Творчество Сталкеров (книга 3)

"Greg Complein"
Выстрел в зеркало

Старший лейтенант Карпюк к своим обязанностям всегда относился ответственно и ревностно. Заступая дежурным на БИП, он в течении первых полутора лет службы в штабе группы войск, упорно не давал себе спать целые сутки до конца наряда. Только со временем, устав от повседневной однообразной рутины он стал позволять себе расслабиться в бытовой комнате Поста. В конце концов, если не смотреть в инструкцию с обязанностями дежурного, его задачи сводились к двум пунктам – 4 раза в сутки докладывать оперативному дежурному обстановку, и присутствовать на посту, никуда не отлучаясь, полные сутки, а с остальным хорошо справлялся радист-контрактник, назначенный помощником дежурного. В это утро он проснулся от странного беспокойства. Просто открыл глаза, глядя на пыльный потолок бытовки, и повернулся на скрипучей кушетке. «Приду домой – сразу в душ!» - Подумал Карпюк. В комнату из радиоузла вошел сержант Пилипенко, помощник:

- Товарищ старший лейтенант там… э-э…- видимо Пилипенко не мог толком выразить что произошло, но судя по всему ничего срочного – скорее что-то нестандартное.

- Что там у тебя, говори. – Сказал дежурный, поднимаясь с кушетки.

- Запись, - ответил сержант, – то есть я запись успел поставить, там по экстренному каналу связи пришёл сигнал. Я отозвался, а они молчат. Эта… доложить надо.

Карпюк кряхтя, встал с кушетки, и ступнями ловя башмаки на ходу в радиоузел потянулся. Его необъятный зевок кончился практически одновременно с приземлением на стул дежурного.

- Вот, товарищ старший лейтенант. – сказал помощник, включая запись.

«…Д 12, д 06, д 102…- произнёс взволнованный голос секретные позывные, а на заднем фоне раздалась интенсивная автоматная стрельба - … Они нападают изнутри, ведём бой, я покидаю точку, «Квартет», тут опасно, - в динамике что то ухнуло, заглушив все звуки - около роты солдат… нет, их больше!.. Не могу говорить, до связи!...»

В классе были собраны начальники отделов и служб группы войск, все офицеры в звании не ниже капитана, ответственные за анализ обстановки в Зоне отчуждения, и за планирование военных операций в её пределах. У обширной карты во всю стену, стоял, опираясь на длиннющую указку генерал-лейтенант Однолько, командующий группой войск.

- Итак, судя по всему, диспозиция ощутимо изменилась. – проговорил он глядя в пустоту.

– Появление сил от роты и более вблизи наших подразделений… Не шутка. Какие данные по икс-восемнадцать? Полковник Заворотонюк?

- Данные плохие. – сказал, поднявшись начальник разведотдела. – До вчерашнего дня в корпусах объекта базировалось до двухсот представителей бандформирований. Ночью, или вернее ранним утром они были атакованы, хм… солдатами, вы всё слышали... Пока мы имели там внедрённого информатора – обстановка была ясна. Что происходит сейчас… Пока не известно. Работа уже идёт. У меня всё. – закончил полковник.

- Зачем тогда нам нужен разведотдел?.. – коротко спросил Однолько. – Что за тип там у вас это сообщил? Он может объяснить толком, что произошло?

- Боюсь, что нет. Связь с этим агентом потеряна, даже со сломанной радиостанцией, я уверен, он нашел бы способ нам сообщить о себе, скорее всего он мёртв. Оперативная разведгруппа в районе НИИ Агропром сообщает, что вокруг объекта появились военизированные, я делаю ударение на этом слове, патрули и дозоры, они организованы, единообразно обмундированы. Пока всё.

- Чем вооружены? Есть ли средства связи? Какого образца оружие и экипировка? – прищурившись спросил командующий.

- Не могу знать, товарищ генерал-лейтенант. – воспринял укол разведчик. - Товарищ генерал-лейтенант, я прошу санкции на нападение на это подразделение. Нам нужны образцы их формы и оружия, если повезёт, мы добудем языка, средства связи и документы. Разрешите с этой целью атаковать один из их дозоров.

- Полковник, - устало ответил командующий, - это надо было сделать уже вчера… Полковник Тарасенко, - повернулся к контрразведчику из СБУ, – какие данные у твоих особистов?...

- Никаких, Роман Евгеньевич. – ответил начальник особого отдела. – О подготовке таких операций мы всегда что-то знаем заранее. Учитывая секретность проведённой операции выводы такие –это наёмники, или военные - американцы, или русские – и те и другие и третии имеют ресурсы для подобного десанта. Скорее всего - наёмники, может их новая коалиция. Русские или американцы не стали бы закрепляться на нашей территории, они бы сделали своё дело и умотали – тут дело международной политикой пахнет. А по данным, 30 минут назад они ещё были на территории лаборатории…

Однолько подошёл к окну, отодвинул штору и замер. В классе повисло молчание. Участок НИИ Агропром был по большому счёту никому не нужным отрезком радиоактивной земли, но, тем не менее, это была их подконтрольная земля, и на неё пришёл некто, диктующий свои правила.

- Аналитический отдел! – рявкнул генерал-лейтенант. При этих словах в классе поднялось сразу два офицера, подполковник и майор, старший по званию дал знак майору садиться обратно. – Что у вас? Тоже пустота, или уже какие-то наработки? – в глазах командующего не было особой надежды.

- Эта группировка существенно меняет диспозицию в Южном секторе. Это уже не бандиты, препятствующие развитию сталкерства. Они явно преследуют некие цели, и лучше нам это выяснить до того, как они их достигнут. Мы рекомендуем проведение масштабной операции по… хм… нейтрализации этой шальной роты.

- Так. – Заключил командующий, положив на стол указку. – Офицерам оперативного отдела к вечеру предоставить замысел атаки на бумаге. Рассчитывайте на две роты, больше у меня в резерве нет, и так двое за троих служат. Заворотонюк, твои бойцы пускай мне притащат образец их солдата, живой «язык» как раз подойдёт. На основании этого в замысел операции до завтрашнего полудня внесём коррективы. Личный состав к 15:30 завтрашнего дня в боевой готовности. Работайте.

- Товарищи офицеры! – скомандовал начальник штаба, офицеры встали по стойке смирно.

- Вольно! – сказал генерал-лейтенант, и вышел из класса.

Капитан Голубев выбрал место для засады неудачно. Вроде и обзор у него что надо, и замаскировался так, что даже комары не лезли – интересно, почему, кстати? – но этот чертов дозор, проходивший тут утром раза четыре, сменил маршрут. Теперь он наблюдал, как двенадцать, его, нет, одиннадцать парней и один военный сталкер-проводник отлёживают бока третий час лишь оттого, что пять придурков в пятнистых масхалатах нашли себе тропу поудобнее. Голубев смотрел на них с точки зрения их командира – предыдущий маршрут для дозора был правильней и удачнее во всех отношениях, правда, уже три часа он был смертельно опасен, но любой командир отчехвостил бы за такое самоуправство, как смена маршрута в пользу более халявного. Два раза своих парней приходилось по очереди ползком отпускать по нужде, и только проводник заняв самую, пожалуй удобную позицию за повалившимся деревом, дрых прямо на траве, не снимая ботинок и каски. А ведь этот небритый «сусанин» примет участие в бою лишь только в крайнем случае, и его, в звании старшины, должна слушаться одна из лучших разведдиверсионных групп полка… Тени удлинились, сквозь редкую рощицу был виден уставший дозор противника, не спеша движущийся в трёхстах метрах по старой шоссейной дороге. Можно было атаковать прямо сейчас, и с такой дистанции дозор был бы даже уничтожен, но перед гибелью они начнут отстреливаться, а может, и вызовут подмогу, короче наделают лишнего шума. Их надо валить сразу всех. Каждого, кого не успеют убить сразу, надо уложить через секунды полторы-две, не больше. Капитан проводил взглядом удаляющуюся группу, и мысленно пожалел, что когда была возможность, не расставил две засады, так они, хотя и с большим риском, но уже летели бы домой. Свербило в животе – привыкший к ужину по распорядку в 19:00 желудок не выл от голода, конечно, но давал о себе знать. Бойцы лежали, отлично замаскировавшись, даже обидно, что так хорошо пристроились, а толку никакого, всё равно работать, видимо придётся уже впотьмах, когда эта «экзаменационная» маскировка и роли не сыграет.

- Стайка из гнезда, шесть штук, не меньше… - Прозвучало в гарнитуре радиопередатчика.- Восемь, точно, летят нашей тропкой!- уточнил после паузы возбуждённый голос.

- Всем статус белый до моей команды,- ответил Голубев, ещё не хватало, если перебив этот дозор прямо сейчас, им придётся возиться с теми, которые сразу не захотели ходить «нужной» тропой. По опыту он предположил, что эта группа – сменяющий наряд, ужин же, в конце концов на носу… Группа из восьми человек прошла по тропе рядом с засадой, меньше чем в полсотне метрах. Вся разведгруппа напряглась до предела – это и была та, задуманная идеальная ситуация, когда через три минуты после команды «Огонь!», они заберут образцы снаряжения, оружие, и если повезёт – пленного для допроса. Капитан внимательно разглядел проходящих мимо солдат. Сначала он мысленно определил их для себя как сталкеров или боевиков, но теперь они в его понимании стали именно солдатами. Поверх стандартных советских двухцветных масхалатов были одеты до боли в плечах и шее знакомые бронежилеты и каски. Оружие тоже сплошь советское, вон, у одного на плече явно висит ПК, остальные с АК-74, у одного из бойцов с подствольником… Дозор отошел из зоны видимости, послышались окрики со стороны, в которую они удалились, после чего разведчики увидели быстро идущих по самой короткой дороге в сторону х-18 солдат.

- Пятеро.- сообщил наблюдатель.

«Точно, ужинать топают, - подумал Голубев, - значит скоро!»

Сквозь кусты и ветви с направления «минус» донёсся собачий лай, и автоматная пальба, лай сменился визгом, и удалился.

«Блин, рядом-то как,- подумал капитан,- ещё чуть-чуть, и вскрыли бы они мне засаду, шавки чёртовы…»

Прозвучало ещё несколько выстрелов, солдаты приближались, оживлённо что-то обсуждая. До группы доносились обрывки фраз, иногда предложения целиком. Шла обыкновенная солдатская болтовня.

- Не знаю даже, как они… волнуюсь, вот чё теперь делать… до Ленинграда, а как?.. как бешенные, впервые… вижу…- Говорили на русском дозорные.

-Внимание всем…- тихо сказал в микрофон Голубев,- ждём, ребята… Огонь!

Со всех сторон послышался лязг затворов смешанный с хлопками задавленных глушителями выстрелов, слышимый метров на двадцать. Голубев успел досчитать до четырёх, когда всё кончилось. Он поднял за собой группу:

- Оружие, снаряга, документы! Снайпера – на прикрытие, быстро, сбор и отход!

«Квартет», - включил он радиостанцию,- «Сокол» дело сделал, отваливаем!

«Квартет» в ответ дал добро на отход.

- Кэп! – окликнул командира улыбающийся сталкер-проводник.- Адью! Мне кажется пора. Удачи вам!- он развернулся, и не дожидаясь пока ему что-нибудь скажут, пошел прочь.

Пока бойцы потрошили инвентарь побеждённых, наспех обвешиваясь лишним оружием и снаряжением, капитан увидел раненого дозорного, который изо всех сил зажимал обеими руками кровавую рану на шее.

- У… ммать…- Как будто удивлённо стонал, закусив губу солдат.- Ребя… ребятааа… У..больно-то как… ребяятаа…

- Этого забираем с собой!- скомандовал капитан подчинённым.

- Товарищ капитан, он по ходу не жилец уже, - сказал ефрейтор Рабеко, подойдя к нему, - добить надо, вон как скулит.

- Плевал я на его стоны, - ответил Голубев, доставая шприц-тюбик промедола,- на допрос его хватит, а там…- Командир разведгруппы застыл, и медленно повернул голову на Рабеко.

- Ма-мааа…- прошептал на последнем выдохе умирающий.

Ефрейтор стоял с белым, как бумага лицом, его правая дрожащая рука сжимала ПМ с глушителем, из которого шла тоненькая, едва заметная змейка дыма.

- Ты,- подпрыгнул Голубев, отбирая у Рабеко пистолет, и подножкой отправляя его на землю,- ублюдок!..

- Товарищ капитан, по их радиостанции трижды кого-то вызывают, им не отвечает никто…- оповестил один из разведчиков.

- Отваливаем! – скомандовал он в ответ, и кинул пистолет обратно в Рабеко.- Бегом!

- …радиостанция Р-392, десантные разгрузочные жилеты старого образца, даже личные номера натрафареченые на каски. Таким образом, вооружённые формирования достаточно точно копируют форму одежды и вооружение большинства стран бывшего СССР.- Докладывал полковник Заворотонюк.- Правда масхалаты, расцветки «тополёк», судя по всему, были не далее как несколько дней назад взяты с их вещевого склада – ткань ещё блестит, она новая, и складки остались. Хотя афганка на осмотренном трупе явно ношеная, и не раз стираная.

- Ладно, афганка у него… - сказал Однолько рассеянно.- Документы, знаки различия, в конце концов, есть?

- Нет. Ни того, ни другого. Правда по поводу отсутствия знаков различия есть мнение, разрешите изложить?- Спросил командующего Заворотнюк, и сразу продолжил.- Петлицы и нарукавный карман, на который шьётся шеврон сорваны менее чем сутки назад – ещё торчат ниточки; на местах петлиц тоже – вытянуты нити, явно свежие, значит форму носил военный. При первой высадке погранвойск в Афгане мы так делали-срывали всё, даже фотографии родных замполиту отдавали, чтобы скрыть личности и свою принадлежность. И они сделали так же, притом совсем недавно. На нашем мертвеце ещё татуировки «Вова» на руке, и группа крови на левой груди. По поводу номеров оружия, интересные обстоятельства. Мы захватили семь АК-74, один ПМ, Пулемёт Калашникова, и подствольный гранатомёт. Плюс штык-ножи. Так вот, по номерам оружия выяснили, что оно было единой партией списано16 июня 1983 года, как пришедшее в негодность. Я подержал в руках это оружие – оно новёхонькое. Как будто со склада только что, хотя до списания, по документам архива, от года до четырёх числилось в части, приданной Минатому СССР, и как я понимаю, без дела не лежало – у них учения были регулярным делом. Предполагаю, что оружие большинства остальных боевиков из той же пачки, а там около двухсот стволов, включая, вдобавок гранатомёты и снайперские винтовки.

- Кому понадобилось тридцать лет хранить кучу оружия, и достать его именно сейчас? Или кто-то просто добрался до склада, сделал оптовую закупку, мать его…- По виду командующего было видно, что он вот-вот перейдёт в стадию бешенства, а в таком состоянии, тем более среди ночи его никто не хотел увидеть. Присутствующие офицеры молчали, никто не решался заговорить, чтобы на свою голову не обрушить гнев начальника.

Молчание нарушил майор Лименько, командир отряда, которому днём предстояло уничтожить подразделение противника. Имеющий какой-то раскайфованный, вялый и расхлябанный вид и поведение пофигиста, он обладал совершенно не вяжущимися с таким образом колкими, острыми глазами, от прямого взгляда которых на миг замолкали в замешательстве подчинённые и начальники любых рангов.

- Две роты – мало. На двести закрепившихся человек, да ещё и без поддержки брони и артиллерии… Это не силы. Список личного состава можно целиком отдавать в похоронное бюро. Будут дезертиры.

- Рассчитывайте на такие силы. В течении завтрашнего дня будем направлять вам подкрепления по мере возможности, всего – ещё около двух-трёх рот, но не сразу, и не надо пускать сопли, я не могу оголять Зону.- ответил Однолько.

- У меня чуть больше половины ветеранов, остальные не были нигде, дальше заслонов и рейдов на бродячих собак. Нужно порядка двух батальонов. – спокойно объяснил Лименько. – Я толком не знаю обстановки, ясно, что оборона у них крепкая…

- Два батальона выделить не получится. А по обстановке у нас вот что, - как-то необычно спокойно перебил его командующий, - после вечерней вылазки разведчиков, бандформирование начало прочёсывание, и чуть не припёрлось на НИИ Агропром, но встретило какую-то залётную шайку, уже минут сорок, как в полутора километрах от Агропрома ведётся боестолкновение. Дорофеев, - повернулся Омелько к начальнику штаба,- есть что новое?

- Нет. – ответил начштаба. – По-прежнему. Я приказал доложить, как только эта возня кончится.

- Товарищ генерал-лейтенант, разрешите!? – обратился, слегка привстав, майор Лименько взволнованным голосом. – Я не знал, что противник сейчас воюет… При таких обстоятельствах мы должны нанести удар не позднее семи утра. Учитывая время следования, и сборов, вертолётчиков нужно собирать прямо щас, а остальным дать «подъём» в 4:30. Наш шанс – внезапно напасть, пока они сонные и уставшие после этой ночи. У меня всё.

- Тогда идите, отдохните пару часиков, - несколько раз кивнув, ответил Однолько, - день будет жарким.

Лименько поднялся, подошёл к двери кабинета, и замерев, обернулся на командующего. От его взгляда стало холодно всем присутствующим.

- В составе группы войск две усиленные дивизии. Мне необходимо два батальона солдат.

– Сказал он, отчётливо выговаривая слова.

- Столько мы выделить не в состоянии. Можете быть свободны. – ответил генерал, отводя глаза с майора.

Разведгруппа бежала напролом, топча кусты и траву, и как будто забыв о аномалиях, которых тут было навалом.

- Бегом! Быстрее, черепахи одноногие! – орал Голубев, подгоняя бойцов. Он мысленно матерился на всё что видел, на всех, кого мог сейчас вспомнить, и вообще на всё. На долбанного Заворотнюка, который за выполнение задачи прошлым вечером обещал всей группе неделю выходных, а сам отымел в моральном смысле за мёртвого «языка», и с утра осчастливил новой задачей там же, где и вчера…И на трижды долбанного Рабеко, из-за траханного милосердия которого, не удалось поймать живого врага. На вертолётчика, с хрен его знает какой фамилией, который в штаны наложил, когда по вертолёту пытались попасть из РПГ при первой попытке высадиться, и двадцать минут искавшего себе посадочную площадку поудобнее (то маленькая, то неровная, то «вон, видишь – провода валяются, ещё намотаю на ротор, когда подымем их ветром при посадке»), чтобы в конце концов, высадить группу в километре с лишним…

- «Сокол», я «Сапсан», где ты есть? – раздалось в наушнике рации, скучают, мать их…

- Примерно шестьсот метров до тебя, как у вас? – ответил вопросом на вопрос Голубев.

- «Сокол», подходи спокойно, мы в корпусах работаем, снаружи чисто, остерегайся если с этажей палить станут - разъяснили в ответ.

Впереди слышалась трескотня автоматов, и гулкое уханье гранат. Капитан опытным слухом понял, что бой и вправду шел в здании. Среди зарослей кустов и деревьев появился бетонный забор с загороженными перевёрнутой цистерной ржавыми воротами. Одна из створок ворот давно отвалилась, и сохраняла вертикальное положение лишь благодаря тому, что чьи-то заботливые руки подняли, и приложили её к старому забору. У ворот дежурило три бойца, как увидел Голубев – украинской армии.

- Шагом! – Приказал он своим. – Хорош копытами стучать, кони, мать вашу.

Разведчики перешли на шаг, охрана ворот вела себя настороженно, но мирно. Голубев проходя мимо, отметил, что по обеим сторонам въезда в лабораторию выкопаны окопы, кроты хреновы… Долбанные землекопы, лучше бы воевать шли…

- Эй, где тут старший? - рявкнул он на ближайшего пехотинца. – Лименько, или как там его…

- Да вон, у вагончика зелёного…- ответил тот, и заглянул за ворота, чтобы указать на место.

На территории чувствовалась атмосфера боя – тут и там лежали бойцы в «афганках», многие полураздетые, почти все с оружием. Были видны свежие воронки от гранат, дымилась, догорая какая-то деревянная постройка, а на верхних этажах комплекса то нарастала, то стихала стрельба. Группа перебежками двинулась к указанному вагончику, за которым стоял большой зелёный ящик, вокруг лежали вскрытые цинки от патронов, куча упаковочной бумаги из них же. Рядом сидели четыре солдата, все перебинтованные в разных местах, и снаряжали патронами огромную гору автоматных магазинов. На шаги из вагона-времянки вышел высокий человек в «Берилле» с изорванным, видимо пулями, животом. Он тяжело дышал, и при каждом шаге опирался на «Калашников», который держал за пистолетную рукоять левой рукой.

- Кто такие? – спросил он, направив на группу штыки своих зрачков.

- «Сокол», - ответил Голубев, - это мы. Куда выдвигаться?

- Диверсанты? Хорошо, взрывчатку притащили?

Взрывчатки, кроме положенного боекомплекта гранат не было. Услышав об этом, Лименько вздохнул:

- А нахрена припёрлись? Короче вот что… Вон, правое крыло здания видите, верхний этаж. – он показал на край здания, образовавший как бы гигантские ступеньки, этажом высотой каждая. Первый и второй этажи, как нижние «ступени» имели по одному этажу в высоту, следующая «ступень» была высотой уже в два этажа, наверху находилась площадка, и с неё видимо вход в помещения четвёртого этажа (Голубев подумал, что он бы там пулемёт поставил, цены такой позиции нет),- Там у них пулемётная точка,- продолжил майор,- твари хреновы… Ищите взрывчатку, и рушьте это крыло постройки, тогда мы сможем им в тыл зайти по руинам, их силы стянуты к лестницам, кой кто в коридорах шарится, в окна не залезть. Задача ясна?

- Потери большие? – спросил Голубев.

- Мы в дерьме!- ответил, недобро засмеявшись Лименько.- Больше шестидесяти… Мы вывезем, но после таких побед идут под трибунал… Они вооружены как мы, обучены как мы, на переговорах их майор был уверен, что это мы на их землю вторглись! Сдаться предлагал! Они дерутся насмерть… Я будто воюю со своим отражением…- он кашлянул, и только тут Голубев увидел запёкшуюся кровь на рваном бронежилете майора, значит одна пуля, да и вошла между бронепластин.

К стене здания подобрались перебежками, как и раньше. Пулемётчик наверху не показывался, наверняка затаился, ожидая гостей-скалолазов, готовых ринуться на штурм по стене. Грамотно с его стороны – одинокая мишень, пусть даже и с пулемётом, долго не проживёт.

- Кошками – вверх! – дал команду Голубев. Хрена они чего разрушат… Глупость, что диверсант это супермен-разрушитель, всё можно сделать и аккуратней! Три альпинистские кошки взлетели на площадку второго этажа, по очереди 12 разведчиков взобрались по фалам, так же попали и на третий этаж. В здании почти ни на миг не утихала стрельба, слышно было крики, мат, не понять чей – судя по всему и та, и другая сторона изъяснялась в бою одинаково. Осталось одно препятствие – стена в два этажа высотой, да ещё и с пулемётчиком, который их наверное уже услышал, и улёгся поудобнее.

- Климчук! – подозвал Голубев бойца шепотом,- эфку закинь!- Голубев показал вверх по стене, на площадку.

- Трудно… Я попробую, - мастер спорта по волейболу, гранатометатель-виртуоз, попадавший гранатой в кастрюлю с 30 метров, сомневался. Попытка была только одна, и если она будет неудачной – осколков хватит на всю группу.

Разведчики приготовили кошки к броску, рядовой Климчук стоял, и взвешивал в руке гранату. Голубев злорадно приказал ефрейтору Рабеко подниматься в первой тройке по центральному фалу из трёх.

-Ну!- ускорил он подчинённого.

Рядовой вырвал кольцо, и кинул Ф-1 почти вертикально. Граната залетела куда и требовалось, раздался взрыв, и крики сверху, взрыв был явно мощнее гранатного, неоднородный, и чересчур сильный, видимо там был скоплен серьёзный арсенал. Бойцы взобрались по кошкам на площадку, и когда Голубев поднялся туда же, картина была жуткая – кровь, месиво тел, и Рабеко, добивающий контуженных из бесшумного АКС-74У… С площадки внутрь здания вёл коридор, из которого было слышно стрельбу, и, как оказалось – шаги бегущего человека. Он, – крепкий мужик в полевых штанах от «афганки», и в замызганной кровью тельняшке без рукавов, - просто выбежал наружу, видимо думая, что на площадке только свои, и был срезан автоматными выстрелами с нескольких точек. В его правой руке был так и не снятый с предохранителя ПМ, в левой – медицинская сумка, полная ещё не вскрытых перевязочных пакетов. Группа двинулась по узкому коридору. В комнатах не было никого, всякий хлам, старое оборудование. Когда встретилась первая комната с людьми, стало ясно – убитый с мед. сумкой был врачом, и выбежал на взрыв бросив около тридцати пациентов. Все окровавленные, многие стонут, кто-то видимо, уже скончался. Подходя к одной из следующих, комнат, разведчики услышали ровный, молодой голос, твердящий одно и то же:

- «Сальто 46», я «Пихта 22», на приём, просим подмоги. «Сальто 46», я «Пихта 22», на приём, просим подмоги…

Голубев заглянул в комнату – на стуле, спиной к нему, сидел за столом солдат в «разгрузке», и повторял позывные в тангенту радиостанции. На столе стояла здоровая Р-143, рядом лежал складной автомат. Солдат, видимо услышав что-то, резко обернулся, и схватил автомат. Капитан выпустил короткую очередь ему в грудь. Какое-то чувство неправильности происходящего ожило в нём. Со стула сползал на пол убитый враг, последними словами которого стал неровный шепот: «На приём…На.. при..ём…» Что-то было не так! Кровь на форме солдата… Да мало ли её было, крови? И вдруг, как молния, Голубева ударила в голову догадка – он смотрит не на кровь, а на алую звёздочку с золотистым серпом и молотом, приколотую к кепке песочного цвета на голове убитого.

- Итак, это не чертовщина, это провокация!- Кричал генерал-лейтенант.- Переоделись они в форму… И что? Вы присягу позабывали? Другую работу себе нашли? Может разоружиться, и сообщить Президенту, что мы оставляем позиции?- Он перестал кричать, и перешёл на голос.- На Агропроме пусть снимают посты, передислоцируем их на х-18. Дорофеев,- повернулся он к начальнику штаба,- записывай. Завтра направляем туда инженерную роту, и технику, надо организовать на объекте блокпост. В течении недели, направить комиссию для служебного разбирательства в поизошедшем. Так, майор Лименько мне там положил семьдесят два человека, плюс раненые… Его под трибунал. Он вдобавок ещё вёл с ними переговоры, не доложив нам…

В дверь постучали, молодой лейтенант попросил разрешения войти, и внёс большой картонный конверт. Конверт был заметно помят, и с одного края слегка надорван.

- Товарищ командующий,- тараторил он,- менее часа назад группа из 19 сталкеров была замечена, и уничтожена в районе южного кордона. Среди вещей сталкеров найден документ, комендант южного сектора направил передать его вам. Разрешите идти?

-Идите,- ответил генерал, приняв конверт. Он прочитал надпись на нём, и брови его поползли вверх. Разорвав край, и достав рукописную бумагу, он обратился к присутствующим офицерам: - А теперь и впрямь мистика… Слушайте.

- какие будут размышления, товарищи офицеры? По-моему это всё-таки мистика.