Узел судьбы

Глава II К вопросу о визитах

Утром Сварог, Мара и Карах убыли в Латерану, и сразу же попали в водоворот событий: мелкий бунт в Снольдере, множественные стычки на горротской границе, проблемы в Балонге. Почти три недели у его Величества Сварога Первого не было ни единой свободной минуты. Зато по окончании всех этих забот он был щедро вознагражден: во-первых, как всегда неожиданно, появился Леверлин, а во-вторых, в Равенском порту ошвартовался «Божий любимчик», чему Сварог был несказанно рад. Капитан Зо, по сообщениям тетки Чари, должен был прибыть в Латерану в ее сопровождении со дня на день. По этому случаю был использован популярный прием, который уже имел место в столице Глана: был куплен на подставное имя уютный домик вне стен дворца, где уже начинались приготовления к встрече друзей. Тем более, что из Снольдера вот-вот должен был вернуться Шедарис, выполнявший там особое задание короля вместе с двумя отборными ротами Вольных Топоров. А уж Бони с Паколетом не заставят себя ждать, у них чутье на такие дела налажено. Осталось только пару-тройку дней подождать…

Сварог проводил вечер в «узком семейном кругу», то есть в обществе Мары, уныло бросающей ножи в какую-то неимоверно старинную деревянную статую, увлеченно читающего Караха и Леверлина, уговаривающего почти в одиночку уже третью бутылку «Драконьей крови».

— Послушайте, граф, — сказал Леверлин, наливая очередной бокал вина, — вам не скучно? Нет ли у вас какой-нибудь очередной идеи?

— Вам мало приключений, — спросил Сварог, — по-моему, вы и так из них не выбираетесь.

— Ах, это все такие мелочи, — с наигранной небрежностью отмахнулся Леверлин, — вот раньше…

— Ха, раньше! — фыркнула Мара, — раньше наш командир не был обременен государствами и коронами. А сейчас… Как скажет тетка Чари, отяжелел в корме.

— А помните, хозяин, нас в гости звали, — напомнил Карах, оторвавшись от толстенной книги.

— Оч-чень интересно, граф, — заинтересовался Леверлин, — кто это позвал вас в гости?

— Нас, — поправил Сварог, — всех нас, Странную Кампанию. Но можно съездить и вчетвером.

— В замок этой твоей герцогини, — скривилась Мара.

— Ого! — с лица Леверлина совершенно исчезло скучающее выражение, он уже предвкушал, если не новое приключение, так новое знакомство. — Так здесь замешана женщина! Но дорогой командир, всех местных герцогинь я знаю наперечет, уверяю тебя, глаз не на кого положить!

— А она не здешняя, — усмехнулся граф Гэйр, — ларисса Виктори, герцогиня Доран. Кстати, вы знаете, где находится замок маркиза Деверо?

— Конечно. Я охотился в тех местах пару раз. Так мы едем туда?

— Охота? Хорошая? — оживилась Мара, — А что, неплохая перспектива, я согласна.

— Ну что ж, — пожал плечами Сварог, уступая слаженному натиску друзей, — если вы все так хотите, то и я не против. Хоть завтра утром.

Что они и сделали.

Замок открылся перед ними неожиданно. Просто лес кончился, они выехали на лужайку, обрывавшуюся крутым каменистым склоном, и увидели, чуть поодаль, над глубокой расщелиной красивый мост, упирающийся в ворота белокаменного замка, точно парящего над темно-серыми скалами. У моста их встречали: Даррен, сдерживая горячего вороного жеребца, приветственно махал им рукой.

— Приветствую вас, господа, — с улыбкой произнес он, — рад, что вы за государственными заботами не забыли свое обещание, милорд Сварог.

— Забудешь тут, — проворчал Сварог, кивнув на ерзавшего у него на плече Караха, — спасибо, что встретили. Надо сказать, у герцогини хороший вкус, Даррен.

— Я тоже так считаю, — кивнул тот.

Они проехали по мосту, издали казавшемуся нешироким и хрупким, а на самом деле по нему могли свободно проехать рядом шестеро всадников. За радушно распахнутыми воротами находился небольшой ухоженный парк с водоемом, а центром всей этой композиции, безусловно, являлся маленький дворец. Мара и Леверлин с любопытством оглядывались, Сварог же поворачивал голову с трудом — серенький домовой оттоптал ему плечо и шею, и в наказание был посажен в капюшон плаща.

Леди Виктори встречала их у нижней ступеньки парадной лестницы. Граф Гэйр даже не сразу узнал ее в глухом черном платье, затканном золотыми цветами, с драгоценной диадемой в уложенных в парадную прическу волосах. Настоящая заоблачная принцесса, да и только.

— Не скажу, что она совсем в моем вкусе, но что-то в ней, определенно, есть, — промурлыкал Леверлин на ухо Сварогу, — И черный бархат ей очень к лицу.

— Это хорошо, что она не в твоем вкусе, — усмехнулся тот, — Во всяком случае, безопаснее.

— Ты намекаешь на ее телохранителя? Он конечно, странный…

— Во-первых, он вряд ли телохранитель, — тихо произнес Сварог, — а во-вторых, он не странный. Он — иной.

— То есть, как, — не понял Леверлин.

— А приблизительно, как я, — ответил Сварог, — только из другого мира.

— И откуда же она его взяла?

— Да сам толком не знаю. Они встретились где-то на Древних Дорогах, в Городе-над-Морем.

— Никогда не слыхал, — хмыкнул недоверчиво Леверлин, — ну да чего только в жизни не бывает.

— Думаю, он сам расскажет об этом.

— Да, если захочет, — пробормотал Леверлин, не сводя задумчивого взора с их высокого провожатого, который по просьбе хозяйки вел усталых путников в отведенные им покои.

Сварог ничего не почувствовал, но голову дал бы на отсечение, что его друг магически проверяет Даррена. Ну-ну, подумал он, попробуй, может, получится, только сомневаюсь я что-то…

Отдохнув и переодевшись, Сварог и Леверлин отправились побродить по замку, благо, им предоставили полную свободу действий. Сварог находился в самом блаженном расположении духа: все дела и заботы остались в Латеране, вечер обещал быть интересным, на завтрашнее утро назначена охота. Правда, ко всему этому примешивалось некое предчувствие, смутное ощущение какой-то грядущей перемены, не очень опасной, но значительной.

В голубой гостиной на втором этаже стены украшали несколько картин-— Это что, Сильвана? — поинтересовался Леверлин, глядя на самую большую из них, на которой был изображен небольшой город, прилепившийся, как ласточкино гнездо, на крутых высоких скалах, над бурным неприветливым морем. От ворот в городской стене тянулся длинный мост на невесомых ажурных арках, уходящий в непроглядный туман. — Что-то я не помню…

— Это не Сильвана, граф, — услышал Сварог глубокий баритон Даррена.

— Я полагаю, это тот самый Город-над-Морем? — спросил Сварог.

— И вы правы, милорд. Все пейзажи здесь — это моя попытка отразить мрачную красоту этого места.

— Скажите, а портрет моего отца тоже написали Вы?

— Нет, — покачал головой Даррен, — к сожалению, портреты мне не удаются. Это произведение другого художника.

— А как вы там очутились, — спросил всерьез заинтригованный Леверлин.

— Заблудился по неопытности, — улыбнулся высокий друг хозяйки, — Если позволите, я расскажу об этом несколько позже. А сейчас госпожа просит вас пройти в библиотеку.

— Где Мара? — поинтересовался Сварог.

— Лауретта Сантор пожелала осмотреть оружейную, — ответил Даррен.

— А Карах?

— Я здесь, хозяин, — сказал серенький домовой, выглядывая из-за старинной кобальтово-синей вазы.

— Прошу вас, миледи ждет, — сказал Даррен, открывая скрытую драпировкой дверь.

Библиотека была почти такой же, как и в маноре Гэйр, впрочем, одно отличие сразу бросалось в глаза: огромные светлые окна от пола до потолка, позволявшие обозревать замковый парк и горы.

— Ну, как вам замок, господа? — спросила Виктори, вставая навстречу входящим.

— Здесь замечательно, герцогиня, мы просто в восторге, — патетически произнес Леверлин, кланяясь.

— Рада, что вам понравилось, — улыбнулась хозяйка, — надеюсь, праздничный ужин, и завтрашняя охота вас тоже не разочаруют.

— Мы видели картины кисти Даррена, — сказал Сварог, — Весьма впечатляет.

— Да. К счастью, этот дар к разряду магических не относится и не может исчезнуть.

— Скажите, миледи, а что произошло с ним в Городе, — попросил Сварог, — нас тогда прервали… Если не ошибаюсь, там была какая-то история со стражей.

— Это все не так просто, но я попробую рассказать, — ответила герцогиня Доран, — садитесь, разговор долгий.

Сварог уселся в удивительно удобное кресло возле невысокого, массивного, инкрустированного перламутром стола, машинально сотворил четыре чашки кофе, что было с благодарностью принято.

— Все было, на первый взгляд, весьма обычно, — начала свой рассказ герцогиня, — стража изловила чужака, лазутчика. Все дело в правилах Города. Вы видели на картине мост? В Город может прийти кто угодно, но только по мосту. Это рубеж, граница. Вот и мы с вашим отцом, милорд Сварог, шагнув в арку полуразрушенного храма на одном из островов Инбер Колбта, оказались на этом мосту. Вокруг нас клубился непроглядный туман, где-то внизу шумело море, а под ногами были белые каменные плиты. Нам ничего не оставалось, кроме как идти вперед. Туман постепенно поредел, рассеялся, и мы вышли к Заставе. Границу охраняла дюжина рослых воинов в доспехах, каких мне еще не приходилось видеть нигде. Потом нам сказали, что сделаны они из кожи дракона, и против них бессильно любое оружие, и простое, и магическое. Нас внимательно осмотрели, и не только глазами, вручили серебряные медальоны с каким-то непонятным знаком и пропустили дальше. Город, конечно, был необычный. Как гнездо ласточки, он прилепился к самой высокой скале, одноэтажные домики соседствовали с высокими тонкими башнями, которых было довольно много. А вот столь популярных у нас больших особняков не было вообще. Три самых больших здания располагались на Королевской площади: королевский дворец, Ратуша и, конечно, Храм. Вглубь скалы уходили широкие тоннели, входы в них украшала искусная резьба по камню. Там, внутри, тоже шла какая-то жизнь, проходили туда и обратно караваны с товаром. Но нас с графом Гэйром в тоннель не пустили, сказали, что для новичков там слишком опасно.

Мы прожили там несколько дней в одной из башен, которая оказалась гостиницей. Граф понятия не имел, как нам попасть домой, и поэтому мы просто старались понять жизнь и законы Города, и, может быть, таким образом отыскать ответ на интересующий нас вопрос. Хозяин гостиницы посоветовал нам найти одного из Мудрых. Мудрыми жители города называют тех, кто владеет древней магией этого мира, насколько нам удалось понять, их всегда было семеро, и если станет хоть на одного меньше, Городу грозит гибель. Найти их проще простого — обиталище Мудрых находится прямо напротив Храма, на Королевской площади, совсем рядом с нашей башней. Но попали мы туда далеко не сразу. Город будто сопротивлялся, улицы выводили куда угодно, только не на площадь. После нескольких бесплодных попыток мы решили, что застряли в городе надолго, если не навсегда. Хозяин гостиницы предложил нам заглянуть вместе с ним на Оружейный рынок, и граф с радостью согласился. Скажу прямо, мы не пожалели, что попали туда. Чего там только не было! Мой меч, который вы, милорд Сварог, видели, куплен именно там. Самое интересное, на рынках Города в ходу любые деньги, лишь бы они были из серебра. А граф Гэйр приобрел себе странное метательное оружие, загнутое углом, которое всегда возвращается к хозяину.

— Бумеранг! — воскликнул Сварог по-русски, потому что в таларском аналогов не было.

— Вы встречали такое оружие?

— Да, в моем мире его изобрели туземцы на одном из материков.

— Это лишний раз говорит о том, что туда ведет множество дорог из множества миров. Видимо, когда-то это оружие попало в Город подобным образом. Как бы то ни было, обратная дорога привела нас на Королевскую площадь, точно мы сделали что-то, чего от нас ждал Город.

— Или его хозяева, — вставил Леверлин, — вы же сами сказали — там королевский дворец, значит, есть и король.

— Уже много веков королевский дворец пустует. Куда исчез последний король, профиль которого до сих пор чеканят на серебряных монетах, неизвестно. По легенде он захотел узнать, что лежит за морем, построил корабль и поплыл вместе со своими приближенными в сторону Заката. Да так и не вернулся, а наследников не осталось. Та же легенда повествует о том, что новый король появится, когда все Установления изменятся, и Город-над-Морем будет в одном шаге от гибели.

— Странно… — задумчиво произнес Сварог, — а кто же там правит?

— Старшины Цехов, самые богатые купцы, как в Ганзе, и Совет Мудрых. А еще настоятель Храма.

— И чей же это Храм? — спросил Леверлин, уже предугадывая ответ.

— Если я правильно поняла, это Храм Единого. Над аркой входа был символ, очень похожий на наш: прямой крест на фоне солнечного диска. Но, — герцогиня грустно улыбнулась, — мы так и не решились войти в Храм. Там было что-то такое… Светлое, вселяющее надежду, и в то же время настолько древнее… Нет, слов не хватает описать это. Все коренные жители Города глубоко и искренне веруют.

— Но если там есть Свет, то должна быть и Тьма, — сказал Леверлин, — или этот мир так совершенен?

— Вы правы, — ответила леди Виктори, — там есть и это. В Туманном Пределе, на полночи, существует большой остров, на котором стоит, если так можно выразиться, АнтиХрам. Говорят, это Мудрые сотворили туман, чтобы Черный храм не смущал и не соблазнял своим видом жителей Города, ибо даже смотреть на него было опасно. Там пребывают приверженцы Князя Тьмы, они называют его Властелином мрака. За последние века там собрались немалые силы, и они серьезно угрожают Городу. И в Черный Храм тоже ведут Дороги. Потому горожане и держат Заставу на Мосту. Но, к сожалению, Темные быстро прогрессируют, у них появились искусные маги, которые могут попадать в Город, минуя мост. Спасает только одно — любое волшебство в этом мире отнимает у человека почти все силы, и у лазутчиков тоже.

— Отлавливают? — усмехнулся со знанием дела Сварог.

— И беспощадно казнят. Но бывают и промахи, и тогда в Городе начинают твориться всякие несчастья. В этом-то и была проблема Даррена. Он не пришел, как все, по Мосту.

— Понятно, — кивнул Сварог, — попался Страже. А что вам сказали Мудрые?

— Знаете, милорд, я многое повидала в жизни, и на первый взгляд, ничего особенно странного в нашем визите в дом Мудрых не было. Но при воспоминании о нем у меня до сих пор по спине мурашки бегут, — зябко передернув плечами, ответила Виктори, — Вы поймете меня. Тяжело быть связанной с судьбой целого мира.

Королевская площадь с одной стороны ограничена отвесной скалой. К ней прилепился изящный двухэтажный домик, окруженный маленьким ухоженным садом. Вот в этот дом мы с графом и направились. На первый взгляд, от входа в сад до крыльца дома было шагов десять, не более. Но вот тут-то и начали твориться всякие необыкновенные вещи. Вошли мы вдвоем, а на дорожке осталась я одна, и все было не таким, как виделось снаружи. Я шла по осеннему лесу, крупные яркие листья медленно падали с деревьев в полном безветрии. Тропинка привела меня к небольшому бассейну, который наполнял родник. Рядом была площадка из того же синего с золотыми прожилками камня, что и бассейн, окруженная тонкими изящными колоннами. По середине, на высоком белом камне, наверное, алтаре, в плоской чаше горел странный зеленый огонь. Почему-то я решила, что должна подождать графа Гэйра здесь, села на невысокий бортик бассейна и посмотрела в воду, как в зеркало. И я увидела, как рядом с моим отражением начали проявляться в воде другие лица: мужчина с длинными волосами цвета пшеницы, черноволосый юноша с очень светлой кожей, девушка, почти девочка с какой-то птицей на плече, седой воин… Тут неожиданный порыв ветра поднял рябь на воде, на секунду на глаза навернулись слезы, а потом я поняла, что сижу на ступеньках дома, а рядом стоит граф Гэйр и недоуменно озирается. Что он увидел, я не знаю — он никогда мне не рассказывал. Но его взгляд… — герцогиня умолкла, глядя куда-то поверх головы Сварога и, видимо вспоминая, — Нам милостиво дали несколько минут, чтобы прийти в себя, потом внутри дома хрустально звякнул колокольчик, и мы вошли.

— И что же вы увидели? — спросил Леверлин.

— Дом как дом, вся обстановка в светлых тонах, вообще много света. И никакого полумрака, свечей, таинственности и прочего магического антуража. Нас встретили двое: высокий старик в ниспадающей складками багровой сутане и второй… Он был в темно-синем плаще с глубоким капюшоном, так что мы видели только нижнюю часть его лица. Мне запомнились его руки: узкие ладони с длинными музыкальными пальцами.

— Приветствуем вас, пришедшие издалека, — произнес старик, — я настоятель Храма Всевышнего и всех Светлых Сил, мое имя Грант. У Мудрых нет имен вне Ордена, в миру мы обращаемся к ним «Мастер». Что вы хотели узнать?

— Мы хотели бы узнать, сможем ли мы вернуться домой, — сказал граф, и я никогда не слышала, чтобы его голос звучал так неуверенно.

— Вы скоро вернетесь домой, — тихо проговорил Мудрый, — но я бы хотел понять, почему вы пришли так рано.

— Рано? — удивилась я.

— Ваш приход был предсказан, но не таким. Воин-Странник и Хранительница, почему вы вместе? У каждого из вас свое предназначение и своя дорога.

— Я же говорил, Мастер, Узор судьбы меняется, в нем все больше темных нитей. Властелин мрака наступает, — сказал священник.

— Я хочу заглянуть в их будущее, — сказал Мудрый, — хоть я и вижу только ту его часть, что связана с нашим миром. Может быть, я найду ответ там…

— Что ж, попробуй. Пусть я не верю в древние пророчества, но я верю в милость Всевышнего, — вздохнул настоятель Храма.

Мудрый сомкнул тонкие пальцы на навершии посоха — сапфировом шаре, внутри которого вспыхивали и гасли медленные золотые искры. Несколько минут длилось молчание, потом Мудрый произнес уверенно:

— Это действительно Воин-Странник, его путь лежит далеко от нашего мира и наших интересов. Он здесь, скорее, случайно, но поскольку здесь любая случайность имеет свое предназначение, он должен помочь в чем-то и нам, и той, что пришла с ним… Хранительнице.

— Ты уверен? — спросил священник.

— Теперь — абсолютно. Ей предстоит дорога кольцом на много лет, далее я не вижу, ибо она исполнит все предсказанное.

— Но с ней нет ни одного из тех, кто упоминается в пророчестве, даже Лоцмана! Да и воин должен быть другой.

— Лоцман… Он скоро будет здесь, я чувствую это. Что вы видели, госпожа, когда шли сюда?

Я рассказала, и настоятель Храма удовлетворено кивнул.

— Теперь нет сомнений, слава Всевышнему. У нашего мира есть надежда. Госпожа, — обратился он ко мне, — в древних книгах предсказано, что когда Город-над-Морем окажется на грани гибели, когда Темные армии будут стоять у его стен, и неоткуда будет ждать помощи, женщина, Хранительница, принесет нам спасение. Она приведет сюда нового Короля и тех, кто остановит Тьму. А поможет ей в этом Лоцман — человек, знающий все дороги междумирья. Сейчас еще не время для вас, но оно обязательно настанет. Ваш путь домой будет труден, но короток, — он повернулся к графу Гэйру, — Вы — Воин-Странник, дорога ваша длинна и запутанна, нам неведомо, куда она вас приведет. Это все, что мы можем сейчас сказать.

— Странное предсказание, — пожал плечами Леверлин, я где-то уже встречал такое.

— Граф тоже так сказал, когда мы вышли на площадь, — усмехнулась Виктори, — и тут случилось, как он называл это в последствии, «явление Даррена», и события понеслись со скоростью лавины. Почему граф ввязался в схватку со стражей, практически безнадежную, по какому наитию он тащил раненого Даррена по улицам к одному ему ведомому месту, почему Город не пропустил за нами погоню — вопросов множество… Мы кубарем скатились в какой-то подвал и затаились. Даррен очнулся часа через два, и мы быстро выяснили, что к темным силам он не имеет никакого отношения. Он такой же случайный посетитель, как и мы, просто магия его несколько иной природы и куда более сильная, чем наша, позволяет путешествовать по Древним Дорогам. Мы с графом узнали множество интересных вещей. У меня не возникло ни малейших сомнений, что это тот самый Лоцман, о котором говорили Мудрый и настоятель Храма. И теперь вставал вопрос о возвращении домой. Даррен сказал, что он постарается нас вытащить, только он еще слаб, чтобы путешествовать втроем, раньше ему этого делать не приходилось. А еще он не знает, куда всех нас выбросит его заклинание, потому что все Дороги вокруг Города путаются и петляют, как в лабиринте. Утром решение было принято, потому что граф почувствовал рядом погоню, а раны Даррена на удивление быстро затянулись. Не буду описывать, что мы пережили при Переходе, скажу только, что этот мир держал нас очень крепко, да еще нам основательно мешали. Можете представить, какова же была наша радость, когда мы очутились на какой-то равнине, на твердой земле, и увидели над собой знакомый рисунок созвездий и восходящий Семел! Увы, наш спаситель угасал прямо на глазах, к утру он уже не мог двигаться и почти не мог говорить. Слава Богу, мы оказались недалеко от Равены.

— В общем, хорошо все, что хорошо кончается, — сказал Сварог.

— Наверное, я утомила вас своим рассказом, — виновато улыбнулась леди Виктори.

— Вовсе нет, — возразил Леверлин, — более того, такую историю больше нигде и не услышишь…

— Мне кажется, ваш министр, король Сварог, чем-то опечален? — спросила герцогиня.

— Не то чтобы совсем, миледи, — скорбно вздохнул Карах, — но я испытывал некую надежду на встречу со своими. И я чувствую кого-то поблизости, но… Видимо, я еще не заслужил.

— Не печальтесь, дорогой барон, — мягко сказала Виктори, — уверяю, к этому нет причин. Еще немного терпения. Вам не приходило в голову, что здешние ваши соплеменники тоже испытывают неловкость? Вы ведь теперь большая знаменитость, и вообще, лицо, наделенное нешуточной властью.

— Правда? — просиял домовой, — а то я уже совсем отчаялся.

— Напрасно. Мой вам совет — дождитесь ужина, не пожалеете. Интересно, куда это подевался Даррен?

— Миледи, а где у вас расположена оружейная? — спросил Леверлин, — Просто я полагаю, что Даррен решил составить компанию Маре — мы так немилосердно о ней забыли.

— Я уверен, девочка не скучает, — усмехнулся Сварог, — но проведать ее все-таки стоит.

— С удовольствием провожу вас, — согласилась герцогиня, — вот только позову кое-кого.

Сварог ощутил магический зов, похожий на тот, каким он звал своих псов в Хелльстаде, но никто не появился, и он вопросительно взглянул на хозяйку.

— Пойдемте, господа, — сказала она, вставая, — нас встретят по дороге.

Их путь лежал через длинный холл, украшенный старинными гобеленами, через маленький уютный музыкальный салон, где на подставках стояло несколько виолонов, при виде которых у Леверлина чуть слюнки не потекли.

— Вам понравилась моя коллекция, граф, — поинтересовалась Виктори.

— Не то слово! Я думал, эти шедевры Аматиуса и Гванерина безвозвратно погибли лет пятьсот назад. Это же настоящее чудо! — воскликнул Леверлин, осторожно прикасаясь к музыкальному инструменту, — Как бы я хотел подержать его в руках, услышать, как он звучит.

Герцогиня задумчиво смотрела на Леверлина, чуть склонив голову набок, потом, загадочно улыбнувшись, сказала:

— Вечером у вас будет такая возможность, дорогой граф. А сейчас не пугайтесь, господа, может быть немного шумно. Милорд Сварог, возьмите на плечо Караха, знакомство с моими питомцами может оказаться несколько беспокойным для него, — предупредила хозяйка, открывая перед гостями двери во внутренний дворик.

Наконец-то Сварог понял, кого «позвала» герцогиня. С восторженным лаем к ней подбежали две лохматых, серых в черную крапину, собаки, из-за цветущих розовых кустов степенно вышел еще один пес, очень похожий на земную немецкую овчарку, только крупнее. А еще на дорожке сидело существо, внешне напомнившее Сварогу китайского панду, только шерстка была солнечно-золотистая, длинная, а мордочка, лапы и уши — темные, как у сиамской кошки. Увидев гостей, оно забавно замахало лапой, точно приветствуя, а на очаровательной мордочке изобразило некое подобие улыбки.

— Святая Бригитта! — ахнул Леверлин, — это же Смеющийся Бари! Они же вымерли, чуть ли не тысячу лет назад. Герцогиня, вы удивляете меня все больше и больше.

Собаки обнюхали гостей и уселись кружком, преданно глядя на хозяйку. И тут Сварога осенило. Он ведь где-то уже видел таких лохматых, в крапинку, псов. Его цепкая память быстро подсказала ответ: письмо, которое он нашел в гостинице, в Хелльстаде, там была фотография… Сварог даже вспомнил, как звали собаку той золотоволосой красотки, и как называлась порода. Перед глазами всплыла надпись на обороте фотографии: «Мы с Дуфи бросили якорь здесь…»

— А собаки? — спросил граф Гэйр, — Если не ошибаюсь, это же форброны.

— Откуда вы знаете?! — удивилась леди Виктори, — Их уже почти не осталось, чистокровных и вовсе можно по пальцам пересчитать.

— Во время моего похода в Три королевства я нашел в Хелльстаде одно письмо, написанное еще до Шторма. Там была фотография: красивая женщина и рядом с ней такой вот пес. У них ведь очень развито чувство опасности?

— Верно. А еще они могут взять след любого существа, не только человека или зверя. И очень хорошо чувствуют все, что подчиняется Великому Мастеру. Это наши фамильные собаки, если вы помните мой герб, — ответила герцогиня, гладя своих любимцев.

— А этот, большой, — сказал Леверлин, с опаской поглядывая на спокойно сидевшего пса.

— Я не знаю, что это за порода. Даррен подобрал его в лесу, тощего и грязного, с перебитой лапой, вылечил, и теперь Горди живет у нас. Даррен утверждает, что он умеет с ним разговаривать, но у меня никак не хватает терпения этому научиться.

— Как это — разговаривать? — не понял Сварог.

— Правильно было бы сказать, что они слышат и понимают мысли друг друга. Горди очень любит охоту, так что завтра у него праздник.

Тем временем, совсем освоившийся Карах соскользнул с плеча Сварога и смело направился к собакам. Те приняли его весьма дружелюбно, позволив даже почесать себе за ушами. Остановившись возле Смеющегося Бари, домовой осторожно коснулся его широкой, с внушительными когтями, лапы.

— Я когда-то слышал о таких, хозяин. Давным-давно они жили на Бран Луге, только их истребили почти всех из-за красивого и прочного меха. Говорили, что они очень умные, а едят только листву и плоды.

Бари подставил Караху ухо и прикрыл глаза от удовольствия.

— Посмотрите-ка, они друг другу понравились, — улыбнулся Леверлин, — а где вы его нашли, миледи?

— Его привез отец милорда Сварога, еще совсем маленьким. Боюсь, он действительно последний, хотя Даррен не оставляет надежды отыскать ему невесту, — сказала Виктори, — будьте так любезны, граф, рядом с вами столик с фруктами, угостите его яблоком. Бари их очень любит.

Леверлин выбрал самое большое яблоко и протянул его диковинному зверю. Тот осторожно, двумя лапами, взял его и прижал к груди, вопросительно глядя на хозяйку.

— Можно, Дарси, можно, — ласково произнесла герцогиня.

Зверь откусил яблоко, пожевал, будто смакуя, и вдруг тихонько засмеялся, прищурив большие карие глаза.

— Силы небесные, сколь многого мы лишились, — вздохнул Леверлин печально, — Мне об этих животных рассказывала Делия, в королевской библиотеке сохранились изображения.

— Простите, герцогиня, но мы рискуем застрять здесь до завтра, — сказал Сварог, — мы ведь шли в Оружейную?

В сопровождении всей четвероногой братии хозяйка и гости пересекли дворик, больше похожий на оранжерею из-за обилия цветущих растений и стеклянного потолка, и оказались в сводчатой галерее, примыкающей к фехтовальному залу и Оружейной. Из открытых дверей зала доносились азартные возгласы и звон оружия.

— Похоже, девочка нашла себе развлечение по вкусу, — сказал Сварог, — пойдем, посмотрим?

— Я, с вашего позволения, останусь, — сказал Карах — не люблю я звон железа.

— Тогда побудь, пожалуйста, с ним, — с неожиданной нежностью гладя Смеющегося Бари по голове, попросил Леверлин, — мне кажется, он волнуется.

В зале им представилось интереснейшее зрелище: Мара и Даррен фехтовали, и это было красиво. Это было изящно, прекрасно, как сложный танец, это было завораживающе. Мара — маленькая, невероятно быстрая и гибкая, как лоза, кружила вокруг Даррена, вытворяя головокружительные трюки. Но самое интересное, она не могла не то, что обезоружить, — не могла даже приблизиться к нему. Он то подпускал ее поближе, то снова заставлял на выпад отойти, и все это делалось легко и непринужденно. Через какое-то время Мара начала злиться, устроила отчаянный штурм — и была отброшена! Даррен улыбнулся снисходительно:

— Молодец, лауретта, хорошо держишься. Продолжим?

Рыжая Кошка кивнула, поудобнее перехватила легкий меч, и все началось с начала. Сварог был крайне удивлен, он не знал ни одного человека, кто мог бы столь долго продержаться против его неподражаемой Дикой Кошки, тем более на ее излюбленном турнирном оружии: легкий меч и длинный кинжал-дага. Но Даррен… Похоже, на мечах он был много сильнее Мары. Сварогу показалось, что ход сражения вот-вот изменится: Лоцман оступился, упал на одно колено, Мара этим воспользовалась, но тут… Ее кинжал полетел куда-то к противоположной стене, меч был прижат к полу, а стоявший на одном колене Даррен как-то извернулся, и все увидели, как рыжий марин локон, срезанный кинжалом, скользнул по ее плечу на пол. Схватка была окончена, причем и победитель и побежденная были весьма довольны друг другом.

— Благодарю вас, лауретта, — с поклоном произнес Даррен, — я давно не получал такого удовольствия.

— Взаимно, лаур. А вы научите меня…

— Всему, чему захотите, лауретта, но не сейчас. У нас зрители, — наклонившись к самому ее уху, ответил победитель.

Герцогиня и гости, опомнившись, зааплодировали.

— Лауретта Сантор скучала, и я предложил ей немного пофехтовать, — сказал Даррен, пожимая руку Маре.

— А я предложила до первой крови, но лаур сказал, что это слишком жестоко, и заменил…

— На локон, — договорил Сварог, — Должен признать, это было проделано блестяще, ничего подобного я в жизни не видел.

— Спасибо, граф, — поклонился Даррен, — но у меня была в высшей степени достойная противница.

— Что ж, я думаю, у вас теперь будет в высшей степени прилежная ученица, — сказал Леверлин, — честно говоря, я бы с удовольствием к ней присоединился.

Сварог наблюдал за Марой, за тем, какие восторженные взгляды она бросает на Лоцмана, как улыбается ему, и понимал, что самым наиглупейшим образом начинает ее ревновать. Он честно попытался себя одернуть, припомнил, что и сам далеко не монах, но выходило плоховато.

И не известно, до чего бы еще Сварог додумался, если бы из-за дверей не послышался звонкий лай форбронов и басовитое рычание Горди. Сварог и леди Виктори выбежали в галерею посмотреть, что случилось. Собаки, навострив уши, смотрели куда-то во дворик, а Дарси топтался на месте, явно пытаясь заслонить собой Караха.

— Что здесь происходит? — спросил Сварог обеспокоено.

— Не знаю, граф. Они третий день беспокоятся, явно что-то чувствуют, — ответила герцогиня, особым образом сложив пальцы и глядя сквозь них на деревья и дорожку, — нет, ничего не вижу. Но форбронам я верю безоговорочно. Уж не следил ли кто за вами, милорд?

— Честно говоря, не знаю, «хвоста» мы не заметили.

— Горди говорит, что это не в замке, а где-то снаружи, — сказал подошедший Даррен, — Очень непонятное и очень страшное. И посмотрите на форбронов — они дрожат! Не иначе, какие-то темные твари вокруг замка шастают, — он присел рядом с собаками и принялся нашептывать им что-то успокоительное.

— Будем надеяться, что заговоренные стены и кое-что получше магии не дадут прорваться в замок этой дряни, — напряженным голосом произнесла леди Виктори, — пойдемте, друзья мои, не отменять же из-за этого ужин.

Гостей ждал великолепно накрытый стол. Даррен в роли хозяина был просто неподражаем. Герцогиня чуть-чуть задерживалась, и, судя по загадочной улыбке ее друга, готовился сюрприз. Гости с нетерпением ожидали ее появления.

Сварог догадывался, кому, скорее всего, предназначался сюрприз, и внимательно наблюдал за Карахом, уныло поправляющим перед зеркалом орденские ленты. Когда вошла леди Виктори, удивляться пришлось не только Караху, Сварог и Леверлин тоже не ожидали подобного. Герцогиня Доран появилась в сопровождении сразу двух караховых соплеменников: один степенно шел рядом с ней, а второй, точнее — вторая, ибо это, несомненно, была особа женского пола, сидела у нее на плече.

Сварог посмотрел на своего министра: бедный серенький домовой! Он застыл, как громом пораженный — конечно, несколько сотен лет одиночества.

— Господин Карах! Господа! Позвольте представить Вам моих друзей, представителей древнего племени фортиколов, — торжественно произнесла леди Виктори, — это почтенный Хэмфри, а это его дочь Зилла.

Произошел забавнейший и трогательный обмен церемониальными поклонами, затем последовала радостная бурная реакция — наконец-то!!!

Сварог впервые видел, если так можно выразиться, домовицу. Создание было очаровательнейшее: пушистая, более светлая, чем у Караха, шерстка, огромные миндалевидные глаза, изящные лапки. Черт возьми, подумал Сварог, будь я домовым, я бы влюбился по самые мохнатые уши. Было похоже, что его маленький министр и правда был сражен в самое сердце: на вопросы папаши Хэмфри отвечал вяло и рассеянно, и не сводил глаз с Зиллы.

Леверлин, с трудом сдерживая улыбку, сказал:

— Вот уж не думал, что увижу столько домовых сразу. Твой лохматый министр счастлив, ты не находишь?

— Еще не совсем, — задумчиво протянул Сварог, — но обязательно будет.

— Помнится, он как-то грозился пригласить меня на свадебный хоровод, — вспомнила Мара, — показать, как приличные существа свадьбы устраивают.

— Пока об этом не может быть и речи, — полушепотом сказал Даррен, — у них очень строгие нравы и долгий период ухаживания. Придется подождать, лауретта.

— Да уж ради такого случая подожду, — усмехнулась Дикая Кошка.

Через некоторое время, отдав должное ужину, папаша Хэмфри — видимо на правах старшего — попросил разрешения для всей их компании перейти куда-нибудь для более приватной беседы, дабы не мешать людям.

После некоторого количества выпитого вина (а надо признать, герцогиня плохого вина не держала), обстановка начала располагать к более задушевному общению. Леди Виктори принесла Леверлину чудесный виолон из своей коллекции.

— Это вам, граф. Спойте, пожалуйста, что-нибудь для души.

Леверлин рассеянно взял несколько аккордов, сказал:

— Знаете, герцогиня, последнее время я почти не пою. А если и беру в руки виолон, то получается что-нибудь очень печальное.

— Спойте печальное. Это даже лучше, — вздохнула Виктори, — быть может, наша печаль звучит в одной тональности.

Леверлин удивленно поднял бровь, но перечить не стал:

— Хорошо. Спою мою последнюю балладу.

После первых же слов Сварог понял, какие события подвигли друга на написание этой песни. Видимо, Леверлин до сих пор не смирился с гибелью ронерской принцессы.

— Благодарю Вас, граф, — нарушила затянувшееся после песни молчание хозяйка, — какая чудесная песня. Дивная музыка.

— Я тоже хотел бы поблагодарить вас, миледи, — смущенно улыбнулся Леверлин, — играть на таком инструменте — одно удовольствие. Он, словно живой, чувствует само настроение.

— Верно. Виолон ваш, я дарю его вам, как истинному ценителю.

— Я не ослышался? — не веря своим ушам, сказал Леверлин, — Это ведь просто королевский подарок, слишком роскошный для такого, как я.

— Вовсе нет. Виолон сам выбрал вас, дорогой граф, — ответила герцогиня Доран, — Это работа Аматиуса, более того, это последняя, предсмертная его работа, и поговаривают, что мастер не обошелся без магии. Ведь вы сами сказали, что этот виолон живой.

Леверлин осторожно провел пальцами по грифу, не касаясь струн, и вид у него при этом был такой, как будто он слышит нечто, неслышимое остальным, какой-то особый отклик. Герцогиня, чуть склонив голову набок, с интересом наблюдала за ним, потом сказал негромко:

— Говорят, Керуани были мастера распознавать душу вещей.

— И вы верите в эти сказки? — вздрогнув, с деланной небрежностью произнес Леверлин.

Реакция друга не укрылась от Сварога, и он в который уже раз подумал о тайнах, которые так тщательно хранил Леверлин. Когда-то Делия сказала, что эти тайны не принадлежат одному человеку.

— Герцогиня, — спросил Сварог, — а вы, случайно не играете на виолоне? Просто ваша коллекция наводит на мысль. Может быть, споете?

— Совсем немного, — скромно ответила Леди Виктори, — Право, я не решилась бы, рядом с таким мастером, как граф Леверлин.

— Спойте, госпожа, — попросил Даррен, — Я знаю, вы не очень любите петь для посторонних, но ведь здесь только свои. Пожалуйста…

Хозяйка сдалась и послала Даррена за своим виолоном, сославшись на привычку. Сварог молча наблюдал, как она с нежностью и каким-то даже благоговением принимает из рук Даррена небольшой, черного дерева, видимо очень старинный инструмент, как осторожно она притрагивается к струнам, вслушивается в глубокое звучание аккордов.

— Что вам спеть, господа? Признаюсь, я не умею лихо распевать застольные песни и гусарские куплеты, а творчество Харумских поэтов я знаю не очень хорошо.

— Не надо нам Харумских поэтов, герцогиня, — сказал Леверлин, — Я уверен, вы и сами пишете стихи. Вот это было бы интересно.

— Не думаю, но для вас, граф, чего не сделаешь… Что ж, может быть, эта песня ответит еще на несколько незаданных вами вопросов, — улыбнулась герцогиня, — Я написала это давно, очень давно, только, боюсь, мало что с тех пор изменилось.

Хозяйка дослушала последний тихий аккорд и отложила в сторону виолон. Сварог бросил беглый взгляд на Леверлина: тот был явно смущен и удивлен, он, видимо, ожидал услышать нечто другое, и теперь, глубоко задумавшись, смотрел на леди Виктори.

— Честное слово, миледи, — наконец произнес он, — чем больше вас слушаю, тем больше убеждаюсь, что вы совершенно не похожи на ваших соплеменников-ларов. А тут еще эта история с Городом… Все это большая загадка, и вы сами в том числе.

— Разве вам станет легче, если Вы ее разгадаете? — печально проговорил Даррен, — Знаете, как говорит один наш знакомый монах: «Знание, печаль, и бессонница всегда ходят вместе».

Сварог мысленно согласился с ним, хорошо понимая, что некоторые тайны лучше оставить в покое, а в слух сказал:

— А у меня на родине говорили: «Много будешь знать — скоро состаришься». И с каких это пор ты стал таким любознательным?

— Да с тех пор, как познакомился с Серым Рыцарем, — отпарировал Леверлин, — и вообще, я тут вспомнил одну интересную песенку…

Командир слушал Леверлина, явно распевавшего только что сочиненный экспромт на тему «меньше знаешь — лучше спишь», и думал о странном совпадении. Он столкнулся с людьми, у которых, как и у него самого, есть твердо предначертанный свыше путь. Сварогу вспомнилась фраза из той, уже почти забытой жизни: «дороги, которые мы выбираем». Черта с два мы выбираем, с неожиданной злостью подумал он, это они нас выбирают. И хоть все вокруг твердят, что пророчества не обязаны сбываться, самые главные сбываются, несмотря ни на что.