Туманность Иридии (СИ)

Глава 9

Лиам дождался, пока погаснет последний диод на панели слежения, и вышел на площадку. Тренировочный зал представлял собой место, которое всегда можно было оборудовать под свои потребности. Тренажёры, голограммы, пусковые установки, способные ранить или набить участнику синяков. Самым заметным был симулятор реального действия. На участника надевался специальный костюм, имитирующий все ощущения, какие только можно было получить в реальном бою. Шлем, дополнявший этот костюм, так же взаимодействовал с различными участками мозга, заставляя их видеть вполне реалистичную картину. Конструкции с широким выбором режимов, частично снабжённые примитивным искусственным интеллектом, способны были моделировать ситуативные приёмы и изображать вполне человеческую логику в поступках. Невзрачные с виду, они преображались в виртуальном пространстве шлема в обычных людей любого пола и возраста, включая детей, что существенно усложняло задачу по зачистке, подключая психологические барьеры и аспекты взаимодействия с окружающим миром. Всё же, в сознании взрослого человека дети являлись той ценностью, которую стремились защищать, а не уничтожать. К тому же, искусственный интеллект, пусть и весьма примитивный, запоминал время реакции, физические параметры и фиксировал внешние проявления на ту или иную опасность, выбор и произведённое воздействие. Это помогало подбирать разные уровни сложности для желающих пройти тренировку.

Так или иначе, но капитан Карилис проходил все уровни, если ему позволяло время и возможности. До Иридии-альфа оставалось прилично, и Янис был обеспечен как первым, так и вторым сполна.

Лиам подошёл к запыхавшемуся другу, как раз стаскивающему с головы виртуальный шлем и утирающему со лба капли пота.

— Тяжёлый, зараза, — кивнул он на шлем, — как только тебе не лень в этом прыгать, — сморщился Лиам, глядя на костюм капитана. Тот пожал плечами, всё ещё пытаясь отдышаться после последнего трудного рейда по завалам разрушенного города в симуляторе. Обвалы, обрушения и постоянная угроза попасть под огонь противника были очень реалистичными.

— Надо же где-то сбрасывать напряжение, — сказал он. Лиам презрительно фыркнул.

— Мне, знаешь ли, в наших выходах хватает нагрузки, чтобы ещё портить себя всякими виртуальными радостями, — сказал он в ответ. — А ты бы вместо резиновых женщин реальную себе нашёл. И напрягаться бы не приходилось, да и разрядка куда лучше.

Бывший наёмник заулыбался во весь рот. Ян только вздохнул.

— Думаешь, в этом дело? — расстёгивая крепления костюма, спросил он. — Да и я бы не сказал, что напрягаться меньше придётся. Это уж как повезёт.

— В каком это смысле? — не понял Лиам, забирая из рук Карилиса шлем и пристально его рассматривая. — Капитан, ты вот сейчас что имел в виду? — сдвинул брови Лиам, с тревогой глядя на друга.

Янис засмеялся, бросив расстёгивать костюм.

— Да не то, что ты подумал! — утирая пот и выступившие от смеха слезы, сказал Карилис. — Женщины — это же такое дело. Найдёшь одну, потом напрягаться будешь до конца дней. А так, вышел в поле, покромсал врага, на душе и полегчало. И никаких тебе обид, слез, просьб оставаться дома и привезти очередной трофей в зубах.

— Так зачем тебе постоянная? Я же про отдых говорил, тут понимать надо, — Лиам осклабился. — Всему-то тебя учить приходится, — он покачал головой, — а какой хороший был раньше, голову свою глупую всякими выдуманными проблемами не забивал…

Янис притворно устыдился, раздевшись, наконец, до тонкого тренировочного комплекта. Зал медленно погружался в полумрак, системы, пощёлкивая и помигивая, уходили на покой, отползая на свои места. Лиам замолчал, наблюдая, как Ян относит костюм и шлем в санитарное отделение для обработки и очистки. Дождавшись, пока его шеф закончит убирать за собой после учинённого разгрома, Лиам подошёл к нему и сказал:

— Я тебя давно знаю, Ян. Ты в этот зал едва ли не раз в неделю ходил. Да и то, если неделя в полете проходила без отчётов, списков и возни с Индиго. А теперь я тебя тут пятый день подряд вижу. И выходишь ты отсюда выжатый, как лимон в моем джине. Давай-ка, признавайся, что происходит?

Карилис бросил на Лиама тяжёлый взгляд, но натолкнулся на выработанный за годы совместной работы иммунитет друга, снова вздохнул и сказал, набирая на контрольных пунктах команды на консервацию тренажёров и технического оборудования:

— Не знаю.

— Кратенько, — резюмировал Лиам, сунув руки в карманы штанов. — А если подумать?

— А если подумать, то… — комитетчик провёл пальцами по спутанным и мокрым от пота волосам. — Сложное тут дело, Лиам. Ты же знаешь про мою особенность, я всегда подозрителен до паранойи. А тут…

— А тут тебя зацепило, — уверенно вынес вердикт бывший наёмник. — Дай угадаю, ты потому снова начал рисовать?

Янис дёрнулся, как от пощёчины, скривился, но ничего не ответил. Его пальцы замерли над кнопками пульта, от которого он не отводил взгляд.

— Того Карилиса уже нет, он остался только в Индиго. Я постарался сохранить все свои черты, плохие и хорошие, — сказал он наконец. — И теперь мне кажется, что Индиго более жив, чем я. От меня осталась оболочка, и она в любой момент может исчезнуть, а вот искин останется. Я давно не брался за рисунки, ты прав. А вот здесь захотелось.

— И ты понял, что ошибся тогда, в прошлом?

Ян замолчал. Он прекрасно понимал, что его друг прав, но признать эту правоту значило признать своё поражение. Он создавал Индиго, любовно вкладывая в него всю свою память, модели поведения и реакции, стараясь оставить после себя тот образ, который был когда-то давно. Образ прошлого, не подходивший его нынешнему состоянию. Тот, прошлый Ян, жизнелюбивый и предупредительный, молодой, амбициозный и красующийся перед самим собой, никак не вязался с тем путём, что избрал для себя комитетчик, осознав, как сильно изменило его пребывание на планете ксероформов. Он до сих пор не мог говорить о них, как о чужеродных организмах, но и не мог назвать их братьями по разуму. Да, Карилис знал правду, как знали её и на Эдарии, но Комитет или Сенат — ещё не всё человечество, не весь Конгломерат. И этому человечеству трудно было бы принять истину, увиденную Яном однажды. Впрочем, ему всё равно никто не поверил тогда. Не поверят и позже, если он решит рассказать.

— Я не ошибся, — глухо произнёс комитетчик, — в то время и при тех обстоятельствах мой выбор был верным.

— Но теперь обстоятельства изменились, — кивнул Лиам, почёсывая короткий ёжик волос на затылке, — что-то изменилось.

Карилис передёрнул плечами. Он плохо спал в последние дни, ему снились кошмары, снился плен, его бегство. И снилась Карла, наблюдающая за этими событиями. Ян посмотрел на друга непроницаемым взглядом, снова закрывшись внутри себя. Улыбка Карилиса была вежливой и дружелюбной, но вот в глазах, как в зеркале, отражалось только лицо Лиама.

— Она не Линда, — серьёзно произнёс бывший наёмник, покачав головой, — да и ты уже не тот лорд Карилис. Рано или поздно она узнает правду, как узнали все мы, Ян. И лучше бы, от тебя, — он поиграл желваками. — Ты знаешь, что к ней уже подходили по этому вопросу?

Капитан напрягся, его взгляд стал тяжёлым и давящим.

— В баре, — снова кивнул Лиам, — пока тебя не было с нами. Я не сказал ей, что заметил кого-то, хотя дорогой костюм и отсутствие любых деталей, вроде запонок, хронометров или сраного галстука говорят красноречивее слов о том, откуда он был и кто его послал. Хочу, чтобы Карла сама решала, с кем она и кому верит. Но ты должен знать, если решишь быть с ней откровенным.

— Теперь я скорее решу наоборот, — сухо бросил Ян, выходя из тренировочного зала и запирая двери. Лиам последовал за ним, но ничего больше не говорил.

«Сам решишь, что тебе делать, не маленький уже», — подумал Лиам, отправляясь к себе. До Иридии оставалось полторы недели пути, а капитан ещё даже не собирал брифинг по этому поводу.

— Карла, ты удивительная девушка, — произнёс Индиго, галантно прикасаясь губами к пальцам собеседницы. — Твоё образование выше всех похвал. Редко встретишь такую умную и такую привлекательную женщину, — он сокрушённо покачал головой. — Если бы я мог, ах, если бы я только мог… — он глубоко вздохнул. — Ты желаешь ещё вина?

Карла согласно кивнула. Они сидели в кают-компании напротив друг друга. Между ними стоял небольшой столик из резного дерева, заполненный различными закусками и вазочками со сладостями. На выбор была отличная коллекция вин, ликёров и охлаждённого игристого вина. Визуальная проекция искина, имеющая образ капитана Карилиса, сидела напротив Карлы, изображая курение толстой сигары. Голограмма не могла позволить себе принимать пищу или наслаждаться ароматом табака, зато она могла позволить себе лично присутствовать рядом с Карлой.

Когда она спросила его о том, может ли он быть видимым, имеет ли проекцию в трёхмерном пространстве, Индиго только вздохнул. Он честно предупредил Карлу, что для неё это будет… странно. Но когда искин появился в образе Яна, Карла едва подавила улыбку. На искине была тонкая сорочка светло-серого цвета, брюки в тон и расшитая серебряными нитями жилетка, отлично гармонирующая с остальным костюмом. Индиго продумал даже обувь, остановив выбор на лёгких туфлях с каблуками, звуки от предполагаемых шагов шли в комплекте. В целом создавалось ощущение полного присутствия рядом капитана Карилиса. Только совершенно иного, другого и незнакомого. Во взгляде не было привычной тяжести и холодности, улыбка на лице смотрелась открытой и симпатичной, чисто выбритое лицо, коротко стриженые тёмные волосы, мягкие жесты и ненавязчивая беседа о литературе и поэзии ранней эпохи становления Эдарии. Индиго был совершенен, и Карла только гадала, что из этого образа когда-то принадлежало Яну.

«Если он был хотя бы в половину так хорош, я понимаю тех, кто попал в его сети, — думала Карла, пока искин изображал из себя аристократа, — и я сожалею о том, что с ним стало, чем бы это ни было».

— Прошу вас, леди Карла, выбирайте. Какой год, какой сорт предпочитаете? — он обвёл столик изящным жестом. — Я должен извиниться за мои манеры, но к моему глубочайшему сожалению, я не имею возможности лично наполнить ваш бокал.

— А тебе бы этого хотелось? — спросила Карла, наполняя разноцветный хрустальный бокал прохладным игристым вином. Индиго в образе капитана Карилиса задумчиво покрутил в пальцах сигару. Густой дым вился безупречными спиралями, но никакого запаха в комнате не было. Была только иллюзия всего происходящего, но весьма качественная иллюзия, Карла даже забыла, что перед ней только голограмма. Лицо Индиго казалось живым, осязаемым, на нем можно было увидеть различные гаммы эмоций и даже разглядеть морщинки вокруг глаз.

— Иногда мне этого очень не хватает, — сказал он задумчиво, — но я понимаю, в то же время, что являюсь лишь визуальным дополнением к моей виртуальной личности.

— Мне иногда кажется, что эта личность гораздо живее, чем оригинал, — сказала Карла, делая глоток вина. Индиго грустно усмехнулся.

— Мне тоже иногда так кажется, — признался он, стряхивая несуществующий пепел на ковёр под ногами. — Но у меня достаточно блоков, чтобы никогда не прийти к окончательному выводу по этому вопросу.

Карла взглянула на него вопросительно, приподняв брови. Искин посмотрел на неё долгим, почти человеческим взглядом, потом отвёл его и снова стряхнул пепел с сигары.

— Тебя интересует, что случится, если я однажды решу, будто капитан Карилис это я, а не тот, что находится в медленном времени? Всё очень просто, мне придётся поменяться с ним местами. Искусственный интеллект должен служить человеку, но не наоборот.

Карла похолодела под тонким платьем, замерев с бокалом у рта, и неотрывно следя за реакцией искина напротив. Тот расслабленно улыбнулся, сминая сигару, которая тут же исчезла из его рук.

— Этого никогда не произойдёт, Карла, — сказал он мягко, с нотками тоски и грусти в голосе. — Я сам не позволю этому произойти, — добавил он. Карла почувствовала, как от голоса Индиго по спине побежали мурашки. Он не был похож на голос Яна, хотя… Если бы комитетчик позволял себе чуть больше жизни, был чуть моложе, был чуть живее… Карла осторожно покручивала бокал в руке. Слова Индиго заставили её задуматься. Было в них нечто такое, очень человеческое. Словно искин прекрасно осознавал себя личностью, и не первый год считал себя настоящим человеком, но не хотел отнимать жизнь у кого-то, кто должен был быть на его месте.

«Единый, да он же всё понимает, — подумала Карла, — он сам, сам не хочет причинять вред, и никакие блоки тут ни при чем».

«Игла» шла по заданному курсу на крейсерской скорости, не встречая помех. Капитан Карилис вернулся в свою каюту, переложил на столе несколько бумаг, наткнувшись на неоконченный рисунок. На листе бумаги уже проявлялись контуры женского лица, и было заметно, что это лицо являет собой смесь двух знакомых Яну женщин. Линда и Карла, совершенно непохожие и в чем-то очень близкие по духу. Ян долго смотрел на лист, потом достал из стола зажигалку и, щёлкнув кнопкой, поднёс огонёк к рисунку. Бумага вспыхнула ярким светом. Ян какое-то время смотрел, как она превращается в пепел, как огонь жадно слизывает карандашный набросок, а потом бросил лист в широкую пепельницу, должную являться плоской вазой для фруктов на его столе.

Он устало потёр руками лицо, уставившись в стену рядом с дверным проёмом. Затем капитан встал, прошёлся по каюте, снова переложил с места на место несколько бумажек и неоконченных отчётов для Комитета, и вышел за дверь.

— Капитану Карилису я обязана жизнью, — сказала Карла, допивая второй бокал вина. Её щеки раскраснелись, ей было немного жарковато, а на губах играла улыбка. Индиго смотрел на женщину внимательно, ожидая продолжения.

— Хотя, если бы не его появление, возможно, дело бы и не кончилось так плохо, — сдвинула брови Карла, отставляя бокал в сторону и принимаясь за сладости. — Нет, — внезапно мотнула она головой так, что пряди волос хлестнули её по глазам, — это ложь. Карилис прибыл за тем лихтером, он его преследовал, а может, просто обнаружил, — она махнула рукой, поморщившись, — но лихтер «Золотой Берег» был на Иридии раньше. Или нет? — она задумалась, даже прекратив жевать.

— Я тоже обязан капитану Карилису жизнью, — серьёзно ответил Индиго. — И мне нравится моя жизнь, Карла.

Женщина пристально всматривалась в лицо искина. В то, что должно было бы быть лицом, будь он живым человеком. Индиго безупречно воссоздал образ Яна, и теперь у Карлы создавалось странное впечатление. Она будто повстречала комитетчика до всех его приключений, молодого, полного сил и энергии, не заботящегося о завтрашнем дне, отдающего всего себя собеседнику, который ему интересен.

Карла смущённо отвела взгляд. Ей нравился, черт побери, ей ужасно нравился тот Ян, которым был Индиго. И эта мысль отдавалась в груди Карлы щемящим чувством потери. Она только сейчас поняла, насколько изменился капитан Карилис после случившегося. И Карле стало жаль его. Не той глуповатой жалостью, которая просыпается у стороннего человека, пытающегося всеми силами сочувствовать тому, через что он никогда не проходил. И не той материнской жалостью, от которой оставалось желание тепла, ласковых прикосновений и утешительной песни на ночь.

Ей стало жаль Яна по-человечески. И это чувство вызывало у женщины странные мысли. Индиго сейчас был настолько похож на человека, что считать свои эмоции по отношению к тому, другому Яну человеческим сочувствием Карла считала фальшью. Теперь она уже не могла чётко и прямо ответить на вопрос, кто из этих двух Карилисов является человеком. И не могла сказать про себя того же с той определённостью, что всегда присутствовала внутри неё. И потому она никак не могла разобраться, жалеет ли она о том, что Индиго не может быть человеком, или сокрушается внутри себя по потерянной человечности настоящего Яна.

Она запуталась в себе, своих мыслях, своих ощущениях. Ей даже показалось, что кто-то смотрит на неё, как она пытается принять решение, старается разобраться…

Карла оглянулась. В дверях стоял Ян. Он смотрел на Индиго, приподнявшего бровь при виде капитана, смотрел на Карлу, словно что-то решая для себя. И женщина поняла в этот момент, поняла каким-то шестым чувством, что сейчас Янис делает выбор, остаться или уйти. И почему-то этот выбор давался ему трудно, дорого, с болью и кровью, как от выдранного зуба. Ян кивнул своим мыслям, развернулся и сделал шаг прочь. Карла привстала, чтобы позвать его, она очень хотела, чтобы он остался, а не сидел один наедине с самим собой и своими мыслями.

В этот же момент Карилис, сжав кулаки и скрипнув зубами, повернулся обратно и сделал решительный шаг в кают-компанию.

— Не помешаю? — спросил он, как ни в чем не бывало. Искин картинно поклонился и встал с кресла.

— Карла, — он склонился к руке женщины, изображая лёгкое касание губ к её пальцам, — с тобой было очень приятно пообщаться. Я в твоём распоряжении в любое время дня и ночи, — он сделал шаг прочь, бросив на капитана странный взгляд.

— Когда не будешь занят своими прямыми обязанностями, — сухо сказал Ян, занимая его место. Карла невольно улыбнулась. Индиго ревновал её к капитану, а тот, как самый настоящий самец, занял именно кресло Индиго, подтверждая тем самым свою победу и превосходство над соперником. Искин сдержанно кивнул капитану, сделал шаг прочь и растворился в воздухе.

Янис придирчиво осмотрел стоящие на столике вина, взял в руки одну из бутылок, сморщился и поставил её обратно.

— У него ужасный вкус, — сказал он, отходя к невысокому шкафчику, висящему на стене. Открыв деревянные дверцы, он какое-то время всматривался в содержимое на полках, потом достал одну из пузатых бутылок и поставил её на стол вместе с широким стаканом.

— Чистый джин, — кивнул он на запылённую бутылку, — с Аламхады. Не слышала о таком месте?

Он налил себе в стакан прозрачную голубоватую жидкость и с удовольствием принюхался. Карла внимательно следила за капитаном. Янис всеми силами старался вести себя спокойно и непринуждённо, но его выдавали излишне скованные, рассчитанные движения. За отвлечённой светской беседой скрывалось непривычное для комитетчика чувство. Какое именно, Карла так и не догадалась.

«Возможно, он просто забыл, что такое быть собой, вот теперь и не знает, как себя вести», — подумалось ей. Янис сделал глоток напитка, потом снова встал и достал из небольшого холодильника жёлто-красный фрукт. Лиманские падори являли собой смесь кислого и сладкого вкуса с плотной коркой и нежнейшей мякотью под ней, чем наиболее выгодно подходили к можжевеловому джину, в отличие от классических лимонов или лаймов. Карла отрицательно покачала головой, отвечая на вопрос Карилиса. Капитан едва заметно улыбнулся.

— Аламхада является самым крупным миром первой волны расселения, — начал он, — когда-то давно, ещё когда Эдария не была столицей и символом Конгломерата, Аламхада с честью считалась форпостом человеческого сектора. Не самая приятная планета, надо сказать, много воды, один небольшой континент, да и тот — сплошные пустыни, камни и горы. Зато множество островов вокруг, где и растёт можжевельник. Аламхадский можжевельник имеет свой, особый вкус и запах, он ярче и свежее, как говорят ценители. Я не ценитель, — с улыбкой покачал он головой, заметив иронию в глазах Карлы, — я просто рассказываю тебе историю. Со временем Эдария оттянула на себя большинство военного и транспортного потенциала, а про Аламхаду забыли. Смех один, почти ничего не растёт, все ютятся на островных государствах, вокруг моря и океаны, а посреди всего этого каменистый континент и горстка местных аборигенов на нем. Да и условия подходят не всем. Сила тяжести на Аламхаде ниже стандартной почти на треть, отсюда и разница во внешнем виде…

Он замолчал, снова пробуя свой напиток и заедая его долькой кисло-сладкого фрукта. Карлу осенило:

— Аша с Аламхады?

Янис согласно кивнул. Карла пыталась припомнить, действительно ли ничего не слышала про эту планету. На ум почему-то лезли варварские племена, постоянно воюющие за территории, что она и озвучила капитану. Тот снова согласно кивнул, разжёвывая второй ломтик лиманского фрукта.

— Она сама тебе расскажет. Если захочет, — сказал он. — Скажи, чего от тебя хотел тот человек в баре? — неожиданно спросил Ян. Карла некоторое время сидела в ступоре. Такой резкий переход выбил её из колеи мыслей, как оплеуха. А она уже было подумала, что Карилис действительно хотел отдохнуть, провести время в её компании. Надо же быть такой наивной! Комитетчик всегда на службе. Ян заметил, как изменилось выражение лица женщины.

«Молодец, Ян! — мысленно похвалил он себя. — Ты выбрал отличный момент, теперь она расскажет тебе правду. Ты до сих пор прекрасно умеешь подгадывать моменты, профессиональная гордость. Только чего же тебе так мерзко-то на душе?»

Карла опустила плечи, готовясь к рассказу, но капитан удивил её снова:

— Ладно, это не столь важно сейчас, — он махнул рукой. — Наверняка спрашивал, что ты знаешь обо мне, почему решила остаться. Всё, как обычно. Сенат постоянно пытается заполучить в моей команде своего осведомителя.

— Почему? — вырвалось у Карлы. Ян остановился, не дорезав фрукт до конца, потом резко довершил дело и с непроницаемым лицом отправил новую дольку в рот, заедая ею очередной глоток джина. По узкому лезвию ножа медленно стекал вязкий фруктовый сок рубинового цвета.

— Это тесно связано с той историей, которую я начал рассказывать в гостиничном комплексе, — сказал он, невольно прикасаясь к затылку, словно разглаживая волосы.

— Так расскажи мне её, — сказала Карла, — сколько уже можно додумывать? Все ходят вокруг тебя, как вокруг треснутой вазы в музее. Индиго хранит твою личность, как напоминание о случившемся, Лиам постоянно косится на тебя, оберегая даже на улице, Аша считает своим долгом просто не лезть в душу. Черт побери меня за три сопла! Карилис, ты либо расскажешь мне, что произошло, либо я тоже скоро превращусь в твою няньку!

Ян вспыхнул, одарив Карлу таким взглядом, что мог бы прожечь стену. Но женщина спокойно встретила его атаку. На её работе бывали и не такие вещи, чтобы пугаться какого-то там взгляда комитетчика. Карилис какое-то время рассматривал Карлу, и с каждой секундой взгляд его менялся из зеркально-холодного до заинтересованного, с крошечными искорками задора и азарта. Карла продолжала ждать.

— Нету меня нянек, — буркнул Ян, наполняя свой стакан. Мысленно он пообещал себе при первой же возможности выяснить этот неловкий момент с командой. Вот, значит, как это выглядит со стороны, ну-ну, посмотрим ещё, кто тут кому нянька. Внутри капитана внезапно зажегся огонь негодования. Какая-то женщина, пусть даже и пилот военно-воздушных сил Эдарии, отчитывает его, как ребёнка! Как такое вообще возможно? Неужели, он действительно превратился в того, за кем нужно присматривать, кого надо оберегать и с кем стало невозможно поговорить на чистоту, опасаясь встретиться со злостью или закрытостью?

Янис чувствовал себя так отвратительно, что даже не заметил, как залпом осушил стакан джина. Карла приподняла одну бровь.

— Извини, я не хотела, — сказала она, — просто…

— Просто ты права, — признал Ян. — И это меня очень раздражает, — добавил он с улыбкой. Карла усмехнулась.

— Это я умею лучше всего, — сказала она. — Мне прямо-таки нет равных.

Карилис задумчиво побарабанил пальцами по столику.

— Хммм… — изрёк он. — До этого момента я считал, что равных в подобном нет мне.

Карла рассмеялась, весело и легко.

— Если сравнивать нас с тобой, капитан, то я бы не была так уверена. Мой характер стоил мне должности, карьеры, службы и доброго имени. А тебе твой?

— Жизни, — просто пожал плечами Ян. — Ты же видела Индиго. Таким когда-то был я. Только более осязаемым, — он позволил себе ещё одну лёгкую улыбку, медленно разжёвывая тонкую дольку падори. Карла замолчала. Теперь она смотрела на комитетчика по-другому. Он уже не казался ей настолько невыносимым и невероятно холодным, как при первом знакомстве. Но, возможно, это всего лишь впечатление от Индиго в его образе.

— Расскажешь, что было дальше? — тихо спросила Карла. — После того, как взорвался капитанский мостик твоего корабля.

Янис кивнул, отставляя пустой стакан. Спиртное ему понадобится чуть позже, когда он закончит.

Он пришёл в себя среди тёмного пространства, но, когда глаза немного привыкли, он понял, что в комнате не так уж и темно. Пальцы нащупали под собой холодный скользящий пол и часть стены. Рядом кто-то ворочался, поминая во сне своего бога.

— Хамад, — ткнул в бок лежащее тело Ян, — Хамад, приходи в себя. Где мы?

Ему ответил чужой голос, льющийся отовсюду:

— Вы в гостях, люди. Вам нечего бояться.

Капитан Карилис дёрнулся, пытаясь вскочить на ноги, но тут же осел обратно на пол. Голова гудела, в волосах запеклась кровь. В этот момент в комнате начало медленно светлеть, и Ян с удивлением увидел, что свет исходит не из панелей или диодов на потолке, а откуда-то из-за стены. Через несколько минут Карилису стало ясно, почему. Он находился в прозрачном кубе, за стенами которого плескалась вода. Грузные безглазые обитатели океана тыкались слепыми мордами в стекло его камеры. Тут и там проплывали стайки разноцветных рыбёшек, пугаясь и удирая в стороны каждый раз, едва поблизости появлялись хищники покрупнее. Тьма и вечность плыли за прозрачными стенами, оставляя Карилиса только догадываться, как этот хрупкий материал выдерживает такое давление. Одна из обитательниц глубоководной стихии с размаху ткнулась мордой в стену напротив капитана, заставив того попятиться и упереться спиной в другую стену. Чёрная морда с большим ртом, набитым мелкими зубками, раззявилась и пыталась уцепиться за скользкое стекло, чтобы добраться до человека. Свет, который видел Ян, являл собой несколько огромных плавучих шаров далеко от камеры, и комитетчик теперь гадал, живые ли это существа или некие осветительные приборы. Большая плоская рыба, безуспешно потыкавшись в стену камеры снаружи, махнула длинным узким хвостом и уплыла восвояси. Ян отдышался, осматриваясь. Рядом лежали его люди, почти все. Майерс, Хамад, Ольга, Стоклер…

Не хватало пятерых, и Ян не мог пересилить себя, чтобы спросить, что с ними и куда они девались.

— Разгерметизация, — сказал Хамад, усаживаясь у стены и отвечая на немой вопрос капитана. — Трое попали под щупальца этих, — он мотнул головой куда-то в сторону. — А нас просто собрали, погрузили на их корабль и отправили сюда.

— Вы гости, люди. Вам нечего бояться, — снова раздался незнакомый, но весьма приятный голос отовсюду. Ян обошёл камеру по периметру, пытаясь отыскать хотя бы намёк на дверь. Ничего такого не было, только темнота, разбавленная далёкими светящимися сферами в глубинах океана.

— Гости хотят поговорить, — громко и отчётливо произнёс Карилис. — Эй, хозяева! Есть кто дома?

Стены камеры помутнели, становясь похожими на самый обычный пластик или бетон, пол и потолок тоже слились с ними, и какое-то время ничего не происходило. Потом из потолка ударил слепящий луч света, и Ян почувствовал, как его тело распадается на молекулы, уносится вверх, течёт через переходы и проникает сквозь стены. Когда свечение исчезло, Ян обнаружил себя в самом обычном кабинете. Правда, вместо стола, за которым полагалось находиться хозяину, стоял большой каменный бассейн, заполненный темной водой. На высокий бортик бассейна легла, бесшумно вытянувшись из воды, рука. Чёрная лоснящаяся, как рыбья кожа, ладонь. Три пальца обхватили бортик, подтягивая вверх тело. Через секунду над поверхностью водоёма показалась голова, напомнившая Карилису медузу.

— О чем ты хотел говорить, человек? — услышал он голос за спиной. Ян резко обернулся и натолкнулся взглядом на стоящую фигуру. Высокая, худощавая, одетая в просторный балахон до пят, она стояла недвижимо и тихо. Руки и голова фигуры скрывались под тканью одеяния, и Ян не мог их видеть.

— Говори, я буду переводить и транслировать, — произнесла фигура монотонным человеческим голосом. Ян снова оглянулся на бассейн. Медузья шапка продолжала возвышаться над водой, цепляясь за бортики трёхпалыми конечностями.

— Зачем вы нас похитили? Почему не убили? Вы хотите воевать с нами? Кто вы вообще такие?

— Много вопросов, сразу не объяснить, — произнесла фигура за спиной Карилиса. Он подавил желание развернуться и встать лицом к лицу с переводчиком, продолжая смотреть на чёрную плоть ксеноформы в бассейне.

— Вы называете нас ксеноформами, чужеродными организмами. Мы не хотим с вами войны. Пока не хотим.

— А потом? — спросил Ян, уже зная ответ.

— Когда мы изучим вас достаточно, — продолжил бубнить переводчик за спиной, — мы решим, каким именно способом вас можно уничтожить наиболее быстро, чтобы вы не успели отравить всю воду на своих планетах. Чистая вода является очень редким и ценным ресурсом во вселенной.

Карилис сглотнул. Ксеноформ говорил так, словно ему уже кто-то обещал это сделать в прошлом.

— Тебе кто-то угрожал этим? — хриплым голосом задал он вопрос. Трёхпалая рука на мгновение сжалась в кулак, легко и почти неощутимо, но в длинных суставчатых пальцах ксеноформа осталась часть каменного бортика бассейна. Ян отшатнулся от хруста, раздавшегося при этом, едва не упёршись спиной в переводчика.

— Конечно, человек Янис Трацис Карилис, нам обещали это ваши послы, уже давно. Именно поэтому мы не проводим открытую экспансию ваших планет. Хотя, справедливости ради, как вы любите повторять, это когда-то были наши планеты. Но нашей расе пришлось отойти дальше, чем мы хотели, а вернувшись, мы нашли вас. Ваши послы пытались договориться, — трёхпалая конечность с силой бросила в воду кусок вырванного из бортика камня, — весьма необычным способом. Они поймали наших переговорщиков, увезли в свои лаборатории и начали изучать. Тогда мы решили поступить так же, если это нормально для вашей расы.

— Это… — Ян не придумал достойного ответа. Да и что он мог сказать? Что для его расы нормально препарировать других представителей разумных существ, что он, как и всё человечество, заботится о выживании? Или сказать, что людям можно то, чего они не потерпят от других, преследующих те же цели, что и они? Каждый хотел выжить, каждому нужна была территория для жизни, ресурсы и пища. И фраза о том, что «мы же люди», не являлась достойным аргументом. Ян подумал ещё и о том, что при наличие таких технологий, как перенёсший его сюда световой коридор, эти ксеноформы могли бы в два счета справиться с людьми. Почему же не сделали? Их слишком мало? Они не знают, что нам известно о них? Не могут долго существовать вне своей атмосферы или среды обитания? Пожалуй, всё перечисленное было верным, в той или иной степени.

— Говори, человек, — произнёс организм голосом переводчика позади Карилиса. — О чем ты хотел сказать мне?

— Это ненормально, но мы так делаем. И каждый из нас считает себя превосходящим организмом, наивысшей точкой развития разума. Мы говорим о вас, что ваша раса бесчеловечна с нами. Но мы поступаем точно так же, внутренне оправдываясь тем, что эти вещи нельзя сравнивать.

Существо в бассейне надолго замолчало. Яну даже показалось, что аудиенция окончена, но выйти его никто не просил.

— Ты хотел знать, что с вами будет, человек Янис. Я скажу тебе. Ты честно сказал мне о том, какова ваша природа, за это я не стану держать тебя и твоих людей в неведение. Вы отправитесь в наши лаборатории для изучения поведенческих моделей. Если вы сможете выжить после всех уровней, вас отпустят обратно. Это, как вы говорите, честная сделка.

Карилис побледнел. Смуглая кожа на лице покрылась испариной, в глазах отразился ужас от одной только мысли о том, что придётся пройти, чтобы вернуться. Да и это только при условии, что существо исполнит своё обещание. Ян вспомнил свои визиты в подземный комплекс медцентра Комитета. Лежащие на столах части тела ксеноформов, плавающие в мутной жидкости тела, обугленные останки, едва живые организмы в огромных резервуарах. Теперь, увидев истинные размеры существа, Карилис понял, что в ёмкостях лаборатории Комитета плавали детёныши.

— Ты боишься, человек Янис? — неожиданно спросило существо в бассейне. Комитетчик не стал лгать, согласно кивнув. Существо поводило головой из стороны в сторону, словно ища что-то.

«Он не видит, он слышит, — понял Ян, — возможно, у него даже обоняния нет в привычном для людей смысле, хотя под водой, должно быть, ему нет равных».

— Отвечай, человек, — произнёс переводчик. Яну было не совсем понятно, почему существо не смотрит на него глазами переводчика позади, но этого ему всё равно бы никто не объяснил.

— Да. Мне страшно, — сказал Ян. В этот момент он понял одну вещь: у ксеноформов тоже были слабые места. Они могли обладать невообразимыми технологиями, заставить пленных людей прыгать на ниточках, как марионетка позади него, могли пробивать своими щупальцами стекла иллюминаторов космических кораблей. Но у них были слабые места. И Яну оставалось только выяснить, какие. Выяснить и выжить, чтобы унести с собой это знание.

— Это хорошо, что ты не стал лгать или храбриться, человек Янис, — с тихим всплеском мотнуло головой существо в водоёме напротив, — наши воины не нуждаются в переводчиках, они не нуждаются в постоянной водной стихии, не требовательны к пище… Но такие, как я, лишены возможности видеть в безводном пространстве. Мне интересно было проверить, станешь ли ты лгать. Ты сказал правду второй раз, за это я отвечу ещё на один твой вопрос.

Карилис думал достаточно долго. Ему хотелось спросить многое, от количества особей в данном месте, до того, что это вообще за место, однако Ян спросил совсем иное:

— Что произошло на Кронаре? Я был там, видел… странные вещи. Ты расскажешь мне об этом?

Существо в бассейне на некоторое время погрузилось под воду целиком. Комитетчик подумал было, будто на этот раз оно отказалось говорить, но, проведя под водой несколько минут, медузовидная голова снова возникла над резервуаром, и трёхпалые конечности вновь вцепились в высокий бортик.

— Мы помогли. Как и всегда, когда вы просили о помощи.

Ян замотал головой, прошёлся из стороны в сторону, чувствуя на себе пристальное внимание ксеноформы перед собой. Переводчик продолжал оставаться на месте, стоя в той же позе, какую занял, появившись за спиной капитана. Карилис никак не мог уложить в голове услышанное.

— Помогли? — он провёл ладонью по коротким темным волосам, наткнувшись пальцами на большую шишку с коркой запёкшейся крови. — Что значит — помогли? Что значит — как всегда? Кто просил, что там произошло, откуда столько людей, изувеченных и едва живых? Это ваша помощь?

— Нет, человек Янис, — пробубнил переводчик за его спиной, — ты видел следы после нашей помощи, тут ты прав. Мы меняли некоторые органы, меняли ДНК, меняли приспособляемость к новому вирусу.

Перед глазами Карилиса начали проплывать образы. Яркие картинки, так сильно контрастирующие с полутёмным залом, где он находился, вызывали головную боль. Кронар с высоты, потом всё ближе и ближе, и вот Ян уже стоит на главной площади столицы планеты. Как раз на той самой, где должна находиться главная клиника города, на ступенях которой был сделан снимок девочки-подростка. Ян видит бредущую девочку, она несколько раз падает в пыль, вокруг почти не осталось живой растительности, тут и там виднеются кости животных. Людей Ян не видит, как не видит их и девочка, чьими глазами теперь смотрит комитетчик. Девочка подходит к ступеням клиники и падает прямо на них. К ней никто не выходит, и она продолжает лежать там до самой ночи. Едва солнце Кронара скрывается за горизонтом, на площади, испепеляя кости и поднимая вверх песок, садится овальный корабль ксеноформ. Корабль меньше и манёвренней тех, какие уже видел Карилис, но форма та же самая. Из корабля, выделяясь на сероватом фоне открытого люка, появляются существа, замирают у выхода, в тени опущенной посадочной рампы видна цепочка бортовых огоньков корабля, опоясывающая судно синим свечением. В распахнутом проёме выхода происходит какое-то движение. В итоге со ступеней сходят несколько человек, похожих на переводчика, в таких же свободных одеждах, головы покрыты глубокими капюшонами, руки в перчатках. Но Ян видит, что они тоже имеют три длинных пальца на кистях. Ксеноформы не произносят ни звука, или же просто умирающая девочка не слышит их речь. К ней подходят двое прибывших, легко поднимают её на носилках и уносят в корабль.

Ян продолжает смотреть глазами подростка. Он видит тёмное помещение с плавающими в нем светящимися сферами, но не может понять, находятся ли они внутри комнаты или за прозрачными стенами. Кто-то накрывает его тело непрозрачной тканью, и изображение пропадает.

После этого Ян уже смотрит на себя днём. Площадь рядом с клиникой постепенно наполняется людьми, между иссохших травянистых зарослей пробиваются молодые побеги, фонтан в центре площади уже не выглядит запрошенным и позабытым, в нем плещется вода, играя на солнце всполохами света и создавая небольшие радуги, когда ветер относит мелкие капли в сторону.

Ян идёт по ступеням клиники, к нему подскакивает некто и делает подряд несколько снимков, которые потом и увидит комитетчик…

— Мы помогли, — повторило существо, — как и много раз до этого, когда ваши колонии умирали, когда вы не справлялись. Теперь мы хотим своё, вы мешаете нам. Мы не понимаем, почему.

Ян тоже ничего не понимал. Картина его мира рухнула, перевернулась в один миг. Оказалось, что человечество давно контактирует с этими ксеноформами, даже не удосужившись дать им имя или узнать его от них. Зато жители подводного царства не раз спасали людей от вымирания, чумы, заражения новыми инопланетными бактериями и вирусами. Возможно, после их помощи люди уже не выглядели так привлекательно, но были живы. Да и что видел Ян на снимке? Болезненного подростка? Не удивительно, она же только что вышла, впервые за многие дни, на воздух. Комитетчик стоял, разинув рот и не произнося ни слова.

Те, с кем он боролся, оказались теми, кто позволил Конгломерату существовать. Те, кто посылал его на борьбу, скрывали правду, обвиняя ксеноформы в геноциде и экспансии. И что в итоге? В итоге братья по разуму решили вернуться, попытались договориться, получили отказ и угрозы, переняли модель поведения и начали поступать с человечеством ровно так… как оно того и заслужило, если уж честно.

Карилис сжал кулаки. Ему было стыдно, внутри него будто рухнул фундамент, на котором стояло всё, от карьеры до сознания. И в эту дыру сейчас со скоростью разгерметизации в отсеке всасывалась такая же ледяная пустота космоса, какая и была вокруг.

Но Янис не мог просто поверить. Ксеноформ мог обмануть, солгать, выставить всё в выгодном ему свете. Иначе зачем бы ей нападать, захватывать, манипулировать людьми? Ответ вертелся на языке комитетчика, но он так и не смог с ним смириться. Эта раса хотела получить свои планеты, и, если для этого им придётся прогнать бывших союзников, младших братьев, они это сделают. Однако, открытая конфронтация была им не выгодна, что давало людям шанс. Шанс втоптать в анналы звёздной истории ещё одну разумную расу.

Ян должен был подумать, и подумать очень хорошо. У него на это теперь будет много времени, так как с этого момента он собирался выжить любой ценой. Пусть Конгломерат и Комитет сами решают, с кем они и кому должны. Пусть Сенат принимает законы, а действующие сотрудники Комитета исполняют свой долг. Он должен вернуться, просто потому, что его ждут.