Тяжесть короны (СИ)

21

Деревня Дубовый щит подарила нам спутника и дала много пищи для размышлений. Не только мне, но, в первую очередь, Ромэру.

Дом, в котором советовал остановиться Клод, стоял у самого частокола, ограждавшего поселение от хищных зверей. Большое подворье, разделенное на участки для домашней птицы, сушки белья и обязательный для сельских жителей огород. Во дворе играли двое черноволосых детей, на вид лет пяти и трех. За ними присматривала стирающая в большом тазу белье красивая улыбчивая женщина лет тридцати. Про таких говорят «ясноглазая».

Выяснив, что нас прислал Клод, и услышав от Ромэра кодовую фразу, хозяйка впустила нас в дом. Я вежливо поздоровалась и поблагодарила. На этом мое общение с местными жителями практически закончилось. Некоторые важные вещи после переводил Ромэр. Мы условились, что все беседы будет вести он. Разумеется, на ардангском. Дословно переводить мне разговоры запретила. Я считала, что дружелюбное отношение к нам гораздо важней, чем мое понимание смысла бесед. А подчеркивание моего шаролезского происхождения считала опасным. Ромэр согласился с доводами, но видела, ему не нравится сама идея исключения меня из разговора.

Женщина, Лира, показала, куда можно было отвести лошадь, где оставить телегу. Дети с интересом рассматривали нас, но без разрешения матери близко не подходили. Стояли у яблони, под которой раньше играли, причем старший мальчик встал у сестры за спиной, положив ей руки на плечи. Подсмотрел эту позу у взрослых. И раньше замечала, что ардангские мужчины часто так становятся за спиной сидящей жены. Не знаю почему, но эта поза казалась мне нежной, гармонично подчеркивающей отношения супругов. То, как мужчина оберегает свою женщину.

Муж Лиры был еще в поле, поэтому гостей хозяйка принимала сама. Пригласила нас в дом, усадила у стола в большой светлой комнате, служившей еще и кухней. Предложила накормить нас. Но Ромэр отказался, сказал, что без хозяина дома начинать не хочет. Лире такой ответ, подчеркивающий наше уважение традиций, понравился. Женщина, несколько раз извинившись, объяснила, что по случаю прихода гостей приготовит что-нибудь особенное, и, выслушав благодарности Ромэра, занялась овощами и тестом. Любая шаролезка сказала бы прямо, что не рассчитывала на дополнительные рты. А тут так вежливо, что даже неловко стало. Мои нерешительные попытки помочь были немедленно пресечены хозяйкой.

— Что Вы, что Вы, не стоит беспокоиться. Отдыхайте с дороги, — замахала на меня припорошенными мукой руками Лира. — Лучше расскажите, что в Челна нового.

— Все по-старому, — усмехнулся Ромэр, кивком пригласивший меня сесть рядом с ним. — У оларди все в порядке, да и вообще в городе тихо.

Опять это слово. Нужно будет все же спросить у Ромэра, почему его используют.

— А как в деревне живется? «Вороны» не допекают?

— Неплохо живем, — пожала плечами Лира. — Я еще помню другие времена, тогда лучше было. Но человек ко всему привыкает. А «Вороны»… залетают. Но ближе к осени.

Потребовалась минута, прежде чем я поняла, что «Воронами» называли военных. Из-за Ворона Леску на доспехах. Встретившись взглядом с Ромэром, хозяйка продолжила:

— Деньги, зерно, шкуры, мясо, птицу. Все гребут, ни от чего не отказываются. Клювы не воротят. Но оставляют, чтоб зиму было с чем пережить. И леса кормят, — она горько улыбнулась, повела плечом. — Живем. Как старики говорят, ждем короля из сказки.

Лицо арданга чуть заметно изменилось, ожесточилось. Чуть больше расправились плечи, чуть приподнялся подбородок. Чуть… но ни один человек в здравом уме не поверил бы, что перед ним не дворянин. Хорошо, что Лира, занятая готовкой, отвлеклась и не смотрела на Ромэра.

— Мама, папа и адар идут! — крикнула в окошко девочка.

— А вот и Кавдар с братом, — обрадовалась Лира и, вытерев руки о когда-то зеленое полотенце, пошла встречать мужчин.

В окно видно было, как в воротца зашли двое высоких, крепких темноволосых мужчин. Один кивком указал спутнику на нашу телегу, что-то шепнул. Другой кинул настороженный взгляд в указанную сторону, приобнял подбежавшего к мужчинам мальчика. Потом подхватил на руки девочку.

— У нас гости, милый, — сообщила Лира, выделив голосом и паузой обращение. Видно, условный знак.

— Я заметил, — улыбнулся Кавдар. — Что ж, пойдем знакомиться.

Ромэр, неотрывно глядящий в окно, неожиданно сильно сжал мою руку в ладони. Я глянула на нахмурившегося арданга, следящего за приближающимися мужчинами. Вдруг он радостно улыбнулся, качнул головой и шепнул:

— Не прощу дяде, что не предупредил.

— Ты что, их знаешь? — догадалась я.

— Да.

За последние дни я видела разные реакции на появление Ромэра. Но Кавдар меня удивил. Он побледнел как полотно, замер в дверях, вцепившись в косяк. Белые губы мужчины шевелились, но звука не было. Когда я уже всерьез начала опасаться за здоровье хозяина, он на подкашивающихся ногах сделал несколько шагов к стоящему у стола Ромэру.

— Господи…, - пробормотал Кавдар. — Ты живой? Не призрак?

— Нет, друг, не призрак.

Оставшееся расстояние до арданга Кавдар преодолел в два шага. Не ожидала от него подобной прыти в таком состоянии. Думала, мужчина бросится обнимать Ромэра, но Кавдар упал перед ардангом на колено и, взяв его руку, поцеловал и приложил ко лбу. Так и замер в этой позе, бормоча благодарности небесам. Ромэр наклонился к мужчине и, высвободив руку, заставил Кавдара встать и стиснул друга в объятиях. Я заметила, что по лицу хозяина, вцепившегося в Ромэра, текли слезы.

— Велик Господь в милости своей, — выдохнул подошедший к нам мужчина.

— Здравствуй, брат Ловин, — кивнул ему улыбающийся Ромэр.

— И тебе здравия, — во все глаза глядя на арданга, откликнулся Ловин. А я только тогда заметила выгладывающую из открытого ворота рубашки красную веревочку. Именно на таких священники носили медальоны.

— Смотрю, вы знакомы, — нарушил затянувшуюся паузу голос хозяйки.

— Лира, это Ромэр! — отпустив, наконец, «мужа», выпалил Кавдар, поворачиваясь к жене. — Это Ромэр из рода Тарлан!

Лира отступила на шаг, оторопело приоткрыв рот. Взгляд отражал крайнюю степень удивления, смешанного с надеждой.

— Свершилось, — еле слышно пробормотала женщина.

— Что «свершилось», мама? — нетерпеливо подергал ее за юбку сын. Я его понимала. Происходило нечто необычное, но объяснять никто ничего не собирался.

— Вернулся старый друг твоего папы, — ответил ребенку Ромэр, прежде чем Лира или кто другой при детях назвал арданга королем. Правильно. Дайри можно объяснить причину, по которой никому о возвращении Ромэра рассказывать нельзя. А на пятилетних такие уговоры не действуют.

— Друг — это хорошо, — философски заметил ребенок.

— Еще как, особенно такой друг! — расцвел улыбкой Ловин, обернувшись к племяннику.

— Давайте будем ужинать, — спохватилась Лира. — И укладываться спать.

Она выразительно кивнула на детей, на тихую, жавшуюся к материным ногам девочку, на серьезного, разглядывавшего нас мальчика.

— Конечно-конечно! — засуетился Кавдар.

Они с братом сходили обмыться и переодеться после работы в поле. Затем священник помог Лире с приготовлением ужина, а Кавдар принес со двора поленьев для печи. Мужчин так поразило появление Ромэра, что ни хозяин, ни Ловин обо мне даже не вспомнили. Пока не оказались за одним столом с незамеченной ранее незнакомкой. Оба рассыпались в извинениях, а меня ситуация забавляла. Шутка ли, больше получаса не видеть в собственном доме постороннего человека.

— Я не обиделась, — чуть исковеркав слова, заверила я. — Все хорошо.

Согласна, ответ был не слишком-то вежливым, но, по мнению Ромэра, других слов я не знала. Он тотчас пришел мне на выручку и сказал о проблеме с языком.

— Я учу, — добавила я.

Эта фраза вызвала ожидаемые улыбки и поощрительные замечания. Частично на ардангском, частично на шаролезе.

— Тогда для удобства гостьи мы перейдем на понятный ей язык, — вежливо предложил брат Ловин на сносном шаролезе.

— Не стоит, — качнув головой, ответила я, заметив, как чуть нахмурилась Лира. Почему-то создалось впечатление, что хозяйка шаролез не знает. — Разговаривайте без меня. То, что мне необходимо будет знать, потом расскажет Ромэр.

— Вы уверены? — уточнил Кавдар, переводя взгляд с меня на «мужа». По ардангской традиции последнее слово принадлежало моему «супругу».

— Разумеется, — вежливо улыбнулась я в ответ. Ромэр, встретившись глазами с хозяином, едва заметно кивнул.

Мужчины, еще раз извинившись за исключение меня из разговора, перешли на ардангский. Пока за столом сидели дети, беседа крутилась вокруг Клода, Летты, Варлина и его семьи. Но уже через полчаса Лира и Кавдар уложили детей спать. Я, несмотря на протесты хозяйки, все же решила помочь и хотя бы отнести грязную посуду в ту часть комнаты, что служила кухней. Ромэр со священником остались у стола одни.

— Мне нужно с тобой поговорить, — услышала я тихий голос арданга, когда опускала в таз с мыльной водой тарелки.

— Исповедь?

— И это тоже.

— Понимаю, — кивнул священник и, помедлив, продолжил. — Ты всегда был осторожен в словах. Думаю, тебе хотелось бы многое рассказать. Но сейчас лучше спрашивай.

— Почему? — насторожился Ромэр.

— Прежде замечал, что участие священника в беседе побуждает людей откровенничать, — серьезно ответил Ловин. — Только поэтому. Прибереги сокровенное до того момента, как останемся наедине.

— Хорошо, — согласился Ромэр.

А я почувствовала, как спало возникшее после предупреждения напряжение.

Когда вернулись Лира и Кавдар, мы впятером пили чай со сладкими лепешками. Удивительно, хозяин снова предложил перейти на шаролез. Но я решительно запретила. Конечно, удобство гостя для ардангов крайне важно, но в этом случая я без ущерба могла от него отказаться.

Рассказ Ромэра о пленении, о пути в Ольфенбах и убийствах князей был коротким, сжатым. Даже скупым. Не знаю, что повлияло больше. Природная скрытность арданга, предупреждение священника или то, что Ромэр уже поделился частью своей боли, рассказывая эту историю родственникам. О клеймении он и словом не обмолвился, а наш побег описал очень сухо. Только сказал, что я его спасла. И зачем-то сделал ударение на том, что мне он обязан жизнью. Такое напоминание было мне неприятно, царапало душу, хоть я и понимала, что Ромэр, по сути, прав. Не хотелось, чтобы он считал себя должным, обязанным мне.

Хотя много позже поняла, что отчасти акцент на моей роли в этой истории Ромэр делал нарочно. Так он делал меня частью легенды, вплетал в песни бардов, в былины сказителей. Тем самым он обеспечивал мою безопасность. Ведь вряд ли кто пойдет против ангела-хранителя долгожданного короля.

Краткий, почти не отражающий эмоций рассказ Ромэра ранил каждым словом. Держать себя в руках, не выказать понимания, не проявить чувства, когда от ужаса воспоминаний, от волн ненависти перехватывало дыхание. Трудно, неимоверно трудно. Но я держалась, считая про себя от ста до единицы на ардангском, верейском, муожском. Вспоминала неправильные ардангские глаголы, перечисляла цвета. Все, что угодно, любое развлечение, лишь бы отвлечься от рассказа спутника, не дать воображению и памяти вызвать картины подземелья.

Лира плакала, братья негодовали. Я изображала легкое смятение. Ведь не могла же я не догадаться, о чем шла речь. Кавдар встал, подошел к высокому шкафу, открыв дверцу, достал с самой верхней полки пузатую бутыль с неровным горлышком и пять деревянных чарок.

— Надо успокоиться, — словно извиняясь, пробормотал он, расставляя чарки на столе. Выдернув зубами пробку, разлил по чаркам мутноватую, пахнущую сливами жидкость. Руки хозяина мелко дрожали, потому горлышко бутылки, казавшейся мне ошибкой стеклодува, постукивало по шлифованному дереву.

— За что выпьем? — ровным голосом спросил Ромэр.

— За будущее, — серьезно посмотрев ему в глаза, ответил брат Ловин. — Наше и Арданга.

— За будущее, — эхом откликнулись Кавдар и Лира, даже не потянувшись к чаркам.

— Нэйла, — «муж» повернулся ко мне и перевел тост. Кивнув, осторожно повторила за хозяевами тост на ардангском. Ромэр улыбнулся и положил ладонь рядом с моей.

— За будущее, — вновь глянув на священника, сказал арданг.

Мы взяли чарки, плотной группкой стоявшие на столе, и, чокнувшись, выпили. Настойка была ароматной, нерезкой, с приятным сливовым послевкусием. Оценить крепость незнакомого напитка я не могла. А пьянеть не хотелось. Я вообще не очень жалую подобные напитки, поэтому отпила самую малость. Лира в два глотка осушила чарку, мужчины справились за один и снова поставили чарки на центр стола. Я скептически глянула на свою едва початую рюмку, не зная, как вести себя дальше. По нашим традициям поставить ее на стол можно было лишь с разрешения хозяина. Иначе такое действие расценивалось как оскорбление. Сомнений в том, что ардангский этикет в этом вопросе мало отличается от шаролезского, у меня почти не было. К тому же хозяева могли подумать, что напиток или тост мне не понравились. Все время держать чарку в руке, значит, не дать другим возможности выпить еще. Сложно быть вежливой, когда не знаешь обычаев окружающих тебя людей. Сложно.

Ромэр, видимо, заметивший возникшую неловкость, пришел мне на помощь.

— Слишком крепкая? — ласково, спросил арданг.

— Есть немного, — призналась я, посмотрев на Ромэра. Удивительно, каким мягким бывает его взгляд.

— Помню, как ты рюмку вишневой настойки почти час пила, — улыбнулся арданг. Надо же, заметил… — Если больше не захочешь пить, оставь. Никто не обидится.

— Точно?

Потом подумала, что нужно было, наверное, глянуть на братьев, увидеть их реакцию. Но в тот момент не смогла. Смешно сказать, любовалась Ромэром, теплом его улыбки, нежностью взгляда. Совершенно забыла о других людях, сидевших за тем же столом.

— Конечно, — заверил он, кивнув.

— Никто не обидится, Нэйла. Не переживайте, — вклинился в разговор Ловин.

Ромэр повернулся к священнику, и волшебство разрушилось. Я словно выпала из сна. Снова оказалась в просторной комнате, освещенной висящей над столом лампой, в окружении незнакомых мне людей.

Лира встала, сказала, что приготовит гостям постель.

— Две постели, если это возможно, — попросил Ромэр.

Хозяйка, удивленно приподняв брови, глянула на мой платок, но задавать вопросы ей не пришлось. «Муж», посмотрев священнику в глаза, тихо сказал:

— Это маскировка. Не более.

Ловин, бросив на меня короткий оценивающий взгляд, кивнул и ничего не сказал. Когда Лира ушла, Кавдар налил еще настойки в чарки. Мужчины выпили. На сей раз за удачу.

Я, потягивая настойку, рассматривала собеседников Ромэра, отмечая семейное сходство, проявлявшееся не только в цвете волос, но и в разрезе глаз, в форме носа. Красивые мужчины с несколько крупными чертами лица, но для Арданга это естественно. Глядя на братьев, я все больше сомневалась в том, что передо мной не «славные». И с удовлетворением отмечала детали, подтверждавшие мою догадку. Как многое может выдать человека. Осанка, подбор слов, поворот головы, движения рук, взгляды… Братья удивили меня тем, что в разговоре использовали те же выражения, что и Ромэр, Клод, Варлин. Как позже объяснил Ромэр, эти речевые обороты не случайно были общими. Братья приходились «супругу» дальними родственниками.

Эти трое дружили с детства. Именно братья были главными помощниками, а зачастую и придумщиками забав, о которых мне рассказывал в Круче Ромэр. Кавдар, старший из них, считался одним из сильнейших мечников княжества Тарлан. Сам обучал Ромэра наравне с покойным князем. Сражался за Арданг во время первой войны и во время второй не остался в стороне. Ловин, который был старше Ромэра на два года, уже во время первой компании понял, что его призвание в служении Господу. И после меньше воевал, больше уделял внимания проповедям, поддержанию боевого духа. Оба преданных соратника Ромэра, к счастью, считались слишком мелкими фигурами для участия в Совете князей. И благодаря этому уцелели. Как сказал Ловин, «в том была воля Божья», потому что во время бойни при Артоксе Кавдару с братом удалось не только самим спастись, но и увести с поля большую часть своего отряда.

Братья рассказывали о положении деревень в этой части княжества Аквиль. Оказалось, что далеко не на всей территории Арданга такие спокойные «Вороны». В других местах население обдирали куда сильней. Объяснение меня даже не удивило, — эти земли были отписаны регентом маркизу Леску. Ловин сказал, маркиз сам неоднократно проезжал по деревням и городам, следил за тем, чтобы солдаты не слишком усердствовали, наполняя казну Шаролеза.

— Что ж, такое поведение не будет забыто, — пообещал Ромэр.

Низкий голос спутника звучал решительно, уверено и… властно. Невольно вспомнился отец. Я лишь однажды была свидетелем того, как он обсуждал какие-то дела с придворными в подобном тоне. Услужливая память вернула меня в тот день. Дверь в Зал Совета была открыта, заседание закончилось. В сопровождении фрейлин я проходила мимо и услышала голос отца. Высокий зеленоглазый русоволосый мужчина, на которого с каждым днем все больше становился похож Брэм, общался с вельможами. Отец был одет в простой костюм без изысков, на груди не лежала церемониальная тяжелая цепь. Он даже не надел тогда корону. Но все, совершенно все в его облике говорило: «Склонитесь перед своим Королем». Именно таким, величественным и властным, был в тот вечер Ромэр. И мне эта перемена была несказанно приятна.

Вернулась Лира, позвала меня в небольшую комнату на первом этаже. Окно, полностью занавешенное гобеленом, который использовали в качестве портьеры, лампа на стуле, заменявшем тумбочку. Узкая кровать с традиционным ярким пледом. Собственно, больше и не нужно путешественнику на одну ночь. Ромэр предупредил хозяйку, что мы оба захотим обмыться, поэтому я только оставила вещи в комнате и снова пошла за Лирой. В пристройке к сараю меня ждали таз с горячей водой, ковш, мыло и большое полотенце.

Возвращаясь в выделенную мне комнату, увидела, что Ромэра поселили в такой же комнатушке через стенку. Вежливо пожелав всем спокойной ночи, зашла к себе и, переодевшись в ночную рубашку, блаженно растянулась на кровати.

Уже когда задремывала, услышала, как в свою комнату зашел арданг. Кровать скрипнула под его весом. Я мысленно пожелала спокойной ночи «мужу» и, повернувшись на другой бок, постаралась снова заснуть. Но не судилось. К Ромэру зашел Ловин. Священник переставил лампу на пол, сам сел на стул. Мужчины тихо переговаривались о всяких мелочах, но мне было слышно каждое слово. Я не хотела случайно подслушать исповедь Ромэра, такие беседы — тайна. И начала придумывать, как ясно дать понять, что не сплю. Но, на мое счастье, разговор исповедью не был.

— Почему ты не хочешь, чтобы о твоем возвращении знали? — строго спросил Ловин.

Арданг помедлил с ответом.

— Мне нужно прочитать пророчество. Мы именно туда едем. Я должен знать, что имею на нее право.

Пришла очередь священнику помолчать.

— Я согласен лишь частично, — почему-то казалось, что Ловин хмурится, с таким нажимом прозвучали его слова. — Пророчество нужно тебе, но не Ардангу. Стране нужна надежда, нужен король. И совершенно неважно, в конце концов, что там написано. Хочешь ты этого или нет, но стране нужен ты.

— Я должен быть уверен, — твердо ответил Ромэр.

— Говорю же, отчасти я согласен с тобой. Отчасти. Ответь, мы поднимем людей?

— Да.

— Хорошо. На это решение могут повлиять древние слова?

— Нет, — голос Ромэра звучал холодно и уверено.

— Тогда почему о твоем возвращении не должны знать? — судя по голосу, Ловин терял терпение. Думаю, они уже обсуждали этот вопрос, пока я готовилась ко сну. «Муж» помолчал, а потом признался.

— Две стороны. Я не знаю, что сказать людям так, чтобы мне поверили.

— О, небо, Ромэр, — с облегчением выдохнул священник. — Это меньшая из проблем. «Сказ о возвращении короля» по большей части сделал это за тебя.

— Это сказка. Кто же поверит в нее? — грустно спросил арданг.

— Все, Ромэр. Все, — серьезно ответил Ловин. — Люди устали. Устали от Шаролеза, от «Воронов», от безысходности, от постоянной нищеты. От того, что еле сводят концы с концами, молятся, чтобы зимой не умереть от голода, — он замолчал, а после с горечью продолжил: — Им нужна надежда, вера в то, что они могут что-то изменить. Люди устали от «Лианды».

— Понимаю, — выдохнул Ромэр.

— Добавив к сказке подробностей, мы расскажем людям правду. И они ее почувствуют. Старинная история стала реальностью. За сказкой стоит настоящий живой человек, способный изменить жизнь Арданга.

— Хотелось бы верить. Но пока неясно, сбылось ли пророчество, — заметил Ромэр.

— Любому понятно, что сбывшийся «Сказ» основан на пророчестве, — возразил Ловин.

— Ну да, — не скрывал скепсиса арданг. — Мы оба знаем, что это не совсем так.

— Это мы знаем, — сделав ударение на «мы», заявил священник. — Потому что мы видели первоисточник. А кому еще он доступен?

Ромэр промолчал.

— Вот именно, — припечатал Ловин.

— Ладно, убедил, — помедлив, ответил «муж». — Тогда вторая сторона. Когда рассказать? Не мог же я, в самом деле, позволить расползтись слухам по Челна. Оларди и Варлина, да и многих наших немедленно повязали бы. Не могу и здесь объявиться в открытую. Подставлю под удар вас всех.

— Тут ты прав. Но на помощь придет пророчество, на помощь придут барды и сказители, — по голосу слышала, что священник улыбается.

— Ловин, я прошу, — начал было Ромэр.

— Ты никогда не ценил легенды, не видел их силы, — мягко пожурил священник, перебивая. — Всегда предпочитал действия словам. Меня удивляет, что тебе так важно пророчество. Но, люди меняются. И ты изменился… Надеюсь, ты расскажешь мне причину.

— Расскажу, — чуть нетерпеливо вклинился Ромэр. — Но не понимаю, как барды могут помочь.

— Благодаря им, ты появишься сразу везде. Будешь нигде, но и повсюду. Песни бардов, слова сказителей разлетятся по стране за пару недель, — усмехнулся Ловин. — Никто не останется равнодушным. Увидишь, народ поднимется как один человек. Увидишь.

— Я знаю, людей будет немало.

— «Немало»… Ромэр, это будет весь Арданг! — с жаром ответил священник.

— Посмотрим, — вздохнул Ромэр. Давно еще заметила, что так он отвечал, если не хотел спорить, но собирался обдумать слова собеседника.

— Посмотрим, — покладисто ответил Ловин, правильно истолковавший ответ «мужа». — Можно задать пару вопросов?

— Конечно, — разрешил Ромэр. Думаю, он, так же как и я, понимал, какие вопросы последуют. И священник не обманул ожиданий.

— Кто она?

— Она спасла меня, — серьезно сказал Ромэр и, усмехнувшись, добавил. — Она — мой ангел. Совсем, как в «Сказе».

— Не иронизируй, — попросил Ловин.

— И в мыслях не было.

— Ей можно доверять?

— Совершенно, — не колеблясь ни секунды, ответил Ромэр.

— Это хорошо, — священник задумался, прежде чем задать следующий вопрос: — Судя по твоему рассказу, из подземелья не было выхода. Стратег хранил все в строжайшей тайне. Как она узнала, как смогла помочь?

— Не сейчас. Твой брат еще не спит. Расскажу во время исповеди. Тогда и решим, что можно будет рассказать славным, что использовать в легенде.

— Как скажешь, — согласился священник. — Только на один вопрос ответь, пожалуйста, сейчас. Что это за идея с маскировкой?

— Все просто. Ищут ее, ищут меня, но не думаю, что ищут супружескую пару. Вот и притворяемся, — небрежно ответил Ромэр.

— Большего между вами точно нет? Или мне скоро придется проводить бракосочетание из-за истекающих месяцев? — Тон священника и его намеки мне совершенно не понравились. Почувствовала, как горят щеки от смущения и возмущения. — Чужачка…

Ловин осекся, а услышав голос Ромэра, поняла, какой у арданга был взгляд.

— Я простил тебе эти вопросы только потому, что ты мой духовник. Любого другого я бы за них уже убил.

Казалось, резкие, полные угрозы слова превращаются в лед прямо в воздухе. Я даже поежилась от холода. Но почувствовала себя отмщенной. Однако Ловин меня удивил. Сдавать позиции так скоро он не собирался, хотя заговорил куда мягче.

— Извини, перегнул палку. Но шаролезка рядом с королем… Народ ненавидит захватчиков. Тебя не поймут.

— Мне не нужно, чтобы меня понимали, — голос Ромэра чуть дрожал от сдерживаемого раздражения. — Мне нужно, чтобы она была в безопасности. Чтобы никто не смел даже подумать гадость об этой девушке. Чтобы эти мысли в народе не возникали. Никогда. Даже сам ее образ должен быть свят и неприкосновенен.

— Это будет трудно сделать, — ответил Ловин.

— Ты же веришь в силу слова, — с ноткой издевки возразил арданг. — И «Сказ о возвращении короля» уже многое сделал за нас и в этом случае.

Священник промолчал. Что ему оставалось, кроме как признать поражение?

— Прости, Ромэр, — прерывая затянувшуюся паузу, заговорил Ловин. — Я тоже бываю нетерпим, хотя, как служитель, не имею права на такое поведение и такие чувства. Извини.

— Я понимаю. Отчасти, — гораздо спокойней ответил арданг. — Одно могу пообещать, после моей исповеди тебе будет очень стыдно за те вопросы и слова.

Ловин не успел ответить, — в коридоре скрипнули половицы, послышались шаги, а через пару мгновений в дверь комнаты Ромэра постучали.

— Заходи, Кавдар, — разрешил арданг.

— Я так и думал, что брат не дает тебе отдыхать, — зашептал хозяин. — Какие планы на завтра?

— Встаем рано, едем дальше, — коротко ответил Ромэр.

— Я поеду с вами, — озвучил свое решение Ловин.

— Не возражаю. Думаю, так будет даже лучше. Расскажешь мне, как где дела, — ответил «муж». — Я в Арданге всего несколько дней. Ничего не знаю. Оларди собирает сведения, но информация лишней не бывает.

— Ладно. Будем ждать вас через три-четыре дня обратно, — шепнул Кавдар.

— Лучше через четыре. Тропа трудная, каменистая. Не хочу торопиться зазря. Поломанные ноги нам ни к чему.

— Это точно, — согласился хозяин. — Значит, через четыре дня. Будет раньше, значит, раньше. У вас все есть в дорогу?

— Да, спасибо, — слышала по голосу, что Ромэр улыбнулся. — Она запасливая. Даже топор с собой взяла.

Арданг не удержался от смешка.

— Знаешь, — изображая обиду, заговорил Ловин, — я надеялся, ты когда-нибудь забудешь ту историю. Нас десять человек тогда, между прочим, было. И никто топор не взял.

— Да-да, я слышал эти оправдания не раз, — веселый голос Ромэра перекрыл тихий смех Кавдара.

— Погоди, насмешник… Случится тебе ляпнуть, век вспоминать буду, — пригрозил, усмехаясь, священник.

— Да, пожалуйста, — легко разрешил Ромэр.

— Ребят, давайте спать ложится, дело к полуночи, — вмешался Кавдар.

— Да, ты прав, мы еще завтра наговоримся, — послышался шорох отодвигаемого от кровати стула.

— Мне словами не сказать, как я рад тебя видеть, — шепнул кто-то из братьев.

— И я счастлив быть здесь, — откликнулся Ромэр.

Судя по звукам, мужчины обнялись. А через пару минут братья вышли из комнатушки и поднялись на второй этаж. Кровать снова скрипнула, в щель под дверью было видно, что Ромэр погасил свет. С другого этажа доносились шорохи, сухое потрескивание половиц, приглушенный невнятный разговор Лиры и Кавдара. Но слов я не различала. Потом наступила тишина… И я задремала.

— Что?! Ромэр, я даже не знаю, как это назвать! — раздался над ухом громкий возглас.

— Ловин, тише, — резко оборвал священника арданг.

— Это … Это кощунство! — бушевал Ловин громким шепотом.

Ромэр усмехнулся:

— Оларди сказал, Стратег безумен.

— Очень может быть! — с жаром согласился священник. По тону понимала, Ловин и дальше бы говорил, но, видимо, Ромэр остановил духовника жестом.

— У нас не так много времени, — заметил «муж». — Давай я по порядку все расскажу, а ты просто послушаешь и постараешься держать себя в руках.

— Ха! Скажешь тоже, «держать себя в руках», — с горечью ответил Ловин. — Я не обещаю, что получится, но постараюсь возмущаться тихо.

— Хоть что-то, — шепнул Ромэр, а я представила, как он улыбается и едва заметно качает головой.

Конечно, я догадывалась, о чем идет речь. Исповедуясь, арданг не мог не упомянуть клеймо. Подслушивать не хотела, а потому, запрятав голову под подушку, постаралась снова заснуть. Удивительно, но получилось.

— Что она им сказала? — разбудил меня громкий вопрос нетерпеливого Ловина. Я даже на кровати подскочила от неожиданности.

— Что у меня есть вольная, подписанная Стратегом.

— Что сделал капитан, когда обман открылся?

— Это не обман. Вольная есть, — с некоторым триумфом ответил арданг.

— Как она ее достала?

— Даже не представляю! Ты знал, что в Шаролезе две государственных печати?

— Нет, — протянул ошарашенный Ловин.

— И я не знал. Она все выяснила, достала бланк, печать. А как она составила документ… Я читал как песню. Прицепиться не к чему! — в тихом голосе Ромэра слышалось восхищение. — Каждое слово выверено. Посмотри, как она защитила бумагу!

— Ты прости меня, — помолчав немного, сказал Ловин. — Ты был прав. Мне очень стыдно за те вопросы.

— Я рад, что ты понял это сейчас. Хоть я еще и не все рассказал, — серьезно ответил «муж».

Я снова запряталась под подушку, надеясь, заснуть. Который раз убедилась в правильности утверждения «усталость — лучшее снотворное».

Правда, спала я в и этот раз недолго, — наступило утро. В дверь постучали, Лира меня окликнула. Успокоив себя тем, что посплю в дороге, встала, оделась и вышла в большую комнату.