Утверждая ту, что их

Глава 4

— Дикон. Что. Это. Черт такое? — Тайер понизил голос, но Дикон все равно услышал раздражение, сквозившее в его словах. Он оторвал взгляд от того места, где стояла Джесса, и посмотрел на брата.

— Она от чего-то бежит, братишка. — Он видел это в ее глазах, тот страх и боль, которые она так старалась скрыть. Ее шрамы были глубоки от того, кто причинил ей боль. Это знание заставило его руки сжаться по бокам, а в груди нарастал гул. — Она была ранена. — Он скосил глаза на Тайера и увидел по лицу брата, что тот тоже это видел.

— Да, я знаю, и все, что хочу сделать, это посадить ее в пузырь и охранять, но Дикон, это плохо, очень плохо. — Он начал расхаживать по комнате, чего Тайер не делал, если только не был в смятении. — Ясно, что мы оба что-то чувствуем к ней, но для нее опасно находиться здесь, когда наши эмоции так неистовствуют. Я чувствую, как мой зверь пытается прорваться. — Тайер понизил голос еще на октаву. — Дикон, он хочет заявить на нее права. — Впервые в жизни в голосе брата прозвучал страх. Дикон не мог припомнить ни одного случая, когда бы Тайер ослабил бдительность, проявил бы те необузданные эмоции, которые он выказывал сейчас.

Дикон сделал шаг назад и скрестил руки на груди. По правде говоря, он знал, что оставлять ее с ним — плохая идея. Один только ее запах сводил его с ума от похоти. С тех пор как впервые увидел Джессу, его член был твердым, возбуждение было настолько сильным, что оно сжимало его мозг, пока он не подумал, что сойдет с ума от желания взять ее.

— Это плохо, брат, действительно чертовски плохо, — Тайер, всегда логичен.

— Я знаю, что это был не самый мудрый шаг, но скажи мне, как, черт возьми, она собиралась уехать без транспорта. Ты хорошо знаешь, что все, что я сказал, было правдой, — проведя рукой по лицу, он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Кроме того, мысль об ее отъезде заставляет меня хотеть причинить кому-нибудь боль. — Это было неразумно, но Дикон знал, что чувствует, и если Тайер испытывал те же самые эмоции, то они оба были в дерьме. — Я хочу спариться с ней. — Тайер перестал расхаживать, выражение его лица было непреклонным. — И я знаю, что ты хочешь сделать то же самое.

С его губ слетела вереница ругательств, и Дикон не смог сдержать охватившего его веселья. Его младший брат никогда не говорил, как моряк, но казалось, что крошечной женщины было достаточно, чтобы уничтожить его… их обоих.

— А что, если… — Тайер опустил свое большое тело в одно из кресел. — А что, если дерьмо пойдет ко дну, Дикон? Что, если ты не сможешь контролировать себя рядом с ней? А что, если я не смогу?

Ни хрена не случится. Дикон провел рукой по затылку и выдохнул.

— Я бы никогда не причинил ей вреда. Мой зверь никогда не причинит ей вреда. — Он схватился за прядь волос на затылке. — Это мой зверь требует, чтобы я взял ее, Тайер. Мне нужно все мои силы, чтобы обуздать это. — Дикон придвинул к себе стул, и они оба сидели молча.

— Я хочу ее, Дикон. — Нужда окутала голос Тайера и наполнила воздух. — Я хочу сказать, что действительно хочу ее. Я никогда не хотел так женщину, особенно после того, как только встретил их. — Тайер бросил на него полный надежды взгляд. — Ты действительно думаешь, что она наша? Возможно ли вообще, чтобы мы оба спаривались с одной и той же самкой?

Дикон действительно не знал всей этой логистики. Их родители не обсуждали ничего из этого с ними, решив вместо этого, что их дети должны узнать трудный путь о том, как на самом деле работает мир. Болезненные воспоминания нахлынули на него, но он отогнал их. Дикон хорошо умел отталкивать их назад. По крайней мере, Тайер не получал от своих отцов «уроков», ну, не так, как Дикон. Поскольку он был самым старшим, то должен был собраться с силами и принять на себя основную тяжесть дерьма, брошенного на их пути. У него было хреновое детство, но он бы его не изменил. Его брат был избавлен от ужаса, который Дикон видел, и ничто другое не имело значения.

— Я не знаю, как это дерьмо работает, но, похоже, у нас нет выбора. Похоже, судьба выбрала за нас. — Дикон никогда не верил в судьбу, но после того, как увидел Джессу, многое передумал.

— Мы не можем держать ее здесь вечно, Дикон. Ты починишь ее машину, и тогда она захочет уехать. — Они услышали ее в спальне, и оба повернулись в этом направлении. Она не вышла, и Тайер продолжил: — Рано или поздно она увидит, как мы перекидываемся, и, тогда как мы это объясним? Она убежит от нас так быстро, что мы никогда не сможем ее найти.

Тихое рычание покинуло Дикона при мысли об ее уходе.

— Я не отпущу ее, только не тогда, когда она успокаивает неугомонную энергию и моего зверя. — Его голос был спокоен, но даже он услышал в нем решимость. — Мы просто заставим ее остаться, несмотря ни на что.

— Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?

Джесса улыбнулась и посмотрела через плечо на Тайера. Он уже в третий раз за последний час спрашивал ее об этом.

— Я в полном порядке, правда, — он смущенно посмотрел на нее, и она усмехнулась.

— Мне очень жаль. Я, наверное, свожу тебя с ума, спрашивая каждые пять минут.

Она отвернулась от окна.

— Нет, это не так, — Джесса улыбнулась. — У меня никогда не было такого желания убедиться, что со мной все в порядке, как у тебя. — Ее тело пылало от его близости: соски затвердели, а между бедер собралась влага. Взгляд, который Тайер бросил на нее, не оставил никакого следа воображению о том, чего он хотел. Его эмоции были ясно написаны на лице, и она задавалась вопросом, были ли и ее тоже. Неужели он видит, что всего за двадцать четыре часа она жаждет, чтобы он прикоснулся к ней, чтобы его брат сделал то же самое? Неужели у нее в голове все так запуталось, что она хотела первого попавшегося мужчину? Во второй раз после встречи с Тайером и Диконом она подумала об этом, и во второй раз ей стало стыдно.

Оторвав взгляд от глаз Тайера, Джесса выглянула в окно как раз в тот момент, когда грузовик Дикона въехал на подъездную дорожку, а ее разбитая «Хонда» следовала за ним. Она намеревалась пойти с ним, по крайней мере, быть полезной, но, когда он сердито посмотрел на нее, оставила эту тему.

Поскольку парни сказали ей, что она может остаться у них, пока будут чинить ее машину, Джесса попыталась придумать способы уменьшить бремя своего пребывания. Она настояла на приготовлении еды и уборке. Взгляд, которым они ее одарили, ясно дал понять, что у них нет с этим проблем. Их почти детское выражение удовольствия заставило ее улыбнуться. Это была небольшая плата за их доброту.

Массивный грузовик остановился параллельно дому, и у Джессы упало сердце при виде ее маленькой «Хонды». Водительская сторона была полностью разбита, окно разбито. Лобовое стекло было разбито по всей длине. Теплое дыхание Тайера коснулось ее уха, и когда он присвистнул при виде этого зрелища, у нее не было сил раздражаться. Волосы на ее руках встали дыбом от ощущения его близости.

— Похоже, это дерево появилось из ниоткуда, а? — его голос дразнил ее, и Джесса закрыла глаза от того, что почувствовала. Ей действительно нужно было взять себя в руки. Она повернула голову, не зная, как ответить, но ощущая необходимость защитить свою бедную машину. Лицо Тайера было так близко к ее лицу, и от ощущения его дыхания, мятного и теплого, скользящего по коже, ей захотелось закрыть глаза и прижаться к нему сильнее. Конечно, Джесса этого не сделала не потому, что не хотела, а потому, что, помоги ей Бог, она так желала, а потому, что у нее было немного самоуважения. Девушка облизнула губы и увидела, как он опустил взгляд, наблюдая за происходящим. Она воспользовалась этим моментом, чтобы рассмотреть его мужественные черты. Жесткие линии, прямой нос и полные губы делали Тайера похожим на обложку журнала GQ.

— Эта машина у меня уже десять лет. Она видела много дерьма. — Ее голос был всего лишь шепотом, но он не обращал на нее никакого внимания. Его взгляд по-прежнему был прикован к ее губам, и когда он наклонился вперед, она закрыла глаза. Сердце бешено колотилось, она ждала неизбежного прикосновения его губ к своим. Дыхание Тайера стало ближе, так близко, что Джесса могла чувствовать, а также слышать быстрый темп его дыхания на своих губах.

— Ты так хорошо пахнешь, Джесса. Так хорошо, что я хочу поглотить тебя.

Она втянула воздух, услышав его тихие слова. Если бы кто-нибудь другой сказал ей эту фразу, женщина бы рассмеялась, но услышав, как Тайер произнес это, его голос был таким глубоким, а тело таким большим, что слова казались такими первобытными. Джесса открыла рот, чтобы ответить, но не смогла произнести ни слова. Как раз в тот момент, когда девушка думала, что он, наконец, поцелует ее, открылась входная дверь. Они разошлись так быстро, что она ударилась головой о стекло и задохнулась от боли.

— Вот дерьмо, — Тайер обнял ее голову, его пальцы массировали затылок. — Мне очень жаль.

Она засмеялась и оттолкнула его руки.

— Все в порядке. Я в порядке. — Они оба повернулись и посмотрели на Дикона, который стоял в дверях со странным выражением лица. Они оба выпрямились, и воздух в комнате становился все более плотным, угрожая задушить жизнь прямо из нее. Джесса ничего не могла с собой поделать, ее глаза заскользили по его широкой груди, мышцы напрягались и выделялись на фоне ткани. Джинсы, которые он носил, идеально сидели на длинных ногах. Его бедра были такими мощными и сильными, как крепкие стволы деревьев. Воздух врывался и вырывался из нее при виде совершенно очевидной выпуклости, прижавшейся к ширинке его брюк. Проводя взглядом по его телу, она увидела, как его веки наполовину прикрылись, а подбородок опустился вниз

Взгляд, который он бросил на нее, напоминал похоть. Там, где Тайер был сладким и мягким в произносимых словах, заставляющих ее чувствовать тепло и утешение, Дикон был крутым братом — все это грубое сексуальное влечение, которое разорвало бы ее мир на части. Они находились на противоположных концах спектра, но вместе, бок о бок, они были высшим человеком. Они были воплощением грубой мужественности.

Расправив плечи и взяв свое либидо под контроль, Джесса заставила себя говорить нормально, без намека на огромное возбуждение, плавающее внутри нее.

— Так в чем же дело? — Дикон продолжал смотреть на нее взглядом, который говорил, что он хочет оттрахать ее. Это возбуждало ее, и ноги дрожали от силы возбуждения.

— Дикон, — глубокий, сдержанный голос Тайера не проникал сквозь стену похоти, которая пульсировала снаружи от его брата. — Возьми себя в руки.

Это прозвучало так, словно Тайер говорил сквозь зубы, но пульсирующее ощущение, исходящее от Дикона, уже достигло Джессу. Оно засасывало ее, затягивая все глубже в животную атмосферу, которую излучали эти мужчины. Оно обрушилось на нее с обеих сторон, из-за чего ее киска стала такой влажной, что трусики были мокрыми. Ее соски прижались к рубашке, напрягаясь, пульсируя, чтобы почувствовать, как их рты сжимаются на них, глубоко всасывая. У нее перехватило дыхание, когда она вдохнула, чувствуя, как тугие бутоны прижимаются к материалу и вызывают электрический разряд, направленный прямо к клитору. Это было ненормально, неразумно. Она вела себя как гормональный подросток. Джесса была пьяна от похоти, и, без сомнения, у нее будет адское похмелье, когда все будет сказано и сделано.

Она почувствовала, как Тайер схватил ее за руку и потянул назад. Девушка даже не заметила, как сделала шаг в сторону Дикона. Он не двигался с места, просто наблюдал за ней, как хищник, выслеживающий свою жертву и ожидающий удобного момента для нападения. Туманная похоть наполнила ее голову, и она повернулась и посмотрела на Тайера. Он снял очки, и его голубые с серебром глаза, казалось, кружились вместе, гипнотизируя ее, пока она не почувствовала, что они тянут ее в двух разных направлениях.

— Джесса, — Тайер произнес ее имя почти с болью, но она не могла оторваться от его завораживающего взгляда.

Комнату наполнял пьянящий аромат, пряный, мужской и опьяняющий. Она покачала головой и, протиснувшись мимо них, побежала в свою комнату, закрыв за собой дверь. Рыдание вырвалось из ее груди. Да что с тобой такое? Да что с тобой такое? Да что с тобой такое!? Она кричала про себя и чувствовала, как горячие слезы катятся по щекам. Джесса была так расстроена. Унижение обрушилось на нее, как ураган, от того, что она только что выбежала оттуда, протиснулась мимо них и побежала в свою комнату, как ребенок. Боже, что они, должно быть, думают. Она практически прыгнула на них прямо здесь и сейчас. Как, черт возьми, она должна была встретиться с ними после того маленького шоу, которое только что устроила?