушки.

— Что случилось? Почему такие траурные лица? — с ходу спросила Дикая Кошка, — Ну ни на минуту нельзя одного оставить, — обратилась она к Сварогу, — Ты что, призрака увидел?

— Ну, призрака — не призрака, а кое-кто малоприятный у нас побывал… Весьма непростой гость, графиня, — ответил вместо Сварога Даррен.

— Боже всемогущий, — выдохнул Леверлин, — тут такое происходит, а я, как мальчишка, за лисами гоняюсь.

— Дорогой граф, во-первых, ничего особенного не произошло, а во-вторых, вас просто удалили, отвели глаза, — мягко сказала Виктори.

— Теперь понятно, отчего так волновались наши собаки, — произнес Даррен хрипло, — Радует одно: в замок ему хода нет. Возвращаемся!

В замок возвращались в полном молчании, что и говорить, подобные встречи энтузиазма не прибавляют. В довершении всего, в замке тоже творилось что-то неладное: суетились слуги, в конюшне испуганно ржали лошади. Даррен попытался выяснить у насмерть перепуганного дворецкого, что же тут произошло, но тот бормотал нечто невнятное на счет большого зеркала, какого-то гонца и чего-то вообще невообразимого, показывая рукой на дверь кабинета герцогини. Войдя в кабинет, все, и гости, и хозяева, замерли в немом изумлении. Огромное зеркало, висевшее на стене против входа, представляло из себя зрелище не для слабонервных. Оно было похоже на мгновенно застывшую после небольшого взрыва жидкость. Капли, замысловатые конусы и водовороты висели параллельно полу, по ним пробегали багровые крупные искры, а в самой середине зияла дыра, из которой явственно дул пробирающий до самых костей ледяной ветерок. В комнате пахло раскаленным железом и, почему-то, морской водой. Доран-ан-Тег, который Сварог держал в руках, с силой вырвался, закружился, и сделал то же самое, что и когда-то у Сварога в маноре: с размаху впечатался в самую середину этого безобразия. Одновременно с ним бывшее зеркало наискось черкнул Доран-ан-Рагт. Послышался отвратительный визг, затем звон — осыпались застывшие остатки стекла, и дыра исчезла. Осталась знакомая уже Сварогу картина: пустая рама и стена за ней. Оружие вернулось к хозяевам.

— Кое-что подобное было у меня в маноре, — охрипшим голосом сказал Сварог, — Гаудин сказал тогда, что это прорыв, — тут он почувствовал, что кто-то весьма настойчиво дергает его за рукав. Посмотрев вниз, Сварог обнаружил Караха. Серенький домовой был перепачкан чем-то липким и красным, очень похожим на кровь.

— Ты ранен? — обеспокоено спросил граф Гэйр.

— Нет, хозяин, это не моя кровь. Пойдем скорее, там нужна твоя помощь.

Карах привел их в белую гостиную, где на успевшем уже напитаться кровью ковре лежал некто, накрытый плащом, и едва слышно хрипел. Герцогиня и Даррен быстро обменялись многозначительными взглядами.

— Вы кого-нибудь ждали, госпожа?

— Нет, не сегодня. Если только им удалось… Боже всемогущий… — леди Виктори бросилась к лежащему, откинула плащ.

Сварог, конечно, всякого навидался, но вид умирающей с развороченной грудью молоденькой девушки, очень похожей на Мару, поверг его в смятение. Что с ней сделали, и кто это сделал, он уже догадался, но помочь ничем не мог, стоял, опустив руки, а перед глазами стояла Равена, Морская площадь…

Герцогиня и Даррен, тем временем, пытались что-то делать, пошла в ход магия. Сварог поднял на плечо Караха и принялся тихонько его расспрашивать о происшедшем. Оказывается, пока все охотились, к герцогине прибыл срочный гонец — вот эта девушка. По тому, как выглядел ее конь, (животное было скорее мертво, чем живо) было понятно, что она проделала нелегкий путь. Дворецкий проводил ее в кабинет, где она осталась дожидаться хозяйки. После чего некоторое время было все спокойно, а потом произошел этот непонятный взрыв в зазеркалье. Девушке угодила в грудь большая зеркальная капля и точно разорвалась внутри. Карах и его сородичи перетащили ее из кабинета, где было, по словам домового, очень страшно и очень опасно, в гостиную. От слуг, перепуганных и растерянных, толку не было никакого.

— Она привезла какие-то очень важные вести для герцогини, — сказал Карах, — с ней немного разговаривала Зилла, и девушка сказала ей, что миледи будет очень довольна тем, что им удалось найти.

Герцогиня Доран, видимо, перепробовав все известные способы помощи и почти ничего не добившись, повернула к Сварогу белое до неестественности лицо:

— Милорд, умоляю Вас, помогите, — срывающимся полушепотом попросила она, — в соседней комнате есть серебряный ларец. Там ожерелье с синим камнем, вы его видели… Принесите, пожалуйста!

Сварог кинулся в соседнюю комнату, увидел на маленьком столике массивный ларец кованого серебра. Попытался открыть — крышка не поддавалась, и он, не долго думая, рубанул по ней топором. Синий овальный камень был теплым на ощупь и мягко светился. Сварог поднес его поближе к глазам и увидел внутри крохотную фигурку, которая отчаянно билась в стены своей синей камеры. Удивляться было некогда, и через минуту камень был в руках леди Виктори. Даррен произнес что-то на незнакомом, звучном и певучем языке, камень превратился в сгусток голубого тумана, сквозь который Сварогу мерещилась узкая, уходящая в бесконечность, дорога, и идущая по ней светлая фигурка. Даррен почти пропел еще одну фразу, и фигурка, подпрыгнув, превратилась в крылатое существо, более всего напоминавшее Сварогу дракона, взмахнуло длинными перепончатыми крыльями и исчезло вдали…

— Все, — выдохнула герцогиня, — теперь остается только ждать.

— Последнее средство? — почему-то шепотом спросил Сварог.

— Да… Они ведь не тело стремились убить. Не только тело, — в тон ему ответила леди Виктори, держа на раскрытых ладонях голубой туманный шар.

— Он возвращается, — с трудом выговорил Даррен. Он стоял на коленях, закрыв глаза и положив тонкие пальцы на лоб девушки. И правда, над дорогой появился сияющий дракон, неся на спине нечто, пульсировавшее ярко-алым светом. Крылатый посланец с трудом взмахивал изуродованными крыльями, и двигался он, похоже, против сильного ветра. Словно преодолев некий барьер, дракон рухнул на дорогу. Голубое сияние угасло, и на ладонях у герцогини снова лежал синий камень, внутри которого едва теплился тусклый огонек. Леди Виктори спрятала камень на груди, потом посмотрела на Дарена. Ее друг сидел все также неподвижно, но его лицо покрылось мелкими капельками пота, в углу рта появилась капля крови, побежала по подбородку.

— Он долго не продержится, — с отчаянием произнесла леди Виктори, — а я не умею…

— Миледи, может быть, мы хоть чем-то поможем? — неуверенно спросил Леверлин, — если есть способ…

— Подойдите ближе, господа. Понимаете, он сейчас пытается удержать здесь, хотя бы ненадолго, ее душу. Но с ней что-то сделали, она не помогает ему. Попросту не хочет жить, а без этого нельзя преодолеть тот Ветер, что уносит души к Грани, из-за которой нет возврата. Я не знаю этого волшебства, но все вместе, мы можем попытаться.

— Мы поняли, — сдвинув брови, серьезно кивнула Мара, — мы попробуем. Карах, пожалуйста, сбегай за своими, чует мое сердце, без вас здесь не обойтись.

Герцогиня встала за спиной Даррена, положив руки ему на плечи, остальные плотно обступили раненую девушку. Сварог понятия не имел, что же надо делать, только ему почему-то представилась легкая лодка с телом посланницы, которую уносит от берега сильный ветер, и тонкий канат в воде. Он мысленно шагнул в воду, чувствуя, как ледяной ветер продувает его насквозь, как тяжелеет и захлебывается сердце. Занемевшими враз руками схватил канат, привязанный к носу лодки, и стал медленно отступать к берегу, изо всех сил вытягивая ее за собой. Постепенно становилось легче, Сварогу мерещились в воде два стремительных дельфина, по очереди подталкивающие суденышко к берегу. Вот тонкая девичья рука вцепилась в скользкий канат рядом с его ладонью, вот зазвучали сквозь шум ветра вдохновенные аккорды виолона, и… Сварог очнулся. Леверлин поддерживал за плечи очень серьезную Мару, показавшуюся Командиру на десять лет взрослее. Даррен и герцогиня склонились над девушкой, которая была в сознании, и более того, даже что-то им говорила. Раны на ее груди почти закрылись, и Сварог с облегчением подумал, что теперь за нее можно не волноваться.

— Ты молодец, хозяин, — услышал он откуда-то снизу дрожащий голосок Караха, — если бы не ты…

Леди Виктори выпрямилась, начертила в воздухе какую-то несложную фигуру, и раненая заснула. Даррен поднял ее на руки и понес в одну из спален, за ним отправилась и компания домовых.

— С ней будет все в порядке? — спросил Леверлин.

— Да, благодаря вам всем, — слабо улыбнулась герцогиня Доран.

— Я, честно говоря, до сих пор толком не понимаю, что мы сделали, — сказала Мара, — Нас совсем не такому учили. И этот ветер…

— Вы, лауретта, вернули ей возможность бороться. Видимо, сыграло большую роль сходство характеров, — пояснила леди Виктори, — Вы ведь не умеете бояться и всегда сражаетесь до конца, правда?

— А я почему-то стучал в закрытую дверь какого-то дома, но меня никто не слышал, — задумчиво проговорил Леверлин, — а потом я подумал, что если я буду петь, то мне откроют. Дверь открылась, и на пороге стояли, обнявшись, две девушки — эта и… — Леверлин запнулся, — Делия. Она изо всех сил вытолкнула наружу нашу подопечную, и ветер, что дул мне в спину, захлопнул дверь. Я не помню ни мотив, ни слова той песни, знаю только, что в жизни не пел ничего прекраснее.

— Нам противостояли очень серьезные силы, дорогой граф, — сказала герцогиня, — и по одиночке мы ничего бы не смогли сделать. Бедной девочке внушили сильнейшее отвращение к жизни, а Вы своей замечательной музыкой оживили то лучшее, что она когда-либо пережила, самые светлые и радостные воспоминания. Потому что сами смогли вспомнить о самых светлых днях с Делией. Понимаете, не о её гибели, а о ваших чувствах. Вы помните ее живой, и это самое главное.

— Как-то все сразу, в один день на нас свалилось, — устало вздохнул Сварог, — однако, нас же предупредили сегодня. В оперативности им не откажешь.

— Теперь вполне могут и охоту начать, не к ночи будь сказано, — согласно кивнула леди Виктори, — Но и мы не вчера родились.

— А что за вести привезла эта девочка, если не секрет, конечно.

— Да какие могут быть от Вас секреты, милорд Сварог. Адали прибыла из Фиарнолла, они нашли там, как это ни странно, указание на то, где следует искать Вашего отца. И самое главное, нашли, если так можно выразиться, стационарный выход на одну из Древних Дорог, ведущую, по нашим сведениям, по его следу.

— Интересно. Но ведь у вас есть Даррен, он может ходить из мира в мир запросто, — начал Леверлин.

— Может, но во-первых, не так уж и запросто, а во-вторых, вы же видели, как дорого обходится для него в нашем мире магия. Я боюсь за него… Кроме того, второго Лоцмана мне точно не найти.

— Поэтому вы ищете более доступные выходы.

— Знаете, в том письме, что я нашел в Хелльстаде, было заклинание, как раз касающееся Древних Дорог, — вспомнил Сварог, — Но письмо-то теперь у Гаудина. Если бы мне удалось его вернуть…

— Это было бы не плохо, милорд. Если не удастся Вам самому, попробую я, хоть мы с начальником Восьмого Департамента и не ладим. Милорд Гаудин давно хочет заполучить одну старинную вещицу из моего арсенала. В крайнем случае, обменяю ее на ваше письмо, — с грустной улыбкой произнесла Виктори.

— Герцогиня, а что это за чудесный камень у Вас? — спросил Леверлин, — В нем живет какое-то существо…

— Уж вы-то, граф, должны были слышать о Драконьих Слезах, — укоризненно покачала головой леди Виктори, — это вещь древняя, редкая, но не настолько, чтобы в Ремиденуме о ней ничего не знали.

— Я всю жизнь считал живые камни вымыслом, миледи, пока не увидел их в действии. Откуда они берутся?

— Для меня это фамильная реликвия, граф. Мой род существовал еще до Шторма, среди пращуров были и ученые, и маги. По одной из версий, камни привозили чуть ли не с Нериады, просто как красивые игрушки. По другой, их добывали со дна моря самые отчаянные ныряльщики, и это больше похоже на правду. Полагаю, подобные реликвии лежат в сундуках у многих, во всяком случае, за облаками. Только очень немногие умеют разговаривать с теми, кто живет внутри. В свое время один мой ученый друг из Магистериума сказал, что это закапсулированные миры или, скорее, осколки одного мира, погибшего в незапамятные времена.

— И Вы научились с ними разговаривать?

— Это заслуга Даррена. Большинство этих существ, я называю их драконами — по внешнему сходству, находятся в состоянии глубокой спячки. Но если удается их разбудить и расположить к себе… Однажды Даррен что-то рассказывал мне и так увлекся, что перешел на свой родной язык. Камень отреагировал, его Дракон проснулся. Почему-то он понимает этот язык. Так, постепенно, мы и научились общаться с ним.

— Он вам помогает?

— Да, если это в его силах. Собственная магия у него очень странная и в чем-то даже опасная, поэтому он предпочитает поддерживать и усиливать нашу. Хотя сегодня был как раз тот случай, когда Дракон применил свое собственное искусство — и чуть не погиб.

— А не пойти ли нам отдохнуть, — слабым голосом проговорила Мара, — живые камни, это, конечно, интересно, но я на ногах не стою.

— Совершенно с Вами согласна, лауретта, — сказала герцогиня устало, — у нас еще будет случай об этом поговорить.

Проснувшись, Сварог обнаружил, что проспал всю оставшуюся часть дня и часть ночи. Он вышел на балкон, опоясывающий жилую часть дворца, решил прогуляться — а что еще делать, когда все остальные дрыхнут без задних ног. Но он был не один — на фоне заходящего Семела вырисовывалась высокая фигура Даррена, стоящего чуть поодаль, у перил.

— Уже выспались? — спросил Сварог, закуривая.

— Как и вы, — не оборачиваясь, ответил Даррен, — дивная ночь, не правда ли? Скоро зайдет Семел, и будут хорошо видны звезды.

— Любите смотреть на небо?

— Да. В такие ночи я вспоминаю свой мир… Правда, небо наше совсем не похоже на здешнее. У нас звезд видно раз в пять больше, а еще есть два крупных звездных скопления в форме вытянутых спиралей. Удивительное зрелище! Они восходят ближе к утру, когда звезды бледнеют. Их называют Глазами Всевышнего, и, поверьте, это выглядит именно так.

— Ваш мир похож на этот?

— И да, и нет. Но история его в чем-то похожа на Таларскую. Мы тоже не первые обитатели своей планеты. Наши предшественники покинули ее по неизвестным причинам, практически не оставив о себе никакой памяти. А те, кто жил еще раньше, тоже не были людьми. И у нас пять тысяч лет назад произошла страшная катастрофа. Одним из последствий ее было почти что полное исчезновение людей, способных воспринимать и творить волшебство. Более тысячи лет считалось, что магии больше нет, и все наше древнее искусство осталось в прошлом и уже никогда не возобновится. Потом один смелый человек нашел в заброшенном городе три древние книги. Это был первый шаг к нашей попытке возродить волшебство. Книги содержали первоосновы: как отбирать учеников, по каким признакам, с чего начинать обучение. Потом были найдены еще два фолианта. Один из них был посвящен тому, что здесь принято называть Древними Дорогами, и к огромному сожалению наших учителей, он был неполон, многие страницы пострадали, и текст был безвозвратно утерян. Второй содержал повествование об исторических событиях, предшествовавших Катастрофе, а так же древние пророчества и предостережения магов прошлого. Так началось возрождение волшебства. Разные рождались маги, бывали и очень сильные, но способных ходить по Древним Дорогам не было. Потом стали появляться и такие, приблизительно раз в полстолетия, их отбирали по особым признакам и начинали длительное и трудное обучение прямо с колыбели. Для этой цели и была построена Обитель при самом древнем храме Всевышнего, который не пострадал даже во время Катастрофы. И пока все с восторгом наблюдали за становлением молодых магов, не дремали и дети Тьмы. Издревле считалось, что Тьма во всех ее ипостасях или повержена еще в легендарные времена, или погибла во время Катастрофы. Только немногие догадывались, что Зло, как и Добро, неистребимо. Закон Равновесия… И еще одно. Мы проморгали темные изменения в природе. Наша планета была благодатной и цветущей, земли были плодородны, климат мягким. А с некоторого времени погода начала меняться, засуха следовала за засухой, наступали пустыни, возделываемые земли начали зарастать отвратительными колючими кустарниками, многие растения либо утеряли свои свойства, либо стали ядовитыми. Очень быстро мы потеряли половину континента. Странным образом настоящие леса сохранились только вокруг монастырей и храмов, даже на той территории, где наступали пустыни. И тогда было принято решение готовить Исход. Не знаю, было ли это влиянием Тьмы, но дети, отобранные для обучения в Обители, стали умирать, не доживая и до трех лет…

— И такие, как Вы, должны были стать разведчиками пути, — сказал Сварог, — Детишки с благословением света на челе.

— Вы напрасно смеетесь, лорд Сварог, — осуждающе произнес Даррен, — Ведь вы сами — избранник Света, призванный покончить с воплощениями Князя Тьмы на Таларе. Я читал пророчества Таверо.

— Простите, как-то незаметно становишься циником на королевском троне, — смутился Сварог, — Не мудрено, что будущих проводников и разведчиков стали уничтожать еще в колыбелях. Такой-то мощный противовес Тьме. Видимо, вам многое было дано. А в Город вас как занесло?

— Почти случайно. Мой наставник запретил мне… — Даррен запнулся, подыскивая нужное слово, — уходить слишком далеко, а я не послушался. Конечно, он оказался тысячу раз прав, утверждая, что у меня слишком мало сил для этого.

— Вы что-то искали там, на Древних Дорогах?

— Да, у меня была одна идея. Но я плохо себе представлял, как это должно выглядеть. Понимаете ли, некоторые наши маги и многие воспитанники Обители считают, что нельзя оставлять наш мир Тьме, что все еще можно поправить. Мы были против Исхода, и пытались искать иное решение. Вот и я искал мир, в котором нашли радикальные способы борьбы со Злом. Я хотел научиться, возможно, попросить помощи, вернуться и удержать от падения мой родной, некогда прекрасный мир.

— И как, удалось что-нибудь найти?

— Думаю, да, несмотря на все мои неудачи, — грустно улыбнулся друг хозяйки, — На Таларе я многому научился, в частности, и у Вас. Кто знает, может быть, мне удастся вернуться…

— А леди Виктори? — спросил Сварог.

— Даже мечтать себе запретил, — тихо, с болью в голосе ответил Лоцман, — Вы же знаете, кого она будет ждать, и искать до конца жизни.

— Я бы не стал отчаиваться. На вашей стороне, Даррен, лучшие союзники: судьба и время. И Город-над-Морем ждет вас.

Даррен с уважением посмотрел на Сварога и ничего не ответил.

За поздним завтраком обстановка была почти что праздничная — как же, одержать такую победу, вырвать лакомый кусок из пасти самой Смерти! Мара строила планы по поводу занятий фехтованием с Дарреном, Сварог и герцогиня от души смеялись над историями, которые рассказывал Леверлин. Карах и Зилла отнесли завтрак раненой девушке, после чего обрадовали всех тем, что Адали очень быстро поправляется и скоро встанет на ноги. Сварог уже подумывал о том, чтобы задержаться еще на пару дней в замке у леди Виктори, тем более что хозяева настаивали, а потом поучаствовать в поисках отца в Фиарнолле. Правда, ехать далековато, но ведь всегда можно вызвать виману…

Плавный ход его мыслей нарушил тоненький писк. Сварог от неожиданности чуть не подскочил, потом вспомнил, что в кармане камзола лежит прихваченный на всякий случай таш. Чертыхнувшись, он извлек сие устройство мобильной связи, крикнул в сложенные лодочкой ладони «Слушаю!» и прижал камень к уху. Разговоры разом смолкли, и все выжидающе уставились на Командира.

— Это Интагар, — после недолгого молчания произнес Сварог, — мой министр полиции. Как это ни печально, но придется возвращаться в Латерану. Во-первых, меня зачем-то требует имперский наместник, во-вторых, прибыл гонец от барона Шедариса, что само по себе странно — должен был вернуться с задания сам Шег. А в-третьих, миледи, в Фиарнолле мои агенты выявили исключительно сильный и опасный куклос «Черной Благодати». Полагаю, вам пока следует отсидеться в замке, а я уж постараюсь очистить этот порт от всякой дряни… Если нужна будет помощь — приезжайте ко мне в столицу, сделаю все, что в моих силах.

— Черт бы побрал твои государственные заботы, Командир, — театрально воздев руки, воскликнул Леверлин, — все это так не вовремя.

— Оставайся, — хмыкнул Командир, — я что, тебя на аркане тащу? А вот вам, госпожа Первый Министр, придется поехать со мной, равно как и вам, господин Председатель Королевского кабинета, — сказал он, обращаясь к состроившей недовольную мину Маре и печально повесившему уши Караху.

— Что ж поделаешь, — вздохнул домовой, в глазах которого стояла вся мировая скорбь, — надо, значит надо, хозяин.

— Не расстраивайтесь, графиня Сантор, — улыбнулся Даррен, — интуиция подсказывает мне, что видимся мы далеко не в последний раз, и времени у нас будет еще предостаточно. Все последние события связали наши судьбы в тугой узел, во всяком случае, здесь, на Таларе. А кому придется его развязывать…

— Не надо, — мягко сказал Сварог, — не нужно его развязывать. Пусть он будет — сердцем чую, что это, для всех для нас, к лучшему.