Убийство Принца Оборотня

ГЛАВА 25

Он сказал это, не шевеля ничем, кроме губ. Глаза закрыты. Грудь все еще медленно поднимается и опускается.

— На этот раз я не буду таким нежным, когда поймаю тебя.

— Я не помню, чтобы ты был особенно нежен в прошлый раз.

— О, это было нежно. Поверь мне. — Он усмехнулся, и это было странным утешением, потому что это намекало на жестокого принца, к которому я привыкла. — Может быть, я сяду на свой трон, перегну тебя через колено и отшлепаю. Я мог бы заставить тебя считать удары и благодарить меня за каждый.

У меня пересохло во рту. Страх смешался с теплым утешением от его жестокости, сжимаясь глубоко внутри меня. С большим усилием я сглотнула и подняла подбородок, как будто мне не было страшно.

— Что, если я захочу, чтобы ты меня отшлепал?

Его брови сошлись на переносице, когда он прикусил губу.

— Ты играешь в опасную игру, маленькая птичка. Тебе не следует так искушать меня, или мне придется придумать для тебя новое и необычное наказание. Те, которые тебе не понравятся.

Мое сердце забилось быстрее от этого вызова. Я бы улыбнулась и приняла все это. И улыбка была бы искренней, потому что я бы знала, что это лишает его удовольствия от его игрушки.

— Не будьте так уверены, Ваше Высочество.

Его глаза распахнулись. Я никогда не называл его так. По правде говоря, я сделала это только для того, чтобы вывести его из равновесия, и было приятно наблюдать, как он хмурится, пытаясь разобраться во мне.

Он резко сел и сунул руку в корзину для пикника.

Запах еды, доносящийся изнутри, пробудил мой аппетит, хотя, по ощущениям, прошло всего пару часов с тех пор, как я позавтракала. Хотя солнце было почти в зените. Как долго я спала в дороге?

Мы ели в тишине. Мало того, что сумка была заколдована так, что в нее столько всего поместилось, но и корзинка должна была быть волшебной. Еда была свежей и горячей, как будто ее только что достали из духовки. Я попробовала ломтики баранины с травами и маленькие картофельные шарики, которые были запанированы и обжарены, так что они хрустели, когда я их откусывала.

Гребаные фейри и их невероятная еда. Это было то, по чему я буду скучать в Подземном Мире после того, как его охранники или друзья убьют меня.

После еды он лег на одеяло, как саблезубый кот, насытившийся добычей. Но его дыхание не соответствовало этому медленному ритму сна, и вскоре он встал и стянул рубашку.

— Я собираюсь поплавать. Ты можешь присоединиться ко мне, если знаешь как. — Он сбросил брюки и потянулся каждым дюймом своего обнаженного тела.

На этот раз я даже не пыталась отвести от него взгляд.

Возможно, это было невозможно.

Солнечный свет отливал золотом на его коже. Полосы на его руках и боку изгибались, когда его мышцы растягивались и собирались в пучки, создавая всевозможные интересные тени. Глубокий V на его бедрах привлек мое внимание к подстриженным каштановым волосам у основания его члена. Даже мягкий, он свисал гораздо ниже по его мускулистым бедрам, чем любой другой член, который я видела. Полосы не продолжались вокруг него, но он был более глубокого золотистого оттенка, чем все остальное тело.

Я была ужасным человеком.

Я направлялась прямиком в яму наказания в Подземном Мире.

Потому что на секунду — самую короткую, худшую, восхитительную секунду — я задумалась, на что это будет похоже. Гладкая? Или кожа будет бархатистой, слегка прихватывающей при прикосновении? Смогу ли я собрать влагу с его кончика и распределить ее по головке ладонью, позволяя своим прикосновениям легко скользить по нему? Какой звук он издаст, когда я это сделаю?

Я просто хотела завоевать его. Лишить его мужества. Поставить его на колени, признав, что он хотел меня, жалкого человечка, который пытался перерезать ему горло.

Я впилась ногтями в ладони, не глядя ему в лицо, чтобы проверить, насколько самодовольной была его улыбка.

— Конечно, я умею плавать.

Встав, я сняла сорочку. Я по-прежнему не удостаивала его взглядом, но чувствовала, что он наблюдает за мной. Я сняла украшения и расстегнула воротник — соленая вода испортила бы кожу. Палящее солнце ласкало мою обнаженную кожу, когда я сбросила нижнее белье и предстала перед ним и его принцем обнаженной.

Обычно в его комнате я спала в нижнем белье. Единственное исключение было, когда целители срезали с меня одежду — они были внимательны и забрали ее всю. Но то, как его взгляд скользнул по мне, говорило о том, что он не воспользовался их работой, чтобы посмотреть. Его глаза немного расширились при виде моей обнаженной киски.

В моей скромной одежде для выступлений было видно что угодно, кроме тончайшей полоски волос, а отсутствие таковой всегда удивляло посетителей моих частных выступлений. Когда я удалила эту последнюю полосу, их подарки значительно выросли в цене. Селестин снабдила меня фейри-химикатами, которые безболезненно удаляли это — еще одна вещь, которую они усовершенствовали по сравнению с нашей варварской практикой вырывания.

И теперь, видя, что его внимание завладело мной на долгое мгновение, я была благодарна, что она это сделала.

Скоро я поставила бы его на колени. И, если повезет, к тому времени я бы тоже нашла свой железный кинжал. Я бы предпочла выслушать его признание в том, что он без ума от того, чтобы лишить себя жизни.

Я обещаю, Зинния. Все это для тебя.

Эта мысль прокралась по моим плечам, как ложь любовника.

С глубоким вздохом принц повернулся и зашагал к морю.

— Ты гораздо менее скована, чем большинство людей, — сказал он, когда я догнала его.

— Ты ведь видел наряды, в которых я выступаю, верно?

— Они действительно настолько скандальны для твоего вида? — Он поднял бровь, скривив рот.

Я усмехнулась, когда мы достигли кромки прибоя.

— Боюсь, что да. Это разрешено на сцене, но в любом другом месте меня бы выгнали за то, что я показываю слишком много кожи.

— Жаль. Люди такие педанты. — Он вошел, вода плескалась у его икр, бедер, талии.

— Не все из нас. — Я ахнула от прохлады моря, когда окунула пальцы ног в воду. — Исполнители… мы отличаемся от других людей.

Он нырнул так, что вода покрыла его плечи, и теперь повернулся ко мне, склонив голову набок.

— Твой вероломный друг устроил «частное представление». Это было пустое предложение, просто чтобы побыть со мной наедине, или ваша труппа регулярно предлагает эту услугу своим посетителям?

Стиснув зубы, я вытащила ногу из воды. Неужели он не помнит, как видел нас в своей столице десять лет назад? Зинния устроила ему и его друзьям приватное представление после основного шоу, прямо перед тем, как он убил ее. Я не знала, трахалась ли она с кем-нибудь из них, но она бы прикасалась к ним и флиртовала с ними. Однажды я подсматривала за одним из таких выступлений. Это было не из тех вещей, которые забываются.

Но у него было. Волна раскаленного гнева захлестнула меня, заставив забыть о холодной воде.

Мне потребовался глубокий вдох, прежде чем я смогла ответить.

— Я дала много частных выступлений. За эти годы это принесло мне много дополнительных денег и подарков.

Его пристальный взгляд скользнул по мне, заставляя мою ярость разгораться еще жарче.

— Держу пари, так и есть. И все же… — С тяжелым вздохом он поднялся, оставив волны плескаться вокруг его талии. — Ты все еще трахаешься у кромки воды. — Он подошел ближе, влажная кожа блестела на солнце.

Я уставилась на него, захваченная зрелищем и своим замешательством от того, какое отношение к чему-либо имел его последний комментарий.

Я смотрела слишком долго, потому что мгновение спустя он перекинул меня через плечо, положив руку мне на зад.

— Что ты делаешь? — Я брыкалась и извивалась секунду, прежде чем напомнила себе — подчиняйся.

Как только я овладела собой, принц снял меня со своего плеча, и меня окатила холодная вода. Я вскрикнула, изо рта у меня потекли пузырьки, на язык попала соль. Секунду спустя я ударила ногой по песчаному морскому дну и вынырнула на поверхность, как раз вовремя, чтобы увидеть, как он поднимается из воды с криком удовольствия.

— Ты гребаный ублюдок.

Он стоял на расстоянии вытянутой руки, ухмыляясь и откидывая назад мокрые волосы.

— Ну, ты же не собиралась прыгать в воду сама. Смотреть на это было мучительно.

Волны доходили ему до груди, но мне приходилось ступать по воде на такой глубине. При этом я свирепо смотрела на него.

— Находиться рядом с тобой мучительно.

— Хорошо. Значит, я что-то делаю правильно. — Он лучезарно улыбнулся и нырнул в воду, пока она не покрыла его плечи.

— Глубоко неприятно, — пробормотала я.

— Спасибо. — Пока он греб по воде, он сверкнул улыбкой, как будто я похвалила его как можно выше.

— Это не комплимент.

— О, но это так. — Он был очень спокоен, непринужденное выражение лица сменилось чем-то серьезным. — Я не стремлюсь быть приятным. Я не пытаюсь понравиться другим. Я не могу играть в их игру «сливаться с толпой. — Его когти рассекают воду. — А почему я должен? Почему я должен подпиливать свои ребра для их употребления? Я здесь не для того, чтобы они ели; Я здесь — чтобы жить своей жизнью. — Он вздернул подбородок, не сводя с меня глаз. — И, маленькая птичка, то же самое касается и тебя.

У меня перехватило дыхание, когда я вздрогнула.

— Твой друг, который предал тебя — он боялся твоего гнева, твоей оправданной ярости. Это сделало тебя слишком колючей и соленой, чтобы он мог проглотить ее целиком, когда ему хотелось чего-нибудь мягкого и сладкого.

Я была обнажена, но теперь я почувствовала это еще сильнее — как будто его слова содрали плоть с моих костей.

— Но гнев не сладок. И люди не должны быть такими. — Уголок его рта дернулся. — Мне нравится твоя соль и твоя острота — твой несгибаемый камень, который выдерживает все и остается на ногах.

Что-то во мне ему нравилось — и он признавал это. Соленая вода плеснула в мой разинутый рот.

Моргнув, он покачал головой, как будто просыпаясь. Сделав несколько гребков в более глубокую воду, он закончил наш разговор.

И какой это был странный разговор.

Пока я ломала над этим голову, он плавал вокруг и нырял, всегда бросая взгляд в мою сторону, когда всплывал. Через несколько минут вода показалась мне менее холодной. Возможно, мое тело просто снова отключалось, как тогда, в снегопаде. Я бросила на него укоризненный взгляд, когда он в следующий раз появился в поле зрения.

Нахмурив брови, он подплыл поближе.

— Тебе не нравится, не так ли?

— Что произвело на тебя такое впечатление?

— Чем ты занималась до того, как стала моей?

Я нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду? Ты знаешь, что я была артистом.

— Нет, я имею в виду другое. Для веселья.

Веселие? Я моргнула и покачала головой. К чему он клонит?

— Хобби? — Он приподнял брови, подсказывая. — Развлечения?

Чем дольше я молчала, тем более напряженным становился его взгляд, пока мне не пришлось отвести взгляд, наблюдая, как мои пальцы скользят по поверхности воды.

— Я просто… — Нет, в этом не было ничего справедливого. — Я работала. Усердно. Я уверена, ты не поймешь. — Я одарила его насмешливой улыбкой. — Между репетициями, выступлениями, помощью с оборудованием и переездами с места на место я была слишком занята, чтобы развлекаться. Я проводила все свое время, работая и мечтая о мести. И я рисовала. Видишь? У меня есть хобби. За эти годы я использовала десятки альбомов для рисования.

Его губы сжались, выражение неуместное на лице, которое обычно озарялось весельем или жестокостью.

— Какая печальная жизнь. — Но он сказал это не дразнящим тоном.

Он сказал это с искренностью.

Шок от этого — ужас от всего этого заставил меня замолчать.

— Я, конечно, приветствую месть. — Его рот скривился, что было ближе к выражению, которого я привыкла от него ожидать. — Но я видел твои альбомы для рисования. Это не было хобби. Это было не весело. Это была одержимость.

Мои движения стали резкими, когда я держала голову над водой. Он просматривал мои альбомы для рисования? Он открыл мой сундук и рылся в моих вещах? Как он посмел? Это было мое личное дело.

— Итак, работа и месть? Это действительно все? — Он склонил голову набок. — Когда ты смеялась? Когда ты улыбалась не для своей аудитории? Когда ты начала получать удовольствие от своей жизни и окружающего мира?

С сокращением каждого слова мое дыхание становилось немного глубже, немного тяжелее. Я отплыла от него.

Морщина между его бровями углубилась, когда он искал мой пристальный взгляд.

— Все это так… незначительно. И все же, ты даже этого не видишь, не так ли?

Что, он ожидал, что я соглашусь с ним? Ему не понять. Он был принцем. Что, черт возьми, он знал о том, что требуется для жизни в реальном мире и зарабатывания денег?

Мои ноги коснулись песчаного грунта, и я продолжала пятиться, нуждаясь в том, чтобы увеличить дистанцию между собой и самыми жестокими словами, которые он когда-либо мог мне сказать. Если бы я осталась, я могла бы попытаться забить его до смерти голыми руками, и мы все знали, чем это кончится.

— У тебя должна быть большая жизнь, Зита. Огромная. Не то низкорослое существо, за которым ты ухаживала.

Я открыла и закрыла рот, но остроумного ответа не последовало. Я развернулась и шлепнулась на берег, брызжа кровью.

— Пошел ты.

Эти слова разрывали мне горло, потому что они означали, что в этой битве я проиграла.