Тварь Пустоши

Глава 4

Ей нужно срочно спасти Меррель! Как же ее отыскать в таком огромном городе? Настя ясно представила себе Меррель и нажала на кнопку тука. И ничего не произошло. Чем – для тука – изображение Меррель отличается от другой картинки? Может, тук не ищет по изображению живых людей? И ему обязательно нужно изображение местности рядом с человеком?

Следя за торопливо текущим к ней «языком» тумана, Настя четко, как на фотографии, представила среди развалин города Каарта, над которым пляшут шаровые молнии, нажала тук и оказалась рядом с ним на широкой площади города Древних. Каарт инстинктивно отскочил от нее, едва не ударив парализатором.

- Каарт, где имперка? Она жива? Ее нельзя казнить, она такая же разумная, как и я!

- По-моему, жива! – Каарт достал из ягдташа обмякшую Меррель и энергично потряс ее перед настиными глазами. Он кивнул на кишащую тварями кучу впереди и пояснил:

- Она увидела, как на убитую мной тварь набросились другие, и потеряла сознание.

В Крепости Каарт вытряхнул из ягдташа под ноги Насти так и не пришедшую в сознание Меррель, сграбастал в мешок колдуна с надзирательницей и снова отправился на охоту за артефактами. Настя собралась было идти вместе с ним, но ее затрясло так сильно, что застучали зубы.

- Вьищ! – подозвала она мальчишку, трясясь от озноба. – Ты очень славный и добрый! И тебя обязательно попытаются обмануть мои враги, чтобы ты выпустил их из клеток. – Мысли начали путаться, и Настя пыталась успеть сказать все четко, изо всех сил стараясь не лязгать зубами.

- Все эти нелюди зверски измывались над разумными существами так, что нет им прощения! Обещай мне, что они все будут казнены в городе Древних! Все, кроме Меррель! И передай Меррель, что не противиться злу – это неправильно! Зло - надо - уничтожать!

Ответа Младшего она уже не услышала.

Настя металась в горячечном бреду, лишь иногда всплывая из раскаленной бездны на уровень полу сознания. Перед смертью она очнулась последний раз, в ясном уме и твердой памяти, чтобы попрощаться с Меррель, но никого рядом не было.

Ну, вот и все. Сейчас она умрет. Какое счастье! Какое счастье, что она – отмучилась! Она вспомнила это дурацкое слово, поразившее ее когда-то в детстве на похоронах какой-то старушки. Тогда она не поняла, как можно «отмучиться», когда жизнь вокруг так прекрасна и удивительна! Последний оглушительный удар сердца вытолкнул ее душу из тела, и она помчалась в новый сияющий мир, не оглядываясь назад. И тут же ее, ликующую и счастливую, с силой потянуло обратно и больно впечатало в только что покинутое тело.

Она очнулась нагой и страшно голодной в своем закутке на куче сена. Меррель обтирала ее жестким пучком травы, что-то бормоча под нос. «Наверное, возносит молитвы своим Богам», - подумала Настя. Потом прислушалась:

- Ничего не отмывается! – с испугом бормотала Меррель. - Почему, почему ничего не отмывается?

Настя с трудом поднялась, подошла к зеркалу и отпрянула от неожиданности: в зеркале отразилась копия Каарта. Не такая массивная, с более тонкими чертами лица и меньшим количеством наростов, но это была лиловая Тварь Пустоши, а не прекрасная Белая Волчица.

- Какая ты красивая!..

Настя обернулась: перед ней стоял Каарт и обшаривал ее хищным взглядом. Черт! И этот туда же! Да чтоб вас всех приподняло и шлепнуло! И тут достали!

- Прикройся чем-нибудь, вершина цивилизации! – Настя прикрылась руками и кивнула на торчащий из Каарта возбужденный орган. – И Вьищу скажи, чтобы прикрывался!

Грозный Каарт вдруг развернулся и ретировался.

- Я все равно тебя буду любить, Наста! – расстроенная Меррель осторожно погладила лиловые наросты на Настином лице.

- Меррель, а знаешь, как называется мой новый цвет кожи у землян?

- Как?

- Сиреневый и фиалковый! По названиям самых красивых земных цветов! – рассмеялась Настя. Она не умерла, и как же чудесно жить! Чувствовать, как бьется сердце и бурлит кровь!

Меррель странно посмотрела на нее и, не дрогнув лицом, заплакала.

Настя опять повернулась к зеркалу. Нет, ну не такая она уж и страшная! Было бы из-за чего плакать! Зато теперь на нее никто не позарится! Кроме, наверное, Каарта. Ну, с ним-то она как-нибудь справится!

Слезы продолжали катиться по щекам Меррель, хотя ее лицо было совершенно бесстрастным, как у статуи или у глубоко спящего человека.

- Рядом с Пустошью селиться нельзя, – магия накапливается в плоти, действуя и на тех, кто даже временно заходит на ее территорию. – Заговорила вдруг Меррель, прервав ее размышления. – А мы живем в самом ее центре, да еще и побывали в Древнем городе!

- Ну и что?

- Я тоже мутирую, и буду такой же, как ты! – Меррель плакала абсолютно беззвучно, без горестных гримасок и всхлипываний, и у Насти сжалось сердце. Это какая же была у девчонки жизнь, что она научилась совершенно незаметно плакать?

- Значит, так угодно твоим светлым богам! – улыбнулась Настя. - И потом, не обязательно все мутируют! Вон, пустЫ, подолгу находятся под самым мощным излучением в центре Пустоши, но все равно сохраняют прежний облик!

- Пусты просто не успевают мутировать – они гибнут в Пустоши, – вздохнула Меррель. – Ты мутировала быстро, потому что тебя укусила какая-то тварь! А я буду мутировать медленно, но все равно стану такой же!

Настя машинально посмотрела на руку, прокушенную «осьминогом»: вокруг зарубцевавшейся раны осталось темное шелушащееся пятно.

- И из-за такой ерунды плакать?

- Я плачу не из-за ерунды! Я плачу - что ты взяла и умерла! А я даже не успела тебе сказать… что я - с тобой! До конца!

- Хорошо. А еще хорошо, что Каарт не пришел и не выкинул нас из крепости, - ни тебя, ни меня, ни девчонку.

Меррель вынула из кармана платья тук и отдала Насте:

- Каарт пришел. Пришел, чтобы выкинуть нас из крепости. Сказал, что ты красивая, и ушел обратно.

Выяснилось, что за время болезни Насти уже переправили на казнь в город Древних не только всех ее личных врагов, но и еще два десятка охотников за рабами, которых Вьищ добыл с помощью Меррель. Так что ее месть работорговцам продолжается, жаль только, что до проклятого Сируса она так и не добралась. Но она обязательно доберется и до его кадыка.

После болезни Настя сократила жизненный путь каждого нелюдя от преступления до наказания до минимума: сегодня - ты растерзал рабыню, завтра - черные твари Пустоши растерзают тебя. Конечно, такая легкая смерть мучителя была недостаточной компенсацией страшных мук раба, но - правильное или неправильное – очищение этого мира от зашкаливающего паскудства началось.

Посул: «А смерть еще нужно заслужить!» - оказался настоящим девизом жизни имперцев. Почти в каждом доме, и бедном, и богатом, - тысячи двуногих чудовищ привычно забавлялись истязаниями рабов. Просто казни зачастую было недостаточно, - мучения продлевались как можно дольше, не считаясь с затратами на лекаря. Если все, даже самые страшные казни на Земле, заканчивались со смертью казненного, то в этом филиале ада раба могли казнить и воскрешать много раз, как Настю.

Информацию о преступлениях Настя собирала на базарах и в трактирах, под прикрытием плаща невидимости. Какими бы карами не грозили хозяева слугам за разглашение любой информации о себе, слухи о зверствах над рабами, да зачастую и над домочадцами, просачивались отовсюду. Пробалтывались служанки на базаре, шепча торговкам о творимых хозяином ужасах, хмель развязывал языки слугам в трактирах, а дети нечаянно проговаривались, играя в не по-детски жестокие игры.

Из слухов Настя узнала, что Сирус был объявлен врагом Императора и сразу же был казнен. Его дворец переходил несколько раз от одного вельможи к другому, но все они поисчезали неизвестно куда. Сейчас дворец никто не хочет ни покупать за деньги, ни брать даром, считая его проклятым. Ах, да! Настя вспомнила, что она несколько раз наведывалась туда в поисках заклятого врага, каждый раз срезала со столба новую замученную насмерть жертву, и каждый раз выбрасывала нового хозяина в бассейн с орнасами. А орнасы костей не оставляют.

Скоро Настя услышала и о себе: «Каждую ночь за имперцами приходит сама Царица Пустоши и собирает их в огромный мешок на корм своим тварям. Царица эта - огромного роста, у нее лиловая кожа, глаза светятся синим светом, а на голове шевелится клубок белых змей».

Настя удивлялась, - откуда взялись эти, надо признать, правдивые слухи, если садистов она похищала, не снимая плаща невидимости. Лишь в самом городе Древних она откидывала плащ и объявляла свой приговор очередному преступнику: «За того мальчишку, которого ты растерзал до смерти, тебе положена такая же долгая и мучительная казнь! Но Боги милостивы, и тебя, нелюдь, здешние твари растерзает быстро!»

Настя видела, что ни один из преступников не понял приговора. За что? За что ему положена казнь? Истязания или убийство своего раба – это обычное житейское дело, за которое нельзя наказывать свободного уважаемого человека!

Выходило, что имперцы знали про похищения горожан Царицей Пустоши, но никак не связывали зверства лютых садистов с их исчезновением. Ни назидания другим извергам, ни страха перед наказанием за свои злодейства, ни раскаяния, – ничего этого в чуть расчищенном от зла мире не появилось. Злодейства над рабами здесь категорически не считались злодействами, и после исчезновения самых кровожадных маньяков тут же появлялись новые, не менее жестокие.

Она все чаще вспоминала слова Каарта о бессмысленной трате своей жизни на борьбу со злом. А еще – с ожесточением вспоминала его тяжелый оценивающий взгляд.

- Эх, Каарт, Каарт! И ты, Брут!..

Сирус бродил по раскаленной пустыне черным деревом уже много дней. Там, где он останавливался, под его корнями тут же образовывался выжженный ядом черный круг. Каким-то образом все твари Пустоши узнали о грозящей им смертельной опасности и перестали приближаться к нему на достаточно близкое для броска расстояние, а быстро передвигаться его дерево не могло.

За время блужданий Сирус обнаружил в пустыне несколько таких же черных деревьев, как его, но они не ответили ему ни одним движением. Хотя по выжженным следам было видно, что деревья передвигались. Долго находиться рядом с ними он не мог из-за сильного яда, источаемого этими непонятными созданиями и в почву, и в воздух. Яда Сирусу хватало и со своего дерева. Не хватало еды и воды. Хорошо, что ветви спеленали его тело, задрав подол цыганского платья на голову, как тюрбан, иначе мозг давно бы спекся.

Он несколько раз пытался освободить свое человеческое тело от своих же растительных пут, но так и не смог. Похоже, яд проглоченных семян жи кристаллизовал частично не только его тело, но и ветки вокруг него. И теперь эти ветки не могли больше двигаться, и Сирусу подчинялись лишь корни и оставшиеся гибкими ветки по другую сторону ствола.

Впереди - сквозь лиловое марево - показался огромный город. Сирус, тяжело волоча корни, под обжигающим солнцем побрел туда, – там должны быть еда и прохлада.

И они там были.

Он брел по древнему разрушенному городу, засовывая ветви и корни во все расщелины и провалы зданий, цепко хватая все, что шевелится. Пойманное гибкими ветвями мясо он рвал зубами и проглатывал, а корни жадно всасывали месиво из раздавленных тварей самостоятельно.

Наконец-то он насытился! И эта пища не хуже изысканных блюд, которые ему подавали в его дворцах. И он тут будет пировать еще много, много, много раз, - пока в нем не растворятся все яды, и он освободится от дерева! И все это время он будет выслеживать Волчицу возле жилища каннибалов, и однажды он до нее дотянется, и разорвет ее…

…Сирус задел своей кроной колышущийся над ним лиловый туман, и в него бесшумно разрядилась молния в полнеба, убив всех затаившихся тварей в округе.

Настина жизнь в крепости после того, как она вдруг стала Царицей Пустоши, перестала быть легкой и безопасной. Каарт, прежде редко снисходивший до разговоров с «разумной уродиной», теперь каждый день искал ее для долгого общения. Особенно его интересовали физика и химия, где Настя не разбиралась совершенно, но ее феноменальная память подбрасывала ей случайно полученную информацию, которой кое-как хватало для поддержания ученых разговоров.

Больше всего Каарта заинтересовала процитированная ей фраза о «…высоких материях, которые отличаются от обычных твердых, жидких или газообразных веществ высокими энергетическими характеристиками и необычным поведением. Эти высокие материи являются уникальным состоянием вещества, полученным в определенных условиях, например, при очень высоких температурах и давлениях».

- И какие же давление и температура нужны для получения этих твоих высоких материй? – запальчиво, как Вьищ, спрашивал он.

- Я думаю, такие же чудовищные, как внутри звезд, - и такие эксперименты тебе не под силу, Каарт.

- Да, такое было под силу только Древним. – Старший, увлеченно рассуждая о высоких материях, часто расхаживал перед ней голым, совсем не замечая этого. Когда тряпка, которой теперь Каарт заматывался как полотенцем, опять спадала, Настю разбирал смех. Но время от времени тряпка повисала на его пятой конечности, как развернутый флаг на древке, и тогда ей становилось не до смеха. Все чаще она ловила на себе его тяжелый гипнотизирующий взгляд и отвечала ему взглядом Волчицы, всегда готовой перегрызть горло.

Каарт мог легко подмять ее, как более слабое существо, в любой момент, преспокойно следуя инстинкту размножения. Похоть легко срывает тонкий налет цивилизации и с морально сильных личностей, что уж говорить о дикаре-отшельнике, который знает о нравственных устоях только по книгам Древних. Интересно, а откуда он и Вьищ взялись в Крепости? Да наплевать, - откуда! Все равно скоро они с Меррель уберутся отсюда, - сразу же, как только найдут другое убежище. А пока просто нужно быть настороже и всегда иметь при себе мощный парализатор. Главное, постараться не убить Каарта при самообороне.

«Хм, а ведь если она – совершенно случайно – убьет Каарта при самообороне, то его неприступную огромную крепость можно будет использовать для спасения множества людей! – Настя тут же устыдилась своих мыслей. – Эй, эй! Нельзя так думать даже ради спасения множества жизней! Ну, и кто из них двоих с Каартом – бОльший дикарь?»

- Значит, тук, плащ невидимости, пустые каменные шары с появляющейся едой и водой, все другие артефакты Древних – это применение твоих высоких материй? – Каарт отвлек Настю от нехороших мыслей.

- У нас на Земле уже изобретены ткани-невидимки, сделаны первые шаги по телепортации, и ученые утверждали, что именно изучение высоких материй поможет им создать машину времени. Я уверена, что тук – это как раз и есть способ абсолютно безопасной телепортации, разработанный Древними. И знаешь что еще, Каарт? Нужно поискать у Древних еще и машину времени!..

Каарт был измучен и истерзан новыми чувствами. Его состояние напоминало сразу и сильное отравление забродившими фруктами, и невозможность вздохнуть полной грудью после мощного удара о землю плашмя, и горячечный бред помутившегося сознания во время тяжелой болезни.

Он проанализировал все эти симптомы, и пришел к единственно верному выводу, что Наста, заразившись от твари пустоши, заразила этой болезнью и его.

Легче ему становилось только рядом с самой Настой, и он инстинктивно старался находиться рядом с ней подольше. Ему теперь нравилось в ней все – каждый ее жест, ее низкий хрипловатый голос, даже ее настороженный взгляд зверя перед смертельной схваткой. Он поражался, как мог раньше находить ее уродливой, - ее, с такими привлекательными выпуклостями и такими заманчивыми впадинами!

Его тянуло к ней с силой притяжения, гораздо большей, чем выходило по формуле тяготения из книги Древних, и это еще при неизменно большом расстоянии между их телами. Он подозревал, что сила притяжения при очень тесном соприкосновении их тел возрастет в сотни раз, но проверить теорию на практике не удавалось – Настя совершенно не выносила даже его случайных касаний.

Однажды Каарт попробовал обнять ее наедине, и был отброшен с обидной ненавистью и отвращением. Тогда Каарт набросился на нее, движимый властным инстинктом и почти ее одолел, но был коварно поражен парализатором. Он тогда был ошеломлен взрывом неистовой похоти даже больше, чем разрядом, поэтому смиренно выслушал отповедь физически слабого существа, пока поднимался на ноги.

Наста объявила ему, что после страшных физических и душевных истязаний в рабстве она не сможет никогда ни с кем быть близка, и Старшему придется с этим смириться. Никаких прикосновений, объятий и других контактов, - при любой попытке прикоснуться она будет драться с ним насмерть. Все это сильно удручало Каарта, тем более что к Младшему и маленьким имперкам Наста прикасалась без малейшего отвращения, а с драконом – так вообще с нежностью обнималась шеей.

Ну, с драконом-то все было как раз понятно! В книгах Древних написано, что если дракон захочет, то отдаст умирающему человеку свою жизнь. Сам дракон не может оставить себе даже капли жизненной энергии и умирает вместо спасенного. Разумная умирала, и Каарт – по непонятной ему самому причине - попытался ее спасти. Вьищу об этом говорить было нельзя: Младший знал дракона гораздо дольше, чем Насту, и был к нему сильно привязан. Поэтому Каарт мысленно отослал Меррель и Вьища во двор собирать траву и сам притащил уже бездыханную Насту в клетку к дракону.

Дракон положил голову на грудь Насты, потом осторожно свернулся кольцом вокруг нее. Она сразу же выгнулась в судороге всем телом и заметалась, тяжело дыша. Каарт ждал, что дракон умрет, но дракон и не думал умирать, радостно протрубив об этом на всю Крепость. Скорее всего, дракон не погиб из-за инопланетной сущности Насты, которую он с тех пор стал считать частью себя.

Каарт забросил все научные опыты в лаборатории, ища ответы на свалившиеся на него проблемы в книгах Древних, но ничего не нашел. Он не мог спокойно заниматься своими опытами, пока его терзала неприятная и непонятная болезнь, определенно связанная с инопланетянкой. В конце концов, Каарт решил, что он починит свое сознание сам, - мысленным внушением. А если это не поможет, то он починит и сознание Насты. Уж в чем-чем, а во внушении он силен.

И Настя, и Меррель потихоньку оттаивали от ужасов жизни в рабстве. Если бы не внезапно проснувшаяся сексуальная озабоченность Каарта, - то Крепость была бы отличным местом, чтобы если не остаться здесь навсегда, то хотя бы немного перевести дух и насладиться свободой.

Кроме охоты на садистов, находились и более интересные занятия. Меррель много знала об устройстве Мира, и Настя просто с физическим удовольствием впитывала всю информацию подряд, утоляя информационный голод. Конечно, она поправляла Меррель время от времени, но во многих областях познания Меррель были просто энциклопедическими.

Еды - непонятной и ужасно неаппетитной, но сытной, - было много, на готовку тратить время и силы было не нужно, и они с огромным удовольствием помогали Вьищу ухаживать за его зверушками.

Особенно Насте полюбился дракон. Она назвала его Драго. Когда она прошла мимо него в первый раз после болезни, дракон начал бешено метаться по всей клетке, чудом не переломав себе крылья. Вьищ рассерженно потребовал отойти от своего любимца, но как только Настя отошла от клетки, дракон поднял крик. Отчаявшись его успокоить, Вьищ позвал Настю обратно. Драго перестал кричать, но начал биться о дверцу, желая ее открыть. Младший нехотя, стреножив дракону ноги, выпустил его из клетки. Дракон, всегда шипевший на Вьища, даже пожирая принесенную им еду, - тут же радостно кинулся к Насте и приник к ней сердцем к сердцу, крепко обняв шеей. Тогда они оба, - и Настя, и Вьищ – долго стояли с открытыми от изумления ртами, вытаращившись друг на друга. С тех пор Драго стал сопровождать ее на прогулках по двору крепости, привязанный за ногу крепкой веревкой к дереву.

Теперь перед сном Меррель с Настей подолгу шептались и хихикали, как все юные беззаботные девчонки во всех мирах вселенной. Как все юные и СВОБОДНЫЕ девчонки!

- Слушай, Наста, а ведь если быть немножко поласковее с Каартом, то им можно будет управлять, как выдрессированным конем! На-ле-во! На-пра-во! Тпррррууу! Если ты обнимешь его разочек – другой, то мы сможем жить в крепости и делать все, что захотим!

- Скорее обнимутся две здешние луны, чем я с Каартом! – смеялась Настя. – А если серьезно, Меррель, - продажа самой себя в рабство называется нехорошим словом на любой планете! В рабстве по стечению обстоятельств - ты можешь оставаться свободной, но продав себя – ты низко падаешь навсегда! И уже не подняться!

- Зато мы сможем спокойно жить в крепости, сколько нам будет нужно! Тут безопасно, много еды, и тут мы сможем спасти сотни рабов! Не поверю, что на твоей планете ни одна женщина не вертела мужчиной!

- Ну да, вертела! И не одна! Фактически каждая из них правила государством вместо мужа, с улыбкой величая его: «Мой господин!» Правда, улыбка была не почтительной, а насмешливой. Но это – все равно шлюхство! И больше об этом никогда не говори! – Насте было неприятно даже думать о Каарте, как о возможном сексуальном партнере. И не только из-за перенесенных душевных и физических страданий.

Например, неграмотный и грубый Гассар - такого омерзения у нее не вызывал. А ученый Каарт, самостоятельно познавший многое из знаний Древних, все равно оставался в ее глазах опасным дикарем, подчиненным животным инстинктам. Когда Каарт увлеченно рассуждал о высоких материях, Настя чувствовала себя в безопасности. Но когда она ловила на себе его тяжелый вожделенный взгляд, то ученый-самоучка пропадал и появлялся омерзительный озабоченный самец. Приходилось все время быть начеку и подбрасывать в топку разума Каарта новые поленья, чтобы ученый появился снова.

Один раз она попыталась выяснить, что у Каарта в голове насчет сексуального насилия, и получила четкий ответ, после которого оставаться в крепости было нельзя.

- Знаешь, Каарт, высокие материи, по утверждениям ученых с моей планеты, не только откроют новые возможности во всех сферах – от новых информационных технологий до использования черных дыр, как источников энергии. Высокие материи могут вмешиваться в жизненные процессы на клеточном уровне и даже способны изменять гены! – Настя зашла издалека с самой интересующей Старшего темы.

- Ну, изменять гены я умею! Многие зверушки Вьища – это измененные твари Пустоши. Но все измененные на клеточном уровне зверушки - бездушные. Никто из них не урчит и не радуется Младшему, как урчит и радуется дракон - тебе.

- Да-да… А самое главное, Каарт, - что еще к «высоким материям» относятся идеалы, которые выходят за рамки сразу видимой выгоды и удовлетворения. Помнишь, ты говорил Вьищу про такие высшие человеческие ценности, как справедливость, сострадание и добродетель. «Высокие материи» в этом смысле помогают людям ориентироваться в сложных ситуациях, когда свои шкурные интересы и высшие ценности противоречат друг другу. Например, тебе хочется удовлетворить свои сексуальные потребности, и это – естественно. Но при этом должен соблюдаться главный закон: все и всегда должно быть по любви и согласию. Если при утолении твоих желаний будет страдать от твоего насилия другое существо – ты уже не человек, и даже не зверь, а законченный имперец. Имперец навсегда. Понимаешь?

- Хорошо рассуждать о высоких материях, когда не надо заботиться о крыше над головой, еде и безопасности! – Взорвался Каарт. – Физиология – это вещь, не зависящая от меня. Понимаешь? Если я хочу есть - я должен поесть, если я хочу спать – я должен поспать, если я испытываю сексуальный голод – я его должен удовлетворить! Чтобы, наконец, спокойно заниматься работой! И если без насилия решить какую-то мою физиологическую проблему будет нельзя – мне будет наплевать на какие-то там высшие ценности!!! И всем будет наплевать! И тебе будет наплевать! – Каарт подошел к ней вплотную и зло уставился на нее тяжелым взглядом.

- Нет. Мне - не наплевать, – твердо заявила Настя, глядя в пульсирующие черные зрачки Старшего. От первобытной силы, исходящей от Каарта, ей стало страшно и неуютно в огромной и безопасной Крепости.

Ну, вот все и выяснилось.

Надо искать новое прибежище.