Убить Хранителя (СИ)

4

СОН. Это был всего лишь сон?

Накатило легкое разочарование. Та местность старинного городка ощущалась так живо. Она пахла неведомыми травами, прикасалась ко мне дуновением ветра, пела дальним стрекотом насекомых. Она говорила со мной. А пьяный мужчина и страшная собака приснились так явно. Вспомнилось зловонное дыхание пса с окровавленной мордой.

Но почему стою? Как я вскочил с больничной койки? Откуда взялись силы?

Оглядел палату. Рядом с кроватью стояла кушетка на колесах. На ней — оборудование, назначение которого я знал, но не понимал принципа действия. Погружать в быстрый сон с REM-фазой? В виртуальную реальность? Но насколько же все оказалось реалистичным! И как это связано с переселением и исцелением или сохранением жизни в угасающем теле?

В этот момент почувствовал острую боль в районе живота. Она выстрелила по всему позвоночнику, ударила по ногам и рукам. Я упал на пол, как тряпичная кукла, брошенная на землю злым ребенком.

Провода, которые удерживались присосками на груди, руках и нога, а на голове — с помощью мягкого ободка, отсоединились. Аппаратура замигала красными диодами. В дверь ворвались два санитара, а за ними и взволнованный Антоний Марентьев. Они помогли мне подняться и уложили на кровать.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил доктор, садясь на край кровати.

— Погано, — ответил я, с трудом разлепив губы. — Больно…

Марентьев кивнул санитару и тот, выудив из кармана своего халата пенал, извлек маленький шприц-пистолет. Воткнул иглу мне в вену на предплечье. От места укола по всему телу начала распространяться теплая волна. Она успокаивала и унимала боль.

— Ч-черт, — простонал я, вдруг осознав, что до смерти устал, что сильная боль пульсирует в висках и в затылке.

— Сейчас пройдет, — сказал доктор. — Боль утихнет, ты сможешь поспать. Но перед этим надо поговорить. Недолго.

Он бросил короткий взгляд на санитаров, и те ушли, закрыв за собой дверь.

— О чем поговорить? О виртуальной реальности, которую моделирует эта машина?

Я бросил взгляд на кушетку. Диоды погасли, устройство как будто уснуло. Видимо, санитары или доктор его отключили, войдя в палату. Проследив за моим взглядом, Марентьев улыбнулся и сказал:

— Это всего лишь система наблюдения за жизненными показателями твоего организма. Она ничего не моделирует.

— Но я видел такой странный сон… все происходило, как наяву. Как в игре с суперреалистичной графикой. Будто фильм с моим участием. Это просто сон?

— Эрик, как можно быть таким невнимательным. Подними глаза.

Я бросил взгляд на потолок и перестал дышать.

В углу палаты в воздухе висело нечто странное. Именно висело, именно в воздухе. Не свисало с потолка, не крепилось к стене. Оно левитировало, парило в пространстве.

Черный куб с идеально ровными, четкими гранями. Стороны его пересекали линии, похожие на прожилки. Они мерцали красным, иногда переходящим в оранжевый и желтый.

— Что? Оно летает?

— Это и есть устройство, с помощью которого ты оказался в другом теле.

— Но как такое возможно? Трудно поверить! Даже выглядит ирреально. Оно же не подключено ко мне, я даже его не касаюсь. И почему висит в воздухе? У меня что, галлюцинации?

— Нет, Эрик, не галлюцинации. Оно действительно висит в воздухе. Но я не могу рассказать о принципах действия. Просто их не знаю. Но могу сделать запрос в соответствующий отдел «Рассвета», чтобы тебе направили какое-то разъяснение. Если это принципиально. Моя работа — продолжать лечение, несмотря на его бесполезность, и следить за жизненными показателями во время процесса перемещения. Ну и фиксировать твои слова тоже. Поэтому расскажи все, что видел и что чувствовал. Не спеши, из отдела разработок передали, что детали очень важны. Я запишу все на диктофон. У нас есть еще минут десять, прежде чем инъекция подействует, и ты уснешь.

— Хорошо, — согласился я, — расскажу, хотя путешествие было недолгим…

После того, как рассказал об улице с двухэтажными домами и булыжной мостовой, пьяном горлопане, агрессивной собаке и неизвестных созвездиях, Марентьев выключил диктофон и молча ушел.

Я остался наедине с воспоминаниями о… сне? Виртуальной реальности? Или перемещении?

Голова уже не болела. Вновь подумал о своем состоянии. Тело, тело, как же ты меня подвело… Сколько времени еще осталось? Марентьев говорил, что мало — один или два. Он точно не имел в виду годы. Два месяца? Ничтожный срок. Не хотелось умирать. «Умереть» — страшное слово. Грусть тяжелым камнем легла на сердце. Я больше никогда не увижу родных мест и людей?

А что с этим странным перемещением? Как-то все представлялось иначе. Лаборатория, пересадка головного мозга или даже кажущаяся невероятной перезапись личности. Но ничего подобного не происходило. Вместо этого из-под потолка на меня взирал странный черный куб с красными мерцающими прожилками. Может, меня разыгрывают? Или вводят в заблуждение с какой-то целью? Поставили спектакль для одного идиота и фиксируют данные? А может, я вообще ничем не болею? И центра «Рассвет» не существует?