Ты жена мне, помнишь?

Глава 68

Тьма не хочет отступать. Не желает отпускать из своих мерзких щупалец, забивается в рот, в уши, глаза… в сознание. Мешая думать и дышать. Мешая прийти в себя.

Немного лучше с осязанием и состоянием моего безвольного тела. Онемение постепенно отступает. И я уже отчётливо ощущаю и как меня несут вниз головой, как мешок какой-то, и как больно впивается в живот полоса ремня на плече моего похитителя.

И звуки… я всё чётче начинаю различать гулкое, будто в подземелье, эхо шагов, и голоса рядом.

– Видал, как она огнём управляет? Жозе до сих пор в себя не пришёл, – с фанатичным восторгом говорит один.

– Мессир был прав. Она ведьма. Первая за многие века. И в силу вошла полностью. Не только на ближний круг хватит.

Что?.. Как-к-кой мессир?.. на что меня хватит?

С губ срывается тихий стон, когда я пытаюсь разлепить глаза. Зря я это... наверное...

– Заткнитесь, оба! – холодно гаркает тот, что тащит бесчувственную ведьму в моём лице. И меня будто душным одеялом накрывает, снова утягивая в забытие.

Я тону в круговерти бредовых то ли видений, то ли кошмаров. Снова вижу то подземелье, в котором не могла найти выхода в своих снах… Снова бегу, ищу кого-то... И нахожу... Федерик весь в крови… пентаграмма на полу… и мёртвое тело, с филигранно вырезанными на нём символами… тьма ползёт по моим ногам, по моему телу, а вокруг стоят огромные фигуры в чёрных балахонах…

На какое-то время я обретаю зыбкое ощущение реальности, когда прихожу в себя и вижу над головой каменный потолок, утопающий в тенях. Мне холодно и так муторно на душе, что выть хочется.

Сжимая кулаки, скребу пальцами по какому-то деревяному настилу.

– Она снова пришла в себя, – надо мной склоняется кто-то незнакомый в чёрном одеянии и с глубоким капюшоном на голове. Мне только низ лица видно.

– Рано ещё, – роняет кто-то рядом. И этот в балахоне тянет к моему лицу руку.

Резко выдохнув, я дёргаюсь от него прочь, но тело по-прежнему сковано невидимыми путами.

– Нет, – шиплю, с гортанным стоном выпуская свой огонь. Заворачиваюсь в его защитный кокон.

– Сильна, – отдёргивая руку, издевательски ухмыляется тёмный. – И неважно, что девственность не на алтаре потеряла. Всё равно инициировалась. Помнишь меня, ведьма? Видать понравилось стонать и визжать подо мной, раз так пылаешь теперь.

– Не помню, – выплёвываю, стараясь не вникать, не думать, не понимать… что он действительно касался моего тела, насиловал… не я это была. Тело не помнит и мне не стоит. Может, он вообще врёт, чтобы запугать.

– Это ты зря, – похабно ухмыляется подонок. – Но я и напомнить могу. М-м-м, люблю брыкливых.

Облизывается гадко, шаря сальным взглядом по моему телу. Чувствую это... Фу.

– Попробуй только, – оскаливаюсь яростно, и пламя вздымается ещё выше, заставляя балахонистого испуганно шарахнуться. Мне бы встать… мне бы вернуть способность двигаться… Мне бы ударить.

И вдруг на меня обрушивается поток ледяной воды, обрывая дыхание, сбивая концентрацию… Отплёвываясь, я мотаю головой. И моё пламя немного опадает… В достаточной мере, чтобы второй тёмный, тот что устроил мне этот ледяной душ, пробил мой стихийный щит новым оглушающим заклинанием.

– Не трогай её, Тимотео. Мессир запретил, – последнее, что слышу, опять вырубаясь.

Сознание проваливается в очередную мутную мешанину из неясных образов и жутких видений, сгорая в огне ярости и страха… отчаяния.

Я не знаю, сколько времени провожу вот так в полубессознательном состоянии, то всплывая на поверхность этого омута, чтобы хватануть ртом леденящего воздуха, то окунаясь обратно под воздействием тёмной магии.

Так продолжается до тех пор, пока мой слух не улавливает низкий гул голосов, поющих какую-то монотонную песню, или может заклинание на незнакомом мне языке. Несмотря на то, что каждое слово давящим обручем ложится на сердце, я всё равно устремляюсь разумом на этот звук, пытаясь вырваться из забытия.

И у меня выходит. Распахнув глаза, я снова вижу высокий каменный потолок над головой. Но другой… кажется. И на этот раз он проплывает надо мной, расцвеченный бликами от множества огней. Чувствительность к телу возвращается медленней, и далеко не сразу я понимаю, что меня несут куда-то. И, кажется, на руках.

– Узрите, истинную огненную ведьму из рода Мораду. Инициированную на алтаре Тёмного Навия, как и было предсказано, – раздаётся громогласный призыв, исполненный странным хриплым голосом, будто усиленным чем-то.

Моргнув, я сипло выдыхаю, пытаясь поднять голову. Получается только слегка повернуть. И мне огромных усилий воли стоит не зажмуриться обратно. Крик застревает в горле колючим комком, мешая дышать.

Мы в каком-то огромном помещении, похоже, в пещере. В центре, прямо там, куда меня несут, я вижу на возвышении большой каменный алтарь. А вокруг него толпа тёмных в чёрных балахонах. С факелами.

И все они один за одним поворачиваются в мою сторону, прожигая физически ощутимыми фанатичными взглядами. Пялятся, буквально пожирают глазами.

И только в этот момент до меня доходит, что я абсолютно голая. У незнакомого жуткого мужика на руках. В окружении больных на всю голову фанатиков.

И меня несут к алтарю… чтобы что?

Воображение, подстёгнутое многочасовым пребыванием в полубредовом состоянии, подкидывает самые жуткие и дичайшие варианты, начиная с массовой оргии и заканчивая ритуальным расчленением.

Паника подкатывает удушающей волной. Первым порывом я снова тянусь к своей силе. А потом внезапно вспоминаю, как меня вырубили в прошлый раз. Вырубят и сейчас… если я буду действовать опрометчиво и необдуманно. Их слишком много, а я одна. Надо… подождать. Набраться сил. Выбрать момент… наверное.

Чёрт, я знаю, как действовать во время хирургической операции, а вот планирование боевых – это ни разу не про меня. Опыта такового попросту нет. И во всех этих ведьмовских, и уж тем более магических, штуках я ещё слишком чайник.

Но хорошо уже хотя бы то, что первая самая неконтролируемая волна паники отступила, позволив мыслить если не рационально и стратегически-ясно, то хотя бы не сумбурно. И появляется возможность оценить ситуацию.

Я здесь, значит, приказ Федерика запоздал. Меня не спасли. Логично.

Но Федерик будет искать. В этом я даже не сомневаюсь. Если пришёл в себя… если жив…

А если нет? Может, он совсем плох? Или ранен?

Думать об этом страшно и больно, но… приходится учитывать. Умирать второй раз я не собираюсь. Я выживу и вернусь к мужу и дочерям. Только так.

Пусть здесь я одна, но меня ищут. И… возможно, не только Федерик. Мне нужно только продержаться.

Эти тёмные мрази, скорее всего, даже не догадываются, что я не единственная ведьма в Совванире.

Есть ещё Рамина.

Я звала её… Отчётливо это помню.

И сейчас могу позвать. По крайней мере, попытаться. Не знаю, сработает ли, но я обязана использовать все возможности.

И я зову. Тянусь всем существом, всей душой стремлюсь к ней.

Услышь меня, почувствуй, увидь... Найди.

Мне нужна твоя помощь.

Приведи в это логово тьмы магов, иначе мне не жить. Моих детей не будет. И на твоих откроют охоту. Помоги, сестра.

На миг мне чудится, что её душа касается моей в ответ. Но я не уверена, что это не самообман.

Тёмный со мной на руках минует живой коридор из балахонистых отморозков, и начинает подниматься к алтарю. Наверное, собирается меня на него укладывать. И по идее, если у него не будет помощников, можно будет улучить момент и ударить. И снова попытаться защититься пламенем. С одной стороны, на постаменте я буду окружена, и придётся держать круговую оборону, а с другой… все на виду, и никто не опрокинет на меня с потолка ведро ледяной воды, или ещё какую-то гадость.

Алтарь всё ближе.

Я полностью расслабляюсь, собираясь с мыслями и силами. Привычно выравниваю дыхание, как делала всегда, какие бы сложные вызовы передо мной не стояли. Всё больше концентрируюсь на своём внутреннем содержании, полностью уходя в транс. Это всего лишь… операция, да. Очередной поединок со смертью, только на этот раз я буду биться за свою жизнь и за своё будущее. Сейчас не время бояться, нужно отпустить себя и слушаться свою интуицию – она меня ведь никогда не подводила. Не подведёт и в этот раз. Ибо сомневаться нельзя.

И именно в тот момент, когда моя спина опускается на холодный камень, моего сознания нежно касается чужая воля.

«Держись, сестра. Помощь близко».