Укради мою жизнь

13

Вик открыл коробку серого картона и осторожно вытащил увесистый округлый предмет размером с чайное блюдце, но толще и тяжелее. «Блюдце» было сделано из матового, чуть шероховатого на ощупь металла. Передняя сторона была гладкой, без каких-либо отверстий, кнопок или регуляторов. На задней крышке имелись крепления. К «блюдцу» придавался пульт всего с двумя кнопками.

Крошечную мансарду они с Басом сняли именно для этого: получить аппаратуру, подготовиться, составить план действий. Нашли объявление в газете и приехали сюда, на окраину Фуфайки, на границу с предместьем. Чистенькой аккуратной старушке заплатили за неделю вперёд, получили ключи и поднялись под самую крышу пятиэтажного дома. Жить здесь, наверное, было нельзя, а устроить временный штаб — вполне.

Комнатушка два на три метра, из убранства только широкая кровать и тумбочка. В углу — вешалка для верхней одежды. Никакими другими удобствами для жильцов старушка не озаботилась. Зато окно занимало, по сути, всю внешнюю стену, и из него открывалась знакомая панорама предместья: одноэтажные коттеджи, узкие улочки — дворики, клумбы, палисадники. Сонное неспешное течение жизни.

Летом здесь всё утопает в зелени, и воздух наполнен дурманящим ароматом цветов. Но в эту осеннюю пору деревья понуро качали голыми ветвями, пустые газоны кисли под дождём, и людей не было видно совершенно. Казалось, жизнь здесь на зиму замирает — такое место, собственно, и выбрали.

А вдали возвышались громады Центра. Нарядные дома стояли неприступной стеной, отчуждённо и вызывающе. Высокомерно поглядывая на приземистые окраины, будто подчёркивая свою обособленность и недоступность для прочих смертных. Мир больших денег, власти и ослепительных возможностей — земное прибежище небожителей. Мир бессмертных.

Позавчера удалось-таки уговорить Баса. Основная заслуга в этом принадлежала Софье. Вик подозревал, что друг детства может быть упрямым, но не до такой степени. Только женские чары и двойной напор помогли сломить его сопротивление. Держался за свою честность и верность долгу как ребёнок за любимую игрушку. Это после того, как полицейские вышвырнули его вон.

Такая настойчивость удивила Вика, но и заставила задуматься. Он ведь сам мечтал выбраться из ямы воровской жизни и стать законопослушным гражданином. Или нет? Этот вопрос Вик задавал себе многократно, и каждый раз отвечал на него по-разному. Он знавал тягунов, пытавшихся бросить своё опасное ремесло — почти никто не смог. Отходили от дел по причине преклонного возраста, болезней, или под давлением каких-то особых обстоятельств — это случалось. Например, Вик слышал историю вора, который безумно влюбился в женщину, бросил всё и уехал с нею за границу. По слухам он и сейчас живёт где-то размеренной жизнью обычного обывателя. Наверное, счастлив…

Наконец, тягуны банально гибли на скользких и кривых дорожках тягачества. Отлично понимали возможность фатального исхода своей профессии, но, не смотря на это, не спешили распрощаться со своим опасным ремеслом. При этом многие строили планы будущей спокойной жизни: вот, мол, накоплю легальный счёт в ви-банке, куплю домик (или кафе, или бензоколонку) и заживу как все люди. Но на деле уйти «в завяз» по собственному желанию удавалось единицам. яз» к, по желанию, уйти», но и заставила задуматься.

То ли способность вот так, в лёгкую брать из чужого поля энергию привносила в жизнь тягуна особый интерес и остроту. То ли привыкали они, имея под рукой постоянную подпитку, жить одним днём, не строить планов, не вить гнёзд. Мотаться по стране, как перекати-поле. Жизнь обыкновенного человека эти хищники, загнанные в сытное безопасное стойло, воспринимали как пресное и унылое существование.

С другой стороны, ежедневная опасность утомляла. Надоели бесконечные скитания, все эти берлоги, снятые на два-три месяца. Не зря Вик принялся обставлять нынешнюю свою квартиру. Тоже ведь временное жильё! — но обустраивал её так, как никогда раньше этого не делал. Даже подобие художественной мастерской организовал. И написал портрет Софьи…

А девочка молодец, умеет уговорить кого угодно. Вик совершенно не удивился, когда на следующий день прозвучал звонок, и чуть неуверенный мужской голос произнёс в трубку:

— Виктор Сухов? Давайте знакомиться, я — Залеский. Как вам передать аппаратуру?

Договорились воспользоваться старым испытанным способом: инженер оставляет прибор и портативные конденсаторы в камере хранения центрального вокзала, сообщает её номер и код по телефону. На парковке у вокзала Вик обещал поставить автомобиль, в багажник которого нужно погрузить канистры.

— Конденсаторы будут выглядеть как обычные чемоданчики, — бубнил в трубку Залеский. — Две ёмкости по двести пятьдесят лет. При досмотре сканером они не идентифицируется.

Вик не верил своим ушам. Одно дело услышать такое от Софьи, которая могла и напутать что-нибудь (хоть на неё это совершенно не похоже), другое — от специалиста, профессионально разбирающегося в вопросе. Ясно, в банках есть очень большие резервуары, но это громоздкие стационарные агрегаты, а чтоб вот так, в виде носимых предметов!..

— Привод — тоже небольшой, компактный прибор, — продолжал специалист. — Его легко расположить и закрепить под одеждой. Инструкцию по использованию я вложу. Ещё с меня три канистры ёмкостью по пятьсот лет, но каждая из них размером с хороший чемодан, в камеру хранения с ними обращаться рискованно…

Тут Вик и предложил вариант с автомобилем на стоянке.

— И запомните, — заключил Залеский, — времени у вас три дня. От силы плюс сутки, но более длительный срок прикрывать отсутствие аппаратуры я не смогу. Если хватятся, от безопасников концерна нам не отвертеться. Надеюсь, вы понимаете всю серьёзность положения?

— Понимаю, — вынужден был согласиться Вик. Вот как: Софья говорила о неделе, а сроки, оказывается, ещё более сжаты. — Хорошо, будем укладываться в три дня.

— Дай-то бог… — пробормотал инженер и отключился.

По окончании разговора Вик покинул квартиру и нашёл на Фуфайке адрес: невзрачное трёхэтажное здание, каких здесь много. На первом этаже проживал неприметный гражданин, специализацией которого были угоны автомобилей. При этом угонщик предоставлял транспорт, которого гарантированно не хватятся в ближайшие двадцать часов. Каким образом он этого добивался, оставалось тайной, но факт этот был хорошо известен в криминальных кругах города.

Адрес Вик заполучил ещё по приезду в Семигорск от местного смотрящего. Необходимость часто менять место жительства приучила не пренебрегать законами воровского мира. Вик всегда представлялся местным авторитетам, платил долю в общак, хотя тесных контактов ни с кем не поддерживал — тягуны всегда держались особняком.

В результате на стоянке у вокзала с раннего утра появился скромный, но приличный автомобиль недорогой марки. Номер и приметы авто Вик узнал по телефону и тут же сообщил Залескому. Передача прошла успешно. Внутри ячейки оказалось всё, о чём договаривались: два конденсатора, действительно не отличимые от обычных пластиковых кейсов, и серая коробка с антенной. В угол мансарды, под вешалку, перекочевали из брошенного авто три громоздких свёртка. Через нейлон проступали жёсткие рёбра канистр. Вор отвернул край упаковки на одно из них и прочёл под дисплеем счётчика: «Ёмкость длительного хранения. 182 500 единиц. Для использования в банках и приёмных пунктах».

Сейчас Вик сидел на застланной кровати и вертел в руках «блюдце» из шероховатого серого металла. Бас примостился рядом на корточках и с любопытством наблюдал за действиями друга.

— Понятно, — заключил тягун, прочитав недлинный текст на листке бумаги. — Действительно, ничего особенно сложного. Гнезда для подсоединения, пульт управления, питание. Наладил, нажал кнопку и готово — это волшебное блюдечко должно сосать витакс из поля как пылесос. Ну-ка, помоги мне, — обратился он к Басу.

Вместе они, применив обычный ремень, приладили «блюдце» на груди Вика. Он подвигался, покрутился на месте, даже попрыгал.

— Удобно, — отметил удовлетворённо. — Нужно опробовать приборчик. Давай, друг, ты ведь теперь мой напарник, хоть тягуны парами и не работают. Собирайся, сходим на охоту.

— Вик… — Бас посмотрел на друга почти жалобно, — ты уверен, что это не опасно?

— Ни в чём я не уверен, штурман, — постарался ответить вор как можно беззаботнее и подмигнул. — Но где наша не пропадала. Слышал, что Софья выпытала у своего папика? Прибор прошёл все стендовые испытания. Работает чётко. А обратного пути у нас всё равно нет: три дня плюс сегодня.

Он подключил пульт, открыл кейс и быстро разобрался с нехитрым управлением. Привод сбрасывал витакс дистанционно, что было очень удобно. Тягун надел свободную куртку, отдал конденсатор товарищу, и охотники спустились на улицу.

Неподалёку от дома располагался рынок, а на рынке — пивная. Качество тамошнего напитка вызывало большие сомнения, но вокруг заведения тёрлись с утра и до позднего вечера местные алкоголики. Вкус продукта и его свежесть их не интересовали: покупая у рыночных торговок сивуху, воспламеняющуюся от зажжённой спички, они мешали её с разбавленным пивом и употребляли крепчайшего «ерша» с огромным удовольствием.

Обычно Вик у пьяниц не тянул. Поле у любителей горячительного рыхлое, будто свалявшееся комочками, и в то же время липкое, как скатерть, залитая дешёвым вином. Вору казалось, что о такое поле можно испачкаться, — замарать, замазать тот загадочный и столь важный для тягуна орган, который позволяет забирать витакс, и что после такого контакта станет он мутным и никуда негодным. Это было иллюзией, но иллюзией стойкой и очень неприятной.

Реальность же была такова, что алкоголики отдавали жизненный потенциал неохотно и скупо. Частенько обычные усилия приводили к съёму всего нескольких единичек. Видно, существовал некий природный закон, охраняющий горько пьющих людей. С другой стороны то, что витакс при неумеренном потреблении спиртного расходуется, было известно давно. Алкоголики буквально сжигают себя в голубоватом спиртовом пламени, и умирают, когда энергия жизни заканчивается. Поэтому всегда существовала опасность, что забор «на глазок» от истощённого объекта может оказаться для него последним.

Возьмёт и грохнется посреди съёма, и начнёт умирать — что тогда делать?

По этим причинам Вик с алкашами не связывался, но сейчас пошёл именно сюда. Он хотел опробовать аппаратуру, а для проведения испытаний около пивной были свои резоны. Во-первых, здесь постоянно толкались любители пропустить кружечку, снедаемые неутолимой жаждой, и посреди бела дня в этой компании можно было заниматься чем угодно без риска, что кто-нибудь обратит на тебя внимание. Во-вторых, на случай, если объекту станет дурно, имелось вполне правдоподобное и естественное объяснение: перебрал человек, бывает. Собутыльники вызовут неотложку, и все дела.

Далее — а если не поздоровится самому Вик? Это перед Басом он напускал на себя бравый вид, — мол, всё ему нипочём. На самом деле вор опасался осложнений. Мало ли: пропускать через себя большие, — да и малые тоже, — дозы витакса ему ещё не приходилось. Это ведь совсем не то, что отработанная методика удержания. Как среагирует организм, не подведёт ли в самый ответственный момент? Тогда Басу придётся его спасать…

Наконец, была ещё одна причина — контролёры сюда не заглядывали. По одной простой причине — тягуны здесь не появляются.

Вот и пивная: огороженный павильон с кривовато врытыми в грунт одноногими столиками. За окном раздачи маячил здоровенный детина: то ли Тарас, то ли Потап, Вик точно не помнил. Он профессионально наливал пиво в гранёные кружки, которые здесь традиционно называли бокалами, избыточным напором создавая высокую шапку белой пены. Вообще-то, это был откровенный недолив — если дать кружке постоять, в ней останется всего две трети содержимого. Но отстоя тут никто не ждал: посетители торопливо припадали к бокалам, жадно втягивая в себя мутноватую жидкость.

Вик с Басом тоже взяли по одной и стали в сторонке. Время всё же было раннее, мужики с испитыми рожами забегали ненадолго, глотали пиво как лекарство, и, не задерживаясь, топали дальше. Но за дальним столиком явно собиралась компания завсегдатаев, и скоро их количество достигло пяти человек. Они-то и заинтересовали Вика.

Вначале от столика слышался громкий смех. Один из выпивох, длинный и худой, рассказывал что-то смешное, и компания дружно поддерживала его одобрительным хохотом. Но постепенно тональность беседы стала меняться. Может, сказано было что-то поперёк, или длинный принял уже изрядно, но в голосе его зазвучала угроза. Он явно напирал на широкоплечего крепыша, а тот вяло отмахивался, вызывая смех окружающих короткими репликами.

То, что надо, подумал Вик. Пьяная ссора — особая песня. Поле начинает ползти по швам, не нужно ни особых навыков, ни старания — витакс начнёт изливаться сам. Хоть проводи показательный урок для начинающих тягунов.

Он слегка прищурился, левой рукой нащупал пульт в кармане. Сейчас судьба давала ему последнюю возможность отказаться от задуманного. Сейчас ещё можно выключить загадочный «пылесос», вернуть оборудование инженеру и забыть всё как сон. Странный и тревожный сон из тех, что приходят перед самым пробуждением, и проснувшись, ты мучительно соображаешь, пытаешься понять — сон это был вообще, или явь? Некое иное измерение, где жизнь течёт своим чередом, и события происходят помимо твоей воли?

Но в следующий миг всё изменилось. Всё стало немного по-другому: фигуры людей виделись теперь ярче, контрастней, будто попали под луч мощного прожектора. И словно взметнулась легковесная пыль в этом луче, припорошила силуэты, и вокруг ярких, но в то же время чуть плывущих контуров возникло вязкое перетекание. Грязно-жёлтое, неверное и зыбкое, с блёклыми разводами.

Удержаться Вик уже не мог. Не в силах тягуна, увидев поле, не тронуть его, не потянуть заветную живительную субстанцию чужой жизни. Все сомнения и колебания отпали враз, и он тронул, коснулся едва-едва тем неведомым, — может сознанием, а может, горячим своим желанием — это грязноватое перетекание…

Тут же плеснуло лиловым туманом, и вор глухо охнул. А следом судорожно, не слишком-то контролируя собственные руки, нажал кнопку на пульте. Извечное хватательное движение тягуна!

Показалось, его ударили под дых. Мягким, горячим, и боли-то нет, — но ударили сильно, наотмашь. Ведь он тянул не с одного объекта, а сразу с пяти! Такого с ним раньше не случалось, но сейчас происходило: поля людей, стоявших плотной группой, слились, образуя единое пространство. Из этого пространства и черпал Вик. Даже не черпал — само лилось мощным потоком.

Тягун испугался: сейчас этот поток сомнёт его — сплющит, раздавит, растворит! Но в это время будто коготком простучала по «блюдцу» короткая дробь, и сзади, в районе кобчика раскрылась… Дверца, заслонка, отдушина — Вик не знал, как это назвать, да и чёрт с ним! — главное, через эту отдушину поток безболезненно сливался вовне!

И вся эта система — принимающий центр под ложечкой вместе с «блюдцем» и отдающий, в районе кобчика, — исправно работала. Перекачивала витакс опьяневших любителей пива в конденсатор!

А в следующий миг крайнего из компании, того самого крепыша, заметно качнуло, и Вик закрыл глаза, отпустил кнопку, расслабился. Прекратил съём…

— Что? — сдавленно выдохнул Бас, почувствовав необычность происходящего.

— Порядок, дружище, — слабо улыбнулся Вик. — А ну, посмотри, сколько на конденсаторе?

— Хо, тягун — пятьдесят единиц! — отреагировал Бас. — Съём пятого класса! Это что, машинка так тянет? Или ты?

— Мы с ней вдвоём. Чувствую, эксперт, будет у нас с тобой праздник большого урожая…

Так и не притронувшись к пиву, подельники собрались покинуть заведение. Вик бросил прощальный взгляд на компанию — ссора не состоялась. Мужики притихли, нехотя пожимали друг другу руки, хлопали по плечу, улыбались… Но всё вяло, блёкло, замедленно. От жизнерадостного пьяного куража не осталось и следа. Видно, потеря нескольких дней жизни не прошла для мужчин даром. Ну и ладно, на то они и пьяницы.