Убийство Принца Оборотня

ГЛАВА 48

Мужчина. Не такой большой, как Сефер. Без рогов, как у Рорка. Это был Кадан? Он вернулся, чтобы поговорить о Зиннии? Он каким-то образом скрыл ложь и действительно был ее убийцей?

Вопросы застревали у меня в горле, когда фигура приблизилась, его походка была легкой и уверенной на узкой дорожке. Конечно, он был знаком. Я знала всех фейри, которые жили здесь сейчас, и я потратила месяц на изучение подозреваемых.

Здесь, наверху, я была в опасном положении — он перекрыл единственный путь с этого подиума. Один из других переходов, возможно, находится достаточно близко, чтобы на него можно было перепрыгнуть, но не все они были отремонтированы в ходе реконструкции Сефера. Некоторые гремели и сотрясались под тяжестью одной ступени.

Я встала, натягивая на лицо улыбку и пряча кинжал в складках юбки.

— Привет?

Он не ответил, просто продолжил свой хорошо сбалансированный шаг ближе.

Подождите. Я знала эту походку, гибкие мышцы его рук и плеч. Я знала их очень, очень давно.

— Эрик?

Блестя темными волосами, он вышел на свет с улыбкой, которой я не могла не улыбнуться в ответ.

— Я наблюдал за твоим выступлением отсюда. — Он покачал головой. — Ты была невероятна. Лучшее, что я когда-либо видел.

— Какого черта ты здесь делаешь? — Смех недоверия прозвучал в ответ на мои слова.

Его брови нахмурились, когда он сделал еще один шаг ближе, почти на расстоянии вытянутой руки. Но что-то остановило меня от того, чтобы подойти и обнять его.

— Фейри не отдали бы тебя обратно, поэтому я пришел забрать тебя.

Нравится его письмо.

— Что, если я не хочу уезжать?

Морщины на его лбу углубились, когда он подошел ближе и фыркнул.

— Что? Какого черта ты хочешь остаться здесь с ним?

Моя челюсть сжалась сильнее от его предположения, и мой мозг подкинул мне картинку того последнего раза, когда я видела его.

— И какого черта я должна хотеть уйти с тобой, когда ты предал меня?

Он втянул в себя воздух, брови взлетели вверх, прежде чем они сошлись вместе. Он наклонился, нависая надо мной.

— Я признаю, что это было поспешно. Я сдал тебя, потому что… из-за твоей реакции… или не. Я говорил тебе, что люблю тебя, Зита, а ты… ты… — Он покачал головой, окидывая меня пристальным взглядом. — Ты такая же, как она. Пустая. — Он обнажил зубы, маленькие клыки были неправильными. — С тобой что-то не так.

Что-то в его тоне заставило меня отступить, когда он приблизился, но мой разум уловил, как странно выглядели его зубы по сравнению с зубами фейри, к которым я привыкла.

— Вы обе были сломленными, бесчувственными негодяями.

— Обе? — Я схватилась за поручень, не для равновесия, а чтобы нащупать одну из вертикальных опор. Это предупредило бы меня, что я дохожу до конца подиума. Я не осмеливалась отвести взгляд от странной напряженности в его глазах.

— Я пытался, Зита. Я пытался заставить тебя почувствовать, заставить тебя почувствовать меня. Но… — Его грудь вздымалась. — Ты отреагировала точно так же, как и она. Ее тоже не волновало, что я ее люблю.

Я пропустила шаг. Он приблизился, когда я выдохнула ее имя.

— Зинния.

— Конечно, гребаная Зинния. — Его улыбка была натянутой, когда слова вырвались из него вместе со слюной. — Я подумал, что передать тебя ему было бы приятно. И если бы было какое-то затянувшееся чувство вины, деньги смягчили бы его, верно?

На секунду мне показалось, что музыка заиграла снова, но это был стук моего пульса в ушах. Мое дыхание участилось, стало неглубоким. Мои ноги сами собой двинулись назад — они поняли то, чего еще не понимала остальная часть меня.

— Но, — продолжил он, — это было не так приятно, как моя рука на ее горле. Это было не так приятно, как знать, что я был последним мужчиной, которого она видела, последним голосом, который она слышала, последним мужчиной, который обладал ею.

Нет. Нет.

Он был… он был зол и пытался напугать меня, чтобы я пошла с ним. Это не было…

Он поднес что-то к свету — кольцо, которое он всегда носил, соверен с выгравированным на плоской поверхности цветком. Оно блеснуло золотом, когда он повернул его. За самостоятельным рисунком, спрятанным сзади, где он был бы спрятан на его коже, когда его носил…

Ритм в моих ушах нарастал — громче, быстрее, как будто представление приближается к своему крещендо.

Тщательно заплетенная прядь каштановых волос.

Мир закружился. Я вцепилась в поручень, потому что без него я бы упала.

Когда я встретилась с его темным взглядом, в нем не было отрицания.

— Ты… — Я покачала головой, мозг колебался из-за невозможности этого. Это предательство.

Я плакала в его объятиях той ночью и много раз после. Я отдала ему свою девственность, думая, что это может меня успокоить, думая, что он хочет меня, думая, что это, по крайней мере, плата за его доброту. Я поделилась с ним своими планами мести по мере того, как они строились и воплощались год за годом. Я не любила его — не могла в своем оцепенелом состоянии, — но это было самое близкое, на что я была способна, и я называла его своим другом.

Но он был… это он стоял за всем этим. Он забрал мою сестру. Он лишил меня девственности — незнакомец в моей постели, в моем нижнем белье. Он выслушал мое горе, и гнев, и обиду, и мои планы, и он забрал их все.

Неудивительно, что ему никогда не нравилось слушать о моих жестоких фантазиях о том, что бы я сделала с убийцей. Неудивительно, что он съежился от моего праведного гнева.

Это должно было быть нацелено на него.

Хорошо. Теперь это было.

Я рванулась вперед, пульс участился, кинжал сверкнул.

Каким бы ловким он ни был на трапеции, он уклонился, уклоняясь от меня даже на этом узком мостике. Его хватка сомкнулась на моем запястье, как у Сефера.

Не в этот раз.

Я изогнулась, одновременно нанося удар ногой. Он не смог увернуться и удержать меня. Я высвободилась.

Несмотря на нашу физическую форму, мы оба задыхались в течение нескольких секунд. Я делала выпады и наносила удары, но он всегда был вне досягаемости. Моей жгучей потребности было недостаточно, чтобы одержать немедленную победу.

Он ударил меня поперек живота, когда раскачивался на перекладине, которую я не заметила. У меня перехватило дыхание, и я упала на подиум. Единственное, что я увидела, это как он описал дугу в воздухе ногами вперед, целясь мне в голову.

Нет времени на раздумья, я позволяю инстинкту сбросить меня с подиума.

В какой-то момент у меня свело живот, и я упала.

Но моя хватка сомкнулась на одной из вертикальных опор, и мое падение превратилось в качание вниз и по кругу, в результате чего я оказалась на дорожке прямо за ним.

Едва поднявшись на ноги, я ударила его по обнаженной спине. Должно быть, какой-то инстинкт предупредил его, потому что он откатился за пределы досягаемости.

Для стороннего наблюдателя наш бой мог бы показаться красивым. Мы развернулись и свесились со строительных лесов подиума. Я увернулась от его удара, так что он лишь задел мою щеку. Он прыгнул в другой проход, и я последовала за ним, зажав кинжал в зубах. Я не могла колдовать, когда железное лезвие касалось моей кожи, но мне и не нужна была магия, чтобы перерезать его гребаное горло.

Тем не менее, от этого прикосновения у меня внутри все перевернулось, и я тяжело приземлилась.

Это был тот шанс, в котором он нуждался.

Как в тумане, я ударилась о бревно, на меня навалился какой-то вес. Удар сотряс мои кости, исторгнув стон из моего горла.

Кинжал упал.

Каким-то гребаным образом моя рука взметнулась и поймала его за лезвие, прежде чем оно упало на сцену тридцатью футами ниже.

Оскалив зубы, Эрик взобрался на меня.

— Твоя сестра тоже была вероломной гребаной сукой.

— Заткни свой недостойный рот. — Я повозилась с кинжалом, поправляя хватку так, чтобы он лежал на рукояти. — Ты не имеешь права говорить о ней.

Когда он поднялся надо мной, я нанесла удар.

Чья-то хватка сомкнулась на моем запястье.

Нет. Больше никогда.

Ужасный холод поражения нахлынул на меня, как вода, заливающая тонущий корабль.

Я дернулась, но его хватка усилилась. Он тоже прижал мое тело.

Но не другой моей рукой.

Я уронила кинжал.

Однако Эрик не бездействовал. С ворчанием он отодвинул нас в сторону.

Как только я поймала нож в правой руке, край узкого прохода впился мне в спину. Он скользнул по позвоночнику, по заднице, а затем я снова начала падать.