Ты жена мне, помнишь?

Глава 55

– Как король? – лезут мои глаза на лоб.

Мгновенный выброс адреналина в кровь, заставляет не то что проснуться окончательно, но и подорваться в кровати, испуганно таращась на горничную.

– Почему король? – вырывается у меня ещё один глупый вопрос не по адресу.

– Я не знаю, ваше высочество. Он, кажется, неожиданно решил приехать. Но как всё на самом деле, лучше спросите у вашего супруга.

Ну да. Логично. Уж он-то точно должен знать, что к чему.

– А где мой супруг? – уже более осмысленно интересуюсь я.

– Когда я его видела в последний раз, он раздавал указания офицерам гарнизона во внутреннем дворе. А сейчас, наверное, проверяет всё ли готово к прибытию его величества.

Угу. И прячет всё, что величеству показывать никак нельзя. Чует моё сердце, что Федерика этот визит застал врасплох не меньше чем меня.

– Ясно. Тогда пожалуйста приготовь мне, пока я буду в ванной, вишнёвое… нет, лучше… персиковое платье, – прошу, спуская ноги на пол. Надо постараться изобразить перед королём забитую болезную тихоню, какой по идее должна быть Анна.

– И украшения к нему? – сбивает меня с толку вопрос горничной.

– Какие украшения? – непонимающе поднимаю я взгляд на Бригитту.

– Те, которые его высочество приказал взять из особняка, когда мы отправлялись, – не менее удивлённо сообщает мне она.

Какой его высочество предусмотрительный, однако. Только вот непонятно, что это за украшения и кому принадлежали раньше. Анна ведь во дворце жила. Да и сомневаюсь я, что она украшениями была балована. А если это первой жены... то не хочу.

– Нет, не надо украшений, – решаю я. – Думаю, его величеству больше понравится, если я проявлю скромность.

По крайней мере, для меня это точно будет безопасней. И главное теперь помнить об этом. И держать язык за зубами, какую бы глупость кто не морозил.

С этими мыслями я и ухожу в ванную, приводить себя в порядок. На мне только короткая сорочка, которую я поддевала вчера под платье, и маленькие панталончики. Остальное Федерик видимо снял, укладывая меня спать. И после вчерашнего мне явно не мешает хорошенько помыться и выполоскать запах гари с волос. Чем я и спешу заняться.

Подгоняемая тревогой и волнением, с гигиеническими процедурами справляюсь в рекордные сроки. А дальше отдаюсь в умелые руки Бригитты, которая сноровисто помогает мне облачиться в выбранный мною наряд, а потом с помощью двух гребней собирает высушенные магией волосы в незамысловатую, но весьма милую причёску. И меньше чем через час после пробуждения я уже выхожу из наших покоев, намереваясь первым делом найти супруга и получить хоть какие-то объяснения и инструкции.

Федерика я нахожу в общем зале, где он вовсю гоняет замковых слуг и своих людей. Но, заметив меня, тут же умолкает, окидывая внимательным взглядом. Удивлённо хмыкнув, идёт ко мне, не обращая внимания на любопытные взгляды собравшейся челяди.

– Здравствуй, Анна, – обнимает за талию. И нежно целует в губы, заставляя снова ощутить столь непривычный для меня трепет в груди. – Как твоё самочувствие?

– Хорошо. Спасибо, – произношу сипло и, прокашлявшись, замечаю: – Надо было меня раньше разбудить.

Из слов Бригитты, в замке к прибытию короля готовятся уже часа два, не меньше.

– Зачем? Ты бы нервничала дольше, – усмехается муж.

– А сейчас я чувствую себя жутко неподготовленной, – фыркаю тихо.

– Как и я. Отец застал меня врасплох своим решением. Хорошо, что хоть известил, – хмуро поджимает губы Федерик.

– Ты не знаешь, почему он решил приехать? – спрашиваю очень тихо, подавшись к мужу ближе.

Он вместо ответа, оглянувшись, строго зыркает на слуг, и те поспешно делают очень занятой вид, уносясь выполнять хозяйские распоряжения и оставляя нас наедине. Но Федерик всё равно ведёт рукой в уже знакомом мне жесте, накрывая нас куполом тишины. И лишь убедившись, что нас точно никто не услышит, отвечает на мой вопрос:

– Могу только догадываться, почему. Мне написал, что желает лично убедиться, что его невестка пострадала несмертельно и действительно идёт на поправку. И заодно везёт сюда маму, чтобы она могла побыть с внучками.

– Звучит… правдоподобно, – замечаю осторожно.

– Это если не знать моего отца, – лицо Федерика искажается в саркастичной гримасе. – Нам надо будет с тобой поговорить, чтобы ты подробно мне рассказала, что именно увидела о нём вчера. Вообще всё, что видела. Но сейчас мне нужно убедиться, что защитная сеть замка не имеет брешей и не допустит посторонних вмешательств…

Он морщится, с досадой запуская руку в волосы.

– Я могу чем-то помочь? – сочувственно смотрю на мужа.

– Да, – кивает он рассеянно. – Наверное, можешь. Сходи к девочкам и проследи, чтобы они были готовы. И… просто поддержи, наверное. Они деда побаиваются, особенно Каталина. А я не успеваю зайти.

– Я зайду, конечно, – сжимаю его ладонь. – И буду с ними, сколько понадобится. А ты занимайся своими делами. – И, поднявшись на носочки, целую в уголочек сурово сжатых губ. – Я в тебя верю, муж мой. Не волнуйся о нас. Мы справимся.

Федерик удивлённо моргает, а затем внезапно сжимает мою талию, дёргая на себя и ловя мои губы в гораздо более откровенном поцелуе. Тихо застонав, я обнимаю его за шею в ответ, зарываясь пальцами в густые тёмные волосы, пылко отвечая на такую нужную мне ласку. И не могу сдержать разочарованного выдоха, когда муж неохотно отпускает.

На мужественном лице мелькают странные эмоции. Словно он хочет сказать что-то одно… но говорит совсем другое:

– Иди к девочкам, ведьмочка. Отправлю за вами кого-то, когда нужно будет спуститься.

– Хорошо. Мы будем готовы, – киваю, отстраняясь. И, опустив взгляд, направляюсь к лестнице на второй этаж.

Обеих близняшек я нахожу в комнате Эмелин. А вместе с ними и ту самую данну Элисию, с которой мне до сих пор так и не довелось познакомиться. Довольно молодая женщина, максимум лет двадцати пяти, темноволосая, красивая неброской классической красотой, хоть и бледная немного, в строгом сизо-голубом платье, единственным украшением которого можно назвать только аккуратный белый воротничок и оборки на манжетах.

На первый взгляд, она не вызывает во мне никаких неприятных чувств. Скорее наоборот.

Уже одетая в васильковое с пышным белым подъюбником платье Кати сидит на диванчике, нервно теребя юбку, а Эми в таком же наряде, развернувшись спиной к гувернантке, ждёт пока та затянет ей шнуровку на спине.

– Доброе утро, Эмелин, Каталина, – здороваюсь я, переступая порог. Вежливо киваю выпрямившейся при мом появлении гувернантке: – Данна Элисия.

Та тут же порывается бросить шнуровку, чтобы поклониться мне, но я предостерегающе машу ладонями.

– Нет, нет, сейчас не время… для церемоний. Не надо из-за меня прерываться. Я всего лишь пришла убедиться, что всё в порядке, и помочь, если нужно.

– Ваше высочество, – данна Элисия с нервной улыбкой всё же изображает подобие книксена, если я не путаюсь, и продолжает немного растерянно возиться с платьем своей подопечной.

– Доброе утро, Анна, – бледно улыбается Кати.

– Доброе утро, – довольно вежливо здоровается и её сестра.

К ней-то я и подхожу в первую очередь, чтобы обнять за плечики и поцеловать ошарашенную девочку в макушку.

– Очаровательно выглядишь, солнышко, – сообщаю ей, и направляюсь ко второй близняшке, чтобы тоже обнять и поцеловать. – И ты тоже, милая. Вам очень идёт этот цвет.

Усевшись рядом с девочкой, я решительно беру её за руку, ободряюще пожимая.

– Как вы тут? – обвожу всех внимательным взглядом. – Сильно волнуетесь?

– С чего нам волноваться? – гордо задирает нос Эмелин, но я вижу, что это явная бравада.

Притом вижу это не только я – данна Элисия бросает на девочку понимающий участливый взгляд и грустно поджимает губы, едва заметно хмурясь. Значит, скорее всего, в курсе, что собой представляет король, и как девочки к нему относятся.

– Хорошо, если так. Потому что я волнуюсь очень, – заговорщически сообщаю девочкам. – Говорят, его величество бывает очень страшный.

Может и не стоит затевать этот разговор при гувернантке, но времени действительно мало, а мне нужно понять, насколько всё плохо с их страхом перед дедом.

– О да, – кивает сидящая рядом со мной Каталина. – Когда он рядом… вот тут… так тяжело, – она прикасается к своему виску. – Будто давит что-то. Эмелин хорошо, она закрываться умеет. А я не могу.

– Потому что ты слишком сильно чувствуешь, – сочувственно буркает Эмелин. – Как папа.

А ведь Федерик наверняка вот так же с детства всё чувствовал и не мог закрыться. И эмоции родителей тоже. Отца-деспота… Ох, что-то мне даже дурно становится, как представлю.

– Кати, солнышко, может тебе можно как-то помочь? Может, отца попросить? – обнимаю я напряжённые плечики девочки.

– Нет. Папа говорит, что эмпатию нельзя ничем перекрыть со стороны, – шмыгает носом бедняжка. – Только самому научиться закрываться. У меня уже начало хорошо получаться, но иногда оно всё равно пробивается ко мне. Особенно, если кто-то слишком сильно чувствует, как ты сейчас… или когда чувства слишком… тяжёлые.

А Эмелин внезапно вскидывает голову, устремляя на меня полный надежды взгляд.

– Папа говорил, что нельзя перекрыть… магией, – произносит она выразительно.

Удивлённо моргнув, я пару секунд смотрю на неё в ответ, пытаясь понять, что это всё должно означать. А потом до меня доходит.

Магией, но не ведьмовством.

А я... сумею?